Непохожие, или ...?

      I              На следующий день, и Вика Алёхина, и Женя Мазур, шли на занятия с очень тяжелым сердцем и предвкушением чего-то недоброго.       Алёхина боялась встречи с Чигринец после разговора у ворот парка, ведь девушка понимала, что сказала подруге много лишнего. И что, несмотря на внешнюю легкомысленность, Юля скорее всего поняла, что Вика видит в этой дружбе нечто большее. И что неприязнь Боксерши к Жене Мазур имеет корни другого характера, и это вовсе не банальная борьба за лидерство и делёжка территории.       Всю дорогу до колледжа Алёхина мучительно думала – как сделать вид, что вчерашних событий не было? Как перевернуть сказанные слова так, чтобы избежать этого пугающего двойного дна? Чтобы Юля перестала догадываться, что Алёхина давно уже переступила грань «просто дружбы» с Чигринец в своей голове? Но сказанного не воротишь, и с каждым шагом по дороге от дома до учёбы у Вики становилось всё неспокойнее на душе. Девушка неловко одергивала рукава толстовки, чтобы не дай Бог не оголить бинты на руках – следы вчерашнего приступа ненависти к самой себе.       Но все опасения Алёхиной оказались напрасны – Юля не появилась на занятиях в этот день. Поначалу это не вызвало у Вики никаких опасений, и девушка просто решила, что подруга отходит от вчерашних гуляний. «Наверняка побежала к Мазур после нашего разговора, продолжать праздник жизни», - с небольшим разочарованием отметила про себя темноволосая.       Женя Мазур тоже не хотела идти на занятия в этот день, и точно также была погружена в раздумья всю дорогу до колледжа. Девушка боялась, что по приходу в эти ненавистные стены её сразу же пригласят на ковер к директору, где скажут забирать документы, и идти восвояси. Ведь избивать дочку, даже приёмную, этого самого директора – не самая лучшая идея. Но опасениям Батюшки также не было суждено подтвердиться в этот день, и до самой последней пары никто так и не побеспокоил её с воспитательными разговорами.       Мазур мельком увидела Алёхину на перекуре после пар, и, окинув её взглядом, не без удивления поняла – информация о вчерашнем инциденте осталась только между ними двумя. А также, не без удивления, Женя отметила, что не видит Юлину светлую макушку рядом с Боксершой.       На следующий день ситуация повторилась – Чигринец снова не появилась на занятиях. Уже начавшая чувствовать недоброе, Вика пробовала дозвониться до подруги – безрезультатно. Длинные гудки в трубке, без ответа.       Так случилось и ещё через день. Женя Мазур, у которой было странное желание хотя бы мельком увидеть Юлю - снова была разочарована. А Вика уже вовсю переживала не на шутку. Темноволосая девушка нервно курила сигарету, когда к ней подошла Батюшка, решившая наступить себе на горло, лишь бы разузнать куда же делась Чигринец.       - Алёхина! – окликнула Мазур. Вика же в свою очередь сделала недовольное лицо, и закатила глаза, сразу узнав голос, произносивший её фамилию.       - Что надо? – огрызнулась Боксерша.       - Ну, во-первых – спасибо, – Батюшка подошла одна, без сопровождавшей её обычно компании. – Спасибо что не сказала… Ну ты поняла, - Женя хотела скорее пропустить официальную часть и приступить к самому главному своему вопросу.       - Иди в жопу, Мазур. Я с тобой если надо и без мамочки разберусь, усекла? – скривилась Алёхина.       - Усекла, – Батюшка не хотела сейчас ввязываться в очередной бессмысленный и беспощадный конфликт, были дела поважнее. – Алёхина, где Юлька? Который день её нет. Что случилось у вас, когда она за тобой тогда побежала? – Женя пронзительно зыркнула на Вику темными глазами.       - Ничего у нас не случилось, просто поговорили, так что не радуйся, – Вика отвела глаза. – Я не знаю где она… Если честно, хотела даже спросить то же самое у тебя, – нехотя призналась девушка.       - Ко мне она тогда после вашего разговора так и не вернулась, – Женя задумалась. – Что, и трубку не берёт?       - Представь себе! И в общагу ходила, но там эта вахтёрша-цербер. Не пропускает, если Чигринец не спустится, и не подтвердит – что я к ней. А как она спустится, если трубку не берёт? В общем я уже не знаю, - Вика потерла лицо руками. Она не хотела всё это говорить Жене, но, кажется, волнение за подругу взяло верх над всеми остальными эмоциями.       - Весело, - лицо Мазур стало ещё более серьёзное и задумчивое. – Надо что-то делать, ты понимаешь, Алёхина? Или дальше ждать будем? – старшая со злостью посмотрела на собеседницу. – Хороша подруга!       - Твои предложения? Критикуешь – предлагай, – Вика ответила не менее злым взглядом.       - Пошли в общагу, попробуем обойти этого твоего Цербера, и пробраться до Юлькиной комнаты. Ты будешь отвлекать, а я проберусь, по дороге расскажешь какая комната, что и где, - Батюшка схватила Боксершу за плечо, и потащила за собой.       - Да отцепись ты! Иду! И вообще – что это я отвлекаю?! Я пойду к Чигринец, а ты отвлекай, – Вика с недовольным лицом зашагала рядом. Девушка была категорически не согласна с раскладом, предложенным этой раздражающей девушкой с хвостом темных волос.       - Дура ты, Алёхина! Тебя она может и не пустить! Или ты думаешь, я поверю в то, что ваш разговор тогда прошел «сладко да гладко»? После твоего то обмана? – Мазур гоготнула своим фирменным смешком.       - Хер с тобой, – Алёхиной не оставалось ничего, кроме как согласиться. Ведь доля правды в словах Жени была. И Юля не отвечала на Викины звонки и сообщения, и расстались они тогда у ворот парка не на самой дружеской ноте, если вообще можно так выразиться.       II       - Триста первая, триста вторая, триста третья… Вот! – Мазур увидела дверь, на которой мелом было выведено «304». Именно здесь, если верить Алёхиной, была скромная обитель пропавшей с радаров Юли Чигринец. Сердце Батюшки ёкнуло.       Спектакль, разыгранный Викой на входе в общежитие, удался на славу, непреклонный страж был отвлечён, и вот, Женя уже шагала по коридору третьего этажа пошарпанного неприметного здания.       - Юль… Юля! – Женя начала робко постукивать в пошарпанную дверь. С той стороны была полная тишина. – Чигринец! Ты тут? – сильная рука забарабанила чуть сильнее. – Открой! Это я, Мазур! Юль! – не в силах больше сдерживать подступающее волнение, Батюшка ломилась уже вовсю.       - Мазур? Женька? – хриплый голос по ту сторону двери. – Уходи, уходи пожалуйста.       - Юль, открой. Не уйду. С тобой там всё в порядке? Я… Мы переживаем. Я и… Алёхина, – Женя скривилась, но на секунду подумала, что может произнеси она ещё и это имя – сердце Юли смягчится, и та распахнет дверь.       - Батюшка, всё нормально. Просто уходи, – всё тот же хриплый и безразличный голос по ту сторону преграды. Кажется, Юля молчала несколько дней. Женя уже каждой клеточкой тела начинала чувствовать – что-то не так.       - Считаю до трёх, Чигринец, и начинаю ломать дверь. Раз… - темноволосая для разогрева посильнее дернула ручку, чтобы оценить её надежность, и примерно рассчитать силы для предстоящего акта вандализма.       - Ты шо, дурна? – недовольный голос Бандитки. Замок щелкает, и перед Батюшкой приоткрывается дверь. В комнате полумрак из-за завешанных штор, Женя толком не видит Юлю, и, взяв инициативу в свои руки вваливается в комнату, пока преграда перед ней снова не захлопнулась.       Юля садится на кровати, скрестив руки на груди, и отворачивая голову куда-то в сторону. Батюшке не нравится царящий полумрак, девушка подходит к окну, и парой быстрых движений пускает солнечный свет в это темное царство.       - Юль, какого хрена…? – начинает было Мазур отчитывать подругу, но тут видит лицо Чигринец, которое теперь не скрыто завесой мрака, и теряет дар речи. – Бляяяяядь… - только и может выдавить темноволосая.       - Жень, я же говорила – уходи, - светловолосая сидит на кровати, обхватив себя руками. Короткие рукава футболки обнажают синяки, разбросанные по бледным татуированным рукам.       Но всё это кажется цветочками, по сравнению с тем, что лицо с бесконечно грустными голубыми глазами, которые, судя по отметинам под ними плакали не один день, тоже украшено следами чьего-то очень жестокого обращения. Ссадины на щеке и на лбу, свеже-рассеченная бровь, синяк под челюстью, разбитая губа.       Женя стоит у окна, продолжая сжимать в руке полог штор, и не может пошевелиться. Увиденное побуждает в ней неимоверную ярость, и не менее сильную боль одновременно.       - Юль… Юль… - хрипит Мазур, вцепившись в несчастные шторы.       - Жень… Уходи, а, - не смотря на гостью шепчет Чигринец.       Услышанное приводит в чувство ошарашенную Батюшку, и та, наконец снова получив возможность сдвинуться с места, и вернув себе хотя бы каплю контроля над своим телом и эмоциями, тут же оказывается на корточках около Юли. Аккуратно взяв смуглыми пальцами заплаканное лицо, Женя обращает его на себя.       - Чигринец! Кто? Говори сейчас же! – видя, что подруга упорно отводит взгляд куда-то в сторону, Женя начинает раздражаться. – Да смотри ты на меня, дура! В этот раз я узнаю кто, хоть молчи хоть не молчи! А не будешь говорить – я прямо сейчас выйду из этой комнаты, и начну бить всех, кто только попадется мне под руку, я блядь тебе обещаю, Чигринец!– Мазур аккуратно, но довольно-таки чувствительно тряхнула лицо в своих руках, пытаясь вернуть в реальность его обладательницу.       - Та ничего особенного, Женька. С братиком повидалась, - безразлично бросает Чигринец, и из голубого глаза вытекает слеза, падая на руку Батюшке.       - Что??? С братом?! Это… брат тебя так? – Юля едва заметно кивает головой в ответ. Женя ошарашенно трясет головой, пытаясь переварить услышанное.              

Несколько дней назад.

             «Гребаная Алёхина…» - со злостью думала Чигринец, направляясь в общежитие после непростого разговора с подругой. «Шо она там себе надумала про нас?» - Юля была в очень растрёпанных чувствах, и даже не подошла попрощаться с Мазур, а просто покинула место гуляний, вслед за растворившейся в темноте Боксершой.       «Ещё и мамаша её… Теперь у Мазур будут проблемы…» - после вскрывшихся новых фактов Бандитка очень переживала за то, что Батюшка не сдержалась, и бросилась на Алёхину в ответ. Раздираемая всеми этими мыслями, светловолосая девушка спешно шагала по ночному городу, сжав кулаки, и нахмурив брови.       «Главное успеть в общагу до закрытия, ещё одной такой тёплой встречи со Светкой я не вынесу», - Чигринец ускорилась.       Вдруг тишину сонной улицы разорвал громкий свист.       - Юлька! – голос, который Чигринец узнает из тысячи, и от которого по спине у бесстрашной девушки пробежал табун мурашек. Обычно бесстрашной. Но не сейчас, не после звука этого до боли знакомого тембра.       Чигринец сделала вид, что ничего не слышала, и ещё ускорила шаг. Манёвр не удался, и уже через несколько секунд чья-то то фигура, выскользнувшая из тёмного проулка вслед за девушкой, уже резко схватила её за руку.       - Сестрёнка, ты шо? Куда спешишь? - фигура была не одна, вслед за ней подбежали ещё два парня.       - Та пусти ты! - попыталась вырваться девушка. - Отстань!       - Ну Юлек, ты шо такая злая? Смотрите, деловая стала как из дому съехала, с семьей общаться не хочет, цаца, - мерзкий смешок от парня, который тут же подхватили два его друга. - Мамка скучает, братик скучает, а она тут шляется, и в ус не дует.       - Нет у меня мамки, есть Светка, а на Светку мне плевать. И брата тоже нет, если шо, - дерзко выпалила Чигринец, смотря прямо в глаза одному из главных обидчиков своей жизни. И пусть сейчас внутри у девушки все сжималось от первобытного ужаса, она сделает всё, чтобы не показать этого снаружи. Ведь человеку, жестко держащего её за руку, только того и хотелось.       - Ты как про мамку базаришь, совсем страх потеряла? Думаешь съехала, и тебя теперь не достанем? Мозги тебе на место не вправим? - человек, по венам которого по какой-то нелепой ошибке мироздания текла та же кровь, что и у Юли Чигринец со злобой сильнее сжал её руку.       - Себе вправьте сначала, вместе со Светкой, - Юля резко выдернула руку из захвата.       - Ну ты сама напросилась, стерва малолетняя! - парень наотмашь бьет девушку по лицу.       Двое его друзей, которые поначалу наблюдали за разыгравшейся сценой с легкой ухмылкой, вдруг меняются в лицах. Происходящее сейчас, даже для них, выглядит как минимум дико.       - Эй, ты чего! Она же девка, - робко пытается одёрнуть садиста один из ребят.       - Не лезьте, у нас тут воспитательный момент! - огрызается тот, и уже замахивается для нового удара. Не смеющие идти против друга, которого они всегда немного побаивалась, двое продолжают тупо пялиться на этот акт «братской любви».       Тело Юли Чигринец парализует страх, тот самый, который был знаком ей с самого детства. Страх, который никогда не позволял ей бить в ответ. Этого человека не позволял. Всё что могла делать Бандитка - видеть его лицо, когда бьёт других. А других она била часто. Также часто, как били и её саму.       И вот она снова чувствует себя беззащитной маленькой девочкой, которая желает лишь одного - ощущения безопасности. Чигринец неловко пытается прикрыть лицо уже дрожащими ладонями, в голове начинает в истерике биться одна мысль, одна единственная мысль, которая всегда появлялась в такие моменты: «Я не хочу ничего чувствовать».       

***

             - Пиздец… - только и может вымолвить Мазур, уже сидя рядом с подругой на кровати, и зарыв лицо в ладони. После непродолжительного Юлиного рассказа, с долгими паузами из-за постоянно подступающих слез, у Жени не осталось слов. В темноволосой голове не укладывается, как может родной человек причинять такую боль. Такую бессмысленную и безосновательную, боль ради боли, боль ради удовольствия. – Просто пиздец, - вторит Женя.       - Ну вот как-то так… Да… Мазур, а теперь иди пока коменда не засекла, или ещё кто… Не хватало мне ещё без комнаты остаться, и снова вернуться… Домой… - светловолосая опять вздрогнула и всхлипнула.       - Так. Стоп, – Батюшка с огромными усилиями взяла себя в руки, и поднялась на ноги. Слабым сейчас должен был быть кто-то один, и Женя поняла, что это точно не она. – Вставай и пошли, Юлька. Тебе сейчас не надо одной, пойдем ко мне. Я тебе помогу, - Мазур не понимала, как именно, но была абсолютно уверена, что должна помочь, и что оставить Юлю вновь наедине с самой собой, и своими мыслями, будет сейчас просто преступлением.       - Батюшка… Я… - больше всего на свете Чигринец хотела сейчас встать, и пойти вместе с этой темноволосой девушкой, ведь Юля почти не спала толком несколько суток. Девушку одолевали постоянные приступы страха и паники, всплывали в голове картинки из того самого вечера. И быть с кем-то, с кем чувствуешь себя хоть немного в безопасности – было сейчас очень привлекательным решением. Но светловолосую одолевали сомнения из разряда: «А будет ли это удобно? Мы не то чтобы прямо близкие подруги, да и живёт она не одна…».       Женя Мазур была не из тех людей, кто долго уговаривал, поэтому все только начавшиеся споры с самой собой в светловолосой голове были прерваны сильными смуглыми руками, которые уже подняли обладательницу этой светловолосой головы на ноги.       - Идём, я сказала, Чигринец, ну! – строгий тон, не терпящий возражений, на которые у Юли особо и не было сил, по правде говоря.       - Да, ладно… - неуверенно пробормотала младшая, уже натягивая олимпийку на всё еще подрагивающие плечи.       - Блядь… - вдруг опомнилась Мазур. – Только там это…. Алёхина внизу ждёт…       - Жень, я не хочу видеть её сейчас, и в таком виде, - светловолосая показала на изувеченное лицо.       - Так… Ладно… Погоди… - Батюшка задумчиво терла лицо. – О! Дай мне её номер, я позвоню, и скажу, что мы тут у тебя ещё посидим, а она может чесать домой. Немного подождём и незаметно выйдем. Как тебе?       - Да… Неплохо… Набирай, сейчас найду номер, – Чигринец уже листала список контактов в своём стареньком телефоне.              III              - Ну вот, ты уже улыбаешься, хорош-хорош, – искренне обрадовалась Женя, когда увидела улыбку на лице подруги.       Девушки сидели на диване в комнате Жени Мазур, и держали в руках по чашке горячего чая. Их беседа продолжалась уже почти час, и наконец, Юля оттаяла, неловко улыбнувшись какой-то Жениной шутке.       - Да… Спасибо, Жек… Мне немного легче, правда, - снова погрустнев, пробубнила себе под нос младшая. – Слушай, я наверно пойду, в общагу… Надо успеть до закрытия, – Юля начала было вставать, освобождая ноги от накинутого на них тёплого пледа, но Мазур задержала её за руку.       - Стоп. Ты ночуешь здесь сегодня, подруга. Не обсуждается, – строгий взгляд карих глаз, от которого Юля тут же подчиняется, и снова оседает на диван, забираясь под плед. – Тебе сейчас не нужно оставаться одной, Юль, – уже мягче добавляет старшая.       - Жень… Неудобно… Тем более скоро придёт твоя… - Чигринец запнулась.       - Моя подруга, – улыбнулась Мазур. – Подруга и соседка по совместительству. Я ей объясню ситуацию, ничего неудобного, уж поверь. Она не будет против. Она… - Женя делает паузу, подбирая слово, которое могло бы в полной мере описать Мивину, но понимает, что такого просто нет, - … она хороший человек, очень хороший.       - Ладно… Спасибо тебе, – Чигринец отхлебнула горячей жидкости. По телу девушки разливалось тепло. И дело было не только в чае, а ещё в этих глазах, мягких карих глазах, которые пристально глядели на неё.       - Малая, это ведь было не один раз, да? Такое было часто? Ещё когда ты дома жила… - Женя поняла всё почти сразу, ещё в комнате общежития, но боялась начинать этот разговор. Она поняла откуда у Юли так часто появлялся этот затравленный взгляд, и почему девушка так любила давать выход своей агрессии. Почему она не доверяла, и боялась. И почему вместо прекрасной голубоглазой девушки со светлыми локонами к своим восемнадцати годам Чигринец стала «Бандиткой».       - Жень… Ну ты итак всё поняла, да… Было… Всегда было так. Сколько себя помню, – светловолосая поняла, что нет смысла сейчас лукавить, и строить стены между собой и девушкой, которая протянула ей руку помощи, и отнеслась к ней тепло и по-человечески.       - А в прошлый раз? Когда я тебе встретила на улице с разбитой бровью? Тоже он? – в душе кареглазой начинал просыпаться вулкан нешуточных эмоций, главной из которых была злость.       - Та не… Там Светка, - Бандитка не смотрела в глаза подруге, и лишь бубнила куда-то в чашку с чаем.       - Светка? Кто такая Светка? Сестра? – спросила Женя, не представляя ещё, как её шокирует ответ голубоглазой на этот вопрос.       - Та не… Мамка, – грустно усмехнулась Юля.       - Что!? Стоп, что? Мать? – Мазур открыла рот от удивления, но постаралась как можно скорее взять себя в руки. – Ну типа приемная, да?       - Почему приемная? Родная, – ещё одна горькая усмешка на лице с голубыми глазами, которые вновь начали наполняться слезами.       Женя вскочила с дивана, и отошла к окну. С трудом сдерживая слезы, кареглазая скрестила руки на груди, и отсутствующим взглядом смотрела через стекло.       - Мазур, ну ты шо? – окликнула откуда-то сзади Юля.       - Юль… Я не могу… Это пиздец. Просто пиздец, – темноволосая неутешительно покачала головой, не поворачиваясь, чтобы не показывать ещё и своих слёз. Это было бы не лучшей поддержкой сейчас.       - Жек, да хватит… Всё в прошлом… Я теперь с ними не живу, и… И всё… - теперь настала очередь Чигринец успокаивать подругу.       - Да какое в прошлом, малая, ты гонишь? А что у тебя на лице и теле сейчас? В каком месте это прошлое? Это здесь и сейчас, это было на днях! – Мазур отвернулась от окна, и сверлила взглядом светловолосую, от подступающих эмоций девушка еле сдерживалась, чтобы не сорваться на крик, и не напугать Юлю. – Его надо наказать! Наказать, ясно тебе, малая? Чтобы он к тебе на метр не смел подойти! – Женя сжала кулаки, ногти до боли впились в мягкие ладони.       - Так, Мазур, стоп… - начала было Юля, тоже вскакивая на ноги. Но вдруг в коридоре заскрипела дверь, и послышались звуки возни.       - Мивина! – сказала Женя, и спешно вышла из комнаты.       Чигринец слушала перешёптывания с коридора, которые продолжались пару минут. Потом Батюшка снова вошла в комнату, и прикрыла за собой дверь.       - Всё хорошо, Настюха не против, что ты побудешь у нас. Завтра утром я вас познакомлю. А сейчас давай собираться спать. Ложись на диване, я себе на полу постелю, – Мазур начала хлопотать с подушками и одеялами.       - Жень… Давай я на пол, - смущенно сказала Юля.       - Да ну тебя, Чигринец, успокойся давай. Гостям самое лучшее, – улыбнулась темноволосая.       Через какое-то время девушки улеглись, но обеим не спалось. Юля ворочалась, и сопела где-то над Женей на диване, которая лежала совсем рядом на полу.       - Ну что ты ворочаешься? Хочешь, я лягу с тобой? – вдруг выпалила Мазур, не успев даже подумать.       Повисло молчание, которое как показалось старшей – длилось слишком долго.       У Чигринец бешено забились мысли в голове, ей показалось что они разносятся по всей комнате, но продолжала стоять звенящая тишина. В этой тишине Мазур уже успела проклясть себя несколько раз, а Чигринец принять тысячу противоречивых решений.       - Ну… Мне немного страшно, если честно… - пробубнила Юля куда-то в подушку.       Женю не надо было просить несколько раз. Мгновение, и темноволосая уже лежит рядом на тесном диванчике, прижавшись к дрожащей спине. Смуглая рука легла младшей девушке на талию, у последней всё сжалось где-то внутри, но она не отстранилась. Мазур чувствовала запах волос, разбросанных рядом по подушке, она с жадностью вдохнула его, голова закружилась.       Юле казалось, что сейчас она в каком-то сне, в какой-то доброй сказке. Девушка не хотела даже шевелиться, чтобы это всё вдруг не рассеялось как мираж. Она чувствовала частое и горячее дыхание темноволосой девушки в свой затылок, ощущала на своей талии сильные и нежные пальцы. Но самое приятное и ценное было сейчас для Юли Чигринец – атмосфера. Атмосфера безопасности и уюта. После нескольких практически бессонных ночей, проведенных в метаниях, слезах и страхе – младшая девушка практически сразу погрузилась в сон.       Жене Мазур не спалось. Она лежала рядом, и слушала размеренное дыхание подруги. Батюшка поймала себя на мысли, что она хотела бы чтобы Юля лежала к ней лицом, а не спиной. Ведь она хотела бы разглядывать его в полумраке комнаты. Рассматривать каждую деталь, любоваться, изучать, запоминать.       «Неужели ты вляпалась, Мазур? В эту смешную девчонку?» - подумала про себя Женя. Даже без ответа на этот вопрос темноволосая знала – выводы неутешительны.       Юля вздрагивала во сне. Каждый раз Женя гладила её по светловолосой голове, перебирала пряди, что-то шептала на ухо. Дыхание младшей снова становилось ровным, а неприятные видения во сне отходили, уступая место образу девушки с томными карими глазами и пухлыми губами.       - Я с тобой, Чигринец… Я тебя не оставлю, - произнесла Женя Мазур перед тем, как тоже погрузиться в мир запутанных сновидений.