Непохожие, или ...?

      I              Юля Чигринец открыла глаза, и на пару мгновений зависла, разглядывая потолок. Потолок был не знаком. Несколько раз бестолково моргнув, девушка повернула голову набок, и уткнулась лицом прямо в мирно посапывающую Женю Мазур. Черные волосы были разбросаны по подушке, пухлые губы приоткрыты, обнаженная спина мирно вздымалась от каждого вздоха, ниже пояса был небрежно накинут какой-то плед, под которым она тоже скорее всего была полностью обнажена. Светловолосая, нервно сглотнув, натянула своё одеяло чуть ли не до самого носа, понимая, что и она под ним полностью обнажена тоже.       «Не сон», - пронеслось в голове у Чигринец, и первая эмоция, которую она испытала - был страх. Страх перед тем, что случилось этой ночью. Юле захотелось прямо сейчас вскочить с дивана, надеть на себя всё то, что только попадется под руку – и бежать. Опять бежать. И этот план был бы непременно приведен в действие, если бы на подушке рядом внезапно не распахнулись карие глаза. Кажется, их обладательница почувствовала неладное, и поняла, что настало самое время проснуться.       - Привет, - прошептала сонная Мазур, увидев перед собой Чигринец, испуганно выглядывающую из-под одеяла, натянутого до подбородка.       В отличии от младшей девушки Женя сразу поняла, где и с кем она проснулась. И уж тем более – не испытала никакого страха, ведь всё произошедшее вчера было для неё вполне обдуманным и серьезным шагом, с последствиями, которые она прекрасно осознавала. Её намерения к, лежащей рядом Чигринец, были более чем серьезны.       - Юль, доброе утро говорю, – мягко улыбнулась темноволосая и, подвинувшись поближе, поцеловала Бандитку где-то очень рядом с губами. – Ну ты чего? – Чигринец не шевелилась, и Мазур уже начинала беспокоится, она взяла её за подбородок, и обратила взгляд на себя.       - Доброе утро, Жень, – пролепетала Юля, встретившись взглядом с карими глазами. – Всё хорошо, просто я… - начала младшая, но осеклась, и замолчала, в очередной раз нервно сглотнув.       - Тебя смущает то, что произошло вчера? – строго спросила Батюшка. – Тебе хочется уйти? – голос не дрогнул, но теперь страх одолел и Мазур.       - Жень, нет, конечно нет, - слукавив, ответила Юля. Ведь ещё пару минут назад ей хотелось не то что уйти, а убежать. – Просто я… Ну… - пальцы Жени всё еще держали девушку за подбородок, а глаза пронзительно смотрели в самую душу.       - Просто ты не понимаешь, что дальше? – закончила фразу за подругу Мазур, и попала в точку, потому что в ответ на эти слова Чигринец едва заметно кивнула, и моргнула немного дольше обычного. – Давай так, тебе понравилось то, что произошло сегодня ночью?       - Дда, - Юлю смутил вопрос, но врать не имело никакого смысла. Да, светловолосой понравилось, даже более того, Чигринец ничуть не сомневалась, что эта ночь – самое прекрасное, что происходило в её серой и трудной жизни за все восемнадцать её лет. И что она хотела бы провести ещё много таких ночей в компании этой темноволосой девушки напротив. И ночей, и дней, и всю оставшуюся жизнь. К сожалению, Юля Чигринец не умела так красиво говорить, чтобы описать все свои чувства сейчас, и всё свелось к пресловутому «да».       - Тогда следующий вопрос, Юль – ты жалеешь сейчас о том, что произошло? – продолжала махать шашкой Женя Мазур, желая сразу всё разложить по полкам.       - Нет, - опять банально и односложно отвечает младшая девушка, в то время как в голове ураган из слов, которые так сложно сказать, которые кричат о том, что она действительно не жалеет о произошедшем. И жалеть она будет лишь в том случае, если этого больше никогда не произойдет снова.       - Ну и, Юль? Какие ещё вопросы? Какие у нас варианты того, «что будет дальше»? Вариант один – дальше мы вместе, – Мазур удовлетворенно кивает головой, и мягко целует девушку в губы. Юля запускает руку в темные волосы, нежно перебирая пряди. Жене Мазур не нужны были длинные и витиевато-торжественные ответы от Чигринец. Её коротких и смущенных фраз вполне хватило, ведь голубые глаза и дрожащие губы сказали намного больше.       «Дальше мы вместе», - повторила в своей голове Юля. Фраза из трёх слов, от которой этот долгий утренний поцелуй почему-то приобрел солоноватый привкус, а страх наконец отпустил из своих холодных сильных пальцев светловолосую девушку.       II       То же утро, тесная кухня. Чигринец поглощает бутерброд, Мазур попивает кофе, поглощая Чигринец. Глазами. Младшая, видя это, смущенно смотрит куда-то на дно чашки, с глуповатой улыбкой.       - О, здрасьте! – вдруг вваливается в кухню чья-то взлохмаченная светловолосая макушка с выбритыми висками. – А кто это тут у нас? – с хитрым прищуром улыбается Мивина Михайловна, поднимая вверх руки, лениво потягиваясь.       - Мивинушка, доброе! – громко произносит Мазур, подмигивая. – Это Юля, знакомьтесь. Юля Чигринец, можно просто Бандитка, – в ответ на последние слова Жени та самая Бандитка пнула её ногой под столом. – Ай! Чигринец! – скривилась темноволосая.       - Ну привет, Юля Бандитка. Так вот ты какая… – Мивина всё с тем же хитрым прищуром окинула смущенную Юлю пронзительным взглядом, и где-то внутри себя отметила отличный вкус Мазур. – Мивина! Анастасия Михайловна, можно просто Настя, – протянула девушка сильную руку, сменив хитрый прищур на дружелюбную улыбку. Юля привстала со стула, и неловко пожала руку в ответ, чуть не подавившись бутербродом.       - Так, Мивин, садись есть уже, хватит её смущать. Всё на плите.       - Как скажешь, – Настя уже доставала тарелку из настенного шкафа.       - Жек, я это… Пойду… Зайду в общагу переодеться, и на занятия, – Юля встала из-за стола, несмотря на недоеденные бутерброды, и недопитый чай. – Ты шо, придешь сегодня на учебу?       - Посмотрим, Юль, не знаю ещё. У меня сегодня всё равно не с первой пары, – нахмурилась Мазур. – Пойдём я тебя провожу, – темноволосая тоже встала из-за стола и, мягко положив свою руку Чигринец на спину, проследовала с ней на коридор.       Мивина Михайловна села за стол с наполненной тарелкой, и старалась греметь вилкой как можно громче, чтобы не смущать двух перешептывающихся дам на коридоре. Вдруг возня стихла, и раздался звук закрывающегося замка. Мазур снова появилась на кухне, и, с абсолютно нескрываемой широченной улыбкой, села обратно за стол.       - Ну и? – Мивина не хотела ждать больше ни секунды, чтобы узнать всё точно.       - Что? – включила дурочку Женя, продолжая обнажать от радости свои зубы.       - Да хорош тебе! Она ночевала здесь? Вы вместе?       - На все вопросы ответ «да», - кивнула Мазур.       - Ну вообще можно было бы и не спрашивать, – ухмыльнулась Настя. – Лыбишься, вон, как кот на сметану.       - Я люблю её, Насть. Правда ей пока об этом не сказала. Но, кажется, пиздец как люблю, - улыбка Жени стала настолько уж приторной, что Мивину немного передернуло от этого зрелища.       «Почему впервые ты сказала о том, что любишь Юлю именно Насте? Почему не сказала самой Юле?» - укорила себя мысленно темноволосая.       - Я рада, Жек, правда. Она вроде как ничего… Хорошая. Но уж больно пугливая, – хохотнула Настя.       - Да неловко ей, можно понять. У неё в принципе отношений никогда не было, а тут вдруг… Девушка… - задумалась Мазур.       - Не переживай за это, всё хорошо будет. Привыкнет, – уже серьезно посмотрев на резко погрустневшую подругу поддержала Настя. – Жек, что с учебой?       - Должны позвонить и сообщить что будет дальше, пока отстранена от занятий, – скривилась Женя. – Сегодня утром позвонили сказали, Юлька не слышала.       - Ладно, будем ждать, – задумчиво поковыряла Настя в тарелке с едой.       - А хочешь прикол? Помнишь ту дочку директора? Алёхину. Я тебе рассказывала… - вдруг начала Женя.       - Ну да, помню. Которую ты побила? – едва понятно пробубнила Мивина, с полным ртом.       - Точно, да. Так вот она мне вчера звонила и предлагала сделку, – Мазур смотрит на удивленную подругу, прекратившую есть. – Да-да. Короче сказала, что я оставляю в покое Чигринец, а она поговорит с матерью чтобы меня оставили. Прикинь?       - «Оставила в покое Чигринец»? Что? – не поняла Настя.       - Ну они же подружки… Типа… Только вот Алёхина то похоже в неё втюрилась, ну и я всегда была помехой. Знала бы она сейчас… - Женя хохотнула. – Что мы вроде как вместе теперь. Хочу увидеть её лицо, если бы знала, вот правда.       - Стоп. Жек, – вдруг строго перебила подругу Настя. – Ты думаешь у неё правда есть такая возможность? Надавить на мать?       - Да какая разница, Насть, ты слышишь вообще меня? Она хочет, чтобы я оставила Юльку! – с небольшим раздражением отрезала Мазур.       - Да успокойся ты… Я спросила просто… - отмахнулась Настя, и крепко задумалась.       Остаток трапезы прошел в молчании.       III              Всю дорогу до знакомого здания из красного кирпича, Юля Чигринец преодолела, почти постоянно глуповато улыбаясь. То и дело девушка вскидывала руку, и неуловимо касалась своих губ, и в эти моменты глуповатая улыбка становилась шире. Бандитка представляла девушку, которая ещё недавно целовала эти губы, и размеренному шагу от этих воспоминаний резко хотелось пустится в пляс. В животе порхали бабочки, в голове разрывались салюты, проще говоря присутствовали все пресловутые атрибуты самого приятного чувства из всех возможных. И то, что светловолосая девушка испытывала это чувство впервые за свою жизнь – лишь утраивало эффект всех этих «побочек».       Но, завидев знакомые стены, Юля тут же немного помрачнела. Ведь вид этого здания сразу вызывал в голове ассоциации с проблемами Жени, которые появились у последней можно сказать, по её, Юлиной, вине. Ну и естественно, сидеть скучные пары хотелось сейчас меньше всего, ведь Чигринец считала, что сидеть она сейчас должна с Мазур, сидеть рядом, и держать её за руку. Это была та самая единственная посильная поддержка, которую Юля могла сейчас дать. Или нет? Тут в светловолосой голове появилась отчаянная мысль, девушка ускорила шаг к дверям колледжа, почти переходя на бег. И как она не подумала об этом раньше? Возможно, ещё не поздно, и есть шанс всё поправить. Возможно, решение рядом.       - Алёхина! Вика! – закричала Бандитка, завидев знакомый силуэт у дверей аудитории, в которой вот-вот должны были начаться занятия их группы. – Вика! Пошли поговорим, – Юля уже тащила ошарашенною Боксершу за рукав куда-то в сторону.       - Чигринец! – вырвалась Алёхина, и смерила подругу недовольным взглядом. – Озверела что ли? Что такое?       - Вик, Боксерша, - Юля посмотрела на подругу своими голубыми глазами, в которых сейчас зажглась небольшая искорка надежды. – Помоги, а.       - Да что такое, Юль? Говори, ну, – немного смягчившись, спросила темноволосая.       - Это по поводу Батюшки. Вик, поговори с мамой, вдруг… - но Чигринец не дали договорить:       - Блядь! Конечно! Можно было догадаться, – гневно сплюнула куда-то в сторону Вика. – Опять Мазур!       - Да шо с тобой не так, Алёхина!? Женя не виновата, тот парень, которого она побила… - Юля запнулась, в нежелании сказать лишнего. – В общем он сам виноват! Тебе сложно? Сложно попробовать, попросить? Я тебе друг или как?       - Юль… - Вика опустила голову. – Я тебя… Тебе… Друг. Да. Конечно друг, – каждое слово произносилось с болью, известной сейчас только той, кто их произносил. – Чигринец, а Мазур тебе кто? Друг? – вдруг тихо произнесла совсем поникшая девушка, заглянув в голубые глаза.       - Вик, слушай… - Юля замялась. Ей не хотелось врать. Она не любила это делать. Тем более тем, кого считала своими друзьями. – Мы с Женей… Блядь, да не знаю я как сказать! – вдруг вскрикнула раскрасневшаяся Чигринец. – Люблю я её, кажется, блядь! Люблю! – поняв, что первая кто услышала о её чувствах к Жене была Алёхина, а не сама Женя, светловолосая несколько раз себя мысленно прокляла.       - Оу… - только и смогла вымолвить Алёхина, темные глаза которой вдруг подозрительно заблестели. – Ну… Можно было догадаться, да… - девушка бестолково пятилась назад от подруги. Вдруг, когда блеск в глазах уже невозможно было сдерживать так, чтобы он не вылился потоком слёз прямо перед Юлей, Вика резко развернулась, и побежала прочь.       - Алёхина! – только услышала она вслед громкий и разозленный вскрик Чигринец. – Блядь! – с глухим звуком врезался кулак светловолосой в безучастную и равнодушную стену.       Прозвенел звонок, возвещающий о начале занятий. Но после бегства Алёхиной, и потери последней надежды на спасение своей Мазур, Юля уже не имела никакого желания сидеть на бесполезных парах. Девушка свернула за угол по коридору, и приземлилась на скамеечку в небольшом закутке под лестницей, бессильно запрокинув голову и прислонив её к холодной стене. Но горячая голова никак не хотела остывать, даже от холода этой стены. Юля кусала губы, и хрустела костяшками пальцев, изо всех сил пытаясь сдержаться, чтобы не начать крушить всё, что может попасть сейчас под руку. Вдруг по лестнице прямо над Чигринец послышался звук цоканья каблуков и женский голос:       - Да, здравствуйте, Евгения. Да. Ждём вас через час на дисциплинарном слушании. Буду я, и несколько уважаемых членов преподавательского состава, будем решать, что с Вами делать. Триста второй кабинет, в административном крыле. Всего доброго.       Юля напряглась всем телом, превратившись в слух целиком и полностью. Но разговор закончился также стремительно, как и начался. Сказанного хватило, чтобы Чигринец быстро сложила пазл в своей голове, и поняла, что к чему. Через час будет решаться судьба Жени в этом учебном заведении, и светловолосая девушка решила – она будет там. Она попробует вытащить её сама, раз помощи больше ждать неоткуда. Из-за неё вся эта каша заварилась, значит расхлебывать её Мазур точно не будет одна, сказала себе Чигринец, стремительно поднимаясь на ноги, и сжимая кулаки до боли в ладонях.       А Женя уже вовсю спешила в знакомое здание из красного кирпича, чтобы стоять с понурой головой перед сборищем серьезных дяденек и тетенек, которых в принципе очень мало интересует судьба их студентов. И всё, чего они хотят - избавиться от пятен на репутации учебного заведения.       IV       - Блядь! – Вика Алёхина забежала в свою квартиру, тут же разъярённо пнув попавшую под руку, а точнее под ногу, этажерку с обувью. Армия ботинок разлетелась в разные стороны. – Сука! Ненавижу! – несколько ударов по стене от натренированных боксом рук.       Алёхина залетает в ванную комнату своей квартиры и, облокотившись на раковину, смотрит в зеркало. По красным от злости щекам текут слёзы. Собственное отражение отвратительно девушке. Всегда было отвратительно. Но сейчас, казалось, она ненавидит его в миллиард раз больше чем обычно. Хлесткий взмах рукой, звук разбитого стекла, в раковину капает алая жидкость с израненной кисти. Вика опускается на пол прямо подле раковины. Сил держаться на ногах нет.       - Она её любит, – тихо шепчет девушка. – Любит… А тебя разве можно любить? Посмотри на себя, - кровь продолжает капать на кафельный пол, одновременно с горькими слезами.       Душевная боль выворачивала наизнанку. Сильнее, чем когда-либо. Для таких случаев у Алёхиной всегда был туз в рукаве. Лучший, и проверенный много раз, способ замещать боль эмоциональную болью - физической. Девушка с трудом поднялась на ноги, и заглянула в настенный шкафчик. Вот оно. Блестящее и манящее. Любимая обманка.       «А может, в этот раз зайти чуть дальше, чем обычно?» - безумная мысль в раздираемой эмоциями голове. Вика нащупывает телефон в кармане брюк, и листает контакты до буквы «Ч». Чигринец. Дрожащими пальцами девушка набирает сообщение, в которое вкладывает всю свою боль, и все чувства, которые она испытывает к абоненту на букву «Ч». И конечно по главному, и крайне стереотипному, шаблону подобных ситуаций – пожелание счастья в конце. И громкое «прощай». Готово. Телефон откинут в сторону.       Темноволосая девушка, закусив губу, задумчиво крутит блестящее лезвие в руках, такое манящее, и такое до ужаса отталкивающее одновременно. В голове проносятся моменты, проведенные вместе с голубоглазой подругой, её смех, её искренние эмоции, её глупые танцы, её поддержка. Картины в голове придают решимости, Вика не хочет помнить этого, не хочет чувствовать. Дрожащие пальцы прижимают холодный металл к тонкой коже.       Отчаянное сообщение, отправленное в ужасном порыве, нашло своего адресата на другом конце города. Только вот по нелепому стечению обстоятельств, как это обычно и бывает, это был вовсе не абонент на букву «Ч».