Я не хочу исцеляться
10 апреля 2021 г. в 07:28
Тасянь-Цзюнь спал — расслабленный, прекрасный, как цветок лотоса. Чу Ваньнин нежно коснулся его лица. Он сидел рядом, не стесняясь наготы. С Тасянь-Цзюнем он был свободен, ему больше нечего было стыдиться, с ним он и так прошел через невероятные унижения.
Занимался рассвет, а значит откроет глаза уже не Император, а Мо Жань.
Чу Ваньнин сжал пальцы в кулак и принялся облачаться в одежды.
И правда, стоило ему завязать пояс, как Мо Жань подскочил, озираясь испуганно и виновато.
— Он снова сделал тебе больно, Учитель, — с отчаянием сказал Мо Жань, склоняясь над Чу Ваньнином. Он коснулся следов от зубов на его шее. — Прости меня.
Снова эта его виноватая ласка.
— За что ты извиняешь? Ты хоть понимаешь, за что? — не выдержал Чу Ваньнин.
— Моему Учителю плохо.
— Мне плохо из-за тебя. Не из-за Тасянь-Цзюня, — Чу Ваньнин отбросил его ладонь и отвернулся. — Сколько ещё ты будешь трястись надо мной, будто надави посильнее, и я сломаюсь? Я уже сломан, не бойся, — сказал он, кусая губы. — Я думал, что смогу излечиться в твоих руках. Но я не хочу выздоравливать.
Он знал, что Мо Жань мечтал грубо отыметь его. Вместо этого, извиняясь за жестокость Тасянь-Цзюня, он любил его осторожно и терпеливо.
Чу Ваньнин не мог и не хотел больше их разделять. Оба прошли один и тот же путь, оба любили его на протяжении двух жизней. И он любил их.
— Мо Жань! Трахни меня, — сдавленно попросил Чу Ваньнин, поднимая горящие глаза.
Мысль о том, что нежный и почтительный Мо Жань жадно возьмет его, была как раскаленный прут. Она пронзила, застряла в нем, выжигая изнутри.
Мо Жань застыл. Он смотрел сверху вниз, уголки его губ опустились, брови изогнулись, будто его ранили слова Чу Ваньнина. А потом сквозь его лицо будто проступило лицо Тасянь-Цзюня. Нет, он и был Тасянь-Цзюнем. Он ведь помнил прошлое, он и есть Император, он все это уже делал с Чу Ваньнином: наполнял его спермой, раз за разом раскладывая на алых простынях дворца Ушань, не жалея, не прислушиваясь к мольбам.
— Учитель, что ты... — Мо Жань попытался собраться, сбросить пелену с глаз. По его телу прокатилась разъедающая похотью волна, и он зажмурился.
Едва он успокоился, как Чу Ваньнин нанес следующий удар:
— Дай почувствовать, — он задыхался от стыда и желания, — как ты разрываешь меня на части.
Мо Жань стиснул зубы, внутри него словно прорвалась застарелая гнойная рана. Горячие и грязные желания выплеснулись на поверхность, и он накинулся на Учителя.
— Значит, ты хочешь, чтобы я взял тебя грубо и жестоко? — Он сжал его, встряхнул, заставляя посмотреть на себя. — Прямо сейчас, хоть ты едва ли выдержишь?
От контроля Мо Жаня не осталось ни следа. Он задрал подол белых одежд и начал спешно растягивать Чу Ваньнина, забыв о влажных поцелуях и медленных ласках.
— Ты разбиваешь мне сердце, Учитель. Император делает это лучше? — спросил Мо Жань, проталкивая пальцы. Те легко скользили, смазанные семенем, наполнившим Чу Ваньнина этой ночью.
— Я люблю вас обоих. — В глазах у Ваньнина блестели зарождающиеся слезы. — Нет, я любил тебя две жизни и не буду больше разделять свою любовь. Скажи, ты не хочешь? — Он боялся ошибиться, но не желал и дальше молчать.
Мо Жань закрыл глаза, содрогаясь. А когда он распахнул их вновь, Чу Ваньнин увидел новый взгляд: не такой темный и жестокий, как он боялся, не такой нежный и почтительный, как он привык. Одного этого взгляда ему было достаточно: слова не могли быть честнее. Мо Жань хотел бы взять его безжалостно и резко, но расплачивался за жестокость другой души, пряча все порочное и дикое, что в нем было. Но он не мог устоять, когда Учитель сам попросил его.
Мо Жань вытащил пальцы и толкнулся внутрь, растягивая членом неподатливые мышцы. Он протяжно выдохнул, раздвигая ноги любовника, притягивая его к себе.
— Туго, Ваньнин, не могу. — Он вытащил, сдерживаясь.
Слезы текли по щекам Чу Ваньнина, но он выгибался, желая, чтобы его снова заполнили.
— Вытерпишь? — Мо Жань снова вошёл, задыхаясь от того, какой он под ним мокрый и жаркий, и как жадно стискивают мышцы его член.
— Мне хорошо, — пальцы Чу Ваньнина бессильно сжимались, не в силах зацепиться хоть за что-то. — Не спрашивай больше. Ты не видишь? — Он схватил его руку и положил ее на вставший член.
Стоило Мо Жаню вновь толкнуться, как Чу Ваньнин насадился сам, не желая больше ждать.
Тишина наполнилась вздохами. Низкие стоны сплетались с громким дыханием. Влажные тела источали жар. Голос Мо Жаня становился все более хриплым и Чу Ваньнин услышал отчаянное:
— Ты — мой мужчина.
Хоть это были слова Императора, они больше не жгли его стыдом.
Мо Жань вылизывал белеющую в рассветных лучах кожу Чу Ваньнина, пропитывался его ароматом. Он хотел поглотить каждый кусочек его тела. Ваньнин изогнулся, подставляя шею, и Мо Жань не успел сдержать свои звериные инстинкты. Зубы сомкнулись на тонкой коже, прокусывая и вырывая крик из горла Ваньнина, и тут же сперма выплеснулась на его покрытый потом живот. От этого звука Мо Жань словно сошел с ума. Он трахал растянутого, податливого Учителя, не пряча больше свою жажду. Ваньнин выгибался от его неистовых толчков, но будто вовсе не страдал от ударов бедер. Он закрыл глаза, и из горла его лились прерывистые нескончаемые стоны.
Они сплетались снова и снова, а потом Мо Жань с яростным стоном вбился до самого конца в истерзанный проход. Пока он ловил самое острое ощущение, наполняя раскинувшегося под ним Чу Ваньнина, он видел похожую сцену. Но не из прошлого другого мира, не из дворца Императора.
Он увидел золотистую постель из сухих стеблей, он услышал, как Ваньнин умоляет того, другого, трахнуть его. И эта мольба сплеталась с той, что услышал он сам. От шеи по позвоночнику его прошил разряд тока, и Мо Жань закричал.
Чу Ваньнин обхватил его, целовал дрожащие ресницы, пока Мо Жань учился заново дышать.
Его голова разрывалась на части от потока чужих воспоминаний.
— Мо Жань, — раздался дрожащий голос.
Как это возможно? Мо Жань растоптал Чу Ваньнина, а тот полюбил его.
Он прижался к нему так крепко, что дыхание вырывалось с хрипом. Его плечи содрогались. Мо Жань выплакивал стыд, вину и сожаления. Если даже Чу Ваньнин его простил, возможно, и у него получится.