посвяти свое сердце

Атакующий с ревом ударил огромным кулаком в то место, где стояли защищающие его солдаты. Лишь благодаря приказу капрала все успели рвануть в разные стороны. Чонгук взбеленился. Подернутые дымкой глаза не отражали и капли разума. Он словно стал таким же титаном, как и окружающие их враги. Тэхен шокировано уставился на него, мимолетно заметив взгляд капрала: — Что нам делать? — вскрикнул он, уворачиваясь от нападения. — Рубить, — прорычал Юнги, сжимая клинки. Тэхен встал перед ним. — Нет! — Ты мешаешь исполнению моего долга? — взгляд капрала налился кровью. Он выставил клинок в сторону юноши: — Хочешь, чтобы я объявил тебя врагом человечества наравне с этим полоумным молокососом? — Капрал, он ведь впервые обратился! — закричал Чимин. — Ему нужно помочь, он еще не умеет управлять собой! — Вы не можете вот так просто убить его, — тихо сказал Тэхен. Чонгук тем временем совсем взъярился, со звериной жестокостью нападая то на титанов, то на окруживших солдат. Люди не приближались к нему, но Чонгук все равно реагировал агрессивно, замахиваясь кулаками, пытаясь схватить, раздавить в ладонях. Юнги до боли стиснул зубы. — Назови мне хоть одну причину не делать этого. — Иначе мы его потеряем, — ответил Тэхен. — А с ним и все шансы отбить Трост. До Чонгука нужно достучаться! Ведь он все еще в теле титана! Юнги поджал губы и впился взглядом в атакующего. Тот ревел не своим голосом, разбивал титаньи черепа в труху, но не оставлял попыток добраться до солдат. В нем не было ничего, совершенно ничего от того парнишки, что часом ранее уверял его в победе. «Черт», тяжело вздохнул Юнги. «Намджун бы уже давно принял решение! Он верит в этого пацана. Он дал бы ему шанс… А если не получится? Черт! Черт подери!». — Ладно, — резко ответил Юнги. — Даю вам фору пятнадцать минут. Не получится — я вырежу его из титаньего мяса, и вы за ручку отправитесь под трибунал. Ты понял меня? — Да, капрал! — отчеканил Тэхен, развернулся и спрыгнул с крыши, используя УПМ. Чонгук, заметив движение, попытался схватить его огромной рукой, чтобы сжать и отправить к себе в рот. Тэхен ловко закрутился в воздухе, нырнув под широкой ладонью, что так и норовила поймать, и крикнул: — Чонгук, отвали! Я твою шкуру спасаю! Мартель! — закричал он, привлекая внимание товарища, который, разрубив шею мелкому титану, спрыгнул и побежал по крыше навстречу. — Тэхен, я не понимаю, что с Чонгуком? — испуганно спросил парень. — Он попытался схватить меня! И выглядит… не так, как в первый раз, — Мартель закусил губу, с беспокойством смотря на брата. — Я не знаю, — помотал головой юноша. — Но мы должны помочь ему прийти в себя. — Как? — выдохнул Мартель. — Я… я не представляю… но, может быть, поговорить с ним? Он там, — Тэхен указал ладонью на шею Чонгука, — в затылке. Если бы получилось до него достучаться… Может быть, он просто забыл о том, кем на самом деле является? И зачем стал титаном? — Похоже на то. Но кто к нему подойдет? Он так зол… — Мы с Чимином отвлечем, пока ты будешь говорить. Ты его брат, он узнает тебя. — А ты его любимый! Вдруг именно к твоему голосу он прислушается? — Ч-что? — выдохнул Тэхен. Затем резко собрался, помотал головой: — Нет. Ты маленький. Тебя труднее заметить, мы с Чимином будем мешать. Чимин! — крикнул омега. Тот, разрубив титану шею, отряхнул клинки и подлетел ближе. — Дело — дрянь. — Да, все паршиво. Но Мартель попробует с ним поговорить. Некогда объяснять. Я и ты будем отвлекать. — Понял, — кивнул Чимин. — Мартель, справишься? — А у меня разве есть выбор? — измученно улыбнулся юноша. — В этом ты прав. Выбора нет ни у кого из нас, — холодно ухмыльнулся Тэхен. — Идем. Капрал со своими солдатами сдерживал наступление — титаны до сих пор по неясной причине пытались подобраться к атакующему. Юнги с воплем, полным ярости и усталости, вырезал острыми клинками кусок плоти из затылка врага и оглянулся на атакующего. Тот бесновался, размахивал кулаками налево и направо, будто пытался убить хотя бы кого-нибудь. Юнги хмыкнул. У них с Намджуном впереди будет очень непростой разговор об этой «надежде человечества». Когда он увидел, как солдаты Ким и Пак замаячили наверху, нарочно привлекая внимание, то отвернулся. К нему уже подбегал трехметровый враг со скрюченными руками и разинутой смрадной пастью. — Да сколько вас, ублюдков, повылезало из ада? — удрученно спросил капрал, разбежался, спрыгнув с крыши, и отрубил очередной кусок шеи. Чонгук сразу же отреагировал на Тэхена. Резко развернулся, замахнулся рукой в попытке поймать, но юноша искусно управлял УПМ и смог лавировать в воздухе, игнорируя преследующую ладонь. «Я уже понял, что нравлюсь тебе», мысленно ухмыльнулся он, «но ты бы мог выразить это иначе, не пытаясь меня убить». Чимин запрыгнул на локоть атакующего, пробежался вверх, замахнулся и клинками разрезал кожу на щеке. Чонгук утробно зарычал, сжал кулаки и, целясь в помеху, ударил самого себя в лицо. Атакующий пошатнулся, но не упал. Несколько выбитых зубов и сломанный нос тут же окутал пар — тело гиганта регенерировало. — Чонгук, хватит уже! — закричал Чимин. — Мы надеемся на тебя! Но Чонгук не мог им ответить. Он оказался оторван от реальности, не осознавал себя в пространстве и времени. Вокруг клубилась густая тьма, а он — вновь пятилетний ребенок, сидящий на полу и обнимающий свои колени. Чьи-то голоса мелькали поблизости, но никак не выходило разобрать, о чем шла речь. Он слышал женский плач и незнакомый мужской шепот. Двое говорили так тихо, что маленький Чонгук не мог разобрать слов. Ему было страшно, одиноко и больно. — Мама? — тихо сказал он в холодную пустоту. Изо рта вырвался клубок пара. Голоса притихли, затем женщина вновь взвыла. — Я не хочу, — разобрал Чонгук ее надрывный голос. Она плакала, рыдала как ребенок. — Я видела, что произойдет… Нет, я не могу! Я не хочу. Он монстр! — Он наш сын, — горько ответил мужчина. — Ты не понимаешь, — возразила она. — Я видела это в его воспоминаниях… Чонгук неуверенно встал, пошатываясь на ногах. Он брел неизвестно куда на голоса людей, которые, казалось, были его родителями. Женщина билась в истерике, мужчина тихо-тихо успокаивал ее, стараясь подбирать правильные слова. Но та оставалась безутешна. Она молила о смерти. Молила, пока не стало поздно. Но он не слушал, он не мог. Так сильно любил… Чонгук шарил в темноте, точно слепой котенок выставляя вперед руки. По щекам струились горячие слезы. Это мама. Это ее голос. Голос, так часто приходивший к нему во снах, напевавший давно знакомую колыбельную. А теперь она была где-то совсем рядом — только протяни руку. Чонгук шел бесконечно долго и все никак не мог найти. Затем, в пространстве более черном, чем окружившая со всех сторон темнота, он различил какие-то черты. Не видя ничего от слез, он побежал в пустоту — и провалился, на мгновение повиснув в невесомости свободного падения. Чонгук упал в сугроб. Маленькие ладошки обжег ледяной холод снежинок и таящихся под ними камней. Он поднял зареванное лицо и столкнулся с полным ужаса взглядом женщины, в глазах которой стояли крупные слезы. Растрепанные черные волосы укрывал снег, серое пальто было грязным, великоватым для ее хрупкой фигуры. Чонгук огромными глазами рассматривал каждую деталь, прекрасно осознавая, что женщина перед ним — его мама. Он был похож на нее как две капли воды. Тот же нос и глаза, те же губы… — Ма…ма. Мамочка! — заплакал Чонгук, протянув вперед руку. — Чонá, что с тобой? — спросил мужчина, обхватив лицо любимой ладонями. Он обернулся, но не увидел ничего, кроме заснеженного леса. — Убей меня, — женщина перевела взгляд на него. — Сейчас. Умоляю тебя! Прошу, иначе я сама застрелюсь! — закричала она, вцепившись пальцами в лацканы его сюртука. А затем выхватила пистолет и прижала дуло к своему виску. — Мама, нет! Пожалуйста! — завопил Чонгук. Он хотел вскочить, но силы покинули тело. Перед глазами все резко потемнело, он упал лицом вперед и больше не встал. Горькие слезы обжигали кожу, не давали дышать. Чонгук сжал пальцами рубаху у сердца, так оно болело, так рвалось на части. Он только увидел маму — и тут же ее потерял… Почему она плакала? Почему хотела умереть? Неужели из-за него? А кем был мужчина рядом с ней? Вопросы крутились назойливыми мухами в черепной коробке. Вдруг Чонгук услышал иные голоса. Знакомые, родные… Юноша, теперь оказавшись взрослым, поднялся на локтях и, пошатываясь, встал. Он брел за неразборчивыми речами, те вели его, манили будто сирены. — Чонгук, я прошу тебя, ты должен остановиться, — этот хриплый голос он бы узнал из тысячи. Из сотен тысяч. Плакал Тэхен. — Мы еще можем все исправить, слышишь? Ты можешь. — Об этом ты думал, предавая меня? — резанул ухо собственный голос. Только злой. Грубый. Надменный. Сердце Чонгука сжалось от боли — неужели он мог позволить себе говорить так с тем, в кого был влюблен? — И что дальше, о мой светоч? Поднимешь против меня клинок? Ваше величество, — с откровенной насмешкой сказал Чонгук, — изволите казнить своего слугу? — Чонгук… Прекрати… Ты ведь знаешь, как я тебя люблю… — Нет! — заорал тот, кому принадлежал его голос. Юноша вырвался из пут темноты и очутился в каменной низкой комнате с бревенчатым потолком. Тэхен оказался рядом, не такой, каким Чонгук его помнил, а весь иссушенный горем, перебитый, перевязанный, заплаканный. А напротив стоял он. Зверь в человеческом обличии. Чонгук смотрел на собственное лицо и не мог поверить в то, что видит себя — взрослым и диким. Монстром. Его глаза пылали огнем ярости, на лице блестел шрам. Чонгук коснулся своей щеки там, где этого шрама еще не было. Чонгук из видения заметил его. Жуткая улыбка родилась на похожем лице. Тэхен вздрогнул и обернулся туда, где стоял юноша — все еще молодой и невинный, все еще любящий. Слезы заструились по алым щекам. — Ты видишь. Видишь себя, — вымолвил одними губами Тэхен и протянул руку, будто желая дотронуться — Чонгук почти почувствовал это призрачное касание и потянулся навстречу. Тэхен прошептал, роняя слезы на подбородок: — Чонгук, ты еще можешь все исправить… Пожалуйста, остановись. Я люблю тебя! Я тебя люблю! — Мой милый принц, твой верный стражник здесь, — осклабился Чонгук из видения, схватил омегу за хрупкое запястье и дернул обратно. Тэхен упал в объятия, приносившие одну лишь боль. Он попытался вывернуться, но зверь, кем был повзрослевший Чонгук, взял его за подбородок и поцеловал. Жадно, глубоко, с языком, продолжая смотреть на юного себя. Будто говоря: «Смотри, смотри внимательно, кем ты станешь». — Не прикасайся к нему! — заорал Чонгук, кинувшись с кулаками в бой. Но он не смог даже дотронуться до своей плоти, не смог оттолкнуть этого зверя от Тэхена. — Не смей делать ему больно, он принадлежит мне! — Нет, — рассмеялся взрослый Чонгук, блеснув черными глазами. — Эта шлюха не принадлежит ни тебе, ни мне. Моя маленькая лживая дрянь, — он больно схватил омегу за шею и сжал челюсти: — Принадлежит твоим врагам. Моим врагам. И очень скоро ты это увидишь. Чонгука вновь отбросило назад, в темноту. Он ощутил себя так, словно получил удар ножом прямо в грудь, прямо в сердце, в душу. Юноша упал на спину и пустым взглядом уставился вверх, в иссиня-черную тьму бесконечного неба. А его титан все бесновался. Мартель запрыгнул на массивную шею, вцепившись гарпунами в предплечья, и, тяжело дыша, заорал: — Прости, брат. Но я должен, — с лязгом вытащив клинки, Мартель погрузил их в затылок гиганта. Атакующий зарычал, когда Чонгука прошила острая боль от пронзившего руку острия. Мартель припал к его шее и завопил: — Чонгук! Чонгук, ты меня слышишь? Очнись! Тут творится настоящий ужас! Ты нам нужен. Ты должен очнуться и сражаться! «Чего вы все от меня хотите», — устало думал юноша, закрыв глаза. Вокруг снова было то место, теплое, красное. Он взглянул на клинок, торчащий из руки, но ничего не почувствовал — его не волновало ранение. Конечности вновь утопали в мышцах титана, а голос Мартеля звучал отдаленно, будто из-под глубины темных вод. — Чонгук, не время прохлаждаться, ну! Мы тут все поляжем, если ты не возьмешь себя в руки. Чонгук, а как же море, а? Ты ведь хотел увидеть море! Неужели ты уже об этом забыл? Командующий Ким и капрал Мин на тебя рассчитывают… Знаешь, как они тебя называют? «Надежда человечества»! Разве это не так, Чонгук? Разве ты не наша надежда? Титан, более не обращая внимания ни на Тэхена, ни на Чимина, потянулся рукой к шее, чтобы схватить Мартеля. Тэхен округлил глаза и закричал: «Беги!». Солдат успел соскочить ровно в тот момент, когда титан хлопнул себя по затылку. Не успел бы — и его бы размазало, точно мушку на оконном стекле. Сердце Мартеля зашлось в гулком стуке. — Совсем с ума сошел, Чонгук?! — заорал Тэхен. Разозлившись, он на сумасшедшей скорости подлетел ближе, вцепился в локон волос, повиснув прямо перед огромными глазами. Ноги уперлись в нос титана, и юноша закричал что есть мочи: — Ты нас всех решил тут перебить? — Тэхен, — тихо выдохнул Чонгук, вновь услышав любимый голос. Как было отрадно слышать его таким — злым, а не разбитым. Чонгук привстал, ища источник звука. А Тэхен, не страшась удара, положил ладони на чужое лицо. Он был совсем крохотным рядом с атакующим, но таким же невероятно сильным: — Чонгук, очнись. Ты правда нам очень нужен. Мне… очень нужен, — юноша сглотнул ком. — Мы не сможем выиграть без тебя. Титаны перебьют нас, перебьют нас всех. Я надеюсь на тебя, слышишь? Я буду защищать тебя до последней капли крови, но и ты должен помочь нам. Чонгук, вернись, — уже шептал он. — Тэхен, ты слишком близко! Это опасно! — закричал Чимин. — Быстрее, спускайся! — Я убью его, — зарычал капрал, видя, что ничего не помогает. Он резко развернулся и обнажил свежие клинки, чтобы вытащить солдата из этого титаньего мяса. — Чонгук, они убьют тебя, — прошептал Тэхен. — Вернись. Вернись сюда. Вернись ко мне. Тэхен, одной рукой держа титана за локон, вторую положил на лицо. И без страха прижался лбом ко лбу атакующего, пытаясь отдать все свое тепло, всю свою нежность, что теплились внутри. Их обоих словно окатило ударной волной. Чонгука прошиб озноб пронзившей сознание молнии. Черные глаза резко распахнулись, налились сознанием. Чонгук вдруг ощутил себя огромным, таким большим, а Тэхена — таким маленьким и хрупким. Момент касания голой кожи к коже что-то поменял в них обоих. Освятил чувством наполненности. Чонгук никогда не ощущал себя более могущественным и цельным, чем в этот миг. Он ясно видел перед собой не тьму, а сражающихся солдат. Титан поднял ладонь — Тэхен послушно спрыгнул в нее, а потом поднял голову и улыбнулся, впервые настолько открыто, своей потрясающей, красивой квадратной улыбкой. Чонгук улыбнулся в ответ, но лицо гиганта оставалось серьезным. «Будь аккуратен», — подумал он и поднес юношу к крыше. Солдаты шокировано наблюдали за происходящим. — В бой! — закричал капрал, оправившись от шока. — Все в бой! Защищаем Чонгука! Как только Чон сумел взять себя в руки, титаны, будто почувствовав изменения, зарычали, заорали и кинулись навстречу. Намджун на своей позиции поднял голову: атакующий по плану двигался к лежащему камню. Надежда наполнила уставшие глаза мужчины. Он вытер разбитую губу и, безумный от счастья, прошептал: — Получилось, — а затем обернулся к солдатам и заорал: — В бой! Отдавайте свои сердца так, будто завтра для вас не существует! Солдаты заулюлюкали в ответ. У Джина, стоявшего на пике собора, мурашками прошибло тело. Чонгук уверенно шел к камню, пока солдаты вились вокруг, защищая от нападения врагов. Они срабатывали, точно отлаженный механизм, и лишь сейчас Намджун почувствовал, как чаша весов склонилась в их сторону. От шагов атакующего дрожала земля. «Кто покусился на мой дом, — зло думал Чонгук, — тот останется здесь похоронен. Кто покусится на мою свободу, — оскалился титан, — того я разорву своими зубами». Огромный валун, неподъемный для людей, валялся прямо перед ним. Чертов кусок забрал не одну невинную жизнь. Оборвал судьбы женщин, омег, детей, стариков, Ады. Его маленькой приемной сестры, пути с которой, может, и разошлись, но любить которую Чонгук не переставал. Он не забыл. Никого не забыл. И все же источник боли заключался вовсе не в злополучном камне — он был в титане, пробившем стену. Все наблюдали за ним, затаив дыхание. Чонгук взревел и вцепился руками в валун. Время шло, а тот так и не сдвинулся с места. Юнги, опомнившись, закричал на солдат: — Не стоять! Пак, Ким, передний фланг! Все остальные — защищаете тыл! — Есть, капрал! Чимин, Тэхен и Юнги метнулись вперед, огибая Чонгука, чтобы титаны, вылезавшие через дыру, не успели до него добраться. Капрал рывком разрубил шеи двух врагов, спиралью закрутившись в воздухе. Его подстегивала злость — на Чонгука, на чертовых титанов, на собственную усталость, но отступить он не мог. У Юнги уже дрожали ноги, и заминка в плане не прибавляла сил идти вперед. Мимо мелькнул Тэхен, что дрался разъяренным тигром. Защищал Чонгука так, будто за этим стояло нечто большее, чем приказ. Глядя на него и Чимина, капрал с облегчением думал: «Да, нам с Намджуном на смену придут хорошие ребята». Смахнув кровь с клинков, он вновь оказался в воздухе. Намджун мобильно отреагировал на изменение тактики: враги, словно умалишенные, бросились к атакующему. Его отряд ловко избавлялся от титанов, но нес немыслимые потери боевых запасов и людей. Командующий разрезал толстый затылок с такой силой и злостью, будто пытался отрезать голову. Из раны воспарил горячий воздух — титан завалился, а Намджун спрыгнул и продолжил бой. Всего лишь очередная задача. Джин прижимал ладони к губам, наблюдая, как Чонгук пытался поднять камень. У него до сих пор не получалось. — Давай, титанчик, — прошептал капитан, сделав шаг вперед и сжав руки. Будто бы это могло чем-то помочь. «Да почему же ты такой тяжелый», стиснул зубы Чонгук. В нем все пылало от злости — камень по-прежнему не поддавался. Он старался не смотреть на сражение. Ужасное, кровопролитное сражение, направленное лишь на одну цель — выиграть время. Атакующий встретился взглядом с Тэхеном и нашел в светлых глазах столько веры и решимости, что не смог не попытаться еще хотя бы раз: подставил ногу под камень, с невероятным усилием дрожащих мышц оторвал тот от земли и резко просунул руки. Камень с неохотой, медленно, но все же уступил. «Да! Да, дрянь! Я сделаю это», — думал Чонгук. Мышцы едва не порвались от тяжести, когда он, сбивая кожу в кровь, начал поднимать валун. От ран вверх взмыл пар. Клетки моментально регенерировали, словно само тело помогало в непростой задаче. — Давай! — заорал Чимин. — Давай, Чонгук! — Братик! — вопил Мартель. — Ну же, солдат, — прорычал Юнги. — Не сдавайся, сопляк! — кричал где-то и Бьерн, наблюдающий за происходящим. — Ну же, титанчик, — сжимал кулаки Джин. — Ну же! — Ты сможешь, — прохрипел Хосок, огромными глазами смотря, как титан взваливал на спину камень. — Надежда человечества, — прошептал Намджун. — Я верю в тебя, Чонгук, — одними губами произнес Тэхен. Опершись о дома, атакующему удалось поднять валун, во много раз превосходящий его в весе. Хотелось заорать от радости, от сладкого чувства победы. Первой победы человечества. Но говорить о ней было пока рано. Чонгук сделал один шаг, второй — земля под ногами отзывалась дрожью. Солдаты вокруг словно открыли второе дыхание, с рвением избавляясь от окружающих титанов. Ошеломленные возможным прорывом, вдохновенные, сплоченные разведкорпусом, они кричали и сражались. Сражались за погибших и живых, сражались на жизнь и насмерть, сражались за командующего, за Чонгука. Они стали едины, подстегиваемые общей целью. Тэхен бежал параллельно атакующему. Завидев врага, он по дуге обогнул несшего выбитый камень гиганта, спрыгнул на землю, пробежал по инерции и вновь взметнулся ввысь. «Только попробуй его тронуть», — злобно подумал юноша, вырезая клинками уязвимую часть шеи. Чонгук гулко дышал от натуги, но продолжал идти так, будто перед ним не существовало преград. Никаких. Он наступил на испаряющееся тело титана и прошел дальше. Командующий Ким и капрал Мин защищали его с обоих флангов, не позволяя врагам прорваться к цели. Редкие титаны встречались впереди и позади, и от них быстро избавлялись солдаты и новобранцы. Даже Мартель, хрупкий, уставший Мартель сражался без устали наравне с остальными. «Ну же», сжав до боли зубы, прорычал Чонгук. «Ну же, осталось так мало. Совсем немного». Горящие глаза атакующего были устремлены вперед. Он прошел мимо места их первого сражения. Мимо погребенной под обломками Ады. Мимо размозженных, изуродованных тел гражданских и солдат. Шел вперед, не замечая ничего, и, наконец, спустя мучительно долгое время, оказался прямо возле выбоины в стене. Титаны ринулись к нему, игнорируя солдат и их клинки, не замечая никого вокруг. Чимин едва успел убить титана, пожелавшего вонзиться зубами в ногу Чонгука. — Давай! — заорал Тэхен. И, взревев в ответ, атакующий выкинул ношу вперед, запечатывая огромным валуном стену, сбивая со своего пути титанов и оставляя огромную борозду на земле. Юнги хотелось упасть на колени. Намджун издал победный клич, вскинув кулаки, солдаты заорал в ответ. На глазах Тэхена выступили крупные слезы, которые он быстро утер. Руки гиганта источали пар. Он пошатнулся и упал лицом вперед, заставив вздрогнуть близстоящие дома. И больше не встал. — Чонгук! — выдохнул Тэхен и без страха спустился с крыши, побежал по земле, к телу атакующего, из затылка которого появился плененный мышцами юноша. — Ты справился, — продолжал хвалить, отрезая волокна плоти от чужих рук. На щеках бессознательного Чонгука остались алые линии. Тэхен обнял его и, видя, что к ним уже спешили командующий и капрал, едва слышно прошептал на ухо: — Справился… Одинокая женщина, сидевшая на краю пробитой стены, с интересом наблюдала за городом. Свысока было прекрасно видно, как атакующий титан — тот самый титан, которого она искала так долго, запечатывал стену. — Вот, значит, кому ты отдала его, — ухмыльнулся она, задумчиво накручивая локон на палец. — Своему сыну. Что ж, пора познакомиться с ним поближе. Женщина встала и, никем не замеченная, спустилась на тросах УПМ с обратной стороны стены.

*

Все, что происходило дальше, Чонгук не запомнил. Оставшиеся в городе титаны оказались под контролем разведкорпуса, солдаты вырезали их с профессиональной точностью. К вечеру того же дня все враги были убиты, но разруха, что они принесли с собой, осталась. Большая часть человеческих построек превратилась в пыль. На улицах лежали трупы, которые лишь из-за мороза еще не начали разлагаться. Среди выживших гражданских нашлись врачи — каждый посоветовал избавиться от тел как можно скорее. Их следовало сжечь, чтобы по Тросту не распространилась эпидемия. Петер распорядился о создании спецгрупп из солдат под началом нескольких капитанов, призванных очистить город. Хосок остался — больное плечо до сих пор не давало покоя, так что он не мог поехать с остальными за стену Роза, в оперштаб Петера, где планировалось провести трибунал. Не дав даже оправиться после боя, всех командующих разведкорпуса, Тэхена, Чимина и Мартеля загнали в повозку, угрожая оружием. Ребята беспокоились за Чонгука. Тот лежал головой на коленях Тэхена и лишь иногда хмурился во сне. — Спасибо, Тэхен, — тихо сказал Мартель, вытирая руки о форму. Его штаны испачкались, волосы спутались, щеки впали за считанные дни. Юноша поднял взгляд. — За что? — Ты спас его. — Я ничего не… — Спас, — настойчиво повторил Мартель. — Верил в него, когда все остальные отвернулись. Поддерживал. Ты достучался до него. Я уверен, Чонгуку это очень важно… — Я должен был, — Тэхен отвел глаза. Его ладонь покоилась на груди спящего. — Он тоже меня спас. — Мы все должны делать выбор рано или поздно, — тихо вмешался Чимин, выковыривая грязь из-под ногтей. — Это не долг. Это выбор. Чонгук выбрал спасти тебя. А ты — его. На самом деле, все так просто, — солдат устало улыбнулся и откинул голову на стенку повозки. — Как думаете, что с нами сделают? — спросил Мартель. — Я даже не успел с Джеем попрощаться… А если нас убьют? — Ты просто исполнял приказ. Не убьют, — покачал головой Чимин. — Уверен, командующий, капрал и капитан смогут защитить Чонгука. — Я не позволю его убить, — сказал Тэхен. — Никто его не тронет. В повозке воцарилась тишина. Каждый думал о своем. У них оставалось как минимум три часа, пока лошадей гнали во весь опор. Колеса тихо стучали, наезжая на камни. Чимин и Мартель быстро уснули, прижавшись друг к другу боками. А Тэхен так и не смог, перебирая пальцами волосы Чонгука, разглядывая его волевое лицо. «Ты все это время был титаном, — думал он, прикусив губу. — А я и не знал. Даже не подозревал, что атакующий может быть у тебя. Что же ты увидел в своих будущих воспоминаниях, Чонгук? Что же ты увидел?» Юнги едва держался в седле, и Намджун это замечал. Он злился на Петера за то, что тот решил тащить в столь дальнюю дорогу и уставшего, обессиленного Юнги, и еще не оправившегося Джина, который морщился, держась за ребра. Поло скакал рядом, то и дело беспокойно поглядывая на капитана. Петер сохранял молчаливое спокойствие, а в мыслях хладно размышлял о том, что теперь делать с мальчишкой-титаном. Он был опасен. Что скажет король? Как отреагируют другие легионы, понимая, какое оружие попало в руки разведчиков? Бунт неминуем. Не легче ли убить его, забрав тем самым все шансы человечества на победу? Это был самый легкий и безумный путь, в то время как оставить солдата в живых казалось еще большим сумасшествием. Они достигли пригорода Розы только на рассвете. В Тросте пылали костры, пожиравшие тела падших. Жар обжигал кожу. Хосок стоял вблизи огня, его лицо наполовину закрывала тряпка, защищая от копоти сожженных тел. Пахло жареным мясом. Желудок, как и когда-то в детстве, яростно урчал. Хосок смотрел на торчащую из пламени руку, мертвец будто просил помощи у живых. Солдат с тяжелым сердцем отвернулся и, игнорируя боль в плече, помог выгрузить еще одно холодное тело из повозки, чтобы после закинуть в огонь. Это оказалось тяжелым испытанием. Среди трупов время от времени попадались смутно знакомые лица. Трост был разорен, разгромлен, полуразрушен. Люди потеряли не только свои дома, они потеряли близких, веру в лучшее, чувство безопасности… Но, в отличие от Шиганшины, Трост выстоял. Благодаря Чонгуку. Хосок взглянул на темное небо, по которому плыли черные облака, и окончательно решил идти за другом. Он рисковал всем. Он пожертвовал своей жизнью. И свернуть теперь… было для него предательством. — Эй, солдат, — окрикнула подошедшая Лиза. Она припустила марлю с лица: — В курсе, что по глазам мысли можно читать? — И впрямь? — Ага. Будь я на твоем месте, поступила бы так же. Он же твой друг? — Лучший. Считай, что брат. — Ясно, — кивнула девушка. — Своих надо беречь. Ты не для полиции, солдат. Тебе нужно принести пользу человечеству. — Вы правы, капитан. Лиза ему улыбнулась и ободряюще хлопнула по здоровому плечу. Удивительно, как им всем удалось пережить эту ночь, но вот она — живая, почти здоровая. Выбитая из сил, едва стоявшая на ногах, но с бьющимся сердцем. Жизнь смеялась — солдаты не понимали ее юмора и тем не менее оставались в строю. Хосок оглянулся на мрачного, молчаливого Джея, рядом с которым остановились Аби и Анни. Подошел к ним и тихо спросил: — Как вы? На вас лиц нет. — Нечему особо радоваться, — пожала плечами девушка, взглянув на пылающие тела, и обняла себя. — Чонгук — титан. Правда, что он напал на свою группу? — Я… не знаю, — покачал головой Хосок. — Это важно? Он ведь защитил нас. Черт, в голове не укладывается. Эти твари ведь всегда были безмозглыми, а тут Чонгук… И почему все происходит именно в нашем отряде? — невесело ухмыльнулся парень. — Этот говнюк всегда хотел быть лучшим. Дорвался. Но ребята не оценили шутку. Мрачно промолчали. — Ну так что думаете-то? — О чем? — уточнил Джей. — О груде тел вокруг нас? О разоренном Тросте? О вынужденных голодать людях? Или о том, что у Чонгука все это время была сила титана? — Джей, — тихо сказал Аби, положив ладонь на крепкое плечо. Они обменялись лишь им понятными взглядами. — Он не знал. — А если знал? — Ты сомневаешься в нашем Чонгуке? — приподнял брови Хосок. — Брось. Он не предатель человечества. Да он первый этих уродов мочить начал. — Ты не думаешь, что он может быть опасен? — спросила Анни. — Не знаю. Блин, разве это наша забота? Пусть об этом думают командующие. Наше дело — собирать и сжигать трупы, — нахмурился Хосок. — Вы как-то иначе относитесь к нему теперь? — Нет, — ответил Диас. — Но, я думаю, ему стоило бы нам обо всем рассказать. А если он связан с этими нападениями? — Что за бред, — ощерился Хосок. Они с Джеем схлестнулись в поединке взглядами. Затем Джей хмыкнул, поднял ладони. — Я не собираюсь с тобой выяснять отношения. — Я тоже. Лучше займемся насущными проблемами, — Хосок хотел уже вернуться к уборке трупов, как вдруг его внимание привлекла девушка. — Анни, а где твой УПМ? — Сломался, — она коснулась бедра и спокойно, даже устало улыбнулась. — Я уже сообщила капитану Коэну. Он пообещал выдать новый. — Что вы там зависли? — послышался грубый голос Бьерна. Было так приятно вновь вернуться во времена кадетства хотя бы на мгновение. — Не думайте, что оторвались от мамкиной сиськи. Я вас и здесь заставлю жрать снег. — Так точно, командир! — хором ответили вчерашние кадеты. Сегодняшние ветераны. Бьерн хмыкнул, повернулся к ним спиной и с облегчением почувствовал желание улыбнуться. Они были живы. Они были в порядке. Когда Чонгук открыл глаза, то увидел перед собой лишь сгущающуюся тьму. Голова жутко болела, словно кто-то бил его по черепу огромным молотком. Он попытался встать, но не смог, только цепи зазвенели на запястьях. Юноша приподнял руку, разглядывая в темноте черные браслеты наручников. Нахмурился. Цепь вела к каменной стене. Чонгук зашевелился и заметил прутья клетки, в которые заглядывал какой-то человек. Он не смог разглядеть чужое лицо, но сердце испуганно кольнуло. — Титанчик! Ты очнулся! — Джин зажег свечу. Пламя озарило его радостную улыбку. — Какая удача, я только спустился, а ты уже встал. Я не стоял тут, наблюдая, как ты спишь… Честно. — Капитан Ким, — прохрипел Чонгук, щурясь от неяркого света. — Что происходит? Где я? Так хочется пить… — Ох, конечно, — капитан спохватился, зашелестел связкой ключей, но его кто-то одернул: — Капитан, вы же знаете — нельзя. — Думаете, если вы подчиняетесь главнокомандующему, то я на вас управы не найду? — блеснул глазами Джин. — Он такой же человек, как и мы. Он имеет право выпить воды. — Он титан. — Незрелые умы, — отмахнулся капитан и отпер ржавый замок. Поймав на себе злой взгляд охранника из числа королевской полиции, он снисходительно улыбнулся: — Не переживай за свою шкурку. Можешь все свалить на меня. И прибавить, что я ворвался к нему, применив к тебе грубую силу. Желание сделать это, кстати, у меня имеется. — Чокнутые разведчики, — процедил стражник, но препятствовать не стал. Джин налил из кувшина воды в металлический стакан и ступил в холодную, сырую темницу, где последние несколько дней содержали Чонгука. Юноша зашевелился, гремя цепями, и не без помощи сел. Капитан подставил стакан с прохладной водой к его сухим губам и с щемящей грудь нежностью наблюдал, как заключенный размашисто пьет, роняя капли мимо рта. — Что произошло? — утолив жажду, спросил Чонгук. — И почему я в цепях?.. — Титанчик, ты совсем ничего не помнишь? — юноша в ответ покачал головой. — Ты заделал дыру в стене Троста. Спас нас всех, а после потерял сознание и не просыпался очень долгое время. Врачи осматривали тебя, все было в порядке, но ты не приходил в себя. Тогда эти невоспитанные джентльмены, — капитан кинул взгляд на солдат королевской полиции, — по приказу главнокомандующего посадили тебя сюда. Думают, ты способен нанести нам вред. — Я? — выдохнул Чонгук. — Ни за что! Я ведь все еще человек. Я хочу истребить титанов. — Тш-ш, не злись, — улыбнулся Джин. — Я знаю это, я уверен в тебе. Но остальных в твоей верности человечеству еще предстоит убедить. — Меня будут судить? — Будут. На королевском суде. Чонгук гулко выдохнул. Королевский суд — не ровня административному или даже уголовному. Все было очень серьезно. Его могли объявить предателем родины и убить без права на защиту. Чонгук сжал кулаки и хмуро посмотрел на свои скованные руки. Кто он теперь? Надежда человечества? Предатель? Урод? Враг? Или… все еще просто он? Чонгук вновь взглянул на Джина. — А где мои друзья? Где Тэхен? — Они будут представлять твои интересы. Как и весь разведкорпус, Чонгук. — Но вы ведь подставите себя под очередной удар… — Мы постоянно только это и делаем, — ободряюще улыбнулся Джин. Он чуть склонился, чтобы заглянуть в глаза заключенного. Ничего от титана в них не было, и все же капитан спросил: — Можно я тебя потрогаю? — Чего? — лицо Чонгука вытянулось от удивления. — Прости! Просто я впервые вижу титана… вот так… так близко! — смесь радости, восхищения и обожания плескались в глазах Джина. Чонгуку показалось, что еще чуть-чуть, и эти лучи любви пробьют его насквозь. Юноша глупо моргнул. — Ну так можно, ну? — Э-э… да… Джин издал короткий, радостный писк и принялся теребить его волосы, уши, плечи, тыкать пальцем в бицепсы. Совершенно нормальный, ничем не примечательный человек, а какая сила скрывалась внутри столь юного тела! Джину не терпелось поскорее утащить его в лабораторию и провести там не один день исследований, изучать, рассматривать под микроскопом, давать задания, тесты, брать пробы… У Джина даже закружилась голова от обилия возможностей, открывшихся перед разведкорпусом с появлением Чонгука! Он готов был лечь костьми, чтобы защитить титанчика. Поло застал их прямо так: капитан сидел на краешке кровати и с восхищением ощупывал руку смущенного юноши. — Кхм… Капитан? — позвал Папараццо, не без ревности наблюдая за сей картиной. Джин дернулся в сторону, как нашкодивший котенок. — Чонгук очнулся. — Да! Сообщи об этой чудесной новости главнокомандующему, я думаю, мы можем начинать. — Начинать что? — неуверенно спросил Чонгук. — Как «что», титанчик? Конечно же, судить тебя за предательство человечества, — рассмеялся капитан и слегка шлепнул его по спине. Джин вместе с помощником ушли, оставив Чонгука в окружении полицейских. Его одного сдерживали, точно самого злостного преступника, шестеро мужчин. Они отцепили наручники от стены, но только затем, чтобы грубо ткнуть заключенного лицом в грязный пол и скрутить руки за спиной. Чонгук не стал сопротивляться, осознавая всю бедственность своего незавидного положения, хотя лягнуть пару полицейских ему хотелось невероятно сильно. Дула оружий прижались к его лбу, будто он вообще что-то мог сделать, а после поступил приказ идти наверх. Чонгук сморщился от ударившего в глаза утреннего света. По ощущениям, на улице стоял полдень. Зимнее солнце весело светило на голубом небосводе, распустив цветы не греющих лучей. Полицейские не чурались пинать юношу в спину — без всякой на то надобности, лишь из личной неприязни. Чонгук вполне осознавал, какой образ сложился у остальных, и все же тупое чувство злости с каждым толчком росло все больше и больше. Черт побери, он даже титаном управлять не умел, а его уже считали опасным. Чонгук и мухи не обидел. «Наверное», — мрачно подумал он, напрочь забыв, как нападал на тех, кто его защищал. Перед солдатом открыли двери большого каменного зала и пихнули внутрь. Стены встретили мрачным, молчаливым холодом, а десятки пар глаз смешали в себе сотню различных эмоций. Кто-то смотрел с опаской, кто-то — с интересом, кто-то был равнодушен, кто-то зол, кто-то сочувствовал. Чонгуку не дали заглянуть в глаза поддерживающих, толкнули в плечо и заставили пройти к месту для подсудимого. — Садись, — рыкнул полицейский и ударил прямо под коленную чашечку, юноша упал на колени. — Не прикасайся к нему, — прорычал дернувшийся Тэхен. Чонгук тут же вскинул голову, пока его пристегивали цепями к колонне. Легкая, усталая улыбка появилась на лице. — Тэ, — тихо успокоил Мартель и взял товарища под локоть. — Тише… — Все хорошо, — одними губами прошептал Чонгук. Командующий, капрал, капитан, его друзья, Тэхен и все остальные разведчики стояли по левую сторону, а те, кто судил Чонгука, — по правую. Он оказался в унизительном положении, на коленях взирая на Петера Бергманна — главнокомандующего тремя легионами. Он был мужчиной в зрелом возрасте, с сединой в волосах, жесткое лицо не выражало никаких эмоций. Петер смотрел на Чонгука, как сильный лев на раненого львенка. Но Чонгук тоже был зверем. Раненный, он все еще оставался хищником. Юноша вскинул голову, стойко выдерживая испытывающий взгляд. — Чон Чонгук, — громко сказал главнокомандующий. Жесткий голос эхом пролетел над собравшимися. — Тебе известно, в чем тебя обвиняют? — Да, главнокомандующий. В предательстве человечества и родины. — Позвольте напомнить, главнокомандующий, — Намджун, спокойный и собранный, выступил вперед, сложив руки в замок за спиной, — что Чон Чонгук обвиняется по статье, не предусмотренной нашим кодексом. Ранее случаев шифтерства зарегистрировано не было ни в одном доступном для человечества источнике. Поэтому закон прежде нужно пересмотреть. Случай моего солдата — инцидент. По этой причине разведкорпус настаивает на исключении этого пункта из обвинительного акта. Джин весело улыбался от удовольствия и нетерпения, видя, как на лице Петера одна за другой сменялись эмоции: от раздражения до злости. Не думал же он, что разведкорпус спокойно согласится со всеми обвинениям в адрес Чонгука и ничего не предпримет, чтобы защитить столь ценного подопечного? Они перелопатили не один документ за последние ночи, чтобы собрать убедительные доказательства и найти дыры в законе. Случай Чонгука действительно был исключительным, а потому судить его по обычным, приемлемым к бытовому уровню законам, нельзя. Здесь следовало менять законодательство и проходить многие правки и согласования, чтобы, наконец, вынести справедливое наказание. А это могло затянуться не на один месяц. — Очень хорошо, что разведкорпус так озаботился матчастью данного вопроса, командующий. В таком случае, если мы не можем осудить Чон Чонгука за шифтерство, что он скажет о нападении на солдат? — Что? — выдохнул Чонгук. — Я напал на кого-то? — Не помните? — спросил Петер. — В таком случае послушаем капрала и его подопечных, которые обеспечивали вашу, Чон Чонгук, безопасность. Пожалуйста, капрал, — взгляд злых глаз метнулся на Юнги. Тот вышел к трибуналу вместе с Тэхеном, Мартелем и Чимином. — Поклянитесь на священном писании, что будете говорить правду, только правду и ничего кроме правды. — Я клянусь, — Юнги положил ладонь на книгу, схлестнувшись с Петером взглядами, — говорить правду, только правду и ничего кроме правды. Чон Чонгук напал на нас, — по залу пронесся общий вздох. У Чонгука от ужаса округлились глаза. — Но он впервые превратился в титана целенаправленно. Ему дали задание, с которым он успешно справился. Как он к этому пришел уже не имеет значения. Его заслуга перед человечеством превышает вину за нападение на один отряд. — Неужто вы хотите, капрал Мин, чтобы его отпустили? — съязвил Карл фон Дюррехейм с другой стороны зала. Юнги даже не обернулся. — Главнокомандующий, прошу прощения, хотелось бы сказать, что командующий Ким поднял на меня руку в пылу сражения. На меня, блюстителя закона. Не стоит упускать этот случай из виду. Я бы не хотел, чтобы разведкорпус получил в свои руки титана — с подобной силой они с легкостью смогут сместить любой легион. — Да, главнокомандующий, — кивнул капрал. — Пожалуйста, беря во внимание столь важное заявление, не забудьте дать фон Дюррехейму платок, чтобы вытереть слезы ущемленной гордости, и билет на первый отплывающий эвакуационный корабль, — по залу пронеслись смешки. Карл злобно посмотрел на Юнги. — Этот детский лепет не имеет никакого отношения к делу. — Как вам удалось привести его в чувства? — игнорируя выпады со стороны, спросил Петер. Мартель и Чимин глянули на Тэхена. — Главнокомандующий, мы просто… говорили с ним, — ответил Тэхен. Он взглянул на Чонгука, неотрывно следящего за остальными. — Я говорил с ним. Сказал, что он нам нужен. Что он должен взять себя в руки. Что разведкорпус и все человечество надеется на него. И он услышал меня. — Он ведь и вправду пока плохо обращается с титаном, — вступился Чимин. — У него не было практики. Главнокомандующий, мы все знаем Чонгука с малых лет. И мы никогда не замечали за ним ничего, совершенно ничего, что могло бы говорить о его принадлежности к силам врага. Да и можно ли его вообще ставить в один ряд с обычными титанами? — О чем вы говорите? — спросил Петер. — Позвольте, — Джин подошел к говорящим и встал рядом. — Я очень много лет изучаю титанов, чтобы понимать: случай Чонгука уникален. Ранее мы могли лишь предполагать о том, что наши враги обладают разумом. Мы не говорим о девиантных и аномальных титанах, потому что в случае с ними о разуме говорить неуместно. Единственные, кого я могу упомянуть в том же ключе — это колоссальный и бронированный. Они действовали слаженно и четко, преследовали свою цель. Сложно утверждать, что они так же являются шифтерами, в этом плане Чонгук исключительный на данный момент. И, что самое главное, он на стороне человечества. — Вы только что привели в пример колоссального и бронированного титанов. Вы понимаете, как противоречиво это звучит в совокупности с «Чонгук на стороне человечества»? — Ранее никому и никогда не удавалось заполучить в свои руки силу титана, — спокойно сказал Намджун. — Или нам о том неизвестно. Но, главнокомандующий Бергманн, я знаю вот что: мы с вами на одной стороне. На стороне человечества, и человечеству наконец выпал шанс победить. Чонгук ценен. Слишком ценен, чтобы измерять его поступки понятиями о морали. Хочу напомнить: лишь ему одному удалось спасти Трост от неминуемой гибели. А если все случилось так, — он медленно, по-тигриному крадучись, подходил к Петеру, — не значит ли это, что у нас появилась возможность вернуть себе стену Мария? Шиганшину? — Намджун заглянул ему в глаза. Мужчины стояли друг напротив друга. Союзники в борьбе за человечество. И враги… в чем-то ином. Интимном. Юнги неотрывно следил за ними. — Вы своими руками отберете у человечества право на защиту? На лучшую жизнь? — Ответьте мне, командующий Ким, — после недолгого мрачного молчания ответил Петер, — готовы ли вы нести ответственность за свой выбор? Готовы ли вы в случае проигрыша разведкорпуса добровольно положить голову на плаху? — Я не был не готов. С тех самых пор, как стал командующим легиона. — А ты, солдат? Что скажешь ты? — Петер перевел взгляд на Чонгука. — С самого детства я только и мечтал о том, чтобы истребить титанов. Я живу, чтобы очистить мир. Я буду сражаться, пока последняя капля крови не покинет меня. Пока мое сердце не перестанет биться, — хрипло ответил подсудимый. — Теперь я не знаю, кто я такой. Человек или монстр. Монстр в человеке. Или человек в теле монстра. Но я буду идти вперед и нести победу правому делу. Я буду сражаться за мир, который лежит за стенами. За нашу свободу, на которую посягают титаны. И если вы оставите меня в живых, я заставлю вас об этом пожалеть, — оговорился Чонгук. Нахмурившись, тряхнул головой: — Извините. Не пожалеть. Его взгляд пылал. Горел. Мартель и Чимин смотрели на товарища, а видели перед собой другого человека: очень опасного, хитрого, жуткого. Сердце омеги тихо стукнуло о ребра — он не узнавал брата, словно видел впервые. Чимина несколько… смутила эта оговорка. Но Чонгук устал. Это нормально. На него постоянно давили, причиняли боль, требовали многого. — Какой же он титан, — ухмыльнулся Юнги, подошел к нему и со всей силы дал ногой в живот. Чонгук подавился воздухом и согнулся. — Капрал! — воскликнули ребята. Джин хотел метнуться на защиту, но сдержался. Юнги знал, что делает. Тэхен сжал кулаки. — Ну, может быть, обратишься? — Юнги вновь нанес удар. — А, злобный титан? Давай, — он пнул подсудимого сапогом по бедру, затем впечатал кулак в лицо. Чонгук почувствовал вспышку боли в районе носа, липкая кровь потекла на губы. — Что такое, Чон Чонгук? Не такой ты злобный, как о тебе говорят? — капрал схватил юношу за волосы, резко откинул голову назад и провел пальцами над губой, собирая кровь. Затем продемонстрировал ее остальным: — Посмотрите. Абсолютно человеческая кровь. И боль у него человеческая, — Юнги снова пихнул его. Чонгук шатнулся в сторону, но удержался. — Поверьте, что и кишки, которые я ему выпущу в случае опасности, тоже человеческие, — Мин резко отпустил чужую голову. — Он просто малолетний щенок, возомнивший себя светочем человечества. Но я покажу ему, что значит быть солдатом разведкорпуса. Он познает настоящую боль и будет служить верой и правдой людям. Намджун скрыл улыбку. У Юнги всегда были способы сказать свое слово. Петер молчал, глядя на Чонгука: тот вытер кровь о собственное плечо, его глаз начал заплывать, на губах багровели раны. Затем перевел взгляд на капрала: — Вы вьете из меня веревки, Мин Юнги. И то было личным ударом. Он заметил, как напряглись плечи Намджуна, увидел даже со спины. Капрал сжал челюсти, отчаянно желая ударить Петера в лицо, но в ответ лишь надел привычную холодную маску и встал рядом со своими солдатами. — Хорошо. Если у вас действительно получится вернуть человечеству Шиганшину… Чон Чонгук будет оправдан до конца своей жизни. Однако сейчас он все еще остается преступником с налагаемыми на него санкциями. Я буду внимательно следить за вами, Ким Намджун. Петер взмахнул рукой, дав понять, что это было его последнее слово. Двое полицейских, плюясь желчью, нехотя отстегнули наручники от поалевших запястий. Юноша встал не без помощи Чимина. Капрал подошел к нему и смерил холодным взглядом. Чонгук улыбнулся разбитой губой: — Я не жду, что вы передо мной извинитесь, — тихо сказал он. — Тебе еще наглости хватает говорить о таком, солдат Чон? Это меньшее из того, что я должен был сделать. Если бы хоть один мой солдат погиб по твоей вине, поверь, ты бы не выбрался из куска своего титаньего мяса. — Извините, капрал. Я не осознавал, что делаю… Юнги ничего не ответил и прошел мимо, будто никогда его и не знал. Разведчики поздравляли друг друга, хлопали по спинам, улыбались. Улыбался и Намджун. Он подошел к Чонгуку и положил ладонь на его плечо: — Я не сомневался в тебе, Чонгук. И извини за капрала. — Ерунда, командующий! Я готов выдержать любой удар. — Ну, титанчик, это пока капрал не войдет во вкус. Потом ты просто будешь молить о смерти, — рассмеялся Джин, с искренним обожанием разглядывая юношу. — Капрал, нам уже пора, — ревниво поторопил его Поло, взяв за локоть. — Нужно готовить лошадей к отъезду. — Ах, Поло, разве нет у нас и пяти минут? Я даже не успел поговорить с титанчиком! — Никак нет, капитан. Время не ждет, — Поло кинул на Чонгука испепеляющий взгляд и повел бурчавшего капитана прочь. Чонгук усмехнулся. — Я только очнулся, а половина человечества меня уже ненавидит? — Брось, — улыбнулся Чимин. — Ты такой молодец! Мы гордимся тобой, Чонгук, — ребята вышли в коридор, продолжая болтать. Мартель обежал их и пошел спиной вперед: — Уф, ты так дрался! Фук правой, фук левой, — он принялся размахивать своими кулачками. — Я был в ужасе и в восторге. Да ты почти всех титанов в одиночку перебил. Это было так круто! — А каково это — быть в теле титана? — заинтересованно спросил Чимин. — Я и сам пока не понял… — неуверенно ответил Чонгук. — Я словно сплю и вижу такие странные сны… Трудно осознать себя до конца, знаешь. Будто сквозь вату собственные мысли слышишь. — Чонгук? — тихо раздался голос Тэхена за спинами друзей. Они остановились и обернулись. Ким стоял прямо за ними, держа себя за запястье. Мартель тут же все понял, схватил Чимина за локоть и потянул дальше. — А куда мы без Чонгука?.. — Айщ, брось. Взрослый он! К тому же титан. А я еще не ел даже, — пожаловался Мартель, кидая хитрые взгляды. Чонгук искренне, широко улыбнулся и подошел к Тэхену, который потирал пальцами руку. Ему было сложно выдержать чужой взгляд. Он вдруг так растерялся, все мысли вылетели из головы. — Да, Тэ? — Я хотел сказать… спасибо… За все. — Я ведь ничего не сделал. Это ты был рядом со мной. Пытался достучаться, пока я сходил с ума. Мне стоит тебя благодарить, не тебе меня. — Ты знал, что являешься титаном? — Нет. Никогда не знал. И не понимаю, как такое могло произойти. — Понятно… Тэхен закусил губу. Чонгук смотрел на него бесконечно долго и просто улыбался, а Тэхен чувствовал себя самым глупым человеком из всех существующих. В тот момент он осознавал, насколько важна степень искренности. Они стояли друг напротив друга. В окна заливал яркий солнечный свет, блуждающий по красивому лицу омеги: такому благородному, но смущенному. Он был совсем как ребенок, который не знал, как правильно выразить чувства. Тихо рассмеявшись, Чонгук положил ладонь на его талию, притянул ближе и тихо сказал: — Иди сюда. Чонгук припал кровавыми губами к чужим, сладко пахнущим спелыми яблоками. И Тэхен не отпрянул. Он, напротив, прильнул ближе, положил ладони на затылок Чонгука и позволил горячему языку скользнуть внутрь. Смущенный, растерянный, он млел под натиском умелых губ и не понимал, куда же делся тот робкий юноша, что прежде боялся вступить с ним в бой. То не имело значения. Чонгук целовал его глубоко, ревниво, прижимал к себе, будто старался впитать телом. Их губы уже онемели, влажные от слюны, но они не могли оторваться друг от друга. Лишь голова Чонгука болезненно пульсировала, однако он бы скорее умер, чем добровольно разорвал поцелуй. Они коснулись друг друга носами. Щеками. Ткнулись в лбы. — Что происходит? — прошептал Тэхен. — Разве это важно? — прохрипел Чонгук и положил ладонь на чужую скулу. — Мой принц, это совсем не важно… — Я не принц, — тихо ответил юноша. — Мне плевать, кем ты был в прошлом и кем будешь в будущем. Сейчас ты со мной. А все остальное… пока не имеет никакого значения. Он вновь поцеловал Тэхена, увлекая в долгий поцелуй. Юнги не хотел быть тому свидетелем, он лишь желал забрать документы перед отправкой в замок Утгард. Но они с Намджуном теперь стояли, как два дурака, в тупиковом и узком ответвлении коридора, прижимаясь спинами к холодным стенам. Намджун смотрел на него со спокойной улыбкой. — У них вообще совести нет, — пробормотал капрал. — Ты прав. Хорошо, что она есть у нас. Сердце Юнги болезненно сжалось. Он устремил взгляд к окну, на безоблачное небо. Да. Совесть у него, к сожалению, осталась.