посвяти свое сердце

Пели птицы. Чонгук слышал их отдаленные голоса даже сквозь сон. Утро выдалось пасмурным, холодным, но тихим — как будто все разом вымерли, оставив его в спокойствии. Юноша заворочался в теплой постели: перевернулся и снова натянул одеяло на самую голову, желая укрыться от неминуемо наступающего дня. Казалось, он был готов проспать хоть десять лет. Мышцы зудели после долгой дороги к замку Утгард. Солдаты даже не успели толком осмотреться, сразу же завалившись отдыхать без задних ног. Чонгук знал: сегодня у них был законный выходной, и потому хотел проваляться в постели до позднего вечера, дожидаясь, пока подтянутся разведчики из Троста, которые все еще разгребали последствия сломанной стены. Чонгук отгонял эти мысли. «Ну вот, — раздраженно подумал юноша, — только проснулся, а уже пожираю себя». Это было так несправедливо и жестоко. Неужели он не мог хотя бы один день провести без назойливых переживаний и прочего? Он же вроде надежда человечества. Хотя примерять на себя столь громкий титул Чонгук пока не решался. Просто хотел, чтобы солнце потухло и дало ему еще немного времени. Но сон как рукой сняло. Чонгук еще несколько долгих минут пытался уснуть — не вышло. Тогда он раздраженно откинул одеяло, чуть не столкнувшись лбами с капитаном Кимом. — Твою мать! — испуганно воскликнул Чонгук, увидев над собой улыбающееся, веселое лицо Сокджина. — Титанчик, не оскорбляй мою мать, она была хорошей женщиной! — бодро сказал капитан. — Ты уже встал, вот так радость. А я за тобой пришел. — Простите, капитан, — пробормотал Чонгук, потирая сонное лицо. Оглянулся. В казарме никого больше не было. — Все уже встали? Я что-то пропустил? — Да ничего, в общем-то, важного, кроме тостов с джемом на завтрак. Но кое-кто сохранил тебе парочку. Встаешь? — Угу-м, — нехотя протянул Чонгук. — Славно! Я буду ждать тебя в коридоре! — и, весело махнув ладонью, удалился из казармы. Джину до потных ладоней не терпелось поговорить с Чонгуком и узнать, что тот из себя представляет. На выходе его встретил Папараццо с крайне озабоченным лицом. — Поло? Ты чего тут? — удивился капитан. — Ам, да я это… Мимо тут шел… — Поло с трудом подбирал слова. — Мне надо в конюшни было зайти, вот… — Но это же в другую сторону. — Да! — жарко ответил Поло. — Просто сделал круг. Ну, знаете, размяться… «Посмотреть, что вы тут делаете с Чонгуком», — ревниво подумал Поло. Так глупо и по-детски незрело, но ревность сжирала заживо. Солдата бесил повышенный интерес капитана, его капитана, к какому-то сопляку, который, едва появившись, уже завладел его вниманием. Поло злился. Раньше капитан хотя бы с ним разговаривал, уделял время, рассказывал истории из жизни, а теперь только и делал, что вещал об этом титане. Поло понимал, насколько это несерьезно, но разве глупому сердцу прикажешь? Теперь он выглядел как сопливый школьник, увязавшийся за учителем со своими нелепыми чувствами. А Джин спокойно смотрел на него и улыбался кроткой, тихой улыбкой. Он же не дурак. Он все видел. — Ты уже завтракал? — Нет… — ответил Поло. — А это важно? — Конечно. Для меня важно. Я тоже не ел. Хочешь, пообедаем вместе, а потом почитаем что-нибудь? — Обещаете? — лицо Папараццо озарилось самой яркой улыбкой. Джин не сдержал смешок. Таким он иногда был ребенком… Сердца капитана коснулась волна нежности, которая тут же скрылась за семью печатями. — Обещаю. Чонгук еще немного полежал, смотря в каменный потолок и размышляя обо всем произошедшем. Странно это: прошел лишь месяц, а по ощущениям — вся жизнь. «Я титан», — думал Чон. Так непривычно и горько крутилась мысль на языке. Титан. Тот, кого он ненавидел, тот, кого хотел истребить. Но ведь он не желал никому зла? Он мечтал жить, трудясь на благо человечества, служить народу, королю, отвоевать стены. Чонгук взглянул на свои закаленные боем и тренировками ладони. Как все будет теперь? Как к нему будут относиться друзья, родные? А Тэхен? — Тэхен, — хрипло, с жаром выдохнул Чонгук и закусил губу. В памяти всплыл поцелуй после суда. Жар волнами прилил к телу — юноша давно не испытывал эмоций, выбивающих воздух из груди. Ему было ново и странно чувствовать клубящийся внизу живота жар, было необычно думать о ком-то… в интимном плане. Чонгук стеснялся своих мыслей. Тэхен бы точно разозлился, узнай, о чем он фантазировал. Но устоять не выходило. Внутри все бушевало, кипело, горело — стоило Тэхену появиться поблизости. Он вновь вспомнил вкус чужих сладких губ, которые хотелось целовать снова и снова, пока не заболит кожа. Хотелось кусать, лизать, ласкать. Чонгук прижал ладони к пылающим щекам и сокрушился: «Великие богини, да о чем же я думаю?» Это следовало прекратить, пока жар не спустился ниже. Чонгук откинул одеяло, встал и с удовольствием ощутил прохладу камня под ногами, немного остудившую пыл. Он переоделся в свободные штаны, футболку и рубашку, которые висели на перекладине кровати. Носивший форму кадета, а затем и солдата разведкорпуса, Чонгук будто отвык от гражданской, забыл, что он не только воин, но и простой человек. Умывшись и ополоснув рот, Чонгук побрел за Джином и Поло в столовую. Они шли чуть впереди, тихо переговариваясь и посмеиваясь. Чонгук почесал локоть, оглядывая небольшой, однако просторный замок. — А где все? — Командующий и капитан отдыхают. А твои друзья, насколько мне известно, решили прогуляться, — улыбнулся капитан. — Сегодня вольный день, вы это заслужили. — Вы тоже, капитан, — сказал Поло. — Больше всех нас… — Ах, ты преувеличиваешь мои заслуги! Как же необычно и странно оказалось быть предоставленным самому себе. Чонгук настолько привык находиться рядом с кем-то, вечно вовлеченный в круговорот лиц и событий, что теперь не знал, куда деться от тишины. Юнги тихо, боясь даже дышать, лежал позади Намджуна, чья голая смуглая спина вздымалась и мерно опускалась. Он был по пояс укрыт одеялом, не скрывавшим синяки, порезы и ссадины. Свет воровато заглядывал через приоткрытые шторы в комнате капрала, подсвечивая спящего рядом мужчину. У Юнги внутри зрел огромный, тяжелый, неподъемный ком. Он чувствовал себя самым злостным нарушителем, самым отвратительным вором, смотрящим на нечто запретное. На сонного Намджуна. Капрал не видел ничего прекраснее и одновременно тяжелее, чем спящий Намджун, к которому он не мог, не имел права прикоснуться. Он и сам не понимал, как они уснули вместе. Помнил лишь, что солдаты, уставшие, гурьбой завалились в замок, даже не поели и разошлись по спальням. Они с командующим что-то обсуждали — что-то важное — сидя на кровати Юнги. Затем говорили уже лежа. Юнги на мгновение прикрыл веки и уснул. Он думал, что командующий уйдет, но, открыв поутру глаза, увидел того рядом и забыл, как дышать. «Почему ты остался, — мысленно стонал Юнги. — Зачем снова и снова терзаешь меня?» Мин аккуратно, боясь разбудить мужчину, подполз ближе, но, как только тот заворочался, отпрянул. Слишком лично. Он занимался сексом с другим, но никогда с ними не засыпал и не просыпался. Это было слишком. Так могло быть только с Намджуном. Мужчина перекатился на спину, повернул голову к Юнги и положил ладонь на свой живот. В Мине все скрутилось в узелок, а органы вдруг слиплись комком — он не мог даже вдохнуть. Убедившись, что командующий спал, Юнги вновь приблизился к нему. Белый локон выпал из-за уха и коснулся самым кончиком щеки Намджуна. Юнги разглядывал волевое лицо и думал: быть таким прекрасным… нельзя. Бледно-розовые губы оставались сомкнутыми, манили капрала красотой, припухлостью, мягкостью. «Интересно, — размышлял Юнги, — как он любит целовать? Медленно? Грубо или нежно? С языком или без?» Юнги так хотел узнать, что был готов позорно расплакаться. Ни одна эмоция не отразилась на его лице, пока внутри бушевал ураган. Юнги позволил себе аккуратно провести по скуле мужчины указательным пальцем, касаясь уголка длинных черных ресниц — те тут же затрепетали. Намджун уже давно не спал. Он чувствовал всеми фибрами чужую близость, его дыхание, его желание. С Намджуном никогда не случалось, чтобы сами атомы тянулись к какому-то человеку. Другие были пресными, скучными — были одинаковыми. Юнги исключение. Его личная награда и наказание. Никто не знал, как тяжело было видеть его каждый день и не иметь права коснуться, поцеловать, обнять, сказать о чувствах. Никто, кроме Юнги. Они могли ласкать друг друга лишь взглядами, полуулыбками, случайным столкновением рук, когда передавали друг другу бумаги. Это все, что у них было. Но так хотелось больше. Глубже. Так хотелось сильнее. Намджун приоткрыл глаза и столкнулся со взглядом Юнги. Обнаженным и открытым. Капрал не испугался, не отпрянул, не сделал вид, словно ничего не произошло. Казалось, будто внутри, где-то глубже, чем в сердце, после долгой ночи наступил рассвет. Они выиграли очередной бой в схватке со смертью, они могли быть друг у друга хотя бы это короткое мгновение. Намджун — а в тот момент он оставался всего лишь мужчиной, желавшим касаться своего любимого, — был счастлив. Не хотелось вставать и возвращаться в мир, где им с Юнги непозволительно даже касаться друг друга открытой кожей. Он лишь желал, чтобы время замерло, остановилось, перестало для них существовать. Зашелестев одеялом, Намджун поднял руку, дотронулся светлого локона и заправил за ухо, нарочно задевая прохладную щеку. Улыбнувшись, хрипло прошептал: — Не мешало бы тебе постричься. Волосы в бою мешают. — Это моя гордость, — тихо ответил Юнги и позволил себе непозволительную дерзость — счастливую улыбку. — У тебя тут… — омега коснулся пальцем скулы Намджуна и сделал вид, будто что-то смахнул. — была пушинка. Извини. Не хотел будить. — Это самое лучшее утро за последние несколько лет. Юнги смутился, но не выдал заминки. Что же в них с Намджуном переменилось? Что больше никогда не станет прежним? Почему, стоило завалить свои чувства камнем, те молодыми ростками пробились к солнцу? Сердце гулко стучало в груди. Намджун, поняв, что продолжать нельзя, встал. Утренние лучи облизнули смуглую кожу, под которой переливались крепкие, натренированные мышцы. С вечера на нем остались одни шорты, и Юнги не удержался от жадного взгляда. Это было такой редкостью, настолько непростительной роскошью, что он глотал каждое мгновение, словно воздух после удушья. Он знал: подобное повторится не скоро. Или не повторится вовсе. Командующий мог бы уходить так после совместных ночей… Но у них не было и этого. У них ничего не было. Юнги отбросил давящие мысли и поднялся с постели. Они одевались, отвернувшись. Будучи не в силах смотреть друг другу в глаза. — Я сделаю кофе, — бросил через плечо омега. — Я скоро подойду. Они всегда пили кофе вдвоем, уединившись в кабинете. Обсуждали планы на день и будущее, разбирали тактики, стратегии, иногда играли в фигуры. Капрал завтракать не любил, но ради Намджуна тоже спускался в столовую и заставлял себя глотать еду. Они с командующим, было время, спорили о том, что Юнги ест недостаточно, слишком худ и бледен. Но капрал и слушать ничего не желал — даже от любимого мужчины. Зайдя в кабинет, Юнги бросил взгляд на украденные из пещеры вещи. Настала пора разобраться и с ними. Он заварил кофе и присел на соседний стул, оглядывая родной кабинет, в котором провел столько времени, в котором все — каждый уголок — было пропитано им, в котором каждая вещь лежала там, где он ее положил. Иной раз внутри свербело желание прибраться здесь, но Юнги так сильно любил Намджуна, что смирился с оставленным им бардаком. — Надо показать это титану, — кивнул капрал на непонятные записи и книги. — Юнги, — мягко упрекнул Намджун. — Чонгук. У него есть имя. — Это как-то умаляет то, что он титан? — Нет. Но он не только титан. — Одень волка в овечью шкуру — овцой от этого он не станет. — Ты не доверяешь ему? — Намджун, он титан. Он напал на мой отряд, чуть не убил всех нас. Я хотел убить его прямо там. Так что нет. Не доверяю. Но я доверяю тебе, а ты доверяешь ему. — Мне важно твое мнение. — Мое мнение ты знаешь, — Юнги отхлебнул кофе. — Я не могу доверять тому, кто однажды замахнулся на меня клинком. — И какой выход ты видишь из этой ситуации? — Намджун, я не решаю. Я иду за твоими решениями. Если этот малец достоин твоей веры, то… — У разведкорпуса еще никогда не было столь сильного оружия в руках. Мы не можем его упустить или отпустить. — Но он не только оружие. Он еще и человек, у которого вот тут, — Юнги постучал пальцем по виску. — что-то есть. Я, по крайней мере, на это надеюсь. И не всегда содержимое черепных коробок у нас совпадает. — Хочешь сказать, он может нам навредить? — Такой вариант я тоже рассматриваю. Я никому, кроме тебя, не верю безоговорочно. — Я ценю это, Юнги. Ты знаешь, насколько сильно. Но лучше умереть, пытаясь, чем умереть, так и не попробовав. — Жаль, что в обоих вариантах нам суждено умереть. Горечь слов пропитала воздух. Командующий и капрал допили кофе и спустились в просторную столовую, занятую парочкой солдат и компанией Джина. Увидев титана, Юнги несколько напрягся, будто ожидал какого-то выпада, но, ощутив невесомое касание к локтю, расслабил одеревеневшие мышцы. По крайней мере, здесь Чонгук не способен никому навредить. — Кстати, — Джин вскочил, сбегал на кухню и принес оттуда тарелку со сладкой выпечкой, кашей и стаканом чая. — Тэхен припрятал для тебя. — Тэхен? — нежно улыбнулся Чонгук и посмотрел на тарелку с едой, как на сокровище. В душе разлилось тепло. — А где он? Вы не знаете, капитан? — Нет, но его надо бы найти. Командующий хотел поговорить кое о чем. О, а вот и они, — Джин широко улыбнулся, поднял ладонь и помахал коллегам. Командующий и капрал сели рядом. — Чонгук, как твое самочувствие? — Намджун спокойно улыбнулся. — Хорошо, командующий! Спасибо, что спросили! — Чонгук с набитыми щеками прижал кулак к сердцу. — Вольно. Ты не на службе. — Пусть помнит, кто он есть, — хмыкнул Юнги, подтянул к себе тарелку и отправил в рот ломтик сыра. Джин ласково улыбнулся, глядя на уплетающего свой завтрак Чонгука. — Ах, капрал, зря вы так. Титанчик так много сделал для нас! Его заслуги перед отечеством неоценимы. — Ну почему же. Я очень даже оценил его попытку нас убить. — Капрал Мин… — с тяжелым сердцем протянул Чонгук, похожий на побитого щенка. — Простите меня. Я ужасно перед вами виноват. Не понимаю, что на меня нашло, но я точно был не в себе. — А может, как раз наоборот? — прищурился Юнги. Чонгук примолк, непонимающе моргая. Повисшую тишину нарушил Джин: — Такой хороший день, согласны? Я предлагаю провести титанчику небольшую экскурсию, а потом соберемся в кабинете и обсудим дела насущные. — Капитан, можно с вами? — спросил Поло. — А? Ну что ты, не утруждайся! Лучше отдохни, а позже мы с тобой поработаем. Я и сам могу показать Чонгуку Утгард, мне совсем не сложно, — на лице Поло отразились все его мысли. Юнги тихо хмыкнул в кружку, скрывая улыбку. — Как скажете, капитан, — загробным голосом ответил Поло. Капитан, как и полагалось, сделал вид, что ничего не понял. Закончив завтракать, солдаты разошлись каждый по своим делам. Чонгук наелся так, как не ел последние несколько недель. Больше всего грело душу, что завтрак сохранил для него Тэхен. Будь Чонгук волком, его хвост бы уже обязательно оторвался от радости. Джин вышагивал вдоль коридоров, рассказывая историю замка, который нашли когда-то давно патрули гарнизона. Сначала его хотели снести, поскольку старые стены находились в ужасном состоянии, однако затем разведчики подали прошение на приватизацию замка под базу разведкорпуса. Король дал согласие с одной оговоркой: платить за восстановление они будут сами. Даже Намджун застал время отстройки, хотя и был тогда совсем зеленым кадетом. Теперь же это место любили все солдаты. Оно находилось в отдалении от других легионов, поэтому никто не лез в дела, тренировки и политику разведчиков. Намджун очень ценил унитарность. Здесь они, помимо замка, имели конюшни, полигон, крытую спортивную площадку и отдельное строение, где располагалась лаборатория Джина. — И это место я уже создал сам, — ласково сказал капитан, рассматривая свое детище через окно. Чонгук прилип к стеклу носом. — Ого. Капитан, а я смогу побывать внутри? — О, ты там самый долгожданный гость. — Звучит жутковато… — Брось, титанчик. Разве тебе страшно? — улыбнулся Джин. — Тебе, в одиночку одолевшему стольких врагов? Запечатавшему стену Троста? Этого не может быть. Пара порезов не навредят тебе, но толкнут науку вперед. — Вы будете меня резать? — хмуро посмотрел Чонгук на капитана. — Ну… Не то что бы я этого хотел. Мне не доставляет удовольствие причинять тебе боль, титанчик. Но я ученый. Я капитан. Это моя обязанность. Мне, конечно, хочется получить твое согласие на исследование, и все же, если ты будешь против… Я придумаю что-нибудь другое. В конце концов, я просто человек, не злобный гений. Не держи зла на меня. — Нет-нет! — помотал головой Чонгук. — Капитан, я согласен на что угодно, если это поможет разведкорпусу. Я так долго мечтал попасть сюда, что теперь не имею права отступить. — Правда? — глаза Джина наполнились светом. — О, Чонгук! Ты не мог сказать мне ничего лучше! Продолжим экскурсию? — Конечно, — закивал солдат. — Папараццо, только не говори мне, что ты поглядываешь, — Юнги сложил руки на груди. Он так бесшумно подошел сзади, что Поло чуть не подпрыгнул от неожиданности. — Капрал! Вы меня заикой оставите. — Несомненно. Ну так? Что за извращение ты тут устроил? Смотришь, как капитан с титаном гуляют? — Да я не… Это не то, что вы… — зарделся солдат. — Не надо. Оставь эти оправдания, — Юнги взмахнул ладонью и прищурился, разглядывая его, точно провинившегося юнца. — Ты ревнуешь. — Что?! — выдохнул парень. — Я? Нет! Ни за что! Капитан мне не принадлежит, мы не вместе, столь сильное чувство… разве я могу? И вообще, мы ведь… мы оба мужчины… И я не… Да, я ревную, — всплеснул руками Поло. — Почему он так много времени начал уделять Чонгуку?! Он даже не захотел пойти со мной в лабораторию! Неужели я ему больше не нужен? — Папараццо, отставить сопли. — Есть отставить сопли, капрал, — пробурчал Поло. Юнги подошел к солдату и положил ладонь ему на плечо. — Иногда очень тяжело сдерживать свои чувства. Я понимаю, Поло. Но поверь мне: капитан не испытывает к Чонгуку никаких чувств, помимо профессионального интереса. Ты, как никто другой, знаешь о его любви к титанам. Он этим живет, болеет. А тут — титан в теле человека. Или наоборот. Конечно, он будет в восторге. Дай ему время, эмоции поутихнут. — Наверное, капрал, вы правы, — стыдливо признал Поло, глядя вслед удаляющимся спинам. — Я просто незрелый пацан, который ревнует. Глупо и по-детски. — Ты человек, просто человек, которому не чужды обычные человеческие чувства. Это нормально. Было бы хуже, если бы ты ничего не испытывал. — Почему? — Потому что человек остается человеком, покуда он способен чувствовать. Но а теперь отдохни, — капрал по-дружески похлопал парня по спине. — Кто знает, когда нам еще удастся побыть просто людьми, а не солдатами. Чонгук остался в восторге от замка. От гобеленов с изображениями битв, от каменных стен, от флагштоков со знаменами легиона разведки и королевской семьи, от склада с оборудованием, от вида внушающей трепет лаборатории, от просторного спортивного зала — словом, от всего, что их окружало и касалось разведкорпуса. Чонгук наконец-то чувствовал себя на своем месте. Он облокотился о каменный подоконник и выглянул в окно. Там, посреди заснеженного плаца, занимался Тэхен. Совершенно один, в спортивном костюме, слишком уж великоватом для изящной, тонкой фигуры. Чонгук и не заметил, как прошедший бой высосал из юноши все силы. Он думал только о том, что пережил сам, и ему оставались неведомы страдания других. Страдания Тэхена. Грудь затопила вина. Джин, взглянув на него, коротко улыбнулся. — Иди. Думаю, он тоже будет рад тебя увидеть. Но через час жду вас в кабинете командующего. — Спасибо, капитан! — выдохнул Чонгук и убежал на улицу. Холодный воздух кольнул его вмиг порозовевшие щеки. Тэхен на деревянном манекене оттачивал навыки ближнего боя, подкидывая в воздух муляжный клинок и занося острием над уязвимыми точками «противника». Сейчас он напоминал обнажившего зубы львенка, который только учится нападать, но Чонгук прекрасно помнил, как юноша в одиночку одолел его, как дрался с Аби, как отважно проявил себя в бою. Тэхен не был тем, кем казался на первый взгляд — это сводило Чонгука с ума, манило. Снег захрустел под ботинками: он медленно подошел ближе, но не успел и опомниться, как нож полетел в его сторону. Чонгук отреагировал, перехватив рукоять в воздухе, однако следом за ножом налетел Тэхен. Омега ударил под коленом и повалил спиной в снег. От неожиданности Чонгук выронил оружие, увернулся от второго, третьего удара. Войдя во вкус, он принял правила игры. Ощутимо ударил Тэхена в грудь — тот отшатнулся, чем Чонгук сразу же воспользовался, навалившись сверху. Тэхен брыкался, но юноша сжал его запястья высоко над головой, стиснув пальцами нежную кожу. Ухмыльнувшись, наклонился чуть ниже: — Хотел взять меня неожиданностью? — У меня почти получилось, — ответил похожей ухмылкой Тэхен. — Я думал, ты расслаблен, и победа будет легкой. — Может, однажды у тебя в самом деле получится, — Чонгук скользнул взглядом по его лицу, шее, телу. Горячий пар срывался с губ Тэхена. Тот заметил, как потемнел чужой взгляд. Они наверняка вспомнили об одном и том же. — Слезь. — А? Тебе не нравится? — Мне трудно дышать. Ты тяжелый. — Извини, — Чонгук встал и поднял Тэхена — так, будто тот ничего и не весил. «Он всегда был таким сильным? — изумился юноша. — Или это способности титана?» — Спасибо, что оставил мне завтрак. Я… очень ценю это. — Ерунда, — отмахнулся Тэхен и принялся стряхивать комки снега с одежды. — Это всего лишь завтрак… — Раньше только я припасал еду для тех, кого люблю. Теперь наоборот. — Я тебя не люблю. — Это вопрос времени. — Ты… — Тэхен посмотрел на него долгим, тяжелым взглядом. После хмыкнул. — Ты просто самоуверенный мальчишка. — Разве тебе не нравится? — улыбнулся Чонгук. Тэхен промолчал. — Ладно, я хотел поговорить. Зайдем? — Пойдем, я уже изрядно замерз, — юноша подобрал свой деревянный клинок, и они отправились в замок. Укромное место нашлось в тупиковом ответвлении коридора. Вдоль стен тянулись высокие окна с пожухшим плющом, а в конце виднелась запертая дверь с надписью «Хозяйственный инвентарь». Тэхен ловко запрыгнул на высокий подоконник, скрестив ноги, и с задоринкой в глазах принялся наблюдать, как Чонгук проделывал тот же маневр, но уже менее грациозно. В конце концов тот сел, прислонившись спиной к стене, согнув одну ногу в колене и свесив с нее локоть. С улыбкой взглянул на довольного Тэхена. — Что, тебя забавляет моя неуклюжесть? — Ты скорее забавный. Как медвежонок. — О, ну спасибо. А я хотел быть крутым. Тэхен звонко рассмеялся. Его смех солнечным зайчиком заскакал по коридору и вернулся в грудь Чонгуку, вызывая внутри приятные вибрации. Глаза юноши, которые до этого словно покрывала тонкая корка льда, тронуло тепло. Теперь он смотрел на Чонгука не с опаской, а с волнением, трепетом, лаской. У Чона от этого взгляда вдоль спины шли мурашки. Он хотел, чтобы Тэхен продолжал. Ребята сидели, разделенные несколькими сантиметрами, и чувствовали тепло друг друга. Желали прикоснуться, но не решались. — Расскажи, что произошло в Тросте. Я хочу услышать все из твоих уст. — Ох, — Тэхен потупил взгляд и принялся теребить торчащую из штанов нить. — Я даже не знаю, с чего начать, Чонгук. Когда титан тебя поглотил, я думал, что сойду с ума от ужаса и боли. Я никогда не хотел бы ощутить их вновь. Да, прежде я уже видел смерти моих товарищей. Я терял тех, с кем учился. Но смотреть, как челюсти титана смыкаются на тебе… — юношу пробрал мороз от мелькнувшего воспоминания. — Было не просто больно. Это было ужасно. Я винил себя в произошедшем. Я хотел к тебе кинуться, но мне не дали. Не знаю, спас бы я тебя, убив того титана, — Чонгук положил ладонь на колено Тэхена и на мгновение коснулся его пальцев, скрытых перчатками. Юноша поднял взгляд, слегка улыбнулся. — Когда ребята узнали о твоей смерти, все плакали. Особенно Мартель. Знаешь, у нас с ним был один момент, о котором я приказал ему забыть… — Приказал? — Да. Именно приказал. Я тогда только пришел в сто четвертый, я был изгоем — мне не хотелось ни с кем сближаться. В плане, я и сейчас изгой, — усмехнулся Тэхен. — Но тогда — особенно. — Ты не изгой. Не для меня. — Я знаю, Чонгук. Но тогда было очень тяжело и страшно, я остался совершенно один, без поддержки человека, которого привык считать опорой. Мне выдернули землю из-под ног. Я плакал в душе… Ох, звучит жалко… — Нет. Ты стесняешься слез? — Стесняюсь. Меня приучили не давать слабину. Я давно не плакал… Но тогда не смог сдержаться, потому что потерял больше, чем товарища. Он всему меня учил, был моим братом, родителем, учителем — он был для меня всем. И я впервые остался совершенно один. Тогда Мартель нашел меня и захотел утешить, но я не принял помощь. Мне было страшно. Я хотел оставаться сильным, думал, мне не нужны друзья. Поэтому я твердо решил, что обязан помочь ему, когда мы оба обезумели от горя. Он потерял своего брата, а я… — А ты? — заглянул ему в глаза Чонгук. Тэхен усмехнулся. — Ты выворачиваешь мою душу наизнанку. — Прости. Я не хотел… Я лишь желаю понять тебя. — А я потерял тебя. Просто тебя. Человека, который первым и единственным после Амаля оставался рядом и помогал. Спас от смерти. Обращал на меня внимание, когда другим я оставался безразличен. Дал мне почувствовать себя нужным. Не инструментом достижения целей, а… а человеком. Мной, Ким Тэхеном. — Мне жаль, что вы прошли через это, Тэ… — Это ведь не твоя вина, — мягко улыбнулся юноша и потер запястье. Он казался таким хрупким. Таким нежным и открытым в тот миг. — Но наше горе длилось недолго. Когда я увидел титана — свирепого титана, убивавшего врагов, — что-то кольнуло внутри. — Ты сразу подумал, что это я? — Наверное, да. — Но как? Никто и мысли допустить не мог… А ты понял. Нет, ну, многие подозревали о разумности колоссального и бронированного. Но допустить, что ими управляют люди… Кто бы пошел на подобное? Это ведь преступление против человечества! Тэхен отвел взгляд к окну. Мог ли он довериться? Открыться? Чонгук ему доверял. Но верил ли ему Тэхен? Он посмотрел прямо Чонгуку в глаза — огромные, внимающие каждому слову. Чонгук напоминал крохотного щенка, проникал взглядом прямо в душу. Так бессовестно и так нечестно. Внутри Тэхена все плавилось, трепетало, порхало. Это и называлось «бабочками в животе»? Тэхен лишь из книг знал о странном чувстве, но, глядя на Чонгука, понимал — вот оно. Тэхен влюблялся — любовь пугала. Пугало бояться и сражаться не только за себя, но и за другого человека, быть открытым, верным, искренним. Степень искренности — вот что было важно. Искренность заставляла впустить чужого внутрь. Позволяла ростку чувств прорасти прекрасным цветком или сорняком. Тэхен не знал, что посадил внутри себя. Ему было так страшно… Но Чонгук был рядом. Поглаживал по коленке, безмолвно просил довериться и открыться. Тэхен тихо вздохнул, перетирая между большим и указательным пальцами светлый локон. В конце концов, когда-то пришлось бы кому-нибудь открыться. — Я был слугой в замке. Служил королю и Вистану. — Говорят, он та еще стерва. — О, они приуменьшают, — тихо ухмыльнулся Тэхен. — Он отвратителен, Чонгук. Но я не могу его винить — его воспитывали будущим наследником, а править страной, которая постоянно находится в напряжении из-за титанов, трещащих по швам легионов, жадных чиновников, очень непросто. Я с самого детства жил в замке. Тайком подслушивал все, чему учили Вистана, учился сам. Подружился с Амалем — мы оба были одиночками. Солдат и слуга. Нас связали гнет и служба королю. Мы сразу нашли общий язык. Он учил меня играть в шахматы. Драться. Когда об этом узнал Вистан, то сильно разозлился. Знаешь, как больно бьет канделябр по лицу? — Нет… — Поверь, очень больно. Я был рожден, чтобы прислуживать. А я не хотел. Я хотел быть чем-то большим, чем слугой, но в армию меня не отпускали. Как же Вистан останется без своей игрушки? Немыслимо. При дворе все и всегда так, как того хочет наследник. — Ты зовешь его Вистаном. — А? — моргнул Тэхен. — А что не так? — Обычно того, кому служат, зовут «господин». А ты зовешь по имени. — Ах, да, точно, — омега будто на мгновение растерялся, потом хмыкнул. — Я не уважаю его. Мне он не господин. — Я понял. А что насчет второго наследника? Ведь у короля двое детей, разве нет? Как же его звали… Винсент? — Не знаю. Я никогда его не видел. Говорят, он просто призрак среди королевских стен, — пожал плечами юноша. — Да и мне не было до него дела. Он просто был — я это знал. Но где — оставалось тайной. Я жил лишь мыслями о том, как бы уклониться от очередного удара. Жил мыслями о побеге. — Тебе Амаль помог? — Да. И в корпус вступить — тоже. Он, понимаешь, был приближен к королю, а значит, имел некоторое влияние… И воспользовался им, пристроив меня. Рассказал, будто мой дальний родственник. Я прошел вступительный экзамен, и меня приняли. Я время зря не терял. Много тренировался и понимал, что ждет меня в кадетском корпусе. — Почему не захотел спокойной жизни? — Я тебе уже говорил. Амаль — солдат. Я хотел стать похожим на него, потому что иного примера не знал. А он очень смелый, отважный, сильный, добрый, понимающий… — Он нравится тебе? — ревниво спросил Чонгук. Но тут же прикусил язык. «Черт, что такое? Тэхен своей болью делится, а я о таких вещах спрашиваю!» — поругал самого себя Чонгук. Тэхен не разозлился. Он как-то понимающе усмехнулся, заглянул в глаза, чуть склонив голову. Точно изучал его с головы до пят! Они вроде были ровесниками, а казалось, юноша намного старше. — Чонгук, он мне как брат. Ну, в плане, мы много времени провели только вдвоем… И я был влюблен в него в детстве. Но не сейчас. — А сейчас ты влюблен? — Так я тебе и сказал. — Ладно, — вздохнул Чонгук. Затем нахмурился. — То, что ты мне рассказал… Это ужасно. Теперь понятно, почему ты держался в стороне. Адаптироваться после столь продолжительного одиночества, после жизни при королевском дворе очень тяжело. Ты сильный, Тэхен. Тобой трудно не восхищаться. — Ну, наверное. Все равно такой выскочкой, как ты, быть сложно, — Тэхен шутливо ткнул его пальцем в грудь. Улыбнулся. — Ах, думаешь, мне легко нести бремя «надежды человеческой»? Да я вообще тут самый бедный и несчастный, — заулыбался Чонгук. Омега тихо засмеялся, покачал головой и с греющим нутро теплом посмотрел на него. Затем они оба перестали улыбаться, повисло молчание. Взгляды скользили. Вспоминали, изучали, ласкали, пылали. Тэхен ощутил знакомую дрожь в животе от близости Чонгука, его щеки поалели. Чону было тяжело вновь представить его холодным и закрытым. Тэхен казался прекрасным цветком, распустившимся под слоем снега — Чонгук не мог его потерять. Внезапно омега ощутил тяжесть чужой ладони на колене. — Я хочу, чтобы ты был моим. — Что? — опешил Тэхен. — Моим парнем. И в будущем — мужем. Давай будем вместе? — улыбнулся Чонгук. — Чон, тебе твои титаньи мозги отшибло, что ли? — возмутился юноша, убрал ладонь с колена и спрыгнул на пол. Чонгук непонятливо моргнул. — Чего? Но мы же целовались! — И? Ты меня теперь что, под венец поведешь? — Ну да. Попросим командующего, он нас обручит. — Не выйду я за тебя замуж! Мне только семнадцать, ты совсем сдурел? — Ну и что? Мне тоже семнадцать. Будем сражаться за мир вместе, — улыбнулся Чон. — Так выйдешь за меня? — Ты только что предлагал просто быть вместе, а теперь уже замуж? — А чего ждать-то? — Святые Богини, ты просто несносный ребенок! — всплеснул руками Тэхен и пошел по коридору прочь. Чонгук слез с подоконника и крикнул вслед: — Так будешь моим? — Вот еще! — бросил через плечо Тэхен. — Куда ты денешься, — улыбнувшись уголком губ, тихо сказал Чонгук. — Ты уже мой. Сладкое, тянущее чувство трепетало у Тэхена в груди. «Наверное, у меня поднялся жар, — недоумевал юноша, чувствуя дрожь в коленках. — Вот ведь выскочка!» Вот только самое дурацкое — ему хотелось ответить «Да». В кабинете командующего собрались все, кто знал тайну Чонгука — которая, впрочем, вскоре станет известна остальным. Джин вытащил из тайника книги на странном языке, записи и рисунки. Разложил перед кадетами и внимательно заглянул в их лица. Тэхен нахмурил брови, стоя чуть в стороне, будто боялся прикоснуться к древним, опасным артефактам. Чонгук же, наоборот, с интересом склонился над столом вместе с Чимином. Они во все глаза разглядывали чужеземную рукопись, тыча в бумаги пальцами, как два несмышленых ребенка тычут в диковинное животное. Юнги цокнул и отогнал их от стола. — Так вот, — сказал Намджун, сцепив руки в замок. Он смотрел на Тэхена. — Ты одним из первых понял, что в атакующем титане может скрываться человек. Я спрошу лишь раз и надеюсь на честный ответ. — Да, командующий. — Откуда ты узнал? — Я служил в замке и видел некоторые книги, которые недоступны для широкой публики. Там были легенды о титанах. И я не понимал, что внутри атакующего именно Чонгук. Я лишь предположил. — В королевской библиотеке есть такие книги? — оживился Джин. — Но почему нас к ним не подпускают? Это бы так помогло в изучении титанов! — Капитан, это лишь легенды, — покачал головой Чимин. — Вряд ли на них можно полностью опираться. — Естественно! Но прятать такое — просто преступление. Я бы хотел их изучить. Если уж мы убедились на примере титанчика, что такое возможно, почему бы и не почитать? Легенды слагают люди. А люди рассказывают то, что видят, — улыбнулся капитан. — А что это за язык? — спросил Мартель, подтянув стул ближе. — Непонятно… Я и слова прочитать не могу, — нахмурился Пак. — Если бы мы знали, — вздохнул Джин. — Я пытался расшифровать хотя бы что-то, но у ни в одном доступном словаре нет ничего подобного — ни буквы. — Титан, — посмотрел на Чонгука капрал. — Ты же как-то получил свои силы. Неужто не можешь прочитать? — Юнги подтолкнул книгу, и та проехалась по столу прямо к солдату. — Мне почему-то кажется, можешь. — Капрал? — удивился Чонгук. — Но я клянусь, что не понимаю совершенно ничего! Тут незнакомый мне язык. — Ну, так ты не знал и о том, что являешься титаном. Может быть, стоит покопаться в мозгах да вспомнить родной язык? — На что вы намекаете? — нахмурился Чонгук. — Я говорю прямым текстом: ты титан. И здесь говорится о титанах. Откуда нам знать, сколько вас ходит по земле? — Капрал! Клянусь своим сердцем, что не знаю других титанов и никак не связан с ними. — Думаю, Чонгук не лжет, — спокойно вмешался Намджун. — Но, если брать книгу во внимание, всего титанов девять. Троих мы уже видели: колоссальный, бронированный и атакующий. Вопрос в другом. Где остальные? Тэхен глядел в раскрытую книгу и сжимал пальцами локти. Оттуда на него смотрели зарисовки шестерых оставшихся: титан-прародитель, молотоборец, женская особь, титан-челюсть, звероподобный и титан-перевозчик. Из тех же легенд Тэхен немного знал о каждом. Он сделал шаг вперед, взял книгу и указал пальцем на самого крупного титана, возвышавшегося над остальными. — Его называют прародитель или «координата». Это — один из самых важных и сильных титанов, несмотря на существование колоссального. В его власти — управление другими титанами. Молотоборец, — палец Тэхена скользнул на другой рисунок. — способен делать свою плоть непробиваемой и создавать препятствия вроде огромных пик или шипов. Женская особь, которая, хотя и зовется женской, на самом деле может принадлежать мужчинам, способна имитировать других титанов, укреплять свое тело в отдельных частях и призывать неразумных криком. Титан-челюсти — самый маленький титан, однако его зубы способны раскусить материал любой плотности, в том числе и тот, который создает молотоборец. Титан-перевозчик же является самым выносливым из девяти. — А что до звероподобного? — почти не дыша, спросил Джин. — А он… — Тэхен посмотрел в книгу, прикусив губу. — О нем в легендах сказано очень мало. Говорят, его тело покрыто шерстью и он способен общаться на человеческом языке. Это все, что я знаю. Все, что я успел изучить, — юноша отложил книгу и взглянул на Чонгука. — Именно поэтому я и подумал, что внутри атакующего можешь быть ты. — Но значит ли это, что колоссальный и бронированный тоже шифтеры? — почти шепотом спросил самого себя Чимин. Взглянул на Джина. — Это вполне может означать, что они не только разумны, как мы предполагали ранее, но и управляются людьми. — Нам это ничего хорошего не сулит, — Мартель обхватил себя за плечи. — Если это действительно так. — И что теперь делать? — нахмурился Чонгук. — Мы не знаем, кто они и где прячутся — они могут быть где угодно. Перестанем верить всем подряд? — Будем действовать так, — сказал Намджун и подался вперед. — Капитан и Чонгук будут заниматься своими исследованиями, потому что нам крайне важно знать о границах твоего титана: на что ты способен, что умеешь и чем сможешь помочь в случае опасности. Весной мы выступим за стену Роза, потому что, помимо прочего, у нас есть королевское задание. Чонгук, мы очень надеемся на твое содействие. У нас появилась возможность вернуть Шиганшину. Никто, кроме тебя, не способен сражаться с титанами наравне. Но, — командующий окинул взглядом своих солдат. — нам также очень важно найти и устранить колоссального и бронированного. Пока что отдыхайте. Теперь веселиться у вас времени не будет. — Так точно, командующий Ким! — приложили ребята кулаки к сердцам. — Капитан, — Чонгук взглянул на Сокджина. — А когда мы начнем нашу работу? Я готов хоть сегодня. — Тебе так не терпится стать подопытным на моем столе? — беззлобно улыбнулся мужчина. — Пока вольно, Чонгук. Настрадаться вдоволь ты всегда успеешь. Оставшийся день до приезда остальных разведчиков протекал лениво. Тэхен тут же улизнул, пока Чонгук не успел его схватить, поэтому трое друзей отправились бесцельно бродить по замку и болтать — как в старые добрее времена, до крушения Троста и до становления атакующим. «Или я был им всегда?» — не унимались мысли в голове. Так много вопросов крутилось на языке, но кто бы мог на них ответить? Никто. Поэтому Чонгук выбросил те из головы хотя бы на некоторое время. Мартель изъявил желание помочь на кухне — повара готовили к застолью. У бывших кадетов выпускной так и не случился, поэтому командующий решил устроить праздник сейчас. — Ну, брат, теперь для нас все станет иначе? — спросил Чонгук, закинув руку на Чимина. Тот скромно, скованно улыбнулся. — Несомненно. — Ты боишься меня? — Что? — удивился Пак. — Нет! Откуда в твоей голове эти мысли? — Ты словно держишься на расстоянии. Извини. Я бы, наверное, тоже боялся. — Я боялся лишь того, что мы тебя потеряли, — Чимин сжал плечо друга. — Я думал, это конец для нас… — Ну, если умер, не значит же насмерть? Чимин посмотрел на него с каменным лицом. — Понял. Заткнулся. — В бою я приметил много несовершенств нашей боевой техники. Начиная от клинков, которые быстро тупятся, и кончая малым объемом газа. Но здесь есть большие «но». Усовершенствование оружия требует денег. А учитывая последние события… — Чимин вздохнул. — Но я твердо намерен поговорить об этом с командованием. В противном случае выжить за стенами будет крайне сложно. — Вот, уже узнаю своего Чимина! — Спасибо, — вновь улыбнулся парень. — Я просто пытаюсь осмыслить все произошедшее. И волнуюсь. — О нем? — Угу. Он сильно повредил плечо. Успеет ли оправиться… — Он солдат. Самый сильный и смелый из всех мне известных. — А ты тогда самый безумный. — Может быть, — ухмыльнулся Чонгук. Затем посерьезнел. — Как думаешь, кто может оказаться бронированным и колоссальным? — Не знаю, — покачал головой юноша. — И даже гадать не берусь. Вариантов много. Мы можем и вовсе не знать этих людей. Если они вообще люди. — Это да… Блин, начнешь думать о вселенских проблемах, и башка кругом идет. Слушай, — Чонгук с улыбкой взглянул на Чимина. — А мне Тэхен нравится. Очень. Вернее, думаю, я его люблю. — Ого, — ухмыльнулся друг. — Но от тебя я другого и не ждал. А он что? — А он холодный принц. Но, признаться, — Чонгук оглянулся, убеждаясь, что рядом никого нет. — я его поцеловал. — Да ладно! — вскрикнул Чимин и хлопнул его по спине. — Брешешь! — Да клянусь тебе! Блин, это был самый лучший поцелуй в моей жизни. И единственный. И тем не менее лучший. У меня от Тэхена чувство, будто из живота вырвутся бабочки, нафиг. Такое вообще бывает? — Бывает. У меня с Хосоком точно так же. — Ох… — Все нормально. Блин, так круто. Он отвечает тебе взаимностью? — А у него есть выбор? — ухмыльнулся Чонгук. — Если он принц, я буду его стражником. — Как романтично, меня сейчас стошнит, — засмеялся друг в ответ. Ребята принялись шутливо драться. Все было хорошо. На один короткий миг не существовало ничего, кроме двоих друзей, которые шептались о тех, кто им нравился. Чонгук хотел, чтобы этот момент длился вечно. Уже ближе к закату они увидели скачущих во весь опор лошадей, поднимающих за собой белую пену снега. Командующий и капрал вышли навстречу. Чонгук, Чимин и Мартель хвостиками увязались следом. Теперь эти сопляки постоянно ходили рядом. Юнги на них то и дело шикал или грозно смотрел, чтобы не расходились в шутках. «Хотел новых солдат, а получил новых детей. Потрясающе», — мрачно думал капрал. На самом деле, он просто отрицал, что ему нравится. Нравится вновь слышать звонкие голоса и смех в замке. Уставшие, но счастливые солдаты гурьбой вывалились из повозок, слезли с лошадей, здороваясь с командованием и старыми друзьями. Увидев Джея, Мартель сорвался с места и фурией налетел на него, обхватив тонкими руками за шею. Джей оторвал его от земли, крепко придерживая за талию. Он пах морозом, усталостью и потом, а Мартель все равно наслаждался. Прижался лбом к его лбу и тихо-тихо прошептал: — Ты в порядке! — И ты, маленький солдат. Чимин не сдержался и обнял Хосока, стараясь не задеть раненое плечо. Обнял очень крепко, пылко, не так, как раньше — не как друга. Как любимого человека, которого он был счастлив видеть. Хосок неловко посмеялся и похлопал его по спине, намекая отпустить. — Брось, ну… Ты как женушка с фронта меня встречаешь. — Да ну тебя, дурак… Я просто соскучился… — Хосок! — счастливо воскликнул Чонгук, крепко пожимая другу руку. — Ты передумал… — А я мог поступить иначе? — невесело усмехнулся тот. — Ты своей жизнью ради меня пожертвовал. Козлина, во всем хочешь быть лучше меня, — ткнул в него локтем Хосок. Друзья рассмеялись. Как приятно оказалось видеть бывший сто четвертый отряд в сборе. Почти в сборе. Там была и Анни, и Миек, и Самюэль, и Джей… Они все были там. — Аби все же пошел в полицию, — не спросил, а, скорее, констатировал Чонгук. Хосок кивнул. — Что ж, надеюсь, там он найдет свое счастье. Тэхен стоял поодаль. Ему не к кому было идти, некого было встречать. Он просто радовался, что разведчики вернулись целыми и почти здоровыми. Легкая улыбка играла на припухлых губах. Веселые крики и смех взлетали под потолок. Самые талантливые и, пожалуй, пьяные из солдат играли на музыкальных инструментах и горланили непристойные песни. Капрал сделал вид, словно не слышал матерные строчки, срывающиеся с губ Поло. Тот драл горло, одной рукой обнимая друга, второй держа кружку с пивом, которое то и дело выплескивалось на пол. Командующий лишь тихо посмеивался с непристойной песенки про сисястую Сью, изредка поглядывая на Юнги. Другие солдаты наедались от пуза. Миек жадно схватила баранью ножку и впилась в мясо зубами, не обращая внимания на крики Хосока, пытавшегося отобрать ее. Мартель отплясывал под ручку с Анни. Охмелевшая девушка смеялась, высоко поднимала руки и закручивалась в пируэтах. Чонгук подсел к Джею и закинул на него руку, наблюдая за танцующими омегами. — Красиво, да? — Очень. Порой мне кажется, я не заслужил его. — Почему? — удивился Чон. — Он добрый. Хороший. Я — нет. — Может, поэтому ты ему и нравишься, м? — Не знаю, — Джей хлебнул из кружки и вытер пенные усы. — Надоело анализировать. — Ты сердцу своему верь. Оно не обманет. — Давайте мазурку! — закричали солдаты из зала. Музыканты тут же заиграли веселую мелодию. — Джей, — к ним подскочил взбудораженный, покрасневший Мартель и схватил парня за запястье. — Идем со мной. — Ладно, — вздохнул тот, осознавая бесполезность сопротивления. — Только я бревно. — Я тоже, — весело сказал омега. — Чонгук, Чимин, немедленно поднимайте задницы! — Может, и нам тряхнуть стариной? — тихо спросил Намджун, глянув на капрала. Тот удивился. — Ты хочешь… потанцевать? — Ну. Почему нет? — Хорошая идея! — вклинился Джин и подпихнул их обоих в бока. — Вставайте и идите. — Капитан, — пьяно улыбнулся Папараццо. — Может вы… ик… и мне не откажете в танце? — Поло, ты забыл, что у меня ребра больные? — закатил глаза капитан. — Ты совсем не думаешь о моем здоровье! — Как ловко он использует свою болезнь, когда ему это надо, — тихо ухмыльнулся Юнги. Намджун протянул руку. — Станцуешь со мной? Юнги недолго поколебался. Затем вложил ладонь в чужую. — Да, Намджун. Конечно же, да. Солдаты кружились в танце, смеялись, пили. Пиво лилось рекой, голоса струились шелком, а музыка затрагивала самые потаенные струны души. Тэхен сидел дальше всех, в темном и неприметном углу, и медленно цедил из кружки напиток. Он не участвовал в общем веселье, и, тем не менее, чувствовал себя хорошо. Он был на своем месте, он мог быть просто собой рядом с теми, кто… невольно стал ему дорог. Было приятно видеть боевых товарищей в отличном расположении духа. Вот Джей поднял и закружил Мартеля, а тот звонко, точно ребенок, рассмеялся — и в душе потеплело. За темным окном медленно падал снег, укрывая промерзшую землю пушистым одеялом, а внутри было жарко. Медленная музыка вновь сменилась на ритмичную. — Тэхен, — вдруг раздался голос Чонгука, и его улыбающееся лицо появилось перед глазами. — Почему ты сидишь? Идем танцевать! — Чонгук, я не танцую. — Глупости. Ты просто не танцевал с тем самым, — парень взял его за талию и рывком поднял. Тэхен охнул, вновь оказавшись в сильных руках. Если ему и хотелось возразить и вывернуться, то он не стал. Тэхен позволил горячим ладоням хозяйничать на своей талии, а ногам — увлечь в быстрый танец. Через мгновение он уже и сам улыбался, а смех непроизвольно вырывался из груди. Несколько раз танцующие поменялись партнерами: Юнги достался титан-переросток, а Тэхену — командующий, закруживший его вокруг оси. Потом Тэхен встретился со звонко хохочущим Мартелем и сам повел танец. А потом он снова оказался в горячих руках Чонгука, которые тут же прижали ближе и уже не выпускали. — Знаешь, — шепнул он. — Ты — лучшее, что случалось со мной. — Замолчи, — с глупой улыбкой зашептал Тэхен. — Какой же ты дурак, Чон Чонгук… Впервые за долгое время все они не были солдатами. Все они были просто людьми, идущими за своими сердцами.

*

— И что будет дальше? — тихо спросил юноша, обнимая себя за плечи. Ледяной ветер трепал волосы, кусал кожу. Стоявшая чуть впереди женщина обернулась, в черных глазах блестели огоньки догорающего, но спасенного Троста. Еще не скоро мирная жизнь вернется в стены этого города. Чонхва тихо усмехнулась. — Рано или поздно они обо всем узнают. Мои книги и все записи украдены. Лишь вопрос времени, когда Чонгук увидит свое будущее. Я должна завершить то, что начала Чона. — Чем больше времени пройдет, тем лучше он овладеет титаном. Я не понимаю, — покачал головой парень. — Как такое возможно? Почему именно он? — Не задавайся вопросами, пусть голова болит у меня. И лучше делай то, что велят, — женщина вновь отвернулась. Порыв ветра хлестко ударил ее длинными волосами. — Время до встречи с моим племянником еще есть.