***
Салл просыпается даже раньше обычного, но к телефону с утра не прикасается, сразу направляется в поисках Джонсона на кухню. Он имеет сильное желание обсудить вчерашнее и услышать, что содеянное не было лишь очередной «неправильной» ошибкой, сделанной по пьяни. Квартира оказывается пуста, хотя часы едва отбивают семь утра, зато на кухне на столе оказывается записка:«На работе форс-мажор, уехал раньше, буду поздно. До вечера. Ларри»
– Серьезно, Ларри? Записка? – грустно усмехается учитель, крутя в руках бумажный листок. Джонсон наверняка специально сообщил ему именно так, ведь через записку он никак не увидит, прочитал ли её Фишер и учитель никак не сможет ответить на такое «смс». Парень выкидывает бумажку в урну, готовит завтрак и уже застегивает пуговицы кремовой рубашки, стоя перед зеркалом в гостиной, когда по квартире разносится звук дверного звонка, а после кто-то ещё и стучит в дверь для надежности. Он думает, что, скорее всего, Ларри что-то забыл или форс-мажор решился и он имеет право немного отдохнуть. Второе, конечно, маловероятно, ведь офис компании находится едва ли не на другом конце города и ехать домой на час крайне нелогично. Тем не менее он чувствует волнение внутри и легкое покалывание пальцев, когда идет открывать дверь. Но через секунду учитель замирает, продолжая держаться за ручку двери и не веря собственным глазам. Перед ним стоит высокий, загорелый парень, что явно имеет иностранные корни, ведь… – Алессандро? – неверяще шепчет Салл, так и стоя в дверном проходе, пока гость остается подъезде. – Mi lascerai entrare? O dovrei stare nel corridoio? – разносится рокочущий голос, что вживую звучит ещё приятнее, но Салл впервые совсем теряет дар речи, поэтому лишь двигается в сторону, позволяя иностранцу войти. Это точно он. Сомнений в голове даже не возникает, зато возникает кучу вопросов и основной это – «как?» Как узнал, как нашёл, как смог добраться, как решился на такую встречу, если они особо и не общались на эту тему. В голове начинают всплывать воспоминания, как итальянец на днях в переписке просил точный район, спрашивал в какой квартире живет сейчас Салл, а он в ответ писал краткие ответы, не углубляясь в суть, и тут же выходил из переписки, ведь в последние вечера был занят исключительно своей личной драмой с Джонсоном, чтобы заметить что-то помимо этого. А стоило бы. Ведь вот сейчас Алессандро стоит перед ним, у него мягкая улыбка, синие глаза –настолько синие, что он кажется не с этой планеты, – в которых плескается доброта, и непослушные каштановые кудри, что смешно падают прямо на брови и легкая небритость на лице. Салл много раз представлял их встречу, даже сам хотел полететь в Италию, но ни в одной из мыслей их встреча не происходила вот так – стоя в квартире Ларри, в коридоре, где ещё этой ночью он стоял на коленях перед хозяином этой самой квартиры. Пришлось мотнуть головой, сбрасывая мысли и, когда итальянец уверенно раскинул руки, он тут же буквально упал в объятия. Алессандро приятно пах какими-то восточными масляными духами, что для некоторых могли показаться слишком ядовыми, но Саллу аромат понравился. Как и ожидалось, итальянец оказался выше почти на голову, щетина на лице явно делала его старше, и телосложение у него было сильнее, только сережка в ухе и бежевые оттенки одежды смогли добавить ему мягкости в этот образ «альфача». – Perché non mi hai avvertito che saresti arrivato? – возмутился Салл, отходя на шаг назад, когда его выпустили из объятий. Дальше он неосознанно вернулся на родной английский, но иностранец и так его понимал. – Я бы встретил тебя в аэропорту. Как ты вообще умудрился найти нужную квартиру? – А ты не рад меня видеть? – лукаво улыбнулся Алессандро, переходя также на английский, и снимая с плеча дорожную сумку, ставя её под ноги на пол. Салл закатил глаза и улыбнулся, с укором смотря в глаза. Итальянец поднял руки в капитуляции, кивнув в знак согласия– Scusa amico mio. Я хотел сделать этот сюрприз, ты писал свой номер квартиры, я приехал сюда по локатору, а милая signora возле вашего дома открыла мне подъезд. Хотя я боялся, что ты не здесь и я приехал не туда. – Sei davvero fortunato ad avermi trovato la prima volta. – недовольно пробурмотал Салл, указывая на кухню. – Оставь вещи пока здесь, пойдем, я сделаю тебе чай, но попрошу впредь о подобный вещах предупреждать. Когда чайник закипел, то они сели друг напротив друга и у Фишера всё ещё крутилось слишком много вопросов, заставляя голову гудеть с самого утра. Он совсем не знал, с чего начать и что делать дальше. У него через час урок в школе, скорее всего придется взять Алессандро с собой, а с последних уроков и вовсе отпросится, выставляя кого-то на замену, чтобы не заставлять гостя слишком долго ждать. Как же хорошо, что он всю жизнь почти никак не страдает от похмелья, встречать друга с другой страны с похмельем было бы крайне некрасиво сейчас. Кажется, самому Алессандро Профачи плевать на замешательство друга, он оглядывает того с ног до головы, хоть и пытается делать это не слишком явно. Что в целом слабо получается. Кремовая блузка, что немного открывает начало выпирающих ключиц, но и тут же несправедливо обрывает их за застегнутыми пуговицами, волосы собраны в аккуратный хвост, идеально сочетаются с аккуратной внешностью преподавателя. Смотря на пухлые губы, на кожу, что, по сравнению с его, была бледнее мела, он сравнивал Сала Фишера в своей голове с фарфовой куклой. Появись такая кукла на хоть одном из мероприятий в Италии – он бы точно на весь вечер забрал всё внимание себе. Девушки Италии красивы и грациозны, но почему-то именно один конкретный американец казался ему в разы красивее их всех. Хотя, возможно по красоте с ним рядом стоит ещё Карла, которой он совсем забыл написать после самолета. – Итак, насколько ты приехал? – Oh amico mio, на самом деле на один день и я приехал не гулять. – Алессандро улыбнулся ему, но Салл недоуменно нахмурился. – Прости, я не до конца понимаю. Если ты приехал всего на день, то какова цель такого маленького визита? – Я думаю, ты успеешь немного показать мне Нокфелл. Самолет обратно завтра на семь вечера, и я очень долго думал, что хочу встретится с тобой вживую. Но основная цель моего визита – забрать тебя с собой на неделю в Италию. – Что? Салл определено где-то потерял свои умственные способности и умение составлять слова в адекватные предложения, но, кажется, Профачи был готов к такой реакции. Он попросил подождать и вышел в коридор. Салл с кухни чудесно видел, как он склонился над сумкой, достал что-то и направился обратно. Потом перед Мальвиной положили два билета. Два билета в бизнес-класс на самолет на завтрашнюю дату. – Я хочу, чтобы ты выслушал меня. – сказал Алессандро, сцепивши руки в замок на столе. Теперь, по всей видимости, он начал нервничать и уже явно не выглядел таким уверенным, как минутами ранее в коридоре. Фишер лишь кивнул в ответ. – Я знаю, что ты очень много работаешь. Поэтому понимал, что лучшее решение уговорить тебя на отпуск в моей стране, это приехать лично. Я не требую ответа прямо сейчас, у тебя есть время подумать до завтра. Понимаю, что у тебя есть работа и responsabilità , поэтому я хочу провести с тобой сегодня и завтра, и попросить, чтобы за это время ты принял решение. – Алессандро, я.. – Фишер выдохнул, смотря на билеты на столе. Ему безумно хотелось посетить эту страну, но данное предложение попахивало безрассудством с его стороны. – Я не прошу тебя давать мне ответ сейчас, не хочу давить на тебя. Я хочу, чтобы ты провел со мной эти два дня. Если ты захочешь поехать на неделю в Италию это будет чудесно, но если нет, то отказ я спокойно приму, ведь это очень proposta spontanea . Proposta spontanea… Это точно. – Я… я обещаю, что подумаю. – спустя секунд десять молчания ответил преподаватель. – Но сейчас мне необходимо на пару часов на работу, после чего я смогу уделить время тебе. Ты поедешь со мной? – М-м, я не думаю, что это необходимо. Это твое рабочее место, не хочу отвлекать. У меня тут номер в отеле забронирован, я мог бы подождать тебя там. Согласие было достаточно быстрым, поэтому через пол часа таксист высадил учителя у школы и поехал к отелю, что находился буквально в этом же районе. Не странно, ведь Нокфелл сам по себе город не слишком большой. Салл почти и не помнит, как проходит его подальший рабочий день. Он пишет что-то несвязное Ларри про друга с Италии, проводит уроки и бежит к директору, спросить за отпуск на неделю. Тот неодобрительно махает головой. На Рождество и Новый год у всех учителей и так отпуск, а Салл хочет уйти на него ещё раньше, но директор, что если очень срочно, то может отпустить. Фишер лепечет мужчине, что точный ответ скажет завтра и выбегает с кабинета, набирая по пути номер итальянца. В голове до сих пор не укладывается, что Алессандро проделал такой путь, чтобы лично пригласить его в Италию. Что он готов забрать его на неделю, оплатив билеты и не попросив взамен ничего. Он абсолютно не понимает, что ему делать, как поговорить с Ларри на этот счет, ведь их Рождество должно было пройти вместе, и ему кажется это все каким-то сюрреалистичным сном с головоломкой, которую он должен решить немедленно. В итоге Салл ведёт Профачи в центр города, и они гуляют около двух часов на морозе, совсем его не ощущая, ведь полностью поглощены в диалог. Они перескакивают с английского на итальянский каждую секунду, обсуждают какие-то стереотипы про Америку, вместе смеются и Салл ловит себя на мысли, что в жизни общаться с Профачи ещё приятнее, чем в интернете и он рад, что тот приехал, хоть и всего на два дня. Но внутри что-то не отпускает, ведь Ларри на сообщения про гостя не ответил, не позвонил, а сам он тянуться к телефону не станет, ведь идущий рядом иностранец прилетел только к нему и не хочется показаться невежливым. На улице начинает темнеть, хотя время едва переваливает к четырем, и они идут в какой-то ближайший ресторан, чтобы пообедать. В заведение очень уютно, не смотря, что он находится на цокольном этаже и свет здесь приглушен. Милый персонал приносит им на стол свечку, но даже на это Салл не обращает внимания, слишком поглощен очередной историей друга. – Когда я приехал от тебя в отель и вышел на связь, то Карла вела со мной разговор десять минут. Восемь из которых она кричала и говорила, что я безответственный придурок. Думаю, она слишком драматизирует. – сказал Профачи, делая глоток белого вина, что они заказали. – А вино у них неплохое, но у нас всё же делают намного вкуснее. – Я могу понять Карлу, она переживала за тебя, поэтому её реакция неудивительна – поспорил Салл, также делая глоток вина. Действительно неплохое. – Встаешь на её сторону? – вопросительно поднял одну бровь Алессандро, Фишер фыркнул, делая ещё один глоток. – Ты не позвонил мне и не написал, что прилетел, хотя находишься в другой стране. Поэтому я согласен с ней, ты – безответственный. На счет придурка ещё нужно посмотреть. – Эй! – возмутился итальянец под смех преподавателя. – Я думал, ты будешь на моей стороне. Не она же к тебе прилетела. – В следующий раз можешь взять её, я обсужу с ней твою безответственность. – Салл показал на него вилкой и наконец принялся за еду. Взгляд, что бросил в него Алессандро остался незамеченным.***
– Да что за хуйня? – Ларри обреченно выдыхает, спрятавши лицо в ладонях, сидя за длинным рабочим столом. Он официально мог назвать этот день одним из худших в своей жизни. Форс-мажор на работе, связанный с поставкой нового строительного материала, который никак не хотели пропускать на таможне, заставил его встать на ноги в пять утра и покинуть квартиру, даже не позавтракавши с Фишером. А им стоило хотя бы обсудить вчерашнюю ситуацию, он не готов был к этому, но оставлять это так и дальше, зная, что они могут быть соулмейтами, также не хотел. Потом отсутствие отца на работе, который поехал на очередную сделку вместе со своей правой рукой, оставив весь офис на одном только Ларри. А сейчас он пялился на присланное Саллом сообщение, в котором тот как-то смято и быстро объяснил, что приехал его друг с Италии и он зайдет к ним вечером, если Джонсон не против. Он не был против гостей, он был против малознакомого итальянца, что прилетел к Фишеру неожиданно и явно не просто так. Ведь сам учитель ничего не упоминал в их разговорах за гостя, значит он не знал, верно? Или просто не хотел посвящать друга в эти подробности, а о встрече с интернет-знакомым договорился ещё давно? Голова ехала кругом от кучи дел и мыслей, и только к половине седьмого отец положительно кивнул, позволяя покинуть рабочее место и направится домой. Домой, где его ждет Салл. Домой, где, скорее всего, Салл сейчас находится не один. Он был занят целый день, но даже тогда не смог выкинуть Фишера из головы. Это казалось невозможным. Он помнил эти небесные глаза и такие же волосы, что выбивались из хвоста после клуба, помнил мягкий тон его голоса, опухшие губы, что издавали неприлично громкие стоны, когда тот сидел на нем. Ларри видел эмоции парня, когда он кончал, помнил с каким отчаянием тот целовал его, вплетая в темные волосы свои худые пальцы. Помнит, как тот заглядывал своими глазами прямо в душу, сидя при этом на коленях и после пытаясь доставить ему как можно больше удовольствия. Разве такое можно было так просто выкинуть из головы? Но также он не смог выкинуть из головы и страх. Страх, что отец узнает всё и вновь будет смотреть на него с разочарованием. Страх, что ему всё же придется брать ответственность за цветы на чужом теле. Страх, что это неправильно и подобным чувствам не место. Он уже не мог отказаться от этих чувств, – они вгрызлись в его кожу, не желая отпускать. Эти чувства теперь часть его и часть их истории, и он впервые ощущал, что не вправе от них так просто отказываться. Что отказаться будет ещё более неправильным, чем то, что они натворили вчера. Он обещает себе, что поговорит об этом с Фишером, как только их гость уедет. А Ларри хочет надеяться, что тот уедет. Поэтому он поспешно собирается, зная, что и так уже опоздал, но надеясь, что Салл не слишком будет недоволен по этому поводу. В такси просит поехать в объезд, дабы не тратить время на пробки по центральной дороге. На улице стоит мороз, заставляющий зябко поежиться и поспешить к подъезду. Джонсон подходит к двери собственно квартиры, но с удивлением отмечает, что та не закрыта на замок. Неприятное волнение и страх окутывает с головой. Что-то произошло, возможно грабеж или взлом квартиры, пока их не было? Он проверяет телефон на наличие пропущенных от Фишера, которых в результате не оказывается, и тихо входит в квартиру. Парень отдаленно слышит голоса и страх начинает отступать. Возможно, Мальвина просто забыл закрыть дверь. С этой надеждой он ступает мимо пустой гостиной и останавливается прямо напротив кухни, пораженно замирая. Синеволосый стоит спиной к нему, почти прижавшись грудью к высокому, загорелому парню, что стоит, облокотившись поясницей на подоконник на кухне. Фишер, по видимому, что-то тщетно пытался высмотреть в темноте за окном, незнакомец явно что-то сказал, и они вдвоем тихо засмеялись. У Ларри будто заложило уши, он не смел сдвинуться с места, желая досмотреть эту сцену открытого флирта до конца, и даже не мог вникнуть, что тот парень пытается нашептать его Саллу на ухо. Не твоему, выкинь эту дурь из головы. Стояние на коленях с твоим членом во рту ещё не делает его твоим… – протянул в голове противный голосочек и после Ларри вообще перестал осознавать реальность. Вот он, словно в замедленной съемке покадрово видит, как парень поправляет чужую прядь голубых волос, убирая за ухо. Видит, как он склоняется ниже, также не убирая руки. Фишер, судя по ровной спине, даже не думает дергаться в сторону от таких прикосновений. Незнакомец открыто и до ужаса неприлично – по мнению самого Ларри – пялится на лицо учителя, потом на мгновение переводит взгляд выше, и они двое встречаются глазами. Ларри думает, что незваный гость сейчас должен испугаться внезапно появившегося хозяина квартиры, отскочить и начать извиняться, что вообще посмел вторгнуться в личное пространство Мальвины. Но вместо этого он улавливает в чужих глазах искру и это явно не сулит ничего хорошего, ведь через мгновение парень наклоняется и целует преподавателя. У Джонсона внутри неприятно натягиваются веревки, когда он несколько секунд наблюдает, как его друг продолжает стоять на месте, пока его целуют, притягивая ближе к себе. Он не видит и не может быть уверен, что Салл отвечает на поцелуй, но подобной сцены вполне хватило, дабы он развернулся и быстро покинул квартиру, оставляя дверь нараспашку. Джонсон быстро вызывает такси, закуривая сигарету возле подъезда, в ожидании прибытия машины. Мороз вновь щиплет лицо, на площадке играются дети, но его мысли сейчас далеко отсюда. Он вновь и вновь проигрывает в голове увиденную картину, глаза, что с вызовом посмотрели на него, прежде чем поцеловать того, кто ещё вчера целовал его. При воспоминаниях что-то внутри резко ударилось о ребра, принося почти физическую боль и он впервые смог так быстро и четко осознать собственные эмоции. Р е в н о с т ь. Но имел ли право Ларри ревновать? Неужели они были кем-то, в чьем положении это было бы уместно? Он не смог даже обсудить вчерашнюю ситуацию, откладывая разговор на потом. Так почему, ничего не прояснивши Фишеру, он ждал от того показателя верности и ожидания, когда сам Ларри наберется наконец смелости признать свои чувства? Джонсон был возможной причиной чужих цветов на теле, поэтому кто даст ему гарантию, что он в целом заслуживает на эти отношения?