***
Мы крепко влипли. Причем в основном - ты. Гендальф “Властелин колец” озвучка от Гоблина. Это случилось не с ней. Но почему-то тогда сердце провалилось куда то за солнечное сплетение. Девочка из её группы глупо уставилась на штырь, что торчал из её мягкого детского бока и не могла понять, что именно произошло. Всего лишь антенна от игрушечного робота, всего лишь скользкая горка. Ви упала прямо рядом с эпицентром. Ей стоило только повернуть голову вправо, и взгляд наткнулся на быстро краснеющее жёлтое платье. Вспомнилась злосчастная дедовская курица. Детский мозг пытался представить, что если это была бы не подруга, а она. И тогда подумалось, что лучше бы это была она сама. Лучше бы это случилось с ней. И дело было даже не в жалости к подружке, имени которой сейчас даже не получилось бы вспомнить. Безусловно, она умела сочувствовать, это умение она похоронила немного позже. Но желание забрать чужую боль появилось не из-за благородства, а из-за смутной необходимости получить наказание и успокоиться. Да, она ненавидела, когда страдают дорогие ей люди из-за того, что не могла быть спокойной и испытывала вину. Виолетта зажмурилась. Первые, кого убил станд, были охранники. После — ассистенты врача. Липкий могильный холод пополз по полу. В густых тенях зашевелилось что-то потустороннее и зловещее. Но страх это не вызывало. Абсолютно никаких чувств, лишь холодная решимость. Время побежало своим ходом по желанию девушки, а трупы тугими мешками посыпались на пол, попутно переворачивая всё на своём пути и отдаваясь похоронным звоном. Ви свернула пленку-штору и уставилась на врача. Что-то справа медленно волокло обезглавленный труп охранника в черноту угла. — Как… Что… — врач шокировано оборачивался, пытаясь осознать то, чему стал свидетелем. Глаза расширились, а резкий испуг лишил возможности ориентироваться в собственных ногах, и мужчина завалился вначале на столик с инструментами, потом на прикрытый труп, а после — на пол. Виолетта заставила себя взглянуть на Джотаро, и жёсткий ком перехватил горло, препятствуя дыханию. Вблизи всё было ещё хуже. Она видела, что одна рука точно сломана, возможно, локоть выбит. В голове сильнее стучал пульс, и чем дольше она рассматривала того, за кем пришла, тем удары становились оглушительнее, сотрясая мир внутри. Словно тиканье огромных часов, а не кровь, неслось по венам, и, проходя через сердце, отсчитывало секунды. — Давай договоримся, — затараторил врач. Он сдернул с себя маску, которая скрывала одутловатое лицо мужчины годам к шестидесяти с усами-щёточкой и двумя золотыми зубами. Виолетта медленно присела, поднимая один из скальпелей. Тот в ужасе закричал, когда она выпрямилась. Он умолял его не трогать, говорил, что она может делать всё, что считает нужным, только бы не убивала. Девушка же выдернула всё иглы из Джотаро, содрогаясь от того, какой он холодный. Pretty отрубила тому руку раньше, чем он успел нажать на тревожную кнопку. Для него, человека без станда, это выглядело как внезапное отделение предплечья от остального тела. Арлекин зловеще и безжалостно возвышался над ним, больше походя на ироничное изображение смерти. Ви не собиралась оставлять доктора в живых, но и просто так убивать ублюдка, который устраивал подобные развлечения, — тоже. — Вы могли пытаться меня поймать, убить, всё что угодно, — лезвие скальпеля вонзилось в ногу, и новый крик боли заполнил комнату. — Но большая ошибка — трогать тех, кто мне дорог. Проблема для тебя, — The Pretty Reckless лёгким движением избавила врача от конечности с воткнутым скальпелем, — в том, что у меня не так много живых существ, к которым я могла бы применить это понятие. А чем их меньше, тем более я жадная до каждого. Ее голос звучал холодно и пугал даже её саму. Она вдруг представила, как этот человек со звериной жестокостью издевался над Джотаро. Тяжёлый ком подкатил к горлу, перекрывая доступ воздуха. Мысли скрутили желудок тугим канатом, и после того, как она переборола привкус тошноты во рту, сознание захватил гнев. Все было кончено в секунду: девушка самолично воткнула скальпель ещё несколько десятков раз прежде чем заметила, что голова, словно футбольный мячик, откатилась в дальний угол комнаты в темноту, где что-то непонятное копошилось с трупами охранников. Сейчас оно совершенно не пугало Виолетту. Существо быстро обволокло то, что недавно было врачом, и втянула в себя. Железистый запах крови ударил в нос, возвращая Ви в реальность. Она уставилась на руки, пытаясь понять, было ли это сном или она правда с некоторой долей удовольствия зарезала того ублюдка. И внезапно вспомнила, где находится и зачем сюда пришла. — Джотаро… — Виолетта тихо позвала его, в секунду превратившись обратно из бесчувственной демоницы в подростка, который старается не сойти с ума от происходящего вокруг. Она медленно провела пальцами по его лицу, снова содрогнувшись от холодной кожи. Ей отчаянно хотелось его обнять, чтобы согреть, но она раз за разом отгоняла эту мысль, страшась, что повредит что-то еще в нём. И лишь пыталась всмотреться в грудную клетку, чтобы понять, дышит ли ещё. Но в полутьме и мигающих флуоресцентных лампах ей казалось, что дышит вообще всё вокруг в отличие от Джотаро. Пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы прикоснуться к мужчине еще раз, нащупывая пульс. Вначале она не почувствовала ничего, только ледяной трупный холод. И когда все-таки нашла искомую пульсацию, не сразу поверила, что он принадлежит Джотаро: её пулемётной очередью барабанил в ушах, а его был еле заметными и тоскливым. Ви позвала Джотаро. Тот не отозвался. Девушка сконфуженно обернулась, словно опасаясь, что её отругают за то, что она пытается привести мужчину в чувства, и наткнулась взглядом на простынь. Сдернула её, оголяя сероватый труп с застывшими огромными зрачками и уже высыхающим белком. Это зрелище заставило содрогнуться внутри, но снаружи никак не отразилось. Девушки накинула простыню на Джотаро в детской попытки согреть. Теперь нужно было вытащить его отсюда. Ви выглянула наружу — этаж был тёмен и пуст, внизу тоже подозрительно тихо. Она дрожа добежала до лестницы и прислушалась: только вой бури и стон старого здания, никакого человеческого присутствия. Ей стало не по себе. Даже больше, чем на заводе в Лас-Вегасе. Тот призрак был каким-то понятным, даже родным. А здесь словно иной мир, и сама темнота шевелилась. Виолетта снова вернулась к цели и огляделась. На глаза попался люк на крышу. Девушка аккуратно выглянула и содрогнулась от порыва ветра. После помещения резкий ледяной холод прошёлся, словно ток по телу. Хорошей новостью стало наличие взлётной полосы и вертолёта. И охраны. Ви сосредоточилась и попыталась повлиять на пространство, но время осталось на месте. Тогда она просто отправила станд, в надежде, что они обычные люди. К удивлению, так и оказалось. Один полетел вниз, трое отрубились, так ничего и не поняв. Ви попыталась закинуть Джотаро себе на плечи, чтобы оставить Pretty свободной на случай появления противников, но не прошла и двух метров. Она с трудом взгромоздила его на арлекина, как внезапно пальцы мужчины внезапно сжались на её плече, заставив сжаться всё внутри. — Виолетта, — он с усилием втянул ноздрями воздух, словно заставляя себя дышать, — Правда должен был… — Придумал, кому поручить приглядеть за мной, — девушка еле сдержала ком в горле, вонзив обломанные ногти в ладони. Он попытался ещё что-то сказать, но закашлялся тяжелым, грудном кашлем. По спине Виолетты пробежал холодок, и чтобы унять ужас, она собрала всё грязные простыни, что валялись в пустом кабинете. — Ты не должна была рисковать, но я рад тебя видеть, — раздалось из-под груды тяжёлой влажной ткани. Ви коснулась снова безвольно болтающийся руки мужчины, вновь стараясь перевести себя в норму. Внутри то и дело всё летело к чертям с каждой новой мысленной волной, что Джотаро не доживёт и до вертолёта. Но он дожил. Девушка съела губы до крови, но продолжала безжалостно срывать всё образующиеся корочки, в попытках собрать нужные действия в кучу. И внезапно осознала, что понятия не имеет как пользоваться вертолётом. Мужчина уже был закреплён на пассажирском месте, дверь с грохотом закрыта. Но такая простая мысль, как неумение управлять машиной, ей не пришла в голову раньше. Она была готова разреветься от отчаяния и гнева, когда в дверь постучали. — Боялся, что припозднюсь, суставы все-таки уже не те, — Правда в один трусах, которые умудрились остаться относительно белыми и чистыми, грузно, что не свойственно было ему от слова совсем, влез в кабину. Старик тяжело дышал и был измотан. — Секунду, дай дух перевести. Сейчас свалим отсюда. Ох, батюшки! Он не без помощи Виолетты встал на ноги и тут же почти упал, но не от усталости. Девушка не выдержала, кинулась к тому на шею и разревелась. Дико, в голос, навзрыд, забывая дышать, то, что её могут услышать, то, что им нужно спешить. Она не помнила, чтобы вообще когда-то так плакала или испытывала подобный ужас и отчаяние. Казалось, что всё, чего она достигла, сейчас рухнет, сломается, исчезнет, раствориться. Она ничего не контролировала, всё скользило сквозь пальцы, как вода. И сквозь стоны и всхлипы она пыталась попросить помощи у Правды, который боялся, что его имя сейчас неуместно. Он бы отдал всё за маленькую спасительную ложь для девушки, если бы она смогла изменить ситуацию. Но правда была такова, что всё, что они могут, это позволить Херби завести вертолёт и попытаться вытянуться Джотаро из околокомного состояния. Он гладил Виолетту по мокрым спутанным волосам и говорил правду тихим, вкрадчивым голосом, а девушка слушала и искала в себе силы, чтобы не сойти с ума от хтонического ужаса. А потом она искала в себе силы не орать в голос всё время полёта, сидя на полу и обнимая ноги Джотаро. Она как мантру повторяла, чтобы тот жил, и просила прощения, боясь ощутить ледяной холод наступившей смерти. И когда они приземлились Виолетта искала в себе силы дышать, вытаскивая мужчину из кабины, без сознания и с еле прощупывающимся пульсом, и пытаясь уложить в машину, что приготовил для них тот же неизвестный, который говорил с ней по телефону. Ви уже забыла о его существовании и о том, что у неё был телефон, который, возможно, утонул. А в машине она продолжила обкусывать губы. Голова мужчины покоилась на её коленях, неестественно бледная кожа, по цвету почти не отличавшаяся от цвета её рук. Она то и дело нервно поправляла пряди чёрных волос, которые из-за тряски выбивались из общей массы. Это даже слегка успокаивало. Ви видела, что его грудная клетка изредка, но вздымалась, и внутри теплилась надежда успеть. Но куда? Она невидящим уставилась в подголовник пассажирского кресла, понимая, что их конечная точка сейчас — гараж. И дальше ничего. Девушка даже не заметила, как машина остановилась в тесном помещении, как Правда хлопнул дверью и включил тусклый мерцающий свет, как открыл дверь и обратился к ней. — Правда, — она начала говорить, но поняла, что не знает, о чем. Что мог сделать старик в трусах-семейниках без медицинского образования, медикаментов и оборудования? То же что и она. Ничего. — Мы сделали всё, что могли. Он не остался у них… — Нет, нет, нет, — девушка опустила глаза, и тяжёлые слезы исказили лицо Джотаро. — Солнышко, я не могу обещать, что, — старик запнулся. — Понимаешь, бывают внутренние травмы… — Это не справедливо! — Ви резко выскочила из машины, но быстро опомнилась, вернулась к Джотаро. Она снова чуть не умерла от страха, что из-за её действий он мог пострадать. — Мы не бросим его, я обещаю. Увезем… Уедем как можно дальше, никто нас не найдёт… — Это не справедливо, Правда, — Ви стояла на коленях, уперевшись грудью о сидение и смотря на мужчину. — Я сделала всё, я сделала даже то, что невозможно. Я пробралась в участок, проплыла залив, убивала. Если надо, я сделаю это ещё десятки раз, сотни. И он сейчас здесь, но всё также далеко. — Справедливость не всегда выглядит так, как мы её себе представляем, — тяжело выдохнул Правда. — Ты не виновата в этом. Девушка уткнулась лицом в сидение, оно воняло старой кожей и сыростью. Оно бесило. Хотелось выпотрошить его, вытянуть всё пружины, выломать из машины, стереть само существование. А потом вывернуть сидения спереди. И орать до срыва голоса, бить по дверям и окнам, разбивать кулаки в кровь, до потери сознания. Вместо этого она утробно зарычала, заставляя себя думать. Ответ обязан витать в воздухе. Она не может дать Джотаро умереть, это не могло закончиться так. — Куда ты? — внезапная активность девушки вывела старика из сонного транса. Он всё ещё стоял сзади неё, но уже строил планы по их побегу и по тому, сколько ещё мог продержаться Джотаро. Он бы и сам отдал свою жизнь, будь у него возможность поменяться с ним местами. Правда ненавидел смотреть на смерть молодых. — Я попробую последнее средство, — девушка накинула огромную прокуренную куртку механика и вышла на улицу. Это была безумная идея. Супер безумная. Она позвонит в фонд и потребует, чтобы те спасли Джотаро. Он зачем-то работал на них, так значит они обязаны помочь ему. Морозный воздух резанул кожу. Процентов девяносто шесть, что у неё ничего не выйдет. Сто процентов — она выдаст своё местоположение, потому что фонду она доверяла не больше чем тем, кто за ней охотится. Много ли шансов, что они спасут Джотаро — не было ни малейшего понятия. Ей хотелось верить, что он им нужен. Желательно, живым. Девушка не смогла бы всё равно сидеть и смотреть, как жизнь медленно покидает мужчину. Пусть она сейчас пустить всё коту под хвост, но уже ничего не было так важно, как его спасение. Улицы Сан-Франциско встретили её глухой тишиной. Те самые полчаса между временем, когда разошлись любители ночных тусовок, но еще не выпорхнули на улицу ранние пташки с собаками. Город обнимала пасмурная тьма, кусая за щёки и ладони ледяной изморосью. Был слышен каждый шорох, а когда одинокая машина выныривала из-за поворота, это становилось целым звуковым событием. Виолетте казалось, что она не может надышаться, словно сутки до этого в лёгких не было ни единого глотка воздуха, а сейчас неведомая сила выбивает драгоценный кислород из них. Её то накрывало пугающее спокойствие, то одолевала неудержимая истерика. Рука неуверенно легла на трубку таксофона. Девушка долго смотрела на вдавленные, срезанные и выжженные кнопки, разрисованную панель экстренных телефонов и размышляла, кому могло понадобиться это делать. А потом поняла, что если не позвонит — сойдёт с ума. Но вместо номера из замызганной телефонной книжки она набрала свой домашний, зная, что этот звонок может стоить ей дороже всех денег. Вначале никто не брал трубку. Ви прикинула, что в Японии сейчас около 7 вечера, и в голове пронеслось просто бесконечное количество мыслей от облегчения, что никто не выследит ее и она не накликает беду на родителей, если этого уже не произошло, до отчаяния, что они о ней забыли и рады её пропаже. — Алло, — щёлкнуло, и на том конце раздался усталый голос отца. Девушка то ли всхлипнула, то ли сипло застонала. Она никогда не была настолько счастлива слышать его. Она была бы готова отдать всё что угодно, за любой бред, что он сказал бы, да просто назвал бы её своими дурацкими уменьшительно-ласкательными именами. — Пап, прости меня, — голос получился хриплым, еле слышным. Что-то ещё сказать она больше не могла. Там в Японии встрепенулись все, кто был рядом. И все кричали, спрашивали на перебой, а Ви только кивала, не в состоянии произнести ни слова, сползая на пол и смотря, как ленивый трамвай медленно скатывается с пригорка. Наоке пыталась вырвать трубку, но отец не позволял это сделать, раз за разом задавая лишь один вопрос — где она находится? Вперемешку с ним были ещё вопросы — как её здоровье, в безопасности ли она. — Я не скажу, — наконец выдавила Виолетта, сумев совладать с чувствами. — Не потому что не хочу, а потому что не могу подвергать вас тому, в чем замешана. Я правда очень хочу вернуться домой. И правда вас очень сильно люблю… — Виолетта, не клади трубку! — в отчаяние перебил ту отец. — Мы сможем решить это вместе! — … но мне нужно идти, иначе тот, кого я люблю не меньше вашего, погибнет. И тогда я просто не переживу… — Доченька, пожалуйста, — Виолетта сжала телефонную трубку так, что кончики пальцев побелели, и вот-вот что-то должно было треснуть. — Я сделаю всё, что смогу, чтобы вернуться. Звон опустившейся трубки единственный звук повисший на несколько секунд в воздухе. Девушка смотрела на сумрачный парк, сереющий за стеклом. Сквозь боль и страх она удивилась тому, сколько же в человеке воды. Вот минуту назад казалось, что её выжало до суха, а теперь она даже не может остановить слёзы. Но этот разговор, вначале казавшийся, что повергнувший в ещё более глубокие пучины безнадёги, предал сил. Виолетта смерила презрительным взглядом своё мутное грязное отражение: бледное заплаканное лицо, красные опухшие глаза, дрожащая нижняя челюсть. Ей хотелось ненавидеть себя, как раньше, чтобы в ненависти встать и пойти дальше, но она не могла сейчас или теперь ненавидеть себя. Впервые ей захотелось себя обнять и пожалеть за беспомощность и потерянность. Но ещё больше ей хотелось заставить мир дать ей то, чего она заслужила. Набирать телефон фонда пришлось долго. Их было много, в разных штатах по несколько штук, и каждый непринуждённо слал её долгими гудками. А она упорно пробивала эту стену. — Фонд Спидвэгона, отделение Майями, Патриция Харт слушает, — наконец-то бодрый женский голос разрезал тишину. — Меня зовут Виолетта Вальмонт, я нахожусь в Сан-Франциско. Мне нужен кто угодно, кто может забрать Джотаро и спасти ему жизнь, — выпалила девушка текст, который всё время крутила в голове. На том конце замолчали, видимо, в попытках осознать, шутка или нет, после короткое «секунда» и запустилась дурацкая мелодия ожидания на линии. Это длилось долго, казалось целую вечность, прежде чем снова вернулась Патриция и сообщила. — Мы не можем этого сделать, извините. Но фонд готов забрать вас под защиту. — Почему? — голос звучал на удивление спокойно. — К сожалению, я не смогу вас проконсультировать в этом вопросе. Вы сможете обсудить все детали с главами, когда приедете. Назовите, пожалуйста, адрес, откуда можно вас забрать, и машины будет в течение 10 минут. Виолетта вбила трубку в таксофон и, скорее всего, повредила его. Она вышла на улицу и била в стеклянные стены до тех пор, пока все не были разбиты, а появившиеся прохожие не стали удивлённо останавливаться и смотреть на представления первородной ярости. До её слуха донеслись неуверенные голоса людей, что стали узнавать девушку. Она уставилась на незнакомцев в полутьме, которые бесстыдно разглядывали её. Их было не меньше десяти, все разных возрастов, кто-то с собаками. Их было так много, но она ощущала себя одной на целой планете. Никто из толпы не сможет помочь, каждый сейчас захочет сдать её в полицию и получить награду. — Вы же ведь Виолетта Вальмонт? — одна женщина решила отделиться от стайки и. медленно, словно Ви — испуганное животное, стала приближаться, вытянув руки вперед и слега согнув колени. — Давайте я вам помогу. Девушка лишь безумно рассмеялась, чем ошарашила спасительницу, и рванула прочь, растолкав толпу. Правда не был удивлён, что фонд отказал. Он пытался объяснить, что Джотаро официально считается преступником, но она и слушать не хотела. Ещё больше она не хотела слушать его просьбы согласиться на предложение фонда о защите. Девушка металась из стороны в сторону, выдумывая новый план, но ничего ни черта не шло в голову. А потом она вспомнила о мобильном телефоне. Не думая, нащупала его в заднем кармане штанов. И — о чудо — он был там и он работал. В записной книжке не было ничего, она попыталась набрать номер из вызовов, но они все были анонимными и сигнал не проходил. Ви уже хотела швырнуть бесполезный аппарат об пол, как он сам зазвонил. — Прекрати усугублять ситуацию, — роботизированный голос в этот раз не был таким сухим и безэмоциональным. Проскакивали нотки гнева. — Я пытаюсь… — начала Виолетта, но её перебили. — Я знаю, что ты пытаешься. Это было глупо и необдуманно. Не станет фонд помогать в твоей идее фикс. — Но почему? — девушка прокричала этот вопрос в трубку, стараясь сохранить самообладание и не закончить разговор в тот же момент. — Потому что он преступник. А защита преступника для них сейчас — это, во-первых, потеря репутации, во-вторых, падение акций. Ты, наверное, даже не представляешь, какая была пропаганда того, что твой ненаглядный Джотаро — ублюдок и похититель маленьких японских девочек, не так ли? — наступило тяжёлое молчание, в которое Ви пыталась переварить услышанное. — Я смотрела новости, там информация о нас почти не мелькала, — неуверенно начала та. — Да, неделю назад. А до этого несколько месяцев? Все СМИ Америки и Японии рассказывали о бедной-несчастной Виолетте Вальмонт, словно о принцессе Диане, её жизни и ужасных обстоятельствах, в которых она угодила в лапы кровожадному убийце Джотаро Куджо. И как доблестные правоохранительные органы кладут свои жизни в попытках обезоружить его — и — его соучастников, почти террористов, а те в свою очередь дают красочные показания его зверств, — на мгновение голос замолчал. — Фонд проиграли эту информационную войну с самого начала. И знаешь почему? — девушка даже не успела ответить утвердительно на вопрос. — Потому что им всё равно, выживет он или нет. Джотаро — маленький винтик в огромной системе. И кстати — многим совершенно не нравится мысль, что появится безымянная наследница всех их пакетов акций. Они и тебе не стремятся помочь. — Ты потратил столько времени, чтобы разъяснить мне детали настоящей взрослой жизни. Так закончи дело и помоги, — издевательски бросила та, уже желая прекратить разговор. — Или не отнимай у меня время. — Я тоже не собираюсь рушить свои планы занимаясь помощью преступнику. А тебе бы сбавить обороты — я выполнил свою часть сделки и даже больше. — Джотаро почти мёртв! Какую часть сделки ты выполнил? — она снова проорала в трубку. Правда весь разговор таился внутри машины, то и дело прощупывая пульс мужчины. Он ещё жил, к удивлению старика. — Наш договор не звучал, что я предоставлю тебе его живым. Я сказал, что помогу вытащить. И помог. Ко всему прочему, это была не бескорыстная услуга. Я не Санта Клаус, и тебе придётся выполнить часть сделки, умрёт он или нет. Виолетта поджала губы. Этот ублюдок позвонил, чтобы просто её успокоить для каких-то своих целей, привести в чувства, так сказать, но ни как не помогать. — Если он умрёт — я не стану ничего для тебя делать, — отрезала девушка. — На тебе есть кое-что, что не даст нарушить слово, — также отрезал голос. — Очередной станд, — фыркнула Виолетта. — Пускай, но никакой станд мне не помешает здесь и сейчас вскрыть себе вены, бросить с огромной высоты или напиться таблеток. — Виолетта! — простонал Правда из машины. Он уже сам был готов вырвать этот злосчастный телефон и выкинуть его куда подальше. И он даже начал выползать из машины, но девушка жестом его остановила. — Это самая жалкая попытка мной манипулировать, что когда-либо была. Ну сделаешь это, кто от этого пострадает? Твои родители, — голос утратил раздражительность и вернул безэмоциональность. — Если я настолько не важна в твоей игре, то зачем это всё? — Ты важна, в определённой степени. Но точно не в той, где твои хотелки путают планы. Послушай, — голос перебил начало гневной тирады Виолетты, — я не стану вытаскивать… — Если я расскажу всем, что он меня не похищал? Пусть фонд просрал эту возможность, но я могу перехватить инициативу. Скажу по тому же телевидению, что ничего не было, что он не виновен, что его подставили, — девушка цеплялась за любую идею, что приходила к ней в голову. — Это не сработает. — Да что ж за хуета-то?! Почему это не сработает? Виолетта сползла спиной по стене. Уже не было сил спорить, жутко хотелось есть, трясло. Она из последних сил думала, предлагала, отрицала. Не хотелось сдаваться после всего. — Я могу организовать прямой эфир, — внезапно произнёс голос. — Не на всех каналах, перехватим сигнал во время новостей. У тебя будет не больше пяти минут, скорее меньше, прежде чем сигнал обрубят. Вряд ли такое короткое включение хоть что-то кому-то докажет, но ты можешь нажать на фонд. Не говори напрямую ни о ком из тех, кто замешан в этой истории. Это может усугубить для тебя ситуацию. Только угрозы раскрытия, — человек на той стороне тяжело вздохнул, обдумывая детали. — У тебя есть двадцать минут добраться до адреса в смс. После тебя будет ждать машина. Слушай, — он снова прервал Виолетту, — нет никаких гарантий, что это подействует. Нет никаких гарантий, что тебя не схватят раньше после твоих выходок. Нет никаких гарантий, что фонд решить помочь хоть кому-то, а не откреститься от этого дела. И учти — ты останешься одна. — В каком смысле? — девушка после секунды радости снова начала ощущать гнетущую пустоту. — Я не верну тебя к Джотаро, а ты не сможешь к нему вернуться. Есть все шансы, что забрав тебя, они уничтожат любых свидетелей. Для меня, как ты понимаешь, он тоже не имеет ни малейшего значения. — Кто именно — они? — Любая из сторон. Виолетта села перед одинокой камерой в пустой тёмной комнате в заброшке. Красный огонёк вспыхнул в сумраке помещения, оповещая, что ей нужно говорить. Но она растерялась, целых десять секунд зрители могли наблюдать испуганное лицо школьницы. Потом девушка прокашлялась и всё равно хриплым голосом начала. — Меня зовут Виолетта Вальмонт. Я бы рассказала свою историю, но мне не хватит времени. И — я в опасности, но причина тому не Джотаро, а совсем другие люди, которые устроили информационную войну. И мне нужна помощь. Иначе люди, которые мне дороги, включая Джотаро — могут погибнуть. Обращаюсь к тем, кто уже отказал сегодня — одуматься и сделать то, что должны. Иначе следующий прямой эфир будет полон таких подробностей, от которых упадут не только репутация и акции. А простым гражданам я хочу сказать, что вас обманывают, говоря… На этом лампочка погасла, сообщая, что сигнал пропал, а Виолетте пора уносить ноги. Она на несколько секунд замерла, пытаясь осознать свой нынешний статус. И пытаясь смириться с мыслью, что её слова не достигли нужных людей. Правде уже пришлось принять её решение. Он остался с Джотаро и пообещал, если в течение сорока минут после эфира с ним никто на связь не выйдет — уезжать, как можно дальше, забрав с собой мужчину. Вся жизнь превратилась в одну сплошную неопределённость, особенно в тот момент, когда затонированная машина выехала за город, увозя Виолетту дальше и дальше от Сан-Франциско.***
Спустя всего час отрывок речи Виолетты показали в новостях в Японии, но посмотреть их успела только Кири. Она не смогла узнать сестру, исхудавшую, измученную, с обкусанными в кровь губами, всклокоченными волосами и кровоподтёком под носом. Кири нещадно грызла ногти, шествуя туда-сюда по комнате, в попытках понять, как поступить лучше: рассказать родителям или скрыть. Могла ли она подумать, что потерять младшую ненавистную сестру — будет худшим событием в её жизни?