посвяти свое сердце

Ничего не видя перед собой из-за пелены слез, Тэхен кинулся к сожравшему Чонгука титану. Из его груди вырвался жуткий крик безысходности. Он вновь видел, как тот, кто был ему дорог, погибал. Перед глазами раз за разом вспыхивала картина, как заезженная, скрипящая пленка: Чонгука прыгает для атаки и тут же пропадает в смердящей пасти. Тэхен закрутился в воздухе стрелой, взмахнул клинками, намереваясь убить врага, но внезапно кто-то сбил его с ног. Они с капралом прокатились кубарем по крыше, как две вцепившиеся друг в друга кошки. Юнги тут же вскочил, будто не почувствовав боли, и сказал короткое, твердое: — Нет. — Он его сожрал! — закричал Тэхен. Крупные слезы текли по лицу юноши. — Капрал, он его сожрал! Чонгука! — стиснув зубы, Юнги собрал всю волю в кулак и протянул руку. — Мне жаль, солдат. Он выбрал этот путь. Мы оплачем его смерть, но не сейчас. Сейчас мы обязаны уходить. — Я убью его, — содрогаясь в рыданиях, прошептал Тэхен. — Он убил Чонгука… — встал на колени и посмотрел на удалявшегося титана. Тот шел в город, будто позабыв о легких целях — разведчиках, защищавших стену. Тэхена трясло, как в припадке. — Мы ведь… Все только началось… Неужели все закончится вот так? Дрожа всем телом, юноша склонился, припав лбом к крыше. Он рыдал, не в силах взять себя в руки. Сердце Юнги болезненно сжалось: он понимал его боль, он знал, что это несправедливо и страшно… Но в тот момент не мог действовать, как человек. Он был капралом. Потому Юнги резко поднял Тэхена за шкирку и встряхнул, невзирая на разницу в росте: — Если и ты тут поляжешь, заливаясь слезами, то его смерть будет напрасной. Соберись, солдат. Это приказ! — Д-да, — выдавил Тэхен, ничего не видя перед собой. К ним на УПМ подлетел Намджун, лицо мужчины было испачкано кровью. — Все готовы? — спросил командующий. Юнги неуверенно посмотрел на Тэхена, после кивнул. К ним присоединился Бьерн, Аби и Джей, поддерживающий Хосока. Хансон хмуро огляделся, игнорируя боль в травмированной ноге. — Где Чонгук? Почему его нет с вами? — он посмотрел в пустые глаза Тэхена, которые вновь наполнились слезами. Молчание, повисшее среди ужаса и разрухи, кричало громче слов. Внутри командира похолодело, замерло и рассыпалось на части сердце. Согнувшись, Хосок плакал не от боли. Они с Тэхеном взглянули друг на друга — брат и любимый, оба сломленные, оба разбитые, — и обнялись. Тэхен не мог поверить, что какой-то час назад они касались друг друга не губами — сердцем, а теперь Чонгука нет. Никто не помешал секундной слабости, лишь Намджун и Юнги переглянулись, понимая, что подчиненным это необходимо, чтобы двигаться дальше. Намджун сжал плечо Бьерна и тихо вымолвил: — Мне жаль. Он был смелым солдатом и посвятил свое сердце человечеству. — Да, — выдавил Бьерн. Посмотрел на разлом в стене. — Это была его мечта. — Пора идти, — сказал Намджун. Тэхен и Хосок с трудом отлепились друг от друга, обоих трясло. Но команду выполнили все — беспрекословно. Когда стало ясно, что арьергард в таком количестве не справится с поступающими титанами, Намджуном было принято решение уйти в укрытие для смены снаряжения. Но титаны уже заполонили весь город, отряды не справлялись с натиском врага. Последние корабли давно отбыли от пристани, оставляя несчастных гражданских доживать последние, ужасные минуты. Пока они бежали по крышам, перепрыгивая со здания на здание, Аби то и дело бросал тяжелые взгляды на бедолаг, которых жрали титаны. Те засовывали их в пасти, как орехи, перемалывали зубами, дробили кости, а ненужные куски просто отбрасывали, словно мусор. Так цинично и так просто. Сердце юноши обливалось кровью. Он не мог поверить в то, что и Чонгук… Чонгук, которого все они знали так долго, пал столь ужасной смертью. Это не укладывалось в голове. Солдаты сохраняли мрачное молчание — то ли в память о погибшем, то ли боясь привлечь врагов. — Не смотри туда, — прошептал Джей, коснувшись его спины. Оторвавшись от трупных останков, Аби перевел на товарища немигающий взгляд. Светлые волосы спутались от крови и грязи. — Неужели и мы так умрем, Джей? — Мы — воины. Нас готовили к этому, — покачал головой парень. — Не задавай мне такие вопросы. — После гибели Чонгука… Я бы никогда не подумал, что смерть к нам так близка… — Он умер, сражаясь за родину. Он умер достойной смертью. Но сейчас не время плакать о его жизни, мы должны спасти тех, кто остался. — Хорошо, — прошептал Аби. На трупы он больше не смотрел. — Командующий, какие наши дальнейшие действия? — спросил Юнги. Они бывали во всяких передрягах, но эта превзошла все. — Бергман здесь? — Здесь. Но до него еще нужно добраться — уверен, он укрепляет стену к случаю, если появится бронированный. Наша задача сейчас — дождаться разведкорпус и защитить гражданских. Нужно найти укрытие для них, — Юнги оглянулся на кусок дыры, в которую задувал ветер и лезли титаны. Поджал бледные губы. — Ясно. Вас понял. Укрытием был выбран старый храм с высокими стенами и катакомбами, где представлялось возможным переждать нападение титанов несколько суток. Обычные дома они крушили. Обваливались на них всем корпусом, просовывали руки в зияющие дыры окон, сносили хлипкие крыши. Людям негде было спрятаться. Будь тут Джин, он бы восхитился находчивостью врага, и в какой-то мере Юнги чувствовал благодарность, что тот далеко. Этот сумасшедший наверняка полез бы к титанам, чтобы понять причину, которая ими движет. Его так не хватало. Мин многое бы отдал, чтобы услышать идиотские шутки и представить, будто происходящее — не катастрофа ужасных масштабов, а рядовая ситуация. Но капитан был далеко, а им предстояло подумать над насущными проблемами. — Юнги, — коротко сказал Намджун, указав направо. — Диас, — дал он вторую команду, указав налево. Втроем они спрыгнули с крыши и принялись зачищать площадь от заполнивших ее титанов. Через две улицы уже виднелся собор, куда стягивались люди, как испуганные животные, чувствующие, где безопаснее. Но гиганты атаковали их, хватали и не позволяли спастись. Командующий, капрал и новоиспеченный солдат встали на защиту жизней, а Аби, Тэхен и Хосок руководили перемещением людей с воздуха, подсказывали, куда бежать. Аби, выбив окно, запрыгнул в чей-то дом. Жильцы завопили от ужаса, но, когда увидели, что перед ними солдат, кинулись навстречу, словно к мессии. — Сколько вас здесь? — спросил он, оглядывая испуганных и грязных гражданских. — Около шестидесяти, — ответил немолодой мужчина с седеющей бородой. — Мы спрятались здесь. — Но почему вы не на корабле? — Нам не хватило места, — горько заплакала другая женщина, прижимая к себе ребенка. — Даже наших детей не взяли! — Ясно, — Аби сжал зубы и выглянул в окно на площадь, где солдаты расчищали территорию. — Сейчас вам нужно сгруппироваться. Оставаться здесь — самоубийство. Мы с командующим защитим вас, но вы должны действовать очень быстро и слаженно, понятно? — испуганные люди закивали. — Хорошо, — Аби вылез в окно и окликнул Тэхена: — Я вывожу их. — Хорошо, — холодно ответил юноша, стоя на краю крыши. По крайней мере, на несколько долгих минут жизни этих обреченных были спасены. Тэхен следил взглядом, как Юнги уводил титанов, отвлекал их, а Намджун нещадно рубил шеи, выплескивая кровь. Джей страховал командующего, охраняя тыл. Дав знак Аби, они выдвинулись в путь. Люди, пригибаясь и укрывая головы детей, начали выбегать из здания, чтобы тонкой вереницей пробраться к каменным стенам собора. Хосок уже ждал внизу, игнорируя боль, игнорируя колющие спазмы в горле. Он делал то, что умел делать лучше всего — был солдатом. Чему учился долгих пять лет. Но внутри что-то бесповоротно сломалось. Он видел перед глазами, как Чонгук стремился защитить его, каким грозным и опасным он был, и как глупо умер… Хосок не понимал, почему титан не попытался продолжить начатое, а просто развернулся и ушел. Он был такой легкой добычей, но остался жив. Чонгук сражался до последнего и умер. Ему казалось, что они с Тэхеном думают об одном и том же. Вина пожирала заживо, стыд вторил ей. Хосок думал, что лучше бы умер сам, чем остался жить с гадливым чувством внутри грудной клетки. Он убил друга и даже не сказал, как сильно любит, как сильно ему жаль. Хосок моргнул, отгоняя наваждение, и повел за собой людей. Он не смог помочь Чонгуку, но этим людям ведь сможет? Сможет искупить вину за смерть одного десятками спасенных жизней? Распухший сустав отзывался нещадной болью — Хосок, передвигаясь перебежками от угла к углу, игнорировал ее. Он поймал пустой, безжизненный взгляд Тэхена с высоты — и отвернулся. Чимин потухшими глазами смотрел, как медленно дожирают его отряд. Опущенные руки болтались где-то по швам, будто принадлежали другому. Их разгромили достаточно быстро, глупо было надеяться, будто существовал шанс выйти живыми. Они с Лизой и Мартелем остались единственными уцелевшими. Укрывшись в переулке, трое прижались спинами к стене, вынужденные наблюдать за гибелью товарищей. Лиза осела на землю и подтянула ноги к груди. Ее глаза остекленели, а руки дрожали. — Снова… — прошептала девушка. — Я снова вернулась в свой самый страшный кошмар. Черт… Вот дура… Нужно было уплывать с Карлом. — О чем вы говорите? — тихо спросил Чимин. — Я уже видела, как умирает Широ. Почему я должна смотреть на это вновь? — она подняла на солдата взгляд. Он блестел от слез. В дрожащих зрачках отражался дым, снег и трупы. — Я сбежала от войны далеко за стены, а она все равно настигла меня. Проклятье. Почему… Почему?! — закричала она, привлекая внимание титанов. Чимин зажал ей рот. — Вы хотите умереть? — пылко прошептал юноша. — Не кличьте беду! — Беда уже здесь, солдат. Тебе сколько? Четырнадцать? — Шестнадцать… Это имеет значение? — Мне тоже было шестнадцать, когда стену прорвали впервые. Теперь мне двадцать один, и чертову стену сломали во второй раз! Я хотела сбежать, но судьба играет со мной в догонялки. Это я должна была умереть тогда, а не он, — всхлипнула девушка и уткнулась лицом в колени. — Он умер зря… Мы все умирали зря. Понимаешь? — по ее щекам текли слезы. Она неотрывно смотрела на Чимина, игнорируя приближающихся врагов. — Командир, вам нужно взять себя в руки! Нужно выбираться отсюда, иначе нас постигнет участь нашего отряда. Вы не виноваты в их смерти, — юноша положил ладонь на ее дрожащее плечо и чуть сжал. — Это война. Здесь люди гибнут. Мартель молчал, прислонившись плечом к проему выбитой двери. На удивление, ему не было страшно, ему не хотелось убежать. Какое-то колкое равнодушие наполнило тело. С неба падали морозные снежинки, режущие ножом кожу. Юноша поднял ладонь и поймал несколько узорных кристалликов. Красиво… Если не смотреть на землю, на горы изуродованных трупов, сегодня выдался очень красивый день. За пару часов Мартель увидел столько смертей, что в один момент стал к ним равнодушен. Он игнорировал оторванные конечности и вывернутые внутренности. Игнорировал запах гари и трупов. Ему хотелось домой. В родную казарму, где они с Чонгуком читали книги, дурачились с Хосоком, пили шишковый чай с Чимином. А теперь Чонгук и Хосок были неизвестно где, а Чимин рядом — с выжженными глазами, ссутуленными плечами, скованный страхом. Что-то надломилось в них. Во всех них. Они больше никогда не смогут стать беззаботными кадетами. — Втроем нам не выжить, если пойдем по земле, — сказал Мартель. — Нужно подняться наверх и оценить обстановку. Дождаться подмоги… или смерти. — Не говори о смерти! — горько сказал Чимин. — Лиза, вы идете с нами? — Зачем? — отрешенно спросила избитая сражениями и собственными демонами женщина. — Зачем мне куда-то идти, если смерть не отцепится от меня, куда бы я ни пошла? — И вы хотите просто остаться здесь? — сжал кулаки Чимин. — Смиренно умереть? — Я пожила свое. Ты не знаешь, каково засыпать и просыпаться в аду. Даже во сне… Я постоянно вижу смерть. Свою смерть, его, моих друзей и товарищей… — Вы должны жить ради того, кто отдал за вас жизнь, — покачал головой юноша. — Не позвольте его памяти пропасть вместе с вами… — Не учи меня жить! — вскричала солдатка и вскочила на ноги. Ее глаза налились безумием. — Ты не смеешь, не после всего, что прожила я! — на крики начали стягиваться титаны. Мартель медленно отступил в тень дома и выдохнул: — Чимин… — Лиза, прошу вас! Вы — наш командир, мы не можем уйти без вас! — взмолился он. Схватил ее за руку, но девушка вырвалась. — Чимин, нужно убегать! — закричал Мартель. — Куда вы бежите? — всхлипнула Лиза. — Вы не сможете скрыться от них. Я не смогла… И вам не удастся, — ее била истерика. Титаны выглянули из-за угла и заметили притаившихся выживших. Сердце Мартеля ухнуло с громким стуком вниз. Осклабившись, титаны ринулись навстречу. Достаточно мелкие и прыткие, в два счета они смогли преодолеть расстояние и схватить рыдавшую Лизу. Она не выдержала настигшего ужаса. Так и не оправившись от прошлого раза, оказалась вынуждена переживать его вновь. Вновь увидела смерти товарищей и гражданских, вновь столкнулась с титанами лицом к лицу — и сломалась. Она не просто потеряла своего друга, своих товарищей, свою семью пять лет назад, она потеряла тогда саму себя и все это время пыталась собраться. Однако из пепла уже не смогла возродить душу снова. Она повисла безвольной куклой в руке титана. Чимин не позволил бы ей умереть спокойно. Стиснув зубы, он взлетел на УПМ и ринулся в бой — побитый, уставший, но вынужденный сражаться снова и снова. Мартель не мог просто прятаться и смотреть, как на товарищей кинулись титаны. Он выбежал и вступил в смертельную схватку. Чимин пробежался по руке врага и отрубил кисть, в которой тот держал Лизу. Титан взревел от боли и злости, Чимин быстро расправился с ним, обрубив шею. Мартель принялся за остальных, управившись достаточно быстро. Быстрому и легкому, ему не составляло никакого труда лавировать между массивными телами. Девушка упала на землю и несколько раз перекатилась. Она приподнялась на локтях и в ужасе уставилась на двоих, еще совсем юных солдат, сражавшихся за ее жизнь. Стыд, ненависть и горечь захлестнули сердце. Она, рыдая, вскочила, оглушенная мыслью: «Да что же это со мной?!» — и выпустила гарпуны в стены. С яростным криком разрубила шею ближайшему титану, затем еще одному. — Отступаем! — закричала Лиза. — Я прикрываю, уходите! Чимин и Мартель ринулись в укрытие дома, пока девушка успешно отбивалась от прибывающих противников. Поняв, что солдаты в безопасности, она на всех парах влетела в выбитый проем двери и сбила стол. Боль ослепила короткой вспышкой, ребята тем временем повалили на пол тяжелый сервизный шкаф, забаррикадировав дыру, чтобы хоть как-то задержать наступление. Хрусталь разбился на сотни мелких осколков. Титаны ломанулись пробивать хлипкую защиту — и у них получилось. Трое кинулись вглубь дома, не останавливаясь ни на секунду. Взбежали на второй этаж, распахнули окно на балконе и перепрыгнули на другой дом. Сначала — Мартель, затем — Чимин и только после — Лиза. Титаны шли следом, как по наводке. Скрипнув зубами, девушка спрыгнула с балкона ровно в тот момент, когда безмозглые враги появились прямо за спиной. Они побежали дальше. — Черт, дело дрянь, — прошипела Лиза, оглядываясь через плечо. — С каких пор они стали такими? — Идут четко по нашему следу, — выдохнул Чимин, не сбавляя темпа. — Что их ведет? Они словно ищут кого-то. — Я не знаю, какую небесную херь они ищут, но нам нужно добраться до безопасного места, пока эти уроды не разобрали наше укрытие по кирпичику! — Куда дальше? — вдруг крикнул Мартель, затормозив у развилки в коридоре. Они заглянули в каждую комнату, но не обнаружили ни окон, ни балкона. — Это шутка такая?! — Почему именно сейчас?! — прорычала Лиза. Сверху раздались мощные удары, балки, подпиравшие крышу, дрогнули. Пол задрожал под ногами. — Они ломают дом… — прошептал Чимин. — Потолок скоро обрушится нам на головы! — Слушайте сюда, — Лиза положила ладони на их плечи и заглянула в глаза. — Я хочу сказать вам спасибо. Я просто идиотка, трусливая дура. Вы не побоялись сразиться за меня, пока я мотала сопли на кулак. Настала моя очередь. — В одиночку? — округлил глаза Мартель. — Это верная смерть! — Да, — она кивнула. — Но лучше умру я, — снова раздался грохот, вниз полетела пыль, палки и кирпичи, — чем все сразу. Уж поверьте, я не по доброте душевной это делаю, — девушка горько ухмыльнулась. Чимин посмотрел на Мартеля и твердо кивнул. — Она права. Какой план? — Я сейчас выхожу через окно и увожу их. Вы спускаетесь вниз и бежите. Экономьте газ, иначе не хватит запала в случае опасности. — Но куда нам бежать?! — воскликнул Чон-младший. — А вот это, — ухмыльнулась Лиза, — уже конкретно ваша проблема. Но вот вам приказ: спасите свои шкуры. Чимин и Мартель прижали кулаки к сердцам. Игнорируя страх, засевший в ногах, Лиза вылетела через выбитое окно. Титаны осклабились, обнажая зубы, и кинулись за ней. Ребята побежали вниз, прикрывая голову от ударов. Но, вопреки ожиданиям командирши, не все враги повелись на уловку. Многие остались поджидать солдат внизу, словно раскусили план. «Какого хера», испугалась Лиза. Крутанувшись в воздухе, она убила ближайшего титана и на всех парах ломанулась ко входу, откуда должны были выбежать Чимин и Мартель. Титаны клацнули зубами, замахали коротенькими и длинными руками, пытаясь схватить цель. — Блять, да умрите же! Сдохните! — орала девушка, размахивая клинками. Титаны падали друг на друга, но на смену им приходили другие. Все больше и больше. Когда ребята вывалились наружу из ломающегося дома, то чуть не попались в руки врагам. Чимин вовремя толкнул друга назад, взлетел на УПМ и вступил в бой, не тратя драгоценное время. Лиза чуть не попалась в зубы титана, резво прыгнувшего навстречу. Лишь чудом ей удалось увернуться и сохранить конечности целыми. Мартель огромными глазами смотрел, как противники окружали их. Бусины слез родились в его глазах, первородный страх взрос в душе. Но тут к ним выскочил на помощь еще один солдат. — Эй, вижу, тут нужна моя помощь? — ухмыльнулся Поло. Мартель вскричал от радости. — Поло! Папараццо без страха рубил противников. Такими были разведчики — привыкшими к постоянной схватке со смертью, и уже не обращали на нее внимания. Женщина в черном стала вечной спутницей. С помощью Поло они управились намного быстрее, получив минутную передышку. Разведчик дал знак, чтобы все поднимались на крышу. Не медля и мгновения, те ринулись прочь. Чимин выдохнул клубок пара, глядя на выбитый из стены валун. — Как вы нас нашли? — спросила Лиза. — По скопищу титанов. Эти ублюдки чуют людей. Вот и подумал, что тут необходима помощь. — Вы даже не представляете, насколько были нам нужны, — выдохнула командирша отряда. — Моих навыков было недостаточно, чтобы спасти этих солдат. Спасибо. — Ерунда, — отмахнулся Поло. — Разведчики для того и существуют. — Командир, куда мы направляемся? — спросил Мартель. — К тому собору, — махнул ладонью Поло. — Туда эвакуируют людей. Корабли не смогли забрать всех, многие гибнут. Командующий Ким устроил привал. — С ним Чонгук! — обрадовался Чон-младший. — Командир, у меня есть идея. По поводу бреши, — сказал Чимин. — Я знаю, чем ее можно заделать. — Говори. — Тем обломком, — Пак указал на неровный камень, который унес с собой жизни сотни людей. Он лежал посреди города, будто трофей, награда за победу над человечеством. Снег начал укрывать его пушистым одеялом. — Нужно переправить камень ближе к стене. Это можно сделать сетками и цепями. Организовать сложно, но возможно. Сформируем группы. Одни солдаты тянут, вторые защищают, третьи расчищают путь. — Даже звучит безумно, — выдохнула Лиза. — Но идея имеет место быть, — Поло хмуро огляделся. — А что с теми, кто остался на стене? — тихо спросил Мартель. Поло разглядел едва виднеющиеся фигурки солдат на фоне серого неба. Запалы в пушках уже давно закончились. Мобильность соединительных систем нарушилась. Что оставалось этим солдатам, кроме как сидеть там и ждать помощи, наблюдая медленную гибель товарищей? Темнело. Холодало. Стихали предсмертные крики, бьющиеся в агонии люди умирали либо от нанесенных травм, либо в пастях титанов, которые орудовали в городе. Поло не знал, что будет с солдатами, оставшимися на стене. Он не знал даже, что будет с ними. И потому предпочел обмозговать идею Чимина и дождаться темноты, пока, наконец, титаны не стихнут. Если стихнут вообще. Когда они добежали до собора, было совсем темно. Пожар еще полыхал вдалеке, подсвечивая ужас разрушений и войны. Горели факелы. Титаны бродили вокруг, едва переставляя ноги. Ночью они всегда становились неактивными, ночью появлялся шанс их одолеть. Вот только человеческие силы уже были на исходе. В соборе сгруппировали медицинский отдел, где помогали раненым подручными средствами. В катакомбы спустили женщин, омег, детей и стариков. Дети надрывно плакали, вырывая душу из солдат и родителей. В отдалении поставили стол, на котором Намджун нарисовал кусочком угля импровизированную карту. Он старался думать об этом, как об очередной задаче. Они с Юнги множество раз решали такие. Стратегия, тактика, рациональные решения — им было подвластно все. Но в тех задачах никогда не учитывалось мирное население, которое пряталось за их спинами. Это все усложняло. Фогель приказал собрать и растопить снег. Еды и воды у них практически не было, а что было — следовало распределить между детьми и солдатами. Злая ирония. Будущее человечества и его главные силы делили кружку воды. Все остальные оказались вынуждены терпеть жажду, пить грязный снег или собственную мочу. Намджун уперся ладонями в стол и хмуро посмотрел на образовавшуюся картину. — Да, капрал, в такой глубокой яме мы с тобой еще никогда не были. — Называй вещи своими именами. Мы не в яме. Мы в заднице. — Я хотел хоть как-то скрасить, — сухо усмехнулся Намджун. — Вот здесь и здесь, — он указал пальцем на районы, — согласно докладам Фогеля, мы полностью потеряли управление. Вот здесь, — он повел палец ближе к границе стены Роза. — Еще держат оборону, Петер укрепляет защиту. К рассвету, если повезет, прибудет подкрепление из гарнизона. Но гарнизон и полиция не могут сражаться так, как мы. — Думаешь, Джин успеет? — тихо спросил Юнги. — Не знаю. У него есть приказ. Он исполняет. Коль не успеет, станет командующим после меня, — Намджун разогнулся и вздохнул. — Фогель, сколько солдат у нас осталось? — Примерно сто, — отозвался мужчина. — А титанов… — он поджал губы, покачал головой, — не знаю, откуда они прут, но их словно бесконечное количество. Даже если каждый солдат возьмет на себя по двое, мы не сможем одолеть всех. — Ясно. Значит, сейчас мы должны сосредоточиться на спасении гражданских, — Намджун оглянулся. Люди стояли компаниями, кто-то лежал на скамьях, кто-то плакал, кто-то прижимал ладони к ранам. Вмиг они потеряли все, что имели: кров, кровь, семью, жизнь. Осталась лишь выжженная ужасом пустошь. И он ничего не мог предложить им взамен, кроме своей помощи. — Что нам делать дальше? — тихо спросил Юнги. Очень тихо, чтобы услышал только Намджун. — Я впервые не знаю, что нас ждет впереди. — Нельзя сдаваться, — твердо ответил командующий. — Ни после одного, ни после сотни поражений. — Солдаты разбиты, — Юнги кивнул на бывших кадетов с отрешенными лицами. — Они увидели смерти товарищей, друзей. Как нам поднять их дух? Как заставить идти вперед с боевым кличем? Намджун, — Юнги коснулся его плеча. — Мы должны отступить. Трост пал. — Ты веришь мне? — Намджун посмотрел в его глаза. — Ты ведь и так знаешь ответ… — Тогда доверься и сейчас. Мы не можем просто уйти. Хочешь, чтобы Трост повторил судьбу Шиганшины? Чтобы этих беженцев изводили за пределами Розы, если ее не прорвут? Как думаешь, скольких людей вместит в себя Сина с ее лопающимися от алчности и чревоугодия чиновниками? А я скажу тебе: ни одного. Уйдя отсюда, мы бросим их умирать. — Знаю. Я знаю это, Джун. Но что мы можем сейчас сделать? Наши запасы кончаются. Кто-то должен их обновить. Это опасно. Я готов, а другие? — Если у меня есть ты, значит, мне больше никто не нужен, — ответил Намджун. Сердце Юнги болезненно заныло. Он сражался без страха и устали, но именно сейчас хотел упасть замертво. — И мы достанем припасы вдвоем, если будет необходимо. — Командующий, и обо мне не забывайте, — бодро сказал идущий к ним навстречу Поло. С парочкой царапин, но в целом — живой и невредимый. Юнги проигнорировал искреннюю радость оттого, что увидел его. Намджун же сердечно пожал сослуживцу руку. — Если выберемся живыми — выпишу тебе жалование в сто золотых, — ухмыльнулся Намджун. — Ах, бросьте. Я просто не мог умереть вдали от капитана, — Поло повернулся и махнул ладонью: — У мальца план есть. Чимин, расскажешь? — Здравствуйте, командующий, капрал, — Чимин прижал кулак к сердцу. — Я рад видеть вас живыми. — Вольно, солдат. Так что у тебя за план такой? И Чимин рассказал им. Весь план вышел как на духу, и чем больше он говорил, тем больше тот казался невыполнимым. Но командующий и капрал внимательно слушали, не проронив и слова. Затем переглянулись, будто вели диалог, понятный только им. Намджун обернулся к карте, нарисованной на столе: — Если нам удастся зачистить вот эти территории, — он обвел пальцем районы, — то этот план осуществим. Однако, нам нужна тяговая сила. Сколько солдат понадобится, чтобы… не поднять, но хотя бы сдвинуть камень с места? — Если, допустим, взять в расчет вес за семьдесят тонн, то методом простых и грубых расчетов получится, что нам нужно около девятисот человек, только чтобы сдвинуть обломок. И только с тем учетом, что среднестатистический человек осилит восемьдесят килограмм… — пробормотал Чимин. — Нам нужно подкрепление. — И не забывайте об отрядах, которые должны зачищать путь и защищать от титанов. В каждом отряде минимум по пятьдесят человек. Это уже тысяча солдат, — сказал Юнги. — Но есть ведь еще и эти люди, — кивнул Поло на вполне здоровых мужчин и женщин. — Они могли бы нам помочь. Не все. Но те, кто вызовется… Были бы очень кстати. — Это крайняя мера, — сложил руки на груди Намджун. — Нам нужен гарнизон из других частей стены Роза и королевская полиция. Необходимо послать гонца королю. Тогда, возможно, мы сможем провернуть нечто подобное. — Это безумие, — покачал головой Юнги. — Да. Поэтому мы все и находимся здесь, — кивнул командующий. — Никакими другими способами нам не удастся закрыть брешь. Ядра в пушках однажды кончатся. Последний солдат однажды умрет. Сидеть здесь и ждать верной гибели — вот чего я не могу допустить. — Капитан Ким приведет разведчиков, — обнадеживающе заметил Поло. — Ведь так? Как минимум две сотни бойцов будут на нашей стороне. — Но неизвестно, сколько титанов явится сюда до рассвета, — Намджун посмотрел в круглое окно, выбитое почти под потолком. Небо казалось темно-антрацитовым, мрачным, угрожающим. Луна спряталась за тучами. — А пока нам не остается ничего, кроме ожидания. — Нужно выставить посты на крышу, — сказал Юнги. — Будем дежурить посменно. — Да, — Намджун кивнул и посмотрел на Фогеля: — Отдай приказ. А мы должны собраться за припасами, если не хотим положить свои жизни здесь без газа и новых клинков. Первыми в наряд заступили Чимин, Аби и Самюэль с некоторыми другими ребятами из гарнизона. Они поднялись на чердак по старой каменной лестнице, украшенной пылью и нитями паутины. Затем через окно вылезли на крышу, зацепились пальцами за карниз и подтянулись. Ветер раздувал огонь, медленно доедающий человеческие дома. Он пыхнул ледяным дыханием Аби в лицо, и вчерашний кадет неловко заерзал, обхватив себя за плечи. Чимин подошел к краю и глянул вниз. Титаны были почти неподвижны, но все еще чуяли людей, тянули к ним руки. — Их нужно убивать сейчас, — тихо заметил Чимин, выпустив пар в воздух. — Самое лучшее время для нападения. — Нам нечем нападать, — грустно усмехнулся юноша, глядя на врагов. — Некого отправлять в бой. Солдаты вымотаны и устали. Командующие пытаются спасти оставшиеся горстки. Напасть, конечно, можно. И драться палками. — Ты прав, — тихо ответил Чимин. Он устало присел на крышу и посмотрел вдаль. — Тебе не страшно? — Мне — безумно. У меня поджилки трясутся, Чимин. А покажи мне человека, которому не страшно. — Чонгук. Ему не страшно. Аби вдруг ударила очевидная мысль: товарищ ничего не знал о трагедии, случившейся несколько часов назад. Знали только те, кто видел. Но ни Чимин, ни Мартель, ни Самюэль — никто не знал, что Чонгука с ними больше не было. Аби вдруг ощутил на плечах весь груз ответственных слов, которым должен был придать форму голосом. Ком встал в горле. Он сделал несколько шагов назад, попятился и присел подальше. Сглотнул вязкую слюну. — Аби? Ты чего это? — удивился парень, хмуря глядя на него. — Чимин, понимаешь… Чонгук, он… Мартель протиснулся через столпотворение и оглядел медицинский уголок. Раненые лежали кто на обломке двери, кто просто на полу, жались в тщетной попытке спастись от боли, но у них не получалось. Мартеля едва не вывернуло желчью, когда он заметил солдата, прижимавшего к себе болтающуюся на сухожилии ногу. Его взгляд был совершенно безумен. Юноша пошатнулся и схватился за голову, но Джей вовремя подхватил его и увел в сторону. Тихо сказал над самым ухом: — Не надо тебе на такое смотреть. — Джей, — выдохнул омега и впился пальцами в чужую руку. — Я так рад видеть тебя. Никак не могу найти Чонгука и ребят. Где ты был? — Мы сидели там, — он кивнул в направлении старого алтаря, — прямо за ним. Как ты… себя чувствуешь? — Не уверен, что могу ответить «нормально». Но я жив и вы тоже. Остальное… в общем-то, и не важно. Отведи меня к Чонгуку, пожалуйста. — Пойдем, — тихо сказал Джей. Тэхен сидел в самом дальнем и темном углу, прижав колени к груди. Он не реагировал на вопросы — никто и не пытался к нему подойти, успокоить, отвлечь. Плотные щупальца мрака стиснули душу. Слез не было. Тэхену очень хотелось зарыдать, однако не выходило выдавить и слезинку. Он лишь сидел, уткнувшись лицом в колени, спрятавшись от остального мира — ровно так, как привык. Дрожь в конечностях унялась, но вместо нее пришло осознание очевидной вещи: Чонгук мертв. Мертв тот человек, который кусочек за кусочком приоткрывал Тэхену душу. Медленно, аккуратно, не врываясь в нее ураганом, лишь проскальзывая тихим сквозняком. И теперь Тэхена душили слезы. Прощальный поцелуй отпечатался на губах, неверие, боль и горе захлестывали разум. Он не мог плакать, но так хотелось закричать, заметаться раненым зверем. Хосок сидел неподалеку с перевязанной рукой и смотрел отрешенным взглядом куда-то в пустоту, чувствуя, что именно на нем остался груз неподъемной вины. Если бы они не поссорились с Чонгуком, если бы он не вывихнул плечо, если бы этот титан не выпрыгнул так внезапно, столько этих «если бы» крутилось в голове. Он ненавидел себя, ненавидел за страх, за слабость, за смерть Чонгука, за все, что только мог. Так было намного легче, чем признать: он в самом деле и… не виноват. Спасти — выбор Чонгука. Но разве смерть была его выбором? Пошел бы он на это, зная, что погибнет? Хосок сжал грязные волосы и зажмурился, давя всхлип. Чонгук всегда был рядом, даже если все они причиняли ему боль. И умер рядом с ними. — Ребята? — тихо сказал Мартель, когда они с Джеем приблизились. У Хосока все похолодело внутри, покрылось морозной коркой и лопнуло. Закровоточило. Чон-младший огляделся, но не нашел того, кого искал. — А где он? Он ушел? Он с командующими? — омега почувствовал, как Джей позади сжал его плечи. — Мартель… — хрипло выдавил из себя Хосок, не зная, как сказать о случившемся. Как причинить ему такую боль. Как обличить себя, труса. — Он мертв, — бесцветно ответил Тэхен, подняв голову. Вместо привычных колких глаз Мартель увидел две зияющие дыры. Они смотрели друг на друга бесконечно долго. — Мертв, — повторил Тэхен, будто Мартель не услышал с первого раза. — Он умер, Мартель. — Нет… — шепнул юноша, прижав ладони ко рту. Слезы брызнули из глаз. — Нет, нет, вы врете! Это ложь! Чонгук не мог умереть! — Но он мертв, — вновь сказал Тэхен. Его глаза горели, однако заплакать не нашлось сил. — Его сожрал титан на наших глазах, и я ничего не смог сделать. Ничего. Я хотел… Я хотел его спасти, Мартель, знаешь? Я пытался. Мне не дали. Он умер. Умер! — вскрикнул Тэхен, вскрывая гнойник боли. Горло сдавили железные, острые шипы. Хосок содрогнулся в беззвучном плаче, согнулся и вцепился в голову. Слезы текли по его лицу, как ураган, смывая пыль и кровь. — Я не верю! — завыл Мартель, оседая в руках подхватившего его Джея. Он заплакал в голос, вцепился в свою куртку, желая сорвать с себя, только суметь бы снова дышать. Он без стеснения кричал, пытаясь вытолкнуть из груди боль, заливался слезами, цеплялся дрожащими пальцами за молчаливого Джея. Он просил, умолял сказать, что это ложь, что Чонгук совсем скоро придет, но Хосок не поднимал головы, а Тэхен все так же смотрел на него пустыми глазницами. Тот огонек, что Чонгук разжег в его прекрасных глазах, потух, не успев стать пожаром. Мир вокруг Тэхена схлопнулся, осталось только одиночество. Его пожирали пустота и боль, и он… был бессилен. Не знал, как выместить чувства. Как выразить боль. Тело снова начало дрожать. От мыслей, точно от налетевших на труп мух, лопалась голова. Он смотрел на сгибающегося, словно тростник, в беззвучных рыданиях Мартеля, который выплескивал свой ужас. Свое горе. Свою потерю. А Тэхену будто отрубили все чувства и оставили только копошащуюся пустоту. — Мартель… — едва слышно прошептал Тэхен. Он приподнялся, подполз к рыдающему, безутешному юноше. Неожиданно Мартель кинулся к нему в объятия — к человеку, который понимал его боль и мог ее разделить. Тэхен положил ладони на его спину. Очень страшась, неуверенно касаясь выпирающих позвонков. Затем крепче обнял и закрыл глаза, чувствуя, как под опущенными веками заворошились зачатки слез. Мартель так крепко сжал его, что даже причинил боль, но Тэхену было это нужно. Ему было важно чувствовать хотя бы что-то. Через какое-то мгновение Тэхен ощутил, как их обоих обнял дрожащий от рыданий Хосок. Затем обнял и Джей. И Миек, и Анни присоединились следом. Они сидели на холодном, грязном полу заброшенного собора и оплакивали смерть своего брата, друга, товарища и возлюбленного. Память о Чонгуке будет жива, пока живы они — бывший сто четвертый отряд кадетского корпуса. Пока жив Тэхен. Он поднял слезящийся взгляд и тихо прошептал: — Я не дам памяти о тебе ослабнуть, Чонгук, слышишь? Я не дам… «Да что же вы все кричите, — устало думал Чонгук. — Замолчите». Он лежал на спине в черной воде и разглядывал темно-алое небо, плывущее над головой. От его тела исходили подрагивающие волны, будто сама земля качалась с ним в унисон, будто ее сердцебиение было сердцебиением Чонгука. Он раскинул руки в стороны, касаясь теплой воды. Здесь было хорошо. Спокойно. Ему не нужно было бежать вперед, не нужно было сражаться, не нужно было умирать… Он мог сделать то, чего не мог в последнее время — просто отдохнуть, наслаждаясь плеском волн и теплотой воды, словно вернувшись в чрево матери. Внутри царило одинокое спокойствие — то, что он искал так долго. Чонгук поднял руку, с края которой заструилась вода. Тягучая, черная. Она обступала со всех сторон, пропитала одежду и даже кожу. Только голова оставалась на поверхности, чтобы он мог дышать. Юноша не помнил, как попал сюда, да то и не было важно. Главное, что здесь нет титанов, нет давящих стен, нет никого, лишь мягкость под ладонями и звенящая тишина. Идеальный мир для уставшего Чонгука — о другом и мечтать не приходилось. Он начал медленно грести. То и дело что-то касалось его пальцев, но он не обращал внимания. Ему не было страшно. Хотелось спать… Юноша прикрыл горящие глаза, и его обволокла темнота. Но постепенно нарастал непонятный гул, будто обступал рой жужжащих насекомых. Голова вмиг отозвалась стреляющей болью. Чонгук чуть нахмурил густые брови и мотнул головой, пытаясь спастись от шума. Он не понимал, на что это походило. Точно кричали где-то вдалеке или шептали на ухо, едва разлепляя губы. Не хотелось слушать. Хотелось уснуть и не открывать глаза — неужели он просил слишком много? Разве он не заслужил покоя? Разве не сделал все, что мог сделать? Чонгук почувствовал, как его сильную ладонь обхватила маленькая ладошка. Приоткрыв глаза, он увидел сидящего перед собой на корточках Поко. Одна сторона тела братишки была обезображена, голые кости торчали из-под сорванной плоти, глаз болтался на оголенном нерве. Но Чонгук сразу узнал и эту шляпку, и эту грустную улыбку. Он тепло улыбнулся Хвостику и положил свободную ладонь на мягкую щеку, только сейчас заметив, что вода оставляет алые кровоподтеки. — Привет, братишка, — хрипло прошептал Чонгук. — Я скучал по тебе, — Поко смотрел на него немигающим взглядом целого глаза. — Ты хмур. Почему? — Ты не должен быть здесь, — оголяя зубы на содранной части лица, прошептал мальчик. — Ты должен встать. — Я не хочу, братишка, — вздохнул Чонгук. — Я хочу быть здесь, с тобой… — Вставай, — тихо раздался другой голос. Перед ним появилась Ада с оторванными ногами и маленьким скелетом младенца на руках. Она ласково укачивала его. Девушка положила одну руку на плечо Чонгука. С другой стороны касался Поко. — Ведь ты мечтал об этом, Чонгук… Это твоя цель, помнишь? Истребить титанов. Стать солдатом. — Но я так устал… — Вставай, Чонгук, — нежно позвала сестрица Атсуко. Она прижимала к груди книгу — о бесконечных морях, об огненных песках. Девушка присела на колени перед ним и тронула за спутанные волосы. — Ты ведь мечтал выйти за стены. Ты должен встать. — Я хочу остаться здесь. С вами, — голос юноши предательски дрогнул. — Позвольте мне… — Вставай, милый, — голос Эсми всегда оставался для Чонгука незыблемым приказом. Она встала позади Атсуко, взяла воспитанника за плечо. — Что я говорила тебе, Чонгук? — Сестра Эсми… — тихо вымолвил он. — Ты — единственное, что осталось после нас, — повторила свои предсмертные слова воспитательница. — Ты наша надежда: твоих наставниц, братьев и сестер… Ты надежда для всего человечества. Выживи! Выживи же за всех нас! Ведь без ответственности, без смелости и жертв, мы никогда и ничего не добьемся. Ты должен стать хорошим гражданином! Выполнить свой долг! За ее спиной молча улыбалась сестра Карла. И все его ребята, с кем он когда-то рос. По щекам юноши текли крупные слезы. Он вновь стал мальчиком — беспомощным, таким маленьким. Ему было страшно идти в большой мир. — Вставай, — приказал смутно знакомый, властный, холодный голос. Чонгук перевел взгляд и увидел впереди высокую женщину с длинными черными волосами. Она стояла по пояс в черной воде, полубоком к Чонгуку, сложив руки в замок на груди. Взгляд черных глаз смотрел на него с холодной яростью. Эти глаза были ему знакомы. Эти глаза каждый день смотрели на него из зеркала. — Мама? — хрипло спросил Чонгук. — И ради этого ты заставил меня пройти через боль и муки? Чтобы сейчас сдаться? — с омерзением спросила она. — Для этого ты истерзал мою душу? Для этого ты издевался надо мной? — О чем ты говоришь, мама? — глотая удушливые слезы, шепотом спросил Чонгук. — Вставай! — гневно вскрикнула женщина. — Зачем ты заставил меня умереть? Чтобы сдаться?! — ее пылающий взгляд сжигал сына. Он ощутил на себе тяжесть мертвых рук, начал барахтаться. — Не смей рыдать! Я не проронила и слезы, чтобы ты выжил! Ты ломал меня, тебе было не жаль, теперь же вставай! — кричала она, и чем больше, тем оглушительнее становился тот крик. — Мама, я люблю тебя! — плакал Чонгук. — Прошу, не покидай меня! Я встану, я дойду, я добьюсь. Только не бросай меня, мама! Я люблю тебя! — Ты никого не любишь, Чонгук, — сорванным голосом ответила она. — Но сейчас ты должен вставать. И бороться! Чонгук тонул в черной воде, которая оказалась кровью. Она начала литься в уши, в глаза, в рот. Призраки мертвых обступили его, держа за руки, за ноги, за плечи, вытягивали наружу. Чонгук тонул и погибал, греб руками, захлебывался в крови. Но чья то была кровь? Его? Мертвых товарищей? Друзей? Убитых им? Убивших его? Мать не пыталась его спасти. Она молча смотрела взглядом-ножом, вспарывающим брюхо. Ярость, боль, несправедливость захлестнули тело, сковали горло. Чонгук взмахнул руками, вырываясь из хватки мертвых, что тянули его к свету. Это место было не раем. Это был распахнутый ад. Чонгук переполнился чистой, неприкрытой, первородной яростью. Яркая вспышка молнии осветила небо. На короткий миг стало светло, как днем. Солдаты встрепенулись от ужаса, думая, что бронированный вернулся. Они припали к окнам, когда вдруг титаны, точно по команде, ринулись куда-то, совершенно не обращая внимания на людей. Юнги, Поло и Бьерн остановились на крыше дома и устремили взор на площадь через несколько проулков от собора, ровно в то место, куда ударила молния. Расправив плечи, выпрямился титан с перекатывающимися под кожей крупными мышцами. Черные волосы ниспадали на лицо с угрожающе обнаженными зубами. К нему неслись титаны, но он не замечал их. Он поднял голову, распахнул челюсти и, выпуская в воздух пар, заорал.