Démoniaque

Солнце только поднималось с востока, освещая своими лучами землю. Лениво потягиваясь, словно малое дитя, ранее светило медленно озаряло своим ясным светом все вокруг. Это был ранний, утренний час, когда Варвара очнулась от хмельного сна. Поначалу, спросонья, она все еще думала, что это ей все привиделось. Что вчерашний кошмар был не более чем выдумкой ее обессиленного воображения. Но почувствовав крепкую хватку на своем плече и размеренный стук сердца под ухом, девушка поняла что все это реальность. Осторожно вывернувшись из мужских объятий, она села на кровати, оглядываясь вокруг. Полуголая, прикрытая лишь теплым одеялом, ей хотелось плакать. Все оказалась явью: и вчерашняя ночь, и страстные поцелуи и тихий шепот и жгучая боль во всем теле. На глаза навернулись слезы и крепостная тихо заплакала, спрятав лицо в своих руках. Горькая печаль катилась из ее очей, омрачая ранее утро. И ведь она знала на что шла, но реальность позора оказалась тяжкой. А что же ответит барыня, если этот негодяй начнет хвастаться по всему уезду? Как она посмотрит в глаза своей больной матушки? Пока Варвара сокрушалась по своей недоле, что выпала на ее судьбу, ее спутник проснулся. Поначалу Тарновский не слышал тихих рыданий девушки и сладко потягивался в постели, чувствуя легкую ломоту в теле. И лишь увидев своими глазами ее хрупкую фигурку, что сжалась в утреннем свете, мужчина протянул к ней руку. И пусть он почувствовал легкую дрожь, когда коснулся плеча крепостной, Михаил Гаврилович настойчиво притянул к себе желанную девушку. Офицер крепко сжимал ту в своих объятьях, касаясь губами прядей ее темных волос. Трогая девичьи руки, и даря их обладательнице нежную ласку, Тарновский наслаждался ее покорностью. Пока девушка не очнулась от наваждения и не отшатнулась от него.       - Отпустите меня! - воскликнула Варвара, пытаясь выбраться из его объятий, но мужчина не отпускал ее.       - Куда же ты бежишь, пташка вольная? - спросил он, поворачивая крепостную к себе лицом, - Еще недавно робко и смирно сидела рядом, а теперь рвешься куда-то.       - Мне надо вернуться в Арапово, - произнесла девушка, не смотря в глаза своему вчерашнему любовнику, - Анна Николаевна скоро проснется, к тому же моя матушка… Не успела она закончить, как Михаил схватил ее за лицо, притяну к себе. Он пристально смотрел на нее, желая прочитать в ее глазах все о себе. Почему она скрывает от него свои синие очи? Почему она плакала? Неужели думает, что станет забавой на одну ночь?       - Об этом не волнуйся. Ты вернешься туда вместе со мной, - твердо произнес Тарновский, не обращая внимания на ужас в глазах крепостной, - Сегодня я сразу же направлюсь к Анне Николаевне и добьюсь для тебя вольной. Ты будешь свободной. Девушка затаила дыхание. Все оказалось намного хуже, чем позор одной ночи. Теперь он хочет навечно привязать ее к себе, чтобы она стала его забавой. И никакой свободны она не получит, скорее еще большую неволю. Будет теперь подле него и придется позволить забавляться собой ночами напролет. Нет, все что угодно, но только не это!       - "Свободной"? - переспросила его Варвара, - От кого же? От Вас? От Анны Николаевны? Вы ведь лжете.       - Отчего же? Ты будешь свободной женщиной, подданной нашей империи. Я увезу тебя вместе с собой, в Петербург. Сниму для тебя комнату, буду платить жалование. Если желаешь, могу приставить к тебе компаньонку. Ты сможешь увидеть Петербург, а может и Париж, - перечислял он, продолжая сжимать Варю в своих объятьях. Перечисляя ей все блага скорого будущего, он уже видел ее, одетую в шёлк, атлас, бархат по последней моде, и находящуюся подле него.       - Петербург, Париж - это все отступление. Что Вы потребуете взамен всей этой роскоши? - спросила его девушка, презрительно смотря на Тарновского, - С самого начала нашего знакомства, у нас с Вами не получилось ничего решить мирно. Все шло через грязный и аморальный путь.       - Какие жестокие слова ты произносишь, Варя-Варечка, - притворно сокрушался Михаил Гаврилович, слегка улыбнувшись, - Отчего же “грязно”? Я ничего не скрывал от тебя с самого начала. Ты всегда была симпатична мне, и я уже не раз тебе об этом говорил. Но ты все упрямилась.       - А в чем же заключается добродетель, когда совращают невинных девушек? - прямо спросила его крепостная.       - Тебе не стоит об этом думать, - ласково отвлекая ее произнес офицер, касаясь обнаженной девичьей груди, - Ты подневольная раба и этот грех будет на мне. Ты свою душу не погубишь им. Мужчина старался отвлечь девушку от неприятного разговора, склоняя на свою сторону. Аккуратно вновь укладывая ее на постель, он медленными поцелуями касался ее шеи, ключиц. Ласково поглаживая мягкие полушария холмиков, Тарновский старался избавится от одеяла, чтобы продолжить утреннее соитие. Но Варя оказалась несговорчивой и на его очередной поцелуй, укусила офицера за губу. Громко зарычав, Михаил выпустил Варвару из своих рук, прикасаясь к прокушенной губе. Алая кровь упала на белоснежное покрывало, оставляя на нем свой след. Спешно ища платок, чтобы остановить рану, он заметил, как девушка выскочила из постели и надела на тело рубаху.       - Дура! - взревел тот, - Жить надоело? Или хочешь плетки моей испробовать?       - Я и так получу свою порцию розог, когда вернусь домой, - ответила ему крепостная, спешно одевая платье, - А я Вами я не останусь никогда!       - Еще как останешься, - пообещал ей Тарновский, вставая с кровати, - Или ты думаешь Ланская будет рада, когда узнает, что ты уже не невинна? Я знаю, что ты сейчас первым делом кинешься ей в ноги и все расскажешь. Так давай - я не останавливаю. Наоборот, я собираюсь все рассказать Анне Николаевне и просить ее отдать тебя мне.       - Вы не посмеете, - дрожащий голос выдавал волнение Вари, - Анна Николаевна никогда…       - А как же Дуняшка? - перебил ее Михаил Гаврилович, подходя к своей жертве все ближе, - Продала одну, продаст и другую. Неужели ты так и не поняла, глупенькая, что ей дороже лишь ее честь и фамилия? Свадьба с Подгорецким лишь удачный козырь, чтобы получше продать свою дочь и ввести ее в высшее общество Петербурга. Неспеша, он загнал девушку в самый угол комнаты и притянул ту к себе. Медленно поглаживая ее тело и шепча на ушко, словно змей-искуситель, мужчина аккуратно освободил ее от тесемок теплого платья. Офицер желал вновь вкусить и насладиться всей мягкостью и податливостью юного тела.       - Да, я хочу чтобы ты стала моей любовницей! - шептал Михаил Гаврилович, захватывая в плен своими губами ее уста, - Я хочу чтобы ты была подле меня, чтобы согревала по ночам мою постель. Чтобы всегда и везде была в моей досягаемости. И поверь мне, Варя-Варечка, это не самая плохая участь. Ты будешь жить, как царевна в шелке и бархате, ездить в театры и на ярмарки.       - Но зачем? - выкрикнула девушка, пытаясь вырваться из его объятий, - Зачем Вам нужна какая-то крепостная девка, без роду и племени в любовницах? Ранее Вами двигал простой каприз, получить желаемое. Вы получили! Так отчего же вновь мучаете душу мою? Почему теперь просто не выкинете за порог как ранее, наверняка, поступали со многими девушками?       - Я не знаю! - отчаянно выкрикнул Тарновский, пытаясь удержать строптивицу, - Я не знаю, что именно произошло, но ты нужна мне! Еще с той самой встречи в Петербурге и после: я видел твое лицо в каждой женщине, ты мне мерещилась повсюду. Будь я трезвый, или пьяный, твой нежный облик неотрывно был рядом со мной. Когда же я приехал в имении Ланских, я ловил каждое твое движение: легкий стук твоих ножек, едва слышное дыхание, твой волшебный голос, кроткий взгляд синих глаз, - перечисляя все это, он слегка касался рукой ее бледного лица, с нежностью смотря на девушку, - Я не могу избавиться от тебя. Думал, что когда пройдет эта ночь - все пройдет. Но нет, все случилось иначе. Этой ночью мы были едины, ты заставила меня раскрыть себя полностью тебе. Ты вынула мою душу, взяла ее к себе в плен. Теперь я не могу дышать без тебя. Если мы расстанемся с тобой, то я погибну. Но Варвара не слушала этих слов. Она лишь недоверчиво качала головой, глядя на обезумевшего мужчину, которого переполняла страсть к простой крепостной. Его горящие зеленые глаза, крепкая хватка на ее руках пугали бедную девушку. Это навязчивое желание пугало ее больше и больше.       - Вы не в себе, - прошептала она, прикладывая свою руку к горящему лбу, - Вы обезумели от животного желания обладать то, что было недоступно Вам! Но это пройдет: несколько ночей и Вы забудете меня. Выкинете, как сломанную и ненужную игрушку.       - Думаешь за столько времени невозможно забыться? - у угрозой в голосе прошептал Тарновский, касаясь прядей ее волос, - Я делал все это пока был в Петербурге. Я все силы бросил на военное ремесло: стрельба, верховая езда, поручения старших по званию. Но вот наступило лето, Подгорецкий уехал к своей невесте и шлет мне весть о тебе. В тот момент я уже был сам не свой: я тут же нанял извозчика и начал жить почтовыми станциями, в ожидании увидеть тебя вновь. Да, я словно сам не свой, помешан на тебе. Но ничего не могу с собой поделать. Прошу тебя, будь милосерднее ко мне! Произнеся последние слова, мужчина приник губами к девичьей шее, покрывая ее жаркими поцелуями. Он словно не замечал протеста с ее стороны, сжимая в своих руках нежный шелк ее волос, вдыхая простой аромат ее кожи. Наслаждаясь каждым мгновением, что было ему уготовано. Но Варвара по-прежнему не собиралась мириться с положением барской игрушки. Вырвавшись из его объятий и отбежав в другой угол комнаты, она вновь поправила ранее развязанное платье. Девушка сразу заметила горящий взгляд зеленых глаз, поэтому выставила руку вперед, чтобы остановить его.       - Я Вас выслушала Михаил Гаврилович, а теперь выслушайте и Вы меня. С самого первого нашего знакомства мне было тревожно и страшно. Поначалу я думала, что это лишь секундный каприз, и получив от меня отворот-поворот, Вы оставите меня в покое. Но Вы приехали в Арапово, Вы соблазнили мою бедную подругу, которая ни в чем не была виновата. Теперь я ведать не ведаю, где находится Дунюшка, а моего Никиту отправили из-за Вас в Сибирь! Но Вам и этого было мало, что два дорогих мне человека страдают из-за Ваших прихотей. Вы вновь получили от меня отказ, и теперь вознамерились свести в могилу мою мать! Я согласилась на свой позор лишь из-за того, чтобы спасти ее. Теперь же знайте: выпорют ли меня, продадут другому помещику, отправят ли в монастырь - мне едино. Но Вашей я не стану. И довольно мне твердить об одном и том же. Во всем что случилось, виноваты лишь Вы один и Вам за это расплачиваться! Она хотела выскочить за дверь, лишь бы не находится больше с этим человеком. Но Тарновский оказался быстрее. Резко схватив ее за руку, он прижал к себе девушку, желая свернуть ее тоненькую шейку. Рукой он схватил прядь женских волос, наматывая их на кулак, обнажая загорелую шею. Видя всю беспомощность подневольной крепостной, мужчина грозно зашептал:       - Трепыхайся, трепыхайся птичка маленькая, а все равно я тебе крылышки подрежу. Тебе уже никуда от меня не делаться, Варя-Варечка. Как бы ты не хорохорилась, кому бы ни жаловалась - я моя. Отныне и впредь. И даже твоя барыня тебе ничем не поможет. Да, после той истории, что я поведаю, она больше на порог своего дома меня не пустит. Но и тебя подле себя, а уж в особенности своей дочери, держать не будет. Как я тебе и говорил ранее: Ланские дорожат своей репутацией. Да и Подгорецкие не особо захотят видеть среди своих крепостных ту, что провела ночь с барином. Все тебя бросят, Варя-Варечка, никому ты будешь не нужна. И вот тогда то, ты приползешь ко мне. На коленях своих беленьких. Будешь в ногах у меня валяться и за свою матушку просить. А вот будешь ли моя милость - тебе решать. Думай о том быстренько, а то мое терпение не вечное. И отбросив ее в сторону, словно ненужную вещь, Михаил Гаврилович направился к столу. Завтрак давно остыл за утренними разговорами, а силы им сегодня будут нужны. *** Было уже послеобеденное время, когда на горизонте показался всадник на вороном коне. Вдали еще было неясно, один он скачет по дороге, или нет. И лишь когда седок приблизился настолько близко, насколько смогли его различать молодые глаза, многие домочадцы Арапово увидели, что всадник был не один. Это был Тарновский Михаил Гаврилович, что сжимал в своих руках не только поводья, но и поникшую крепостную Варвару. Присутствующие не смогли ничего молвить в ответ на их общий приезд. Лишь жалостливые, или гневные взгляды сопровождали падшую девушку, когда они въехали на широкий двор усадьбы. Никто не смел молвить худого слова или восклицания, боясь сурового взгляда офицера, что внимательно посмотрел на толпу. Мужчина явно давал понять, аккуратно спуская на землю свою полюбовницу, и ласково коснувшись ее лба своими губами, что не потерпит плохого слова в ее сторону. Однако Варя не стала миловаться с барином, и оттолкнув его, поспешила в дальние комнаты барского дома, где она надеялась встретить свою матушку. На ее судьбе можно было ставить крест, но родная мать должна выслушать печальный рассказ своей дочери, что искала лишь спасения для них двоих. Михаил Гаврилович не стал спешить за крепостной, а отдав лошадь конюху поспешил к хозяйке дома. Разговор более не было смысла оттягивать, да и не хотелось. Мужчина желал уладить все дела с Варей именно сегодня и поскорее покинуть Арапово. Его отпуск и так был отсрочен на достаточно долгое время, следовало поскорее вернуться в свой полк. Поднимаясь по лестнице дома и чувствуя на себе любопытные взгляды прислуги, Тарновский подошел к кабинету Анны Николаевны. Осторожно постучав, он тут же услышал голос женщины, что видно уже давно ожидала его прихода. Войдя в комнату, офицер увидел Ланскую, стоявшую возле окна и смотрящую на двор поместья. Следовательно, она уже видела их общих приезд и в курсе дела. Однако хозяйка дома не торопилась повернуться лицом к своему гостю. Женщина продолжала смотреть в окно, едва повернувшись к нему ликом. В ее прямой, натянутой осанке можно было различить всё напряжение и серьезность предстоящего разговора. Сухо поджатые губы и строгий взгляд глаз был только этому подтверждением.       - День добрый, Анна Николаевна, - поклонился ей Тарновский.       - Для кого как, Михаил Гаврилович, - бесцветным голосом ответила ему Ланская, - Быть может для Вас - да. Ведь этой ночью и утром мы не могли найти Вас. Хотели уже в город посылать, быть может Вы там остались и загуляли.       - Прошу прощения, я не хотел утруждать Вас такими хлопотами…       - Оставьте, сударь, - прервала его Анна Николаевна, поворачиваясь к нему лицом, - Ваши извинения уже ни к чему. Что на этот раз привело Вас ко мне? Холодным взглядом наградила его барыня, садясь в свое кресло и смотря на него, как на нашкодившего мальчишку. Похоже что терпение хозяйки поместья было на пределе, и только воспитание останавливало ее от того, чтобы не вышвырнуть наглого офицера вон из дома. Тарновский был бы и рад этому, но только если в его руках будет Варвара.       - Вы уже все видели, Анна Николаевна и скрывать от Вас свои намерения я более не стану. Прошу Вас продать мне Вашу крепостную Варвару и я сегодня же покину Арапово. Знаю, что в последнее время я доставил Вам немало хлопот, и Вы только ожидаете дня, когда я уеду из Вашего дома. Сегодня я выполню Вашу просьбу, но прошу Вас, отдать мне Варвару. Мне нужна эта девушка. Анна Николаевна внимательно смотрела на него. И хоть лицо ее было непроницаемо, она вспомнила слова Вари, когда они общались вместе после происшествия с Дуняшкой. Все ее слова, сказанные в порыве отчаяния и беспокойства за подругу оказались явными - это она знала и ранее. Но то, что вся эта суета с медальонами, соблазнениями и обвинениями в нападении были связаны лишь с одной целью. Тарновскому была нужна именно Варя. Не Дуняшка, или Никита - они были лишь пешками в его игре. И теперь, когда желаемая цель достигнута, мужчина желает насладиться ее крепостной до самого конца. А что дальше - конец один. Пропадет девка в каком-нибудь притоне, или найдут ее в переулке с перерезанным горлышком.       - Хитро Вы все устроили, сударь, - жестко произнесла она, - А ведь могли мне сразу рассказать о Ваших намерениях. Правда итог один был бы в любом случае: я бы не отдала Вам ни одну крепостную после всего, что случилось в моем доме. Поэтому ответ мой Вам такой же: собирайте свои вещи, и чтобы до заката солнца Вас здесь не было! Не желаю не то что сделок с Вами заключать, видеть Вас не желаю! Убирайтесь! Желваки на лице Тарновского раздулись от гнева. Он не ожидал такого ответа после всего, что случилось. Мужчина надеялся, что после произошедшего, Ланская отдаст ему Варю, дабы не терпеть позор в своем доме. Но оказалось все наоборот.       - Вы сейчас серьезно это говорите? - едва сдерживая злобу произнес Михаил Гаврилович, - Из-за какой-то девки хотите выставить потомственного дворянина на порог, как какую-то дворняжку?       - У дворняжки и то больше преданности и любви к людям, чем в Вас, сударь, - ответила ему Анна Николаевна, - Я слишком долго терпела и закрывала глаза на многие моменты, о чем сейчас очень сильно сожалею. Теперь многие детали стали мне понятны, после Вашего признания. И уж поверьте, потомственный дворянин, что носит имя своих славных предков не будет марать честь и достоинство своей семьи соблазняя невинных девушек и наговаривая на простых людей. Наш разговор с Вами окончен. До свидания. После этого Ланская углубилась в чтение различных доносов и отчетов, не обращая внимания на мужчину. Она не смотрела, как он отвесил ей издевательских поклон и ушел прочь из кабинета.       - Эта старая перечница еще пожалеет о своем решении, - тихо произнес Михаил, однако Анна Николаевна этих слов не услышала. *** Прошло пару месяцев с того злополучного дня. На дворе стоял холодный и мокрый декабрь. Снег кое где припорошил темную землю, оставляя лишь слякоть и грязь. Внезапно ударивший мороз и гололед только портили настроение многих людей. Приход снежной матушки-зимы все ждали с нетерпением, но она не спешила радовать народ своим приходом. Именно поэтому, в большинстве своем многие сидели по домам: женщины занимались ткачеством, мужчины - плотничеством. Лишь у молодежи и детей это было самое время для всяких вечерок и сказок. Но и они не отставали в помощи взрослым. Особо хороши были те вечера, когда в дом к любому крестьянину могли прийти странники или богомолки: они рассказывали хозяевам и их соседям о разных краях, о тайнах врачевания, и каких-то неведомых сказах и предсказаниях что скоро постигнут русскую землю. Все слушали этих кудесников, да святых людей с любопытством и суеверным страхом. Но такие посиделки были не часты в холодную пору - ведь зима вовсю уже воцарилась в этих краях. И мало кто из странников пойдет сквозь ветер, да стужу в дальний путь. Лишь самые закаленные шли по этой дороге. Именно в один из таких вечеров, набрела одна убогая старушка в Арапово. Попросилась она в ближнюю избу, чтобы пожить недельку. Слух о странице пошел по всему поместью, и крепостной люд спешил в ту избу чтобы послушать интересные истории. Старушка только рада была рассказать народу о своих странствиях. Долгое время продолжались ее рассказы, и уже за полночь, хозяева провожали многих у порога своего дома.       - А ты, дочка, постой, - остановила странница одну из девушек, - С тобой мне отдельно потолковать хотелось бы. Выйдем на улицу, разговор не для чужих ушей. Оказавшись на улице, старушка и девушка отошли от деревянных изб и дороги чуть поодаль, чтобы их никто не слышал.       - Тяжко тебе приходится, дочка, - произнесла бабка, опираясь на свою деревянную палку. Она стояла напротив нее и смотрела ей прямо в глаза. От этого прямого взгляда, девушке было не по себе.       - Верно молвишь, бабушка, - ответила ей та.       - Вижу горе и печаль на сердце твоем. Уже давно оно потеряло покой из-за одного дурного человека. Много зла он причинил тебе, а хуже всего тебе было совсем недавно. Ох, и много слез ты пролила из-за него.       - Откуда ты знаешь про то? - потрясенно произнесла девушка, чувствуя как комок появляется в горле.       - Вижу эту грусть-печаль на челе твоем. А еще вижу, что жизнь новая в тебе зародилась по вине этого человека.       - Как?       - Как есть, дочка. Вижу, можешь у любой повитухи спросить - она тебе тот же ответ даст. Но ты не пугайся. Как бы тяжко тебе не было, эта жизнь дана была тебе не тем подлецом, что соблазнил тебя. Дана она была Богом нашим. Не губи понапрасну жизнь ту малую, да невинную. Ступай к своей барыне, она тебе поможет. Верь мне. Ведаю, что много ошибок натворила та, да только в этой беде поможет тебе она. И запомни вот еще что: запирай отныне свои окошки и дверь на ночь то. Чтобы никаких сквозняков, да ветров не было. Выполнишь все то, что я говорю - будет и тебе и твоему ребеночку спасение. Ослушаешься хоть одного моего совета - беда будет и с тобой и с невинной жизнью, что носишь ты под сердцем. Долго не могла вымолвить слово девушка слушая совет странницы. И лишь когда хотела спросить ее: откуда ей все это известно? Оглянулась по сторонам, а ее уже нет и следов не видать. *** Жарко натопленный огонь рвался из темного камина в богато обставленную комнату. Он желал посмотреть все, что окружало его. Но чугунная решетка не давала огню хода. Поэтому ему лишь оставалось наблюдать за всем происходящим в комнате со своего места. Он видел, как на мягкой софе сидели две женщины и тихонько переговаривались о чем-то. Лица их были грустны и озадачены чем-то, отчего огню стало любопытно. Он даже стал едва слышно потрескивать, чтобы расслышать разговор этих знатных дам.       - Матушка, неужели это правда? - спросила молодая женщина свою мать, нежно сжимая ее руки.       - Все верно. Приезд этого Тарновского не прошел бесследно, и теперь Варя носит под сердцем его ребенка, - с досадой в голосе произнесла Анна Николаевна.       - Надо поскорее сообщить об этом Михаилу Гавриловичу. Он обязан знать о своем ребенке, - воскликнула Татьяна Сергеевна, но была остановлена своей матерью.       - Зачем, Танечка? Какой ему прок от ребенка безродной крепостной? Даже если отцом является он сам? Думаешь в его родной деревни мало девушек, обрюхаченных им? Уверена, что он каждую пятую совращал своими сладкими речами, - обреченно махнула рукой Ланская.       - Но что же делать с Варюшей, мама? - в отчаянии заломила руки дочь, - Как быть с ней и ее ребенком?       - Замуж выдадим. На днях приезжает староста из самой отдаленной нашей деревни. Мы с ним как раз договорились: по его приезду он заберет Варю и отдаст ее замуж за местного плотника. Плотник недавно овдовел, детей нет. Поэтому и Варя и ее дитя будут пристроены в добрые руки.       - И что же Варя? Она согласна?       - Конечно согласна, - с долей возмущения в голосе произнесла Анна Николаевна, - А что ей делать? Хочешь чтобы вся округа узнала, что она тяжела от приезжего офицера? И так уже ославились на весь уезд после всех этих историй. Благо скоро уже это все закончится и мы сможем свободно вздохнуть. Барыня встала с софы, и подойдя к своему письменному бюро, позвонила в колокольчик. Пришло время пить чай, однако Татьяна Сергеевна не отреагировала на зов матери. Все ее мысли занимала подруга, что находилась в ужасном положении. Еще с того самого дня, когда Варя появилась в компании Тарновского многочисленные пересуды и злословия сопровождали девушку. Многие втайне возмущались тому, что Анна Николаевна несправедливо поступила, выслушав Варю и отослав ее прислуживать на кухне. Не было публичной порки, или продажи, как с Дуняшкой. Поэтому в первый месяц Варя не раз слышала упреки и смешки в свою сторону. Но она не отвечала ни на злобу, ни на жалость, ни на навязчивые просьбы рассказать все в подробностях. Правду знали только Анна Николаевна, Арина Захаровна и Таня. И вот спустя два месяца узнается новая правда: Варя к тому же еще и беременна. Для Ланской это была еще одна проблема, но этого следовало ожидать. Поговорив и посоветовавшись с Ариной Захаровной, они решили отправить Варвару в самую дальнюю деревню. Там никто не знает о ней и можно было сочинить байку что она вдова с ребенком. И дите родится без позора и мать будет вхожа в семью, как жена. Но что сама Варвара? Что чувствовала она? Татьяна Сергеевна пыталась все эти месяца отвлечь ее от грустных мыслей, но у нее это мало получалось. Варя большую часть времени ходила, как бледная тень, опущенная в воду и не участвующая в общей жизни домочадцев.       - Таня, идем пить чай, - позвала ее Анна Николаевна, однако ее дочь не отреагировала на эти слова. Ланская тяжело вздохнула, и подойдя к той, мягко коснулась ее плеча. Девушка по прежнему сидела на своей месте, не сводя взгляда от огня.       - Поверь мне, так будет лучше для нее, - негромко произнесла женщина, - Когда она выйдет замуж - у нее будет надежный и верный тыл - семья. Оставшись здесь, она рискует остаться опозоренной и гулящей девкой. А мне не хотелось бы пересудов и разговоров. Там же, никто не знает о ее позоре и семья мужа примет ее. Она будет под защитой мужа, растить и нянчить детей. Много ли надо в этой жизни для обычной крестьянки?       - Но мы с ней сызмальства были вместе, - грустно произнесла Татьяна.       - Но Вы разные по своему происхождению: ты - госпожа и дворянка, а она безродная холопка. Уже на следующую зиму ты отправишься в Петербург, побываешь во многих знатных и уважаемых домах. Ты войдешь в высший круг и возможно познакомишься с членами императорской семьи. Таня, пред тобой будут открыты двери всего мира. И поверь, там будет куда больше значимых и родовитых людей, нежели чем крепостная, которая может слегка читать да считать. Как бы сладко и заманчиво не звучали слова родной матушки, а все же Таня понимала, что больше она не повстречает такую подругу, как Варя. Не будет больше теплых и душевных вечеров. Шепета секретов, которыми они делились меж собой. Не будет больше ласкового и любящего взгляда подруги, что нежно утешает ее из-за смерти Владимира Ленского в романе писателя Пушкина. Ничего этого больше не будет. Татьяна предчувствовала это, и сердце ее горько сжималось от предстоящей разлуки.