Локи почувствовал, как ледяной ветер развевает его волосы вокруг лица, когда он отступил еще на несколько шагов, на мгновение сдерживая мечом двух преследовавших его асгардцев.
Он только надеялся, что сможет добраться до самого края крыши башни, прежде чем они изменят стратегию и атакуют всерьез. Хотя и подозревал, что они этого не сделают - Громовержец хотел, чтобы Локи был жив, он был в этом уверен.
Итак, дело дошло до того, что его, как затравленное животное, загнали (так они думали) на крышу юго-восточной башни, которая балансировала на скале. Если бы он мог просто добраться до края, прежде чем они поняли его план... У них не было никаких причин заподозрить что-то неладное, ни один из них не чувствовался как пользователь магии.
Один из его противников держал посох с двумя лезвиями так, как если бы он был продолжением ее тела. Эта женщина казалась целиком и полностью оружием. У Локи было достаточно борьбы на мечах в этот день, чтобы признать ее самой лучшей, хотя бы самому себе. Тем не менее, Локи тоже хорошо проявил себя со своим мечом, когда почти исчерпал свой запас сейда.
Теперь он приближался к полному истощению и знал, что его шансы увидеть рассвет свободным человеком невелики. Но он намеревался увидеть эту битву сегодня вечером свободным или мертвым. Сможет сбежать, сразится и выживет или падет от руки захватчика. Будет ли его удача достаточно сильной, чтобы позволить ему бежать?
Ему просто нужно было еще несколько мгновений, еще несколько болезненно выигранных шагов назад к краю. И простое падение с этого края обрыва. И силы, на еще один виток магии. Казалось бы, никаких проблем против этого варианта событий нет. Локи бы вздохнул, если бы уже не тяжело дышал.
Смерть была следующим лучшим вариантом. Либо от рук двух захватчиков, которые теперь зажали в клешни, либо от достаточно долгого падения, если бы он сломал себе голову или шею или.
Вспышка молнии, слишком далекая, чтобы ее можно было по-настоящему ощутить, но слишком близко, чтобы успокоиться, отвлекла его от хода мыслей, и небо загрохотало.
Что ж. Либо обрыв подходит для длительного падения и его плана, либо он будет мертв. Хотя он все равно будет мертв, если не применит магию и приземление будет неудачным. Если так, он надеялся, что это означает быструю смерть.
Локи не мог позволить себе чтобы его схватили живым, каковы бы ни были желания или планы его отца. Эти двое могли бы легко обезоружить его, если бы они поняли, что у него не хватает смелости прыгнуть. Но если до этого дойдет ... он выполнит свой долг, и поплатится за свою слабость сполна. Хотя и предпочел бы долгое падение и жесткую посадку.
- Не будь дураком, приятель, сложи оружие и сдавайся. В нашем лагере есть почетное место для благородного врага, такого как ты, даже если он будет пленником!
Женщина закатила глаза от таких слов соратника, отражающих собственные мысли Локи. Асгардцы не оказали чести павшим йотунам, сдавшимся или погибшим. В бою не просили пощады и никого не щадили, пленных не брали. Захватчики завоевали каждый дюйм земли пролитой кровью, по большей части своей собственной, но еще гораздо большей – кровью йотунов.
Другая причина, по которой Локи не мог допустить его поимки - это не рисковать своей магией, чтобы не обернуть ее против своего народа. Они уже толпами пали перед превосходящей численностью и ресурсами армией Асгарда. Даже если Локи решил пока не носить облик йотунов, он все равно считал, что носит в своем сердце осколок ур-льда, как и все йотуны.
Количество лет его путешествий и обучения за пределами Йотунхейма превышает тот срок, который он фактически прожил на своей родине. Но они не смогли отнять у него чувство принадлежности к родине так же, как и облик асов, который он теперь носил по привычке. Он надеялся, что его бледная кожа и зеленые глаза несколько собьют с толку этих двух асгардских воинов. Он воспользуется любым преимуществом, которое у него будет прямо сейчас.
Локи заметил что-то привязанное к поясу женщины. Рунические наручники? Он отступил еще на шаг по осыпающейся земле. Они последовали за ним.
Рискнув оглянуться через плечо, Локи увидел, что край утеса внизу был выступом, состоящим скалы и льда, но достаточно большим, чтобы создать проблему для его прыжка. И как будто этой сложности было недостаточно, он увидел, как облака, закрученные над дальней стороной поля битвы, начали двигаться и приближаться к месту, где он стоит. Молния приблизилась, и последовал гром.
Он встретился глазами с двумя своими врагами и оскалился. Бросив меч, он широко раскинул руки в явном признании их победы и сделал еще один шаг назад, якобы чтобы поклониться. Это дало ему дополнительную минуту, пока они в недоумении остановились. Быстро отступив от крыши башни, он повернулся к ним спиной.
Ветер задувал прямо в глаза, и он почти ничего не видел, но полагал, что это не имело значения, потому что видимость не обязательно поможет ему избежать края обрыва. Он почувствовал, как его извивающееся тело резко упало вниз, когда его плащ и форма из красной и синей кожи расстегнулись, расходясь в воздушных потоках.
Если двое его преследователей были достаточно безрассудными (о, пожалуйста, позвольте им быть достаточно безрассудными и невезучими), чтобы приблизиться к краю разрушающейся башни, чтобы должным образом наблюдать за его падением, что, по их мнению, они бы увидели? Были ли они достаточно неглупыми, чтобы увидеть, как его падающая фигура колеблется и превращается в меньшую, более резкую, пернатую и крылатую? Что его падение превратилось в пикирование, когда его крылья раскинулись и он парил по ледяным ветрам, гонимый вперед своей собственной магией? Если так, то, как он полагал, был раскрыт еще один из его секретов.
Локи почувствовал, как тень от края утеса двинулась за ним. Когда он смог лучше контролировать свое тело после превращения, то мягко устремился вперед, перемещая воздушные потоки вверх и в сторону.
Он знал, что еще не совсем хорош в контроле, но не мог не радоваться своей победе прямо сейчас. Конечно небольшой, особенно перед лицом того, что армия его короля потеряла сегодня вечером, и так близко к столице. Но эта победа означала, что он мог продолжать оставаться свободным, подчиняясь только себе и своему отцу Лафею, королю Йотунхейма. Он все еще мог умереть, если Громовержец достаточно быстр и достаточно разгневан, чтобы нанести ему дальний удар в этой хрупкой форме, но он умрет свободным.
И каким-то образом размышления об асгардце привлекли его внимание. Локи почувствовал оружие так называемого Короля Асгарда за мгновение до того, как оно пронеслось мимо него. Он избежал удара скорее благодаря удаче и порывам штормовых ветров, чем намеренно. Когда молот возвращался, он чуть не поймал его снова.
Локи почувствовал, как сосредоточенность и сила орудия возвращаются по небу к своему хозяину. Он-то думал, что сейчас вне досягаемости чьего-либо зрения и, если сам Громовержец не решит покинуть поле битвы и преследовать Локи, он будет в достаточной безопасности.
Тор разочарованно хмыкнул, когда Мьёльнир вернулся к нему в руку без следов крови колдуна и у него ненадолго мелькнула мысль о том, чтобы покинуть поле битвы, чтобы выследить того. Он был достаточно разъярен, чтобы сделать это, но, глядя на лица своих товарищей, опирался на нужды мужчин и женщин, которые сражались и пали за свое дело в этот день.
«Этой ночью», - понял он, внимательно изучая окружающую обстановку. Сиф и Фандрал казались сердитыми и подавленными, поэтому он похлопал их по плечу и усмехнулся.
- Наша добыча снова сбежала! Я полагаю, что Ледяной великан - более умный противник, чем мускулистый олень или трюмник. Охота продолжается, мои друзья. Не отчаивайтесь.
Фандрал, который выглядел красиво даже когда хмурился, не разделял его хорошее настроение. Сиф постучала по манжетам своего пояса.
- Мы почти его достали! Если бы я только могла просчитать его лучше. Казалось, он действительно не был в состоянии пользоваться магией для какой-нибудь уловки, но все же это было удивительным фокусом,- она скривилась, поглаживая наручники.
- Воин, который вынужден прибегать к удивительным фокусам, чтобы выжить на поле битвы, вовсе не воин. По крайней мере, у такого воина нет ни чести, ни истинного мужества, -фыркнул Фандрал.
Тор не был так уверен в этом. В первую очередь как человек, предпочитающий физическое мастерство, он понимал возражение Фандрала против того, чтобы уловки побеждали умение, но если битва ума была там, где велась война, то хитрость, несомненно, была оружием, как и любое другое.
Он мог признаться себе в неохотном восхищении успешной выходкой колдуна. Что же касается храбрости... Их жертва могла легко сбежать за час до того, как он обнаружил, что его загнали в угол Сиф и Фандрал, но он решил сражаться дальше, облегчая путь к побегу для многих его товарищей, оказавшихся в ловушке на берегу реки, поле битвы. Хороший солдат, рискующий собой ради товарищей.
Конец войны может произойти быстрее. Тор он знал, за какие нити тянуть на этой войне, где и насколько сильно. Этот колдун был яркой нитью, пронизывающей гобелен синих и серых тонов, буйной и отвлекающей нитью. И что более важно, потенциально позволяющей распутать все это, если потянуть ее правильно.
Асгардцы собирались выиграть войну, рано или поздно, в этом не было сомнений. Но Тор задавался вопросом, мог ли он использовать какую-нибудь ... уловку, чтобы ускорить победу. Чтобы предотвратить потерю стольких жизней асов. Чтобы сократить время, которое они должны были проводить в этой, проклятой Норнами, земле льда и скал. Чтобы подчинить Йотунхейм, чтобы они не осмелились снова восстать против Асгарда.
Тор смотрел на горящий город, на оскверненные храмы, на мертвых йотунов и своих павших товарищей, которые начали покрываться белым снегом, отмечая их жертву. Стоя на вершине разрушающейся юго-восточной сторожевой башни, Тор, король Асгарда, в тот день смотрел на свои могущественные дела.
На следующий день, после того как церемония захоронения была завершена и тела йотунов были брошены в братскую могилу, асгардцы бросили лагерь и нацелились на следующее поселение.
***
Новости о колдуне пришли от передовых всадников. Хогун принес отчет разведчика о появлении аса в приглушенной синей и красной коже в городе. Тор заговорил.
- Разведчик знает, что об этом нужно молчать?
Они оба знали, что их войска внимательно следят за новостями о присутствии колдуна.
Тор задумался, возможно ли, что колдун специально сигнализировал о своем присутствии, появляясь в образе аса. Он должен знать, что среди других йотунов это сделало его мишенью. Одинокий бледный темноволосый ас в кожаной одежде, казавшийся карликом даже по сравнению с самым низкорослым из его собратьев с синей кожей и килтами, несомненно, привлекал внимание, даже в разгар битвы. И если он мог менять облик - как давно подозревали, но доказали это только с побегом прошлой ночью - его образ асгардца был сознательным выбором. Смелый, дерзкий, яркий, рискующий. Он отличается от упрямой храбрости и тупой тактики всех йотунов в целом.
Неудачная попытка убийства Тора смешала все карты колдуна, и с тех пор он не мог или не хотел проникать в ряды или лагерь армии Асгарда. По мере того, как война прогрессировала и боевые таланты колдуна становились очевидными, Тор задумал схватить его.
***
Это оказалось трудным, почти невозможным, нехотя признал Тор. Но с каждой попыткой они подходили все ближе и ближе, и в прошлый раз Сиф и Фандралу почти удалось его схватить. Они были так близко.
Тор вложил огромное количество усилий и ресурсов, чтобы понять, как заставить любого практикующего магию подчиниться и служить. Недостаток этого особого вида магии заключался в том, что на покоренного надо было надеть ошейник и подчинить его волю. Тор намеревался сделать это. Хотя это очень расстраивало его, но исход в случае успешного ритуала значительно перевесил сомнения Тора по поводу всех недостатков.
Лишение свободы воли другого существа было ужасным преступлением, намного хуже, чем лишение жизни. В том, что он планировал сделать с колдуном, не было чести, но это был просто йотун. И это было необходимо.
***
Битва окончена. Локи подозревал, что его война тоже закончилась. Громовержец стоял над ним, мрачные черты его лица освещались вспышками молний, мелькавшими вокруг них обоих.
Локи подумал, о том какое выражение у него было на собственном лице. Он надеялся, что это не трепет и страх, которые он испытывал на самом деле. Возможно, это была боль, потому что боль, несомненно, была более острой, чем страх.
Он собрал вокруг себя всю магию что мог, чтобы исцелить себя хоть немного. Его натянутые нервы несколько успокоились, самый сильный из ожогов затянулся, и звон покинул его уши. Звуки финальной схватки снова поднялись вокруг него, вместе с низким, нескончаемым грохотом грома.
Мышцы подергивались, когда он медленно, слишком медленно тянулся к своим кинжалам, понимая, что Тор тоже двигается, и что у него явное преимущество перед Локи. Тор поднял Мьёльнир. Локи вздрогнул и приготовился к неизбежному финальному удару. Только когда Мьёльнир опустился на него, он понял, что Громовержец не нанес сильный удар, а просто прижал Локи к земле. Собственная рука Локи еще не сомкнулась на рукояти кинжала.
Понимая, что его восприятие было совершенно ненадежным из-за шока и истощения, Локи уставился на молот, почти нежно лежавший на его груди. Он действительно был красивый. Тор оттолкнул руку Локи от клинков и схватил его за предплечье. Локи инстинктивно попытался укусить, оскалив последнее доступное оружие. Он почувствовал металлический привкус крови, когда он услышал грохот смеха огромной фигуры. Наклонив голову, чтобы попытаться прогнать тьму, которая начинала затуманивать его взор, он покраснел перед лицом бога грома, и Локи не мог не думать о том, что даже красота Мьёльнира бледнела по сравнению с красотой его владельца.
Что-то сжалось вокруг обоих запястий, когда он погрузился в темноту.
