I Serve (My Prince, My King)

      Неужели это была ошибка? Тор знал, что холодная ярость Локи не утихнет в ближайшее время, и он надеялся, что это не приведет к тому, что события пойдут еще хуже для него, чем уже было. Как только Локи пришел в себя, он оттолкнул Тора, почти сразу же застегнул ошейник на себе и двинулся, чтобы сделать то же самое с Тором.       Тор поймал его за руку.       - А можешь просто создать иллюзию ошейника? Я знаю, что ты так же обеспокоен этим, как и я.       Локи все равно защелкнул ошейник на шее и только тогда ответил:       - Я не верю, что ты будешь вести себя как в ошейнике перед Лафеем, особенно в присутствии Одина. Я знаю тебя: ты не будешь держать язык за зубами, а это слишком большой риск, пока ты еще в Йотунхейме. Я не доверяю тебе, Тор.       Тор поморщился при этих последних словах, зная, что они были вызваны чем-то большим, чем его язык или его характер.       Локи пошел в приемную и принес немного еды, которую держали горячей под крышкой, и аккуратно сложенную стопку чего-то похожего на одежду. Он отложил одежду в сторону и глубоко вздохнул.       - По крайней мере, Лафей, похоже, не собирается тащить тебя перед своим Двором и Всеотцом в рабском одеянии. Похоже, с тобой будут обращаться как с членом моей семьи. Как бы то ни было, я буду мыться один. Оставайся здесь и ешь, если хочешь. Не разговаривай ни с кем, кто войдет в комнаты. Даже если это буду я.       С этими словами Локи скрылся в ванной комнате, оставив Тора одного, у которого не было другого выбора, кроме как ждать и размышлять о доверии в тишине.              

***

             Локи был в ярости, и его купальня, единственная часть всего дворца, которая казалась ему домом, святилищем, на этот раз не успокаивала. Как мог Тор добиться от него такого обещания, так использовать Локи?       «Я должен был знать, чего хочет твое сердце. А теперь я знаю, и ты тоже,» - Тор спорил.       Неужели он действительно думал, что Локи может следовать за членом так же легко и не боясь последствий, как Тор? Локи по глупости ослабил свою бдительность с Тором, потому что каждый его инстинкт говорил ему, что это правильно и хорошо. На этот раз инстинкты подвели его.       Тор воспользовался его доверием. Они поменялись ролями, так же как Локи с ним поменялся местами. Трикстер поймал себя на том, что почти плачет, а не смеется. Он был так уверен, что понимает Тора, может предсказать каждое глупое движение Громовержца. И все же Тор не раз доказывал, что он гораздо более хитер и ловок, чем можно было бы предположить, и в решающих вопросах.       Локи хотел пойти с Тором, быть с ним, это было правдой. Его сердце требовало этого так же сильно, как и его член, если быть честным. Но это было невозможно. Даже если бы он мог простить Тору прошлые преступления, Локи не стал бы больше предавать Лафея ради него (или ради Фригги, напомнил он себе. Ввести в заблуждение Лафея ради Фригги - это было меньшим предательством или большим?). У него был долг перед Королем, и он должен помочь восстановить свою землю, как только Ларец будет публично признан принадлежащим Йотунхейму.       Локи остро осознавал свою роль сына своего отца, скрытого принца, левой руки Короля, его шпиона, его убийцы. Локи не выдаст своего отца их народу и позволит йотунам поверить, что Ларец только что вернулся.       Локи убедит Лафея освободить Хельблинди оттуда, где его прячут, и напомнит Хельблинди о его обязанностях после потери Бюлейста, о его роли правой руки Короля, его наследника, его преемника. Локи позаботиться о этом, потому что Бюлейст, на самом деле, не подходил на эту роль, хотя и выглядел подходящим в глазах йотунов и в глазах обитателей других миров.       И у него не будет времени развлекаться с некогда королем Асгарда, врагом. Несмотря на то что он вслух признался в своих желаниях.       И Тор не станет спрашивать с Локи за обещание, полученное в момент слабости. Он не сделает этого.       Кроме того, Тор вряд ли останется верен их странной связи после урегулирования разногласий между их королевствами. Как только мир будет восстановлен, жизнь короля Асгарда вернется в свое русло, и Локи не хотел знать, каково это - быть низведенным до трофея войны Тора с Йотунхеймом. Особенно если присутствие Локи послужит напоминанием о войне, которую Асгард проиграл. Несомненно, у золотого принца будет толпа партнеров, даже если он вернется домой с позором       Хотя, возможно, до того как все это произойдет, до того как нормальная жизнь возобновится, они могли бы иногда встречаться по политическим поводам, как только Йотунхейм снова займет свое место среди Девяти Миров.       Возможно, Локи даже навещал бы Тора на Асгарде время от времени, путешествуя по тайным тропам, чтобы не предупреждать страшного привратника Асгарда о его присутствии. Он будет навещать до тех пор, пока не станет слишком тяжело его видеть, или пока Тор не потеряет к нему интерес.       К тому времени, как он закончил мыться, гнев Локи сменился грустью. Тем не менее, он все еще не был достаточно спокоен, чтобы ему не нравилась мысль об унижении, которое ожидало Тора сегодня днем.       Тор должен был предстать перед тем, что осталось от Двора Йотунхейма, как раб, и Всеотец обязательно должен это увидеть. Это была цена, которую Тор должен заплатить за переход под опеку Всеотца, и это было унизительно само по себе.       Локи поймал себя на том, что с нетерпением ждет этого. Вспоминая обещание, по сути выбитое из него членом Тора, это только усилило негодование трикстера. Но у него были и другие заботы.       Локи все еще подозревал, что Лафей замышляет что-то за пределами видимости сына; он слишком быстро согласился на большую часть требований Асгарда. Он знал, что Всеотец имел дела с Лафеем с давних времен, и, без сомнения, Один был мудр по отношению к Лафею, в отличие от Локи.       Тем не менее, благополучие Асгарда не было обязанностью Локи. Независимо от того, что он чувствовал к Тору, любые заботы о золотом царстве ограничивались обещанием вернуть Тора целым и невредимым. Если золотой принц вернется и обнаружит свое королевство в руинах, то это были не проблемы Локи.       Словно вызванный мрачными мыслями Локи, Лафей ждал в спальне, повернувшись спиной к Локи. Он обращался к Тору, который стоял обнаженный и молчаливый у кровати с мятежным видом.       - Ты стоишь того, чтобы погубить мое королевство, даже чтобы просто увидеть, как ты стоишь передо мной на коленях, Одинсон.       - Ты слышал его, Громовержец, на колени, - рявкнул Локи.       Лафей наблюдал, как Тор упал на колени от гнева и унижения, затем повернулся и улыбнулся Локи волчьей улыбкой.       - Вижу, ты заставляешь своего раба делать все.        Локи знал, что он плохо контролирует выражение своего лица, и ему было все равно, насколько раздраженным он выглядит.       - Что-то в этом роде, отец. Тор, иди помойся.       Тор поднялся и на негнущихся ногах направился в ванную комнату.       Лафей взял руки Локи в свои, но, прежде чем он успел произнести слова, которые, как Локи знал, должны были быть как отвлекающими, так и успокаивающими, Локи прямо спросил:       - Между нами слишком много лжи, и я больше не потерплю. Скажи мне прямо, чего ты добиваешься от своей игры, она подходит к концу. Тебе еще предстоит объяснить мне правила, и я уже устал от этого, - он никогда еще не был так прямолинеен, так непочтителен к своему отцу.       - Значит, компания Одинсона довела тебя до этого? Он действительно похож на своего отца. Боюсь, я узнаю в его сыне многое от Одина. Я мог бы задать тебе те же вопросы. Чего ты хочешь от этой игры? - Лафей поднял бровь.       Локи колебался. Он высвободил руки из рук отца и начал одеваться.       - Я хочу, чтобы война закончилась. Чтобы Асгард дал нам мир. Чтобы Йотунхейм восстановился с помощью нашего наследственного права по рождению, Ларца Вечных Зим, который должен быть в наших руках, без Асгарда или любого другого королевства, ставящего под сомнение наше право на владение им.       Он аккуратно дал Лафею повод скрывать свое владение артефактом все это время, притворяясь, что Лафей просто защищает ее от любопытных глаз и цепких пальцев. Почему он продолжает защищать отца?       - Ловко сработано, Локи, - признал Лафей.       Локи отвернулся от него и посмотрел на свое отражение в зеркале. Формальные красные и синие цвета одежды для появления при дворе йотуна благородного происхождения, знаки отличия и все такое. Он чувствовал себя слишком разодетым.       - Но ты не ответил на мой вопрос, Локи. Что надо тебе? Или, может быть, я должен спросить более конкретно, что ты хочешь именно для себя? Не это, я уверен.       Локи обернулся, не понимая, что Лафей имел в виду под "этим", и увидел, что его отец держит золотой обруч, подобающую принцу королевства. Локи узнал его, предмет из другой жизни как теперь казалось.       Он отрицательно покачал головой.       - Нет, отец. Я не уверен, что вообще когда-либо хотел этого. Раньше у меня не было причин носить его, а теперь и того меньше.       Лафей приложил его ко лбу Локи.       - Ты наденешь его сегодня, как одолжение мне.       - Как мало просишь меня сегодня, Король, - рассмеялся Локи.       - Это, сын, зависит от того, чего ты хочешь. Возможно, мне придется попросить больше, чем ты готов дать. Мне нужно знать твое сердце,- поправил обруч на лбу Локи Лафей.       Тор вернулся в комнату, вытираясь полотенцем, все еще мрачно молча, очевидно, пытаясь понять характер разговора между отцом и сыном. Его глаза слегка приоткрылись при виде Локи в полном королевском военном облачении, его личный знак - два ножа на груди плаща.       «Тор не знал, что у меня уже есть знак. Он предложил мне зеленую змею. Возможно, я добавлю ее».       Лафей заметил, как они обменялись взглядами, и пробормотал:       - Возможно, я больше не нуждаюсь в ответе.       Он провел рукой по щеке Локи. Правитель повысил голос, чтобы Тор услышал.       - Одинсон. Наши переговоры почти закончены. Ваша свобода почти гарантирована, если у тебя есть терпение.       Тор явно старался не рычать.       - Тор. Оденься в приемной.        Локи не смог сдержать полуулыбки от удовольствия при виде возмущенного выражения лица Тора, когда тот двинулся, чтобы повиноваться.       Как только они снова остались одни, Лафей махнул Локи, чтобы тот сел, и они сели лицом друг к другу.       - Прими совет, Локи. Если ты хочешь скрыть от меня свои желания, это твое право. Но скрываешь ли ты их от себя?       Локи сохранял непонимание и смотрел на стол между ними, зная, что это говорит его отцу больше того, что он хотел знать.       Лафей подождал немного, прежде чем продолжить.       - Это то, что я требую от тебя сегодня. Ты не наследный принц, хотя трон всегда принадлежал тебе. Точно так же я всегда знал, что ты предназначен для большего, чем просто править этим царством.       Локи посмотрел на отца. Теперь голос Лафея звучал так, словно он что-то отрепетировал.       - С момента своего рождения ты обладал аурой силы, не свойственной нашему народу. Тебя оставили в храме с полной уверенностью, что ты выживешь, что было редкостью для такого слабого ребенка, как ты. Я держал тебя отдельно от трона, чтобы ты развивал свою силу, свое «Я», чтобы не загонять в загон и заставлять бушующую реку твоего «Я» течь по ручным каналам того, что является царством. Ты понимаешь?       Локи понял. Ему было все равно. И он терял терпение. Его гнев нарастал. Локи начал понимать, что потерпел неудачу. Он не выполнил своего долга служить своему народу, тем кто верил в него. Не как член королевской семьи, о котором не могло быть и речи, а как их колдун, их воин-маг, как символ, как... как один из них.       Он не пренебрег своим долгом защитить их от захватчика, нет. Он пал и попал в плен, но это не то же самое, что неудача. Эту обязанность он выполнял до тех пор, пока она не стала для него невозможной по совершенно не зависящим от него причинам.       Но он не увидел того, что должен был увидеть, если бы был честным с самим собой. Он не сумел защитить свой народ от собственной слабости. Он не смог посмотреть предательству в глаза и назвать его тем, чем оно было.       Он не сумел защитить свое королевство от внутреннего врага.       Он не заметил лжи Лафея - он, Локи, принц лжи и покровитель зла!- он позволил Лафею отказаться от своих обязанностей перед королевством ради мелкой мести. Он не сумел защитить свой народ от врага в глубине Йотунхейма, от собственного эгоистичного Короля. Локи сражался в дурацкой войне, будучи таким же орудием Лафея, как и Тора.       Ему смертельно надоело быть марионеткой тех, кого он любил и кто любил его.       - Локи, сын мой. Сегодня я прошу тебя служить Короне в том обличье, которое ты принимал для нас прежде. Как иллюзия и как нож в темноте. Ты будешь рядом со мной как Лофт, первый принц Йотунхейма и мой наследник. Ты доставишь Одинсона его проклятому отцу. Ты согласишься сопровождать их в Асгард.       Услышав это, Локи вздрогнул. Лафей продолжал.       - В рамках переговоров Асгард согласился уступить право собственности на Ларец Вечных Зим Йотунхейму - как будто это было под вопросом!- и принять посланника, который будет говорить от имени Йотунхейма. Я хочу, чтобы этим посланником был ты. Дипломат. Вот тебе и возможность выйти из тени.       Локи был просто ошеломлен. Лафей не мог ожидать от него... Неужели Лафей думает, что он оказывает ему услугу?       Конечно, отец предлагал ему все, что, по его мнению, хотел Локи. Но ведь было еще что-то в этой бочке с медом, где ложка дегтя?       - Итак, отец, это иллюзия. Что же на самом деле?       Лафей улыбнулся и произнес слово, которое все произносили только шепотом.       - Рагнарек, Локи. Ты должен вызвать Рагнарек.