---
— Ты точно со мной не пойдёшь? На улице было полно людей. Любой из прежних мужчин Геры заколебался бы, но Траун наклонился и как ни в чём не бывало поцеловал её на виду у всех. Она положила руку ему на грудь, борясь с желанием измять его свежеотглаженную форму. — Я бы пошёл, — негромко ответил он, отстраняясь. Гера заметила на его устах тень улыбки и подпустила равнодушия в собственный взгляд. Траун снова поцеловал её, в лоб на этот раз — точно, пытается не улыбнуться. — Но полковник Юларен не одобрит. — Полковник Юларен? Он вложил ей в ладонь кредитку. — Оставляю тебе шаттл. Знаю, тебе хотелось на нём полетать. — Да этот планетарный драндулет плетётся, как телега, — сказала Гера. — Это подарок барона Гинза. — Дорогой планетарный драндулет, значит, — отмахнулась Гера. — Ты собираешься встретиться с полковником Юлареном из ИСБ? — настаивала она. Траун сжал губы, скрывая улыбку, не отрывая глаз от её лица. — Юларен — мой старый друг, — сказал он. — Тебе нечего бояться. В самом деле? Он правда в этом уверен или просто хочет её защитить? Похоже, и то, и другое; и, судя по настороженности в глазах, он знал — она читает его, как открытую книгу, банальностями её не обманешь. Она повертела в пальцах кредитку; его лицо тут же смягчилось, прежде чем Гера успела сказать «Понятно». Так что она ничего не сказала, а снова поцеловала его, чуть дольше приличного задержав губы на его губах. — Приятной прогулки, — сказал он, когда она отстранилась. Повстанческому капитану — приятной прогулки на Корусанте? Странно, но это теперь казалось не столь невозможно, как ещё две недели назад. Она улыбнулась Трауну и ускользнула в толпу.---
Не было истинной необходимости ни одеваться в форму, ни встречаться с ИСБ в их штаб-квартире. Исанн Айсард предлагала обычную голосвязь, а звонок Траун мог принять, не покидая собственного дома, в присутствии Геры или же без неё. Юларен предлагал подключиться к разговору в качестве свидетеля, хоть он и обставлял это скорее как готовность оказать моральную поддержку. Оба предложения Траун отклонил. Он ответит им на обвинения спокойно, профессионально, лицом к лицу — не нарушая покоя своего дома подобной встречей. Он вошёл в штаб-квартиру ИСБ без сопровождения, с высоко поднятой головой. В коридорах на него исподтишка глазели, но ни один из агентов, с кем он разминулся, не пытался проводить его и не выказывал сомнений в его праве быть здесь. В кабинет Айсард он вошёл, не постучав, сходу заметил непринуждённый вид, который Юларен и Исанн явственно старались придать делу, и принял правила игры, просто кивнув вместо того, чтобы отдать им честь, как требовал от него флотский этикет. — Траун. — У Айсард блестели глаза. Она включила видеопроектор голопода, без аудиопотока, внемую: Гера осматривала товары на одном из корусантских верхних уровней. — Знаешь, кто это? Траун достаточно хорошо знал Айсард, чтобы догадаться, где записывающее устройство. — Передо мной запись видеонаблюдения из богатого района Корусанта, — сказал он чётко и ясно, повернувшись к устройству; и Айсард, и Юларен уставились на него, словно не веря своим глазам. — Женщина на записи — Гера Синдулла, уроженка Рилота, до недавнего времени связанная с… Юларен придвинулся к столу и отключил звукозапись. — Траун, — тихо сказал он, — сейчас не время для игр. Сегодня мы здесь как твои друзья. Группа наблюдения на Манараи предоставила нам записи, свидетельствующие о том, что у тебя в доме живёт известная террористка, а теперь эта террористка свободно бродит себе среди корусантской элиты. Если у тебя есть объяснение, нам надо его слышать. Траун взглянул на Айсард. Его лицо не выражало ничего; ей, несмотря на усилия, это не удавалось. Не до конца. На её лице, в глазах скрывалось напряжение — доверие, испытуемое на прочность, память об их взаимной привязанности, жажда веры в лучшее в нём — и, мощнее всего остального, непреодолимое стремление докопаться до правды, сделать ради Империи всё. Юларен с настороженностью на лице поглядывал на Трауна и на неё, но Траун видел и его сомнения — не только в нём самом, но и в Айсард: испытание их обоих, проверка, не будет ли Айсард предвзята, если предателем окажется её бывший любовник? Не будет, полагал Траун. Так или иначе, это не тот случай. — Гера и в самом деле известная террористка, — легко сказал он. — Вернее, бывшая. Она была схвачена пять стандартных недель назад и с тех пор обратилась. Не спрашивая, он подправил голопод, чтобы лицо Геры лучше отображалось, и отметил — замечательная перспектива. Диффузный эффект голограммы смягчал городские огни, так что результат походил на традиционную написанную красками картину. Он повернул диск, добиваясь более высокого разрешения, ясно осознавая прикованные к себе взгляды. Лицо Геры предстало перед ним работой в стиле фотореализма. В груди у него разлилось тепло, и голос прозвучал мягко: — Что ещё важнее, она скоро станет моей женой. Юларен откинулся назад; его лицо совершенно замкнулось. Глаза Айсард были пусты, руки лежали на столе неестественно неподвижно. Траун знал — это не ревность. То, что между ними было, не создало для ревности никакой основы. Неподвижность и пустота в лице Айсард произрастали из уверенности в том, что человек, дорогой её сердцу, только что у неё на глазах вырыл себе могилу. Траун взглянул на её новый знак ранга — теперь, по безвременной смерти отца, Исанн встала даже выше Юларена; — на её руки, растопыренные пальцы. Сила, твёрдость. Крови ни следа. Момент затягивался. Траун стоял, не мешая; старался не улыбнуться. Его друзья не говорили ни слова, однако он видел — они строят планы; чувствовал, возясь с голоподом и избегая смотреть им в глаза, как напряжение их растёт. — Вы не доводили своих опасений до Императора? — беззаботно спросил он. Ещё миг звенело молчание — а потом они уловили, что он сказал. И будто плотину прорвало: глядящие на него замкнутые маски сменились чистым облегчением, сердитым, искренним. Юларен откинулся на спинку стула — его словно отпустила цепь. — Он знает? — Конечно, знает, — пробормотала Айсард, ущипнув себя за переносицу. — Он целиком одобрил, — сказал Траун, не в силах больше скрывать улыбку. Ему не казалось теперь, что он улыбается за их счёт, за счёт друзей; жар в груди вырос, краем достиг лица. Он кожей чуял цепкий взгляд Айсард и понял, что избегает смотреть ей в глаза совсем не по той причине, чем прежде. — Наши дети, когда родятся, будут отнесены к человеческим вариантам, как я. Айсард и Юларен переглянулись — радость за него, но и тревога. Осторожность. Траун видел это краем глаза. Они как бы молча советовались друг с другом, обдумывая вопросы, которые надо задать. — Говоришь, твоя будущая жена? — спросила Айсард. Траун быстро взглянул на неё — лёгкая озабоченность, ни намёка на чувства. — Да, — сказал он. — Ты её только что встретил, — вставил Юларен. — Я впервые столкнулся с её портретом больше года назад, — невозмутимо обернулся к нему Траун. — Тщательно изучил её работу. Мы с ней уже месяц беседуем ежедневно, часами… Айсард выглядела огорчённой. Она не выглядела огорчённой, узнав о его отношениях с Парком. Значит, не просто ревность; Траун умолк, осторожно глянул на Юларена и увидал у него на лице почти то же. — Так терять голову совсем на тебя не похоже, — сказала Айсард. — Нет, — Траун позволил этим словам лечь всей тяжестью ей на плечи. — Не похоже. Айсард и Юларен молчали, не отрывая от него глаз. Их вспыхнувшая было радость испарилась, осталось теперь вполне явное беспокойство. — Её прошлое… — начал было Юларен. — Не проблема, — сказал Траун. — Теперь она так же верна Империи, как и я. — Он умолк и кивнул по очереди им обоим. — Как каждый из вас. Айсард и Юларен переглянулись; в тот краткий миг от Трауна не требовалось владеть выражением лица. Жар у него в груди утихал и несколько сбился; обсидиановая статуэтка, дар Палпатина, грозно нависла в сознании; чувств, вызванных ею, было не опознать. Он отмахнулся от всего этого, сосредоточился на голозаписи перед собой. Гера, свободная, в безопасности на Корусанте, гуляет по улицам как захочет. Мимика, жесты, язык всего тела выдают открытость и довольство — ни единого следа тревоги. Никакого страха. На лице улыбка до ушей — она как раз платила продавцу, парнишке с синей кожей, и тот, должно быть, напомнил Гере о нём. — Ты с нею счастлив? — спросила Айсард. Траун не отрывал глаз от голопода. Глупый вопрос, думал он. Очевидно же, как она счастлива, как довольна, жива. А пока счастлива она — … — Да, — просто сказал он. — Я счастлив.---
Он чувствовал на губах Геры пресную воду, чувствовал в своих влажных волосах её пальцы, ногти кожей головы. Здесь, в тени дерев южного берега, их не увидит никто — ни группа наблюдения ИСБ, ни посетители летучих ресторанов вдалеке, ни Суртин сын-подросток, который всё чаще слонялся у озера с тех пор, как узнал, что Гера загорает обнажённой. Одной рукой Траун вцепился в корни нависшего над водой дерева, а другой поддерживал Геру за поясницу. В воде она двигалась, будто бы родилась в ней — взяла его за плечи, подтянулась и поцеловала, затем грациозно скользнула вниз, обхватила его бедро ногами, прижалась к нему шелковистым теплом возбуждённой плоти. Её пальцы обвились вокруг него под водой, поглаживая и крепко сжимая; она настойчиво, плотно льнула к нему; её дыхание сбилось, перешло в стон. Он зажмурился; он сейчас ничего не мог, лишь обнять её, целовать, прижиматься к ней ближе в ответ. Гера стонала громче. Он целовал её жёстче, неряшливей — языком, зубами — чувствуя всё острей напряжение собственных мускул. Из горла рвалось рычание. Гера жалась к нему сильнее, быстрей, неистово лаская его член — ... Он будто сквозь пелену ощутил, как вся она напряглась, прижалась грудями к его нагой груди, согревая вздохами горло. Из него излилось тепло, скрытое ото глаз озёрной водой, но он знал — Гера почувствовала, уловила изменение давления в воде, поднесла туда пальцы, играя с крохотной струйкой. Она прижалась лбом к его плечу, всё ещё тяжело дыша, и обессиленно, тихонько рассмеялась. Её рука в воде скользнула по сверхчувствительной головке члена, потёрла большим пальцем щель. — Ты всё это время держался за… Закончить фразу она не успела. Траун вздрогнул, его хватка на корне дерева сорвалась, и едва он успел обнять Геру, как оба они с головой окунулись в воду. Он понятия не имел, хорошо ли тви'леки видят в воде, но чувствовал хлопок её ладони по груди и видел, как её губы оформили слово «сволочь» за миг до того, как она толкнулась назад на поверхность, обратно к солнцу. Он видел и её улыбку, хотя Гера попыталась её скрыть.---
Свет падал сквозь стекло оранжереи, грел кожу Геры, слепил белизной со страницы книги в её руках. Длинные гибкие травинки щекотали плечи. Траву венчали пушистые ости, она источала аромат свежей зелени, вызывая в памяти Лотал. Траун сидел напротив, склонив голову над своей книгой и чуть касаясь ногой ног Геры. Ему это было, должно быть, ещё дороже, чем ей — стеклянный дом, полный растений, куда он мог прийти, когда хотел; землистый запах сада, столь повседневный для многих, но ценный для таких людей, как он и Гера. Они-то проводили большую часть жизни в космосе, дыша воздухом из фильтров. Она украдкой глянула на него, сосредоточенного на книге, залюбовалась тем, как свет играет на его лице, а он читал. Поэтому и увидела шаттл раньше него — в этот момент она уже смотрела вверх. Секунду спустя низкий гул двигателя проник сквозь стены оранжереи. Траун повернулся и смотрел, как садится шаттл. Взгляд его заострился. Выражение лица осталось прежним — расслабленным, рассеянным, но Гера не обманулась. — Мне остаться здесь? — спросила она, сунув в книгу палец вместо закладки. — Если хочешь, — Траун мягко улыбнулся и встал, протягивая ей руку. — Я думал, тебе будет интересно увидеть лорда Вейдера вблизи. Лорд Вейдер? Глядя на Трауна, Гера приподняла бровь, позволила ему поднять её на ноги; мысли метались. Вейдер в её сознании был зловещ и тёмен, но странно далёк — мысль о жутковатой маске, воображаемое шипение респиратора не породили той низкоуровневой тревоги, что вызывали раньше. — Я и не знала, что ты пригласил Дарта Вейдера. Траун открыл дверь оранжереи. Перед Герой предстал шаттл — и Дарт Вейдер, который шёл прямо к ним. — Я не приглашал, — сказал Траун. Гера бросила ему быстрый, острый взгляд, но больше вопросов не задавала. Он был спокоен, уверен в себе; что бы им ни предстояло, он считал, что справится. Она полагала так же. Шипя респиратором, Вейдер остановился прямо перед ними. Он смотрел на Геру — изучал её, слишком долго, чересчур внимательно — и она обнаружила, к собственному изумлению, что встретила его взгляд безмятежно. Сердце её билось ровно, ладони остались сухими. Она взяла Трауна за руку, но не из страха, а из желания быть к нему ближе. Когда всё так изменилось? — гадала она, разглядывая маску Вейдера. От него разило напряжением, вихрем чёрного гнева, укутавшего его, как плащ; гнев этот, казалось, жёг дотла снега вершины над головой. — Лорд Вейдер, — приветливо сказал Траун. Наконец Вейдер отвёл взгляд от Геры. — Я пришёл видеть это собственными глазами, — сказал он. Его голос потряс Геру. Резонансный, глубокий, как она всегда себе и представляла, он звучал зловеще, хоть и приглушённо — как она ждала. Этот человек наводил страх, однако — … Она взглянула на Трауна, не заметила испуга на его лице и крепче стиснула его руку. … — однако её Вейдер не пугал. Он глянул на неё опять, тяжко дыша через респиратор, и негромко обратился к Трауну: — Я принял тебя за умного человека. Гера украдкой следила за Трауном. Таинственный помощник Императора был первым, кто выразил открытое неодобрение их отношений — неодобрение, очевидно, столь сильное, что он прилетел сюда лично, дабы убедиться: это правда, Траун в самом деле спас и полюбил мятежницу. А неодобрение Вейдера для Трауна явно что-то да значило; тень напряжения появилась в его глазах. Он крепко сжал руку Геры и, глядя прямо на Вейдера, с высоко поднятой головой сказал, серьёзно и мрачно: — Что бы ты сделал, если бы эта возможность была у тебя? Вейдер не проронил ни слова. Дрожь пробежала по спине Геры, в первый раз с того момента, как приземлился шаттл. Она ждала, горячо молясь, чтобы тишину нарушил звук респиратора — чтобы хоть что-то нарушило тишину, пока она их не удушила. Траун глядел жёстко, стиснув челюсти; что бы он ни имел в виду, слов своих он назад не возьмёт. Раздался механический щелчок; лёгкие медленно зашипели, расширяясь. Шлем Вейдера чуть заметно склонился в сторону. Глядя на Трауна, он наконец произнёс: — Ты сделал выбор. Траун кивнул, склонил голову медленно и устало. — Значит, ты должен извлечь из него урок, — сказал Вейдер. — Таков путь ситхов. Его взгляд, кажется, на миг упал на Геру. Он повернулся, чтобы уйти, взметнув снежинки краем плаща, и прогрохотал низко, тихо и окончательно: — Ты понесёшь последствия сам.