Раздевая взглядом

Шерлок Холмс, при всём своём блистательном невежестве в иных вещах, в точности знал, что делал. Опустив глаза перед собой, он притворялся, что целиком поглощён экспериментом. Он и вправду был им поглощён, – только не тем экспериментом, на который мог бы подумать его сосед, доктор Джон Ватсон. Они сидели на кухне, через стол, и витавшее между ними напряжение сгустилось до того, что, казалось, его можно потрогать. Шерлок держал пипетку над чашкой Петри, отмеряя прозрачную жидкость – капля за каплей – с клинической аккуратностью. Он ощущал, что Джон изучает его, дивясь тому, как деликатно длинные пальцы Шерлока обращаются с инструментом, и какое тонкое у него запястье. По мере того, как этот пристальный взгляд всползал от запястья к плечу, кожа под ним пошла мурашками. Шерлоку было безошибочно известно, куда именно смотрит Джон. Верхнюю пуговицу на своей рубашке он оставил незастёгнутой намеренно. Джон разглядывал изящный выступ ключицы, восхищался острой костью, натяжением молочно-белой кожи, и думал, каково было бы провести по ней пальцем. Шерлок подавил невольную дрожь и заставил себя сохранять бесстрастную мину. Если эксперимент пройдёт согласно его расчётам, то уже скоро принесёт плоды; потерять терпение сейчас – значит сорвать весь замысел ещё до начала воплощения. Эти взгляды начались несколько недель назад. Они останавливались на Шерлоке лишь на мгновения дольше положенного. Джон думал, что осторожен, но, конечно, ошибался. Шерлок отметил его возросшее внимание с умеренным интересом и тут же начал проверять переменные. Когда он оставлял незастёгнутой лишнюю рубашечную пуговицу, задержка взгляда составляла примерно восемь секунд сверх среднего показателя. Когда надевал те брюки, что превосходили остальные безупречностью кроя и посадки по фигуре, эффект был таким же. Дело даже не на единицу. Достаточно было несколько раз «случайно» соприкоснуться пальцами, передавая вещи, и встать на волосок ближе обычного к Джону, чтобы Шерлок разрешил загадку. Как просто. Поразительно, как он не разглядел этого с самого начала. Следующий шаг был хорошо просчитан. Шерлок посвятил некоторое время наблюдению за женщинами, которых Джон приводил домой, – с удовлетворением отметив, что прошло уже несколько недель с тех пор, как в их квартире появлялся кто-то кроме миссис Хадсон и клиенток, – каталогизировал их тип фигуры и установил, что Джон предрасположен… выражаясь разговорным языком, он «выступал по задницам». Шерлок, как обладатель одного из отборнейших образцов данного анатомического феномена по эту сторону Темзы (опираясь на надёжные свидетельства полудюжины строительных рабочих), был более чем экипирован для использования своих природных преимуществ. Он молча отложил пипетку, грациозно поднялся на ноги, прогулялся к одному из нижних ящиков и бесстыдно наклонился его открыть, имитируя поиск некоего предмета. Всё это время он ощущал на себе горячечный взгляд Джона. Несомненно, тот смотрел. Ничто не мешало ему в полной мере реализовать возможность наглядеться всласть на то, что, Шерлок знал, Джон до смерти хочет заполучить в свои руки. Следовало отдать должное той выдержке, которую Джон проявлял до сих пор. Он очевидно пытался укрыться от всеведущего взора Шерлока, что, казалось, поминутно просвечивал его насквозь. И Шерлок признавал, что (как для идиота) тот справлялся просто замечательно. Однако он постарался обеспечить безуспешность этих попыток. Шерлок видел, как Джон вздрагивал, будто от статического электричества, стоило им соприкоснуться открытой кожей. Как приливала кровь к ушам Джона, когда Шерлок стоял слишком близко. Как ёрзал Джон, когда Шерлок сел рядом с ним на диван и надолго запустил пальцы в ведёрко с попкорном, стоявшее у Джона между ног. О да. Очевидно. Джон, при всех своих изначальных протестах и настояниях на собственной гетеросексуальности, хотел секса с ним. Хотел отчаянно. Шерлок, по измерении собственного физиологического интереса к своему соседу, сделал вывод, что уже более чем пора. Когда он, наконец, выпрямился и повернулся, Джон таращился на стол. Хитрость бы удалась... будь Шерлок полным идиотом. Все признаки налицо: румянец на щеках, пальцы сжимают край стола, в обтягивающих джинсах показательная выпуклость. Серьёзно, это даже Андерсон заметил бы. Но самый разоблачительный момент был впереди. Джон, словно против воли, поднял взгляд на Шерлока. От сухожилий шеи он двинулся вниз по груди, пересчитывая пуговицы на рубашке. В своих мыслях он расстёгивает их, проскальзывает пальцами по обнажающейся гладкой коже, стягивает оскорбительную материю с плеч долой. Его губы последуют за пальцами, и Шерлок будет извиваться под наплывом жарких влажных поцелуев, которыми Джон так жаждет покрывать его. Затем взгляд упал на брюки, и Шерлок ощутил резкую нехватку воздуха в лёгких. Этот взгляд был осязаемым физически. Ощупывал встречную выпуклость, которая разрасталась в паховой области Шерлока. Дразняще скользил между телом и поясом, прежде чем нашарить пуговицу. Нетерпеливо расстёгивал её и медленно тянул вниз язычок молнии. В уме Джона Ватсона Шерлок уже стоял наполовину голым. Этот образ сделал Шерлока во плоти невозможно горячим и твёрдым в рекордные сроки. При виде Шерлока в такой кондиции Джон покраснел ещё больше. У обоих стояло. Оба знали об этом. Шерлок не предусматривал слов, слетевших с его губ, о чём, впрочем, нимало не сожалел: – Ты удовлетворён визуальной стимуляцией, или собираешься что-то делать в отношении своей фантазии? К чести Джона, он не испугался этой вспышки. Вероятно, он уже привык к тому, что Шерлок читает его мысли. Какое-то время он сверлил Шерлока глазами, как если бы видел его впервые. А затем поднялся, резко сократил дистанцию и обезоружил Шерлока грубым поцелуем. Шерлока захлестнуло ощущениями. Никакие познания в анатомии не готовили его к тому, как это – в действительности целовать кого-то, а тем более своего злостно привлекательного соседа. Он слабо схватился за грудь Джона. Промелькнула мысль оттолкнуть его, чтобы глотнуть воздуху, но тут тепло Джона влилось в его кожу. Джон Ватсон был горячим весь: от губ до торса и до бёдер, жадно вжатых в бёдра Шерлока. Доля секунды колебаний, и Шерлок полностью отдался этому теплу. Губы Джона, сильные и мягкие одновременно, без труда разжали губы Шерлока. Влажный язык, скользнувший в его рот, был абсолютно восхитителен на ощупь. Вкус у него был от чая и ризотто, которым они отобедали, и это оказалось на удивление возбуждающим в сочетании с руками Джона, трудившимися над пуговицами Шерлока, и запахом Джона, заполнявшим ноздри. Джон был сразу повсюду, на нём и в нём. Прежде, чем его блестящий разум осознал это, Шерлок лишился рубашки, и шершавые пальцы Джона уже увлечённо исследовали его тело. Большой палец прошёлся по соску, не ожидавшему такого поворота, и Шерлок ахнул в поцелуй, ощущая, как тот искажается улыбкой. Доктор отстранился, давая обоим перевести дух: - А мы чувствительные, да? Шерлок только и мог, что кивнуть в отупении. Джон хохотнул. - Невероятно. Ты – такой ошеломлённый. И всего-то от минутки поцелуев. Если бы я сам не видел, не поверил бы. Великий Шерлок Холмс расходится по швам! В его понизившемся голосе послышалась отдалённая угроза, которую Шерлок нашёл неимоверно эротичной. Мощный прилив желания накрыл его и вышвырнул, захлёбывающегося, на мелководье. Очевидно, Джон видел эту реакцию: его глаза потемнели от недвусмысленного голода. Он выглядел так, будто готов сожрать Шерлока целиком, и ничего детектив сейчас не хотел так сильно, как именно этого. Их губы вновь соединились в уже несомненном опьяняющем влечении. Шерлок испытующе лизнул и был вознаграждён глубоким стоном. Он не представлял, что делает, но в жаркой круговерти следования за Джоном, его движениями и голосом он, кажется, справлялся приемлемо. По крайней мере, рваное дыхание Джона говорило о том, что его усилия оцениваются с благодарностью. - Шерлок, – бормотал Джон в поцелуй, – Шерлок, я хочу… - Я знаю, – отвечал тот низким, резонирующим голосом. – Я тоже этого хочу. Дрожь, пробежавшая по позвоночнику Джона – невыносимо утешное зрелище. - Нужно переместиться, или, ей-богу, я перегну тебя через этот стол и отдеру прямо здесь. У Шерлока чуть ноги не подкосились. Сочный образ обжёг его разум: Шерлок держится за стол, как утопающий, позволяя безжалостно использовать своё тело; Джон с лицом, оскаленным в экстазе, позади – вбивается него. Их крики раздаются в одном ритме со скрежетом, который издают ножки стола с каждым толчком. - Да, – выговорил Шерлок. – Я хочу так. - Ты же не серьёзно, – Джон уставился на него. - Боже, Джон, я в жизни не был так серьёзен. В доказательство тому он в несколько шагов достиг стола и смахнул с него всё – свой эксперимент, пипетку, графики – на пол одним резким движением. Когда он повернулся к Джону, слова ободрения были уже без надобности. Джон ринулся к нему и обернулся сексуальной бурей, словно только этого и ждал. Он силой усадил Шерлока на стол, раздвинул его бёдра, дерзко вклиниваясь между ними, и вернулся к поцелуям, в то время как их руки спешили расправиться с одеждой. Вскоре Шерлок обнаружил себя сидящим в одном белье, тогда как сам ещё только расстегнул ремень и неумело стягивал с Джона брюки. Тот внезапно обхватил его за плечи крепкою рукой, притянул к себе и развернул на сто восемьдесят градусов, снова принуждая, загибая и вдавливая грудью в стол, так что Шерлок не удержал удивлённого стона от осознания уязвимости позиции. Благоговейно огладив нагой позвоночник Шерлока, Джон по-хозяйски стиснул его ягодицы сквозь ткань. - Передать не могу. Я целую вечность мечтал взять это в руки. - Знаю. Наблюдал, – хрипнул Шерлок, содрогаясь под напряжением его внимания. - Ещё бы. Готов спорить, ты продедуктировал каждую мысль в моей голове. И каждый раз, когда я бегал в свою спальню передёрнуть. Потому что это же невыносимо – видеть, как разгуливает по квартире твоя изумительная, крышесносная, охуительная задница. Ты хоть примерно представляешь, что я с ней сейчас сделаю? Шерлок застонал в ответ и подался всем телом назад, подстёгивая Джона к действиям. Послышалось дразнящее жужжание молнии, от которого его пронзило трепетом предвкушения. Пальцы Джона пробежали по его спине, и Шерлок замер. Невозможность видеть, когда и где его коснутся в следующий раз, будоражила всё сильнее. Джон взялся за резинку, помедлил и стянул с него бельё, оголив зад и выпружинившуюся эрекцию. Шерлок закрыл глаза и закусил губу, глуша бесстыдные звуки, готовые излиться из него. Он чувствовал взгляд Джона, тяжёлый и оценивающий, на обнажённой коже, и его восхищение той частью себя, которую доселе никому не демонстрировал. - Боже, Шерлок, ты прекрасен, – выдохнул тот. - А ты заторможен, – Шерлок ещё раз качнулся назад, и у обоих дух перехватило от прикосновения его прохладной кожи к горячему паху Джона. – Так что если ты будешь столь любезен втрахать меня в этот стол, я буду премного обязан. Джон издал утробный рык, и в следующий миг твёрдая рука схватила Шерлока за член, извлекая непрошенный возглас, на что Джон ответил смешком и боднул его пахом. - Ты жутко требовательный, как для человека в столь беззащитном положении, – его трение сделалось изнурительно медленным, заставив Шерлока всхлипнуть против воли. – Спорим, тебе дохера это нравится, быть беспомощным подо мной. Ты целый день выёбываешься, как хуев король мира, тогда как единственное, чего ты в самом деле хочешь – это чтобы кто-то приспустил тебя на место. Чтобы я указал тебе место. Ты же понимаешь, я так могу тебя держать сколько угодно, – Джон сопроводил угрозу особенно жёстким толчком. – Дразнить тебя часами, доводить до грани снова и снова, и ты будешь вхлам. Только и сможешь, что просить пощады, – он навалился на Шерлока, тяжким дыханием опалив его ухо, – и кричать, когда я смилуюсь и дам тебе её. У Шерлока потемнело в глазах. Он вцепился в спасительный стол и пытался втянуть воздух в лёгкие. Если б он только представлял, что можно так всепоглощающе, до боли возбудиться, он бы сделал это раньше. - Джон, – наконец смог выдохнуть он, – прошу, выеби меня. Иначе я умру. По дрожи Джона Шерлок понял, что его прошение удовлетворят. Послышался звук откручивающейся крышки. - Будет немного жечь. Захочешь, чтобы я остановился – просто скажи. Повисла пауза. Шерлок кивнул. Затем он почувствовал, как тёплое и жидкое втирают в круговую мышцу, замыкающую вход в его тело. Осторожное вторжение пальца заставило его заёрзать, но само по себе болезненным не было. Джон разрабатывал его медленно и бережно, так что через несколько минут Шерлок расслабился. Джон принял это как разрешение для второго пальца. От этого в мышце действительно жгло, что было пренебрежимо по сравнению с мыслью о том, что это Джон – самой естественной мыслью на свете. Со всей докторской заботой Джон растягивал его, до извиваний и гортанных стонов от каждого непредсказуемого прикосновения к простате. Шерлок отмечал напряжение в теле Джона и понимал, что тот с трудом держал себя в руках. - Шерлок, – сказал он хрипло, – думаю, ты готов. Уверен? - Боже, да, давай уже. Я больше не могу. Джон принял приглашение с энтузиазмом. В следующий момент что-то твёрдое прижалось к телу Шерлока и медленно вдавилось внутрь. Жжение, не сравнимое ни с чем известным, было странно приятно. Джон простонал над ним. Хотелось его видеть. В самом напряжённом повороте шеи Шерлоку открылась превосходная картина. Как ему и представлялось, Джон зажмурил глаза, расслабил челюсть; губы образовывали полный круг. - Матерь божья… ты такой горячий, такой тесный… Он не нашёлся, что ответить, – тревожная тенденция этого вечера. Джон погрузился в него глубже, вышел, втолкнулся вновь. Вскрик Шерлока был диким, первобытным. - Всё хорошо? – выдавил Джон сквозь стиснутые зубы. - Будет, нахуй, если будешь двигаться. Шерлок предполагал, что ругань в его исполнении заводит Джона. Но чего он не предполагал – это всей тяжести последовавшего за тем беспощадного порева. Не занятия любовью. Даже не секса. Натуральной сыромятной ебли – тёмного, хтонического спаривания животных, одержимых обладанием и близостью разрядки. Джон вколачивался в его тело беспорядочно и бесконтрольно, сокрушительно впиваясь в бёдра скорченными пальцами. Казалось, кровь струилась в венах жидким электричеством, кожа искрила, мозг надсаживался от чисто сенсорной информации. Это было тем самым, чего Шерлок бессознательно жаждал. С каждой фрикцией ножки стола длинно скрежетали по полу, Джон за спиной изрыгал богохульства, а сам Шерлок трясся, и потел, и нечленораздельно выл, казалось, не вмещаясь в собственную плоть. Джон, распираемый и распирающий, твердел, вонзал и заполнял так, как не мог даже мечтать. От наслаждения его шатало. Надолго их обоих не хватило. Краем сознания Шерлок уловил, как Джон сжал его член, после чего темнота под веками взорвалась цветом, а из лёгких вырвались нечеловеческие звуки. Откуда-то издалека он искажённо слышал своё имя, с которым кончил Джон. Тяжёлая грудь придавила его, и целое тысячелетие, вместившееся в три минуты, они просто лежали, потные и задыхающиеся. Мягко, очень мягко Джон извлёк себя из него. Ощущение пустоты, лишённой безупречного объёма его члена, показалось неожиданно неправильным. Шерлок собрал оставшиеся силы и перевернулся на столе, не в состоянии сесть. Джон нагнулся к нему и наградил полновесным поцелуем. - Это было… потрясающе. Шерлок фыркнул от смеха: - Ты себя сознательно цитировал, или это твоя автоматическая реакция на меня? - И то, и другое. Они замолчали надолго, успокаивая дыхание и пульс. Наконец, Джон произнёс: - Надо это обсудить. - Что тут обсуждать? На счастье, Джон был слишком обессилен, чтобы отвечать серьёзно. - Твоя кровать или моя? - Ближайшая. Джон сгрёб потрясённого Шерлока на руки и понёс в его – их – спальню. Тот сморгнул. - Ты удивительно силён. Это необъяснимо сексуально. - Погоди, – хихикнул Джон. – Утром я объясню тебе. - Жду не дождусь. Они забрались в постель, обернули друг друга телами и погрузились в удовлетворённый сон.