***
Доктор Кристофер БанЧан приходил на работу рано и с огромным походным рюкзаком за плечами. Иногда казалось, что он здесь и вовсе ночует. Хотя это был всего второй день его пребывания на новом месте. Долгое время он находился в горячих точках и практиковался в военно-полевой хирургии, в больше своей части – в профиле травматологии. Быстрая реакция и острый ум позволял ему выживать в различных ситуациях и находить выход там, где, казалось, уже ничего не может помочь. – Доктор Чан, – раздаётся тонкий женский голос по приёмному отделению, где врач только скинул свой увесистый черный рюкзак и устремился в раздевалку, чтобы облачится в форму. Он не отвечает, лишь переводит взгляд на девушку, но глаз не видно из-под узкого козырька кепки, отдающего тень на лицо. – Городская больница №2 просит срочно консультацию травматолога, а точнее, – замялась девушка, пытаясь сформулировать мысли так, чтобы они не складывались в беспорядочный поток букв, – у них большой наплыв на травмпункт, и они просят нашей помощи в паре операций. – Это консультация или ассистенция? Ты мне запутала, – снимает кепку и улыбается девушке, которая изрядно напряглась во время молчания с его стороны. – Эм, – ввела в ступор и его, и себя, – думаю, и то, и то. В общем вас может отвезти скорая. Машина на улице. Чан спокойно заходит в раздевалку. Его не прельщала раздевалка отдельно для врачей, ему хотелось быть ближе к ординаторам. Не так давно он и сам был таким. Зелёным, несмышленым и неловким. Зайдя в раздевалку, не с первыми лучами солнца, сегодня он отошел от своего раннего появления там, наблюдает весьма странную картину. Девушка копошиться с различными пакетами, тасуя в руках пиджаки, юбки, туфли и непонятные маленькие косметички. – Вообще-то это женская раздевалка, – одаривает врача не самым любезным взглядом Ан, убирая выправившиеся волосы в маленький хвостик, который позволяет ей сделать длина волос. – Извините, я был уверен, что это, – чуть отойдя смотрит на дверь, где нет ни единого обозначения. – Девочки направо, мальчики налево, как и всегда, – добавляет она известную фразу, всё так же ловя на себе взгляд недоумения. – Было бы не плохо повестить обозначения здесь, а то мог быть казус, – добавляет Чан, скидывая рюкзак на пол. – Было бы неплохо, – убирает увесистые вешалки по шкафчикам, издавая громкий звук дыхания, словно пробежала марафон. – Так может вы выйдете? – снова смотрит на него вопросительно девушка, которая всё еще находится в уличной одежде. – Да, простите, – всё также чувствовал неловкость, как будто его отчитали. Что в принципе так и было. Завершив все свои переодевания, врачи синхронно вышли из раздевалок. Секундное переглядывания, но ни одного слова, как к Чану подошла медсестра. – Доктор Чан, – начала свое обращение девушка хрупкого телосложения с щенячьими глазами, – машина ждёт. Можете взять с собой ординатора. – Да, – единственное, что он ответил, устремляя взгляд за девушкой, которого его отчитала. Ничего особенного, но это вернуло его во времена, когда он был ординатором. Ностальгия на минуту нахлынула на Чана и заставила улыбнуться. – Доктор Чан, могу я? – обратился к нему Чонгук, представляясь самым любезным образом, заглаживая свою вчерашнюю бестактность. – В машину. Посмотрим, что у тебя есть кроме длинного языка, – закончил Чан и отправился на выход из больницы.***
Через считанные минуты должна была начаться конференция. Белые потоки халатов впервые облачились в презентабельный вид. Идеально выглаженные рубашки, наутюженные брюки. С легкостью можно перепутать это мероприятие с вручением наград на каком-нибудь кинофестивале. Объявление Чимина было таким неожиданном, что не все смогли сориентироваться. Но многих предупредили старшие коллеги, а именно ординаторы второго года, которые уже наблюдали такую практику ранее. И всегда это было неожиданно и сумбурно, но не для кураторов. Каждых из них был одет с иголочки. Девушки же заполонили раздевалку, не давая спокойно продохнуть. Гул стоял, кажется, до самого острова Чеджу, вот как сильно они были взбудоражены предстоящим событием. Многие, возможно, были взволнованы больше не самими темами, что освещает конференция, а тем, что будет позже и возможностью пообщаться со своими коллегами и наставниками в неформальной обстановке, насколько это возможно разумеется. – Ты же взяла те самые лодочки? – обращается Хван к девушке, что усиленно пытается застегнуть молнию на безрукавке. – Да, внизу, – отвечает запыхавшаяся Ан, – а если это не те, – издает недовольный голос, – то сама на лодке за ними поплывешь в общагу. Даша оглядывает свой шкафчик и находит небесно-голубые лодочки, что в тон подходят её брючному костюму с клишированными штанами с завышенной талией. Весь образ Хван был выполнен в одной цветовой гамме, делая из неё милое облачко, при этом подчеркивая её фигуру, выставляя каждую деталь в выгодном свете. А туфли прибавляли шарма поистине невысокому росту девушки. Поражать, так в самое сердце. – Помоги застегнуть, – поворачивается спиной к ней Кан, убирая со спины длинные светлые волосы. Если девушка хочет изменить жизнь, то в первую очередь начинает с волос. От этого понятия не отставала и Кан. Она решилась на яркий образ, при этом используя самый универсальный чёрный цвет платья, которое дополнял небольшой разрез на юбке. Просто, но со вкусом, которым, несомненно, обладала девушка. Зелёные глаза, черное, цвета ночного неба платье, светлые волосы и тонкая талия. Всё, что нужно и даже больше. Неожиданно раздаётся стук в раздевалку, а за дверью слышится: – Девушки, поторопитесь, начинаем, – мужской голос не преступает порог раздевалки, держа дверь так же закрытой, но подгоняя каждую всё больше и больше. Внутри полыхает странное ощущение нервозности и волнения. Первая научная конференция в другой стране. Первый выход в свет не в халате. Первый фуршет со своими наставниками и коллегами. Возможно, что-то засияет новыми красками. Каждая определила свою цель на этот вечер. Необходимый разговор. Фуршет. Информация с трибун от профессоров. Но в какой последовательности еще непонятно.***
Городская больница №2 встречает с распростертыми объятиями целых двух травматологов. Счастью нет предела. Но не каждому обязательно знать, что второй лишь учится. – Вы врачи из госпиталя? – сразу встречают их вопросами с порога больницы. – Именно. В чем нужна наша помощь? – на встречный вопрос Чана его всего-навсего отводят в закрытое помещение, где столпилась куча студентов. – Это что еще такое? – невольно произносит травматолог, устремляя свой взгляд на бездумные глаза зелёных студентов. Кто-то из них смотрит на него, как баран на новые ворота, кто-то тут же начинает перешептываться и хихикать, кто-то и вовсе таращиться в потолок, ожидая конца этого представления. – Мы кафедральная больница. Нужно обучать студентов, – дает заключения девушка низкого роста, от чего Чан не может найти даже источник её голоса за всеми студентами. – У вас тут кровь, кричит пациент, по-вашему, это обучение? А бездумные студенты ждут меня? – порицает девушку он, всё так же не понимая всего этого цирка. – Но наш травматолог… – не успевает договорить девушка, как вдруг слышит громкий мужской голос: – Все, кто не врачи на выход. Быстро, – голос настолько властный и громкий, что студенты пугаются и, немного шикая, линейкой выходят из смотровой комнаты. – Так-то лучше, – Чонгук решил поставить всё на зиро и не проиграл. – Внимательно слушаю, – обращается к девушке невысокого роста. – Пациент Ли Джуён, 18 лет, упал на локоть во время игры в футбол, – успевает договорить девушка, как парень вновь срывается на крик. Он придерживает свободной рукой больную под локоть. Из плеча виднеются осколки, кажется, раздробленной кости, словно в футбол играли его рукой, а не мячом. Осколки прорезали кожу, показывая острие словно пики на заборе. Из раны струится алая кровь, обагряя все вокруг в различные оттенки красного. Боль настолько нестерпима, что парень корчится, поджимая ноги ближе к рукам. – Можно было хотя бы жгут наложить? У него похоже повреждена плечевая артерия, – говорит Чонгук и подходит к парню, оглядываясь на окружающие предметы. – Где? – смотрит на девушку максимально серьезно, сверкая своим непередаваемым злым и чёрным взглядом. Таким он бывает в азарте, либо же в злости. – Что? – непонимающе отвечает она, оборачиваясь то на Чана, то на Чонгука. – Жгут, – закатывает глаза показательно, чувствуя своё полное превосходство где-то внутри, что становится непереносимо приятно. Он получает полное удовольствие от того, что происходит. – Готовьте операционную, пока мы съездим на рентген, хоть, как по мне, тут предельно ясно, но всё же протокол есть протокол, – добавляет Чан уважительно и вежливо, обращаясь к девушке. Как только она уходит, его взгляд устремляется на новоиспеченного коллегу. – Еще раз так будешь разговаривать с врачом, ты дальше перевязок и гипса в приёмном отделении не уйдешь, понял? – взгляд Чана приобретает нотки серьезности и непреклонности. – Что я такого сказал? – и вправду не понимает почему его снова отчитывают как мальчишку. – Перед тобой врач, а не девчонка с улицы. Даже, если она не права, если делает все не так, тебя пригласили помочь, а не показывать какой-то крутой и умный. Поэтому заткнись и делай то, что я тебе говорю, – показательно затягивает жгут на конечности, пальпируя область перелома, от чего пациент издаёт громкий и пронзительный крик. – Поехали, – подталкивает каталку к возмущенному Чонгуку, но тому остается лишь подчиниться, что так его раздражает в ординатуре. С нетерпением он ждет дня, когда сам сможет распоряжаться своими действиями, словами и не слушать вечные придирки и поучения.***
Показательный счёт. – Раз, два, три, меня слышно? – раздаётся женский голос главврача больницы. Как только женщина понимает, что аппаратура работает исправно, она продолжает свою речь с неподдельной радостью: – Мы рады вас приветствовать на конференции, посвященной международному дню врача. В стенах нашей больницы прозвучат много интересных работ по совершенствованию лечения, диагностики и ведения пациентов. Совместные работы, разноплановые направления, новые прорывы и программы. Прошу начинать, – женщина притягательно улыбнулась. Её глаза были такие же тёмные, как и у Чонгука. Пронзительный взгляд и густые тёмные волосы. Во многом он был похож на неё, но и многим отличался. Две капли воды разных озёр. Студенты решили рассесться по направлениями, в которых сейчас находились, при этом сохраняя контакт между собой. Через один ряд сидели Настя, Алёна и Даша. Рядом с ними восседали их новые коллеги. Тэхен и Стёпа, соответственно. До начала конференции был момент, когда каждый смог мельком рассмотреть облачившихся студентов в презентабельный вид. – Твоя сегодня просто… – начал Джин обращаться к Юнги, прерываясь на полуслове, поймав строгий взгляд Мина, –…просто крышесносна. Ты должен что-то с этим сделать, – рассматривает Кан с ног до головы, не упуская ни одной детали в образе девушки, что внимательно разглядывает преобразившуюся аудиторию, читая на большом стенде темы работ конференции. – Ты в курсе как это вообще звучит? – с неким призрением обращается к нему Мин, завидев, как его друг уже переключил свой взгляд на хорошеньких студенток из гинекологии. – Красивые девушки. Без халатов. Наконец-то услада для моих глаз, – довольно улыбается Сокджин, гуляя по лицам и нарядам, как в палисаднике. Его «прогулка» сразу прерывается, как вдруг он слышит знакомый голос, что всегда одаривает его нелестными колкими комментариями. – Чудесно, но можно было и покороче, – приговаривает он на ухо Юнги, глазами пробираясь к фигуре Ан. – Скажи ей это, и она точно укоротит твой язык в два счёта, – отвечает, смеясь, Юнги. – Это точно, – показательно поправляет горло рубашки, сглатывая ком в горле. Все бурные разговоры прерывает стук в микрофон, и просьба присесть на места. Первый докладчик, второй, третий, кажется, им нет предела. Многие заняты отнюдь не внимательным просушиванием работ профессоров и врачей, а разглядыванием нарядов, знакомых и незнакомых лиц, как вдруг раздается шорох в задних рядах. Чан и Чон наконец-то вернулись со своей миссии в другой больницы под середину конференции. С трибун оглашаются результаты работ месячной и годовой давности, если не больше. Меченные радиоактивными веществами лекарства, компьютерные программы для улучшения работы приемной службы, исследования нового шовного материала, методики совершенствования инструментов, методики операций и много другое. От изобилия информации кружится голова. Еще она, конечно, кружиться от огромного количества таблиц, статистических диаграмм и сложно изложенных выводах и пояснениях. – Так интересно, – обращается Ан к Тэхену, который не отрывает взгляда от большого экрана, на котором показаны результаты травматологической операции. – И правда. Очень, – смог выдавит из себя Ким, вслушиваясь в каждое слово докладчика и восхищаясь проделанной работой. Кураторы, которые успешно отчитали свой материал внимательно разглядывают толпу, ищут своих студентов, одаривают тех неодобрительным взглядом при образовании шума от последних. Мин и Алёна сидела на соседних трибунах на краю рядов, что между ними была лишь узкая полоска прохода. Изредка можно было поймать взгляд, отведенный в сторону друг другу. С одной стороны, им хотелось поговорить о многом, а с другой – говорить было не о чем. Эта недосказанность так оглушала их, что нервозность подкатывала к горлу и мешала нормально дышать. Даша совершенно не могла долго сосредоточиться на чем-то одном. Каждый раз её внимание рассеивалось при новом докладчике, при шорохе с соседних рядов, перешёптывании, движении ног соседа. Она не понимала, почему так волнуется, словно следующей выступать нужно будет ей и смотреть в огромную толпу, которая готова разорвать её на куски своими оценивающими взглядами. Редкие кофе-брейки, чтобы слушатели и докладчики хоть как-то отдохнули и разрядились. Кто-то уходил на улицу покурить, кто-то открывал окно в конференц-зале, чтобы убрать спертый запах волнения и напряжения, что витал в воздухе. Небольшой гул сменялся оглушительной тишиной, в середине которой раздавался новый доклад, новая работа, новые таблицы и новые выводы. Четыре часа и пятьдесят минут студенты наполнены абсолютными знаниями, которые они не смогут услышать нигде больше, которые им никто не расскажет, кроме представителей этого вечера, здесь и сейчас. Насколько это было возможно, каждый пытался впитать как можно больше. Но человеческий мозг интересная штука – длительная гипоксия, душное помещение, приглушенный свет и низкий тембр голоса, и ты превращаешься в вафлю, которая понимает ни чуть больше, чем ребенок на детском утреннике.***
Тела устали, ноги затекли, шея болит – разве это не симптомы пациентов из отделения неврологии? Всего лишь навсего последствия научной конференции. Маленькие подгруппы собрались у шикарного стола, где можно было угоститься вкусной едой, как и обещал доктор Пак. – Утомительно, – дает заключение Хван, потирая свою шею, что изрядно затекла. В это же время она выхватывает стакан с прохладной и кристально чистой водой. То, что нужно, чтобы взбодриться после длительной конференции в душной аудитории. – Другого я от тебя не ожидал, – раздаётся строгий и властный голос позади девушки, от чего та поперхнулась и чуть ли не выплюнула всё, что успела запустить по пути следованию к желудку. – Не налегайте на фуршет, а то придётся вам оказывать помощь, – давит в себе смешок Чимин и тянется через неё к стакану с водой, чтобы осушить горло, которое изрядно иссохло за время выступления перед публикой. Даша ошарашенная смотрит на руку, которая тянется через неё и переводит взгляд на холодный взор Пака, которые никогда не издает ничего больше, чем призрение и безразличие. Неожиданная компания образуется напротив самой близкой точки к импровизированной сцене. Настя и Тэхен оживленно обсуждают доклады, которые им представили. – Считаю, что это очень хорошая работа с меченными лекарствами при панкреонекрозе. Это намного улучшит прогноз пациентов, – раздаётся из уст Ан. – Ты права. Это очень круто. Я бы и сам хотел поработать над каким-нибудь таким проектом, – отвечает Тэ с блестящими глазами восхищения от мероприятия. – Думаю у тебя есть все шансы. Нужно лишь найти правильного наставника, – с этими словами девушка рассматривают толпу с мужчинами, которые попеременно берут красивые бокалы, в которых явно содержится на такая кристально чистая и негазированная вода, что в их стаканах. Каждый из них вызывает восхищение, не только с точки зрения знаний и умений, но и с эстетической. Услада для глаз. Её поиск прерывает странно довольный взгляд напротив, который появился как будто из неоткуда: – Неплохо, – оценивающе проходится взгляд врача по девушке, которая стоит в приталенной юбке, что покрывает белоснежной тканью ноги до уровня верхней трети голени, лишь слегка приоткрывая колени и небольшую часть бедра вырезом по её центру в сочетании с черной безрукавкой без выреза и вульгарностей, всё-таки на конференции. – Но юбку можно было и покороче одеть, – дополняет Джин, заканчивая своё сканирование. – Тогда чего ты брюки напялил? – выпаливает ему фразу в лицо. Другой реакции он и не ожидал. Возможно даже бы расстроился, не услышав что-то подобное. Тэхен улыбается всей этой картине. Последнее время он часто оказывается в эпицентре их небольших стычек, что его изрядно веселит. – Доктор Ким, отличная работа по модернизации инфузионной терапии и коррекции электролитных нарушений, – решил сменить тему Тэ, отрывая улыбающегося Джина от глаз девушки, готовые его разъесть, как кислота беззащитную кожу. – Молодец, тебе 5. На дежурство не останешься, а ты, – повернулся он чтобы сказать очередную фразу в сторону девушки, как её не оказалось на месте. Она уже с интересом разговаривала со своими подругами, которые явно находились в нервозном состоянии. Вдали всех разговоров за столом появились две хитрые мордашки. Минхо и Джисон решили разбавить официальщину события парочкой горячительных напитков, доставая из внутренней части пиджака увесистые бутылки виски, текилы и рома. – Пора повеселиться, – проговаривает Минхо, протягивая руку к горлу и показательно потирая его. – У меня тоже кое-что есть, – голос Чонгука заставляет их вздрогнуть, но приятно улыбнуться при виде того, что он приготовил. Чон также как и они, в роли эксгибициониста достает из внутреннего кармана чёрного пиджака интересный полупрозрачный пакетик с разноцветным содержимым. – Будет весело, – улыбается и трясёт перед ними пакетом, но так чтобы не привлекать лишнее внимание. Как только они собираются расфасовать всё веселое содержимое, руку Чона перехватывают у запястья. – Не смей, – голос низкий и строгий. Ким Тэхен смотрит на него с неподдельной злостью и разочарованностью. – Что с тобой? Ты понимаешь вообще, что творишь? – повышает голос Тэ, не отрывая взгляда от друга, все сильнее сжимая его запястье, от чего у того начинает бледнеть кожа из-за силы Кима. – А что такого? Эта скука должна прерваться. А нет ничего лучше, – протягивает он и вырывает руку из мёртвой хватки Кима, – чем весёлые таблетки. Тем более можно не только развлечься, в плане смеха, с ними. Ты же понимаешь, – незаметно Чон переводит взгляд на маленькую группу девушек, в которой находится Кан. – Ты понимаешь, что мы в стенах больницы? Ты вообще башкой когда-нибудь думаешь? Это опасно для здоровья. И я говорю не про тебя, – давящий взгляд Тэхен всё так же проходится по невозмутимому лицу Чона. Он выхватывает пакет из его рук и устремляет в карман штанов. – Еще раз, и я за себя не отвечаю, – Ким серьезен как никогда, внизу он сжимает кулаки, сдерживая себе, чтобы не начать с ним драку. Но прекрасно знает, что с этим связано в жизни друга. Чон часто переходит границы дозволенности. Тэ так много раз пытался его вразумить, что просто сбился со счёта. Как только тот начинает вставать на правильный путь, какая-нибудь малейшая причина, проблема, трудность снова толкает его на более легкий путь. Эти его развлечения никогда не поддерживал Ким. Но кроме него в жизни Тэхена никого не было, так же, как и в жизни Чона. – Скука. Придётся напаивать всех. А с этим, – указывает на карман штанов Кима Чон, – всё пошло бы гораздо быстрее. – Не заставляй меня прибегать к крайним мерам, – выпалил Ким ему в ухо так близко, что табун мурашек от серьезности Тэхена пробежался даже у Минхо с Джисоном.***
Song/ Kids /MGMT
– Хотя бы это мне можно? – задаёт риторический вопрос и подключает свой телефон к колонке, что висела чуть ли не под потолком, через которую вещали докладчики на конференции. – Это можно, – всё также строго отвечает Ким, не отойдя ещё от ситуации с выкрутасами Чонгука. Над залом раздался странный звук. Неожиданно все замолчали, пытаясь понять, что происходит. Как вдруг из колонки полилась ненавязчивая музыка, чтобы расслабить находящихся людей в этом зале. Хотя бы так. – Это же MGMT – Kids, – произнесла Ан, радостно выдыхая. Улыбка срывается с её лица, потому что атмосфера официальщины начала давить. – Джисон принёс текилу, – радостно смотрит на неё Хван, подмигивая, как заправский капитан. К груди начало притекать приятное чувство легкости и радости. – Только тсс, – шикнула Даша, переходя на шёпот, – эти, – указывает на кучку из Чимина, Сокджина и Юнги, – не должны прознать, иначе каюк. – Сами они явно не воду пьют, – указывает Настя на четвертый бокал в руках Пака. Девушки тайком пробрались к столу, где красовались прекрасные стаканы с горячительными напитками, перехватывая Алёну, которая общалась с Розэ по поводу тем конференции, связанных с педиатрией. Очень неожиданно. – Что такое? – спрашивает она, наклоняясь к Хван. – Одно слово. Выпивка, – проговаривает Даша ей на ухо, как будто пытается соблазнить и завлечь в свои сети. Что именно так и действует на Алёну. Та уже полностью забыла все разговоры про конференцию и в голове лишь одна мысль: «Я тебя тоже выкину из головы, Мин Юнги». Девушки оказываются на месте назначения. Смех начинает вырываться из них, когда они чувствуют себя каким-то школьницами, которые решили напиться в туалете во время выпускного. – Первая пошла, – еле слышимый звон трех «бокалов» прозвучал и жидкость потекла по горлу, обжигая его стенки вместе с пищеводом, растекаясь по груди приятным жжением и ощущением лёгкости. – Я хочу яблочный мартини, – произносит Даша, состроив грустное лицо. Девушка умела быть очень милой, особенно после первой же стопки текилы. Градация текилы и милости очень зыбка. Но только для неё. – Думаю, это можно устроить, – раздается голос из-за спины, повергая Дашу в безумную панику, от чего она начала давиться только что проглоченной виноградинкой. Ким Намджун непростительно красив с приподнятой чёлкой и без очков. «Арестуйте его немедленно» – проносится странная мысль в голове Хван. – Доктор Ким, кхм… – откашливается Даша, глубоко вздыхая, проталкивая предательскую виноградинку по пищеводу. Ким протягивает ей треугольной формы бокал на длинной ножке, как раз предназначенный для мартини. Неожиданно Намджун вступает в ряды эксгибиционистов. В руках врача красуется небольшая бутылка такой заветной «водки». – Яблочный мартини, так яблочный мартини, – приговаривает он, ведя себя как самый настоящий бармен. Вдруг на столе появляются все необходимые ингредиенты. Видимо алкотрип совершили не только Минхо с Джисоном. Ким изворотливо смешивает водку, ликёр и шнапс. Кто-то сегодня явно улетит от такого сочетания. Завершает своё произведение искусства долькой зелёного яблока. Красиво и эстетично. Если бы Намджун был напитком – то только яблочным мартини. Ударит в голову так, что больше никогда не очнешься. Даша неуверенно принимает сие творение и делает пробный глоток. Приятно, приятно и еще раз приятно. Все чувства смешиваются воедино. Облегчение, шок, волнение, спокойствие и кутеж. Зеленый свет для алкогольного опьянения открыт. Такого же цвета, как и её коктейль. Обратного пути нет.***
Спустя несколько динамичных треков, чем управлял Чон Чонгук, вдруг разносится в колонках мелодичная песня, погружая разгоряченных врачей, в первую очередь от выпивки и во вторую от душного зала, в атмосферу легкости и спокойствия. Помимо ординаторов кураторы также не отставали в выпивке. – Три, два один… – проносится среди небольшой компании, звон фужеров и горячительная вода струится по их телам, заполняя каждую клетку обжигающим чувством. Шампанское они давно сменили на что-то покрепче и темнее. – Смотри, как Хван налегает на выпивку, – приговаривает Джин, устремляя свою руку на девушку, что любезно разговаривает с Наму и размахивает полупустым бокалом то вправо, то влево. Юнги совершенно не понимает о ком речь, ведь все его мысли заняты другим человеком. И, конечно, взгляд прикован только к ней, что так же умилительно смеется при эмоциональном разговоре с Ан. Через некоторое время разговора с подругой Настя же в свою очередь решается пройти чуть дальше, чтобы узнать, где расположена уборная. В колонках включается знакомая мелодия.Song /Black Black heart / David Usher
– Ты же не окажешь своему куратору в танце? – появляется перед ней фигура высокого Сокджина с идеальной укладкой, в тёмном пиджаке и выглаженной рубашке, что было ощущение, что она только-только из-под утюга. Ан на шее красовалась интересная подвеска в виде чёрного пламени. – А у меня есть выбор? – отставляет бокал с напитком на стол и переводит взгляд на врача. – Конечно есть, – говорит тот. – Первое: «Конечно, доктор Ким, я сочту за честь», – говорит в стиле привилегированного лорда, – и второе: «О, да, доктор Ким», – голос похож на фанатский визг. Он смотрит на неё с неподдельными интересом и придыханием, затаив его на какое-то время, когда виснет пауза со стороны девушки, повергая того в бешенство. – Пожалуй, я выберу третье, – такого он явно не ожидал, – откажусь, о, доктор Ким, – передразнивает его второй вариант, устремляясь дальше за его спину. Пройдя не на такую большую дистанцию, как ей хотелось, оглядывается в поисках заветной комнаты, в которую она изначально собиралась, как к ней кто-то обращается со словами: – Почему нет? – непонятно и резко бросил ей мужской голос. – Ты о чем? – поворачивается и видит перед собой фигуру Чонгука, который держит телефон в руках, всё еще управляющего музыкой этого вечера. Сегодня он выглядел по-особенному. Волосы имели небрежный вид, с эффектом дождя, что ни капли его не портило. Сегодня он предпочёл в своем стиле черный цвет, как, впрочем, и всегда. Одежда сидела идеально: рубашка, брюки, пиджак – всё чёрное. Подлецу все к лицу. – Я ставил на то, что сегодня ты сдашься. Почему ты не соглашаешься? – указывает на Сокджина, который вторгается в разговор Намджуна и Даши, отвешивая смешные истории про Кима, повергая всех троих в гогот. Девушка закатывает глаза и пытается его обойти, устремляясь вперед. Чон останавливает её выставленной рукой с серьезным видом: – Серьезно. Почему? Про вас вся больница говорит. А ты… – не заканчивает фразу Чонгук, поднимая свои черные глаза с пола и устремляет на девушку напротив. – А я? – спрашивает продолжение незаконченной фразы, скрестив руки на груди. Во взгляде читается интерес, что же он еще может ей выдать. – А ты. Просто ты. Почему? – похоже, его и правда это интересовало, как бы он не кичился своей безразличностью ко всем, кроме себя. – Могу сказать так, – осматривает Кима с ног до головы, наблюдая как тот по-дружески хлопает Намджуна по плечу, – он не в моём вкусе, – Чон на это лишь усмехается, так как Ким был во вкусе многих, если не всех. – И кто же в твоём вкусе? – не сдерживает мягкую улыбку, но при это ехидную, указывая двумя большими пальцами на свою персону. Понабрался язвительности у Сокджина. Девушка с присущей ей серьезностью сокращает расстояние двух вытянутых рук между ними, наклоняясь к уху парня, чтобы сбить с него браваду со словами: – Мне нравятся те, кто не расценивают девушек, как мясо в мясной лавке, – чуть промолчав, она слышит, как Чон выпускает воздух, отклоняясь от парня, смотря ему прям в глаза продолжает: – А ты сам знаешь, что это явно не про тебя и не про него, – отводит взгляд на Кима, который всё также весело рассказывает шутку компании.***
Настя совершенно не подозревала, что этот вечер заставит её так напрягаться. Она рассчитывала на спокойный исход, или хотя бы непринужденный. Наконец, решив отпустить всё, девушка идёт по направлению к текиле и верным подругам. Алёна же активно пропускает один бокал, второй, третий. Что заставляет волноваться Ан. Она всегда чувствовала себя матерью наседкой с двумя своими птенцами по имени Кан и Хван. – Сегодня никакого Мина и никакого Юнги, а еще никакого доктора, – уже выпившим голосом проговаривает девушка, предлагая очередной тост, устремляя свой бокал в направлении подруг. – Очень правильная последовательность, – чуть еле смеясь добавляет и чокается с Алёной. – Прошу тебя, закусывай. Я не хочу тебя тащить домой на своём горбу, – девушка шикает на неё, оценивая масштаб катастрофы. – Вы слышите это? – Даша, как завороженная, остановилась, заслышав звук серены. Но это всего на всего Стёпа взял пульт диджейства. – Пошла вода горячая, – добавляет Ан, как её уже перетягивают подруги, чтобы пуститься в пляс.Song / Starstukk /3OH!3 ft. Katy Perry
У остальных просто не было шансов на то, чтобы остаться на месте. Музыка подогрела интерес так сильно, что он вылился наружу. Многие начали присоединиться к беспорядочному потоку веселья. Кто-то вышел в танец, не успев допить свой коктейль, кто-то пил в процессе, кто-то прыгал вместе с напитками. Люди всегда делаться на несколько типов. Кто уходит в отрыв, и кто до него доползает. – Хочу еще выпить, – проговаривает Даша на ухо Ан, пытаясь не кричать, но она уже не управляет собой. Ей управляют три порции яблочного мартини по рецепту Намджуна. – Тогда вперед, – берет её за руку Ан и устремляется через разгорячившую толпу к столу с напитками. – Ощущение, что это не конференция, а тусовка на экваторе, – с радостью проговаривает она, заполняя своей лучезарностью всё вокруг. – Ты только не налегай на водку, а то твой экватор закончится раньше времени, – снова холодный взгляд, леденящий душу любого, кто с ним встретиться. Девушка не обращает внимание на остроты врача. Ей уже все равно, что он её куратор и что ей говорит. Даша даже смелеет. – Ты что-то слышала? – обращается она к Насте, поворачиваясь спиной к Чимину. – Ты о чем? – непонятным взглядом смотрит на неё подруга, поглядывая то на Чи, то на неё. – Кажется, кто-то что-то сказал или это просто противный писк комара, что высасывает кровь ординаторов? – удар ниже пояса, на что Чимин устремился к выходу, чтобы пригубить сигаретку, посматривая на Хван неоднозначным взглядом. Текила ушла с последним каплями, остаётся переходить на напитки с более темными оттенками. Виски? Виски. Даша теряет координацию, но всё равно отдаётся потоку танца, впитывая в себя каждую ноту музыки, что струится из огромных чёрных колонок, приковывая к себе взгляд врачей. – Я и не знал, что эта ваша Хван такая. Это разве не твоя студентка, Хо? – обращается Мин к Хосоку, лишь секунду подарив девушке и снова устремляет взгляд на Алёну, которая также динамично поддерживает подругу в танце. – Я тоже не знал, – улыбается Хосок и выпивает апельсиновый сок до дна. Девушки изрядно выпили, и слова вырываются из них бесконтрольно. – Он меня достал, – выдаёт уже подуставшая Хван, садясь за стол, на котором красовались вкусные фрукты, манящие своим видом. – Кто? – кричит Настя, потому что музыка прибавляет бит и бас. – Пак, мать его, Чимин. Он раз десять мне сегодня сказал, чтобы я не напивалась, иначе плохо закончу, – раздраженно говорит она, – и такой: – изображает холодный взгляд Чимина, раздувая ноздри, чем вызывает покатистый смех подруг. – Еще хоть разочек, – показывает крохотный отрезок между двумя пальцами Даша, – я ему всё выскажу и в лицо что-нибудь кину, – добавляет уже не так уверенно девушка. – Не советую, – проговаривает Настя, склонившись над ухом подруги. – Он же тебе потом такой карнавал устроит в отделении. – И еще, – неожиданно выпаливает она, совершенно не слушая Ан, – он такой красивый. Твою мать, Пак Чимин, – кричит во весь голос, как вдруг поток музыки прерывается, и одну крошечную секунду стоит тишина. Эта секунда тянется непростительно долго, накрывая ощущением неловкости на максимум. Взгляд устремлён на Хван. В том числе взгляд Пак Чимина. – Упс, – уже шёпотом говорит Даша смеясь. В топку летит ещё один шот виски. Девушка должна унять волнение, которое бешеной птицей бьется в её груди. Второй, третий, четвёртый шот. Как в такую маленькую и хрупкую девушку может помещаться столько горючей и горячительной жидкости? – Тебе пора остановится, Хван, – снова раздаётся строгий голос блондина, который потягивает коньяк из рокса. – Знаете что? – разворачивается всем телом Хван, немного отстраняясь из-за шаткой походки. – Хватит мне это говорить. Я буду делать, что хочу. Вы меня достали, доктор Пак, – с некой ненавистью проговаривает девушка. – Вы постоянно меня задираете, постоянно срываетесь, наказываете и говорите какая я не такая, что всё делаю не так. Дайте мне хоть здесь спокойно дышать, – последние слова она выпалила с горячим дыханием и длинной паузой между словами, словно и правда задыхается, устремляя свой взгляд на пухлые губы Чимина, что в горле пересохло и дыхание повисло в воздухе. Чимин внимательно слушал её, не меняясь в лице. – Ты смотришь на мои губы? – ставит рокс на стол и подходит ближе к девушке. Даша ошарашенная, что на всю её тираду, он смог сказать лишь эти несчастные слова. – Что? – говорит она, снова превращаясь в неуверенного ординатора под влиянием Пака. – Ты смотришь на мои губы, – это уже не вопрос. Это чёткое утверждение, которое давит своей властностью. – Хочешь? – указывает на свои пухлые губы, сокращая дистанцию и подчиняя своей ауре. – Чего? – кажется, девушка слегка протрезвела, но при этом не отвела взгляда от губ собеседника, чувствуя, как в животе что-то тянет с болью и ощущением тепла, которое искорками полыхает, поднимаясь к груди. – Поехали, – говорит он шёпотом, но так чтобы она услышала, уверенно устремляясь к выходу. – Что? Куда? – всё также в шоке стоит и лупит на него глазами. – Лечить твою влюбленность, – слова пронзают девушку насквозь, не давая шанса даже на оборону, потому что фигура Пака устремилась на улицу с уверенностью в каждом шаге. А что ей остается? Поддаться желанию или сбежать?***
Складывается ощущение, что каждый разговор и диалог строго конфиденциален. Но это отнюдь не так. – Не думала, что Пак Чимин нарушает свои же правила, – Чимин затягивается сигаретой, как в последний раз, облокотившись о стену, у запасного входа в больницу, как его вынимает из думы голос девушки. – О чем ты? – бросает сигарету на асфальт, туша её идеально налакированными ботинками. –Зачем ты ломаешь её? Тебе самому не противно? Ты же не такой, – Ан поправляет юбку и накидывает на плечи мужской пиджак, который ей любезно предоставил Стёпа. – Найди лучше того, кому не всё равно, что ты говоришь, – после длительного взгляда в ночной Сеул выговаривает Пак. – Думаю, таких здесь ты не найдешь, – в этот самый момент по центру расстояния между ними появляется Хван. Даша внимательно смотрит на подругу, поймав неодобрительный взгляд. Настя ничего не говорит и лишь молча смотрит, как Даша совершает самую большую ошибку в своей жизни. Что же еще может принести этот сумасшедший вечер? Настя, подавленная от всех ситуаций уже, не чувствует ни веселья, ни легкости. Неожиданно с двух сторон её окружают Тэхен и Чонгук. Девушка лишь мечтает сбежать из этого сумасшедшего дня. – Ты не поверишь, что сейчас было, – с придыханием говорит Тэхен, словно за ним кто-то гонится. В руках парня мелькает увесистый отрезок ткани. А точнее – мужские брюки. – Он не забудет этот вечер никогда, – смеется Чон и достаёт из-за спины что-то напоминающее мужские боксеры. Ярко красные мужские боксеры. – Что здесь происходит? – смотрит на двух счастливых парней, которые походили больше на радостных нашкодивших школьников, закидывающих под стол мужские вещи. – Минхо очень плохо себя вёл, – отвечает Чон, возлагая в свою руку шот с крепким напитком, что разносит свой запах перед молодыми людьми, дурманя одним своим ароматом градусов на 40 не меньше. – И мы его раздели, – квадратная улыбка Тэхена озаряет часть огромного зала, где он уже готов поведать историю злополучного обнажения. – И как же это было? – скрестила руки на груди девушка, посмотрев на ярко красные боксеры. – Очень вульгарно, парни еще носят красные боксеры? – вопрос звучал в воздух и очень тихо, как думала девушка. – У нас получше будут, – всё так же улыбается Чонгук, заметив, что наконец-то их собеседница улыбнулась, а не стояла, как в воду опущенная. Ан очень переживала за подругу, которая направилась в непонятном направлении. Её беспомощность в этой ситуации оглушала с таким же звуком, как и бешенство, что она всегда чувствовала себя мамочкой для своих друзей и защитницей. Возможно, сейчас она хотела быть кем-то другим и не чувствовать всего этого, хотя бы один день. – В общем, ты же знаешь, что Чонгук ещё тот ловелас, – начинает Тэхен, давясь смехом, вспоминая всю ситуацию. – Да уж, – оглядела его девушка, вспоминая его испуганное лицо, когда она шепотом дала ответ на волнующий вопрос. – Но, Минхо, – прервался Тэхен, – в общем, он напился и начал приставать к девчонкам, прям…– показал в воздухе, как рука сжимает что-то по форме округлое и сочное на уровне груди девушки, но на приличном расстоянии, – все эти, – стал изображать пьяного парня, который склонился к Чонгуку, представляя его девушкой. – Будешь Сонми, – обратился он к нему и начал шептать на ухо низким тембром: – Твои волосы так приятно пахнут, – вдохнул кудрявые волосы Чона и лишь кончиком пальцев дотронулся до них, – а потом, – смотрит ему в глаза. Девушке стало очень интересна развязка сия представления от подвыпивших друзей, которые наслаждались каждым моментом рассказа и сценки. Неожиданно Тэхен разворачивается на Настю, схватив её лицо, – он её как засосет, – не сдерживается Ким и сжимает щёки девушки очень сильно. – Без моего участия, пожалуйста, – вцепляется в руки Тэхена, на что тот лишь смеется. – И так было с тремя. Они ему такие, – откашлялся и начал изображать девчачий голос. – Минхо, отстань, – повернулся на Чонгука и сказал: – давай, это твоя часть, – представление продолжается. – Прекрати, Минхо, – Чонугк слегка бьет друга, изображая самый тонкий и пищащий голос в своем арсенале. – Я не такая. Не надо, не надо, – амплитуда его движений настолько мала, настолько же и смешна. Настя лишь закатывает глаза и думает, когда же они угомоняться. – И мы решили им помочь и предложили сыграть в бутылочку, – всё также озаряет друзей улыбкой, – на раздевание, – из Тэ вырывается непонятный звук, похожий на смешок и кашель одновременно. – А результат перед тобой, – бокалом указывает на трусы Минхо, что предательски красуются на полу. – Думаю, пробраться через отделение гинекологии голым будет слегка затруднительно, – два друга победно чокаются фужерами и одобрительно смотрят на Ан. – Вы ненормальные, – смеется девушка, представляя всю картину, что описали два выпивших друга, глаза которых горели как прожекторы на сцене. – Это только начало, – они оба слегка приобняли её за плечи, как оказалось, что просто положили руки друг на друга позади шеи девушки, устремляя свободные руки в даль, словно впереди земля, на которой они найдут клад сокровищ. – Хлебни, – протягивает Чонгук бокал девушке с виски, что явно несколько лет лежал на складе, чтобы поразить своим купажом. – Один день можешь побыть не мамочкой, – слегка подмигнул и принялся наполнять роксы для себя и Кима.***
Song / Geraldine /Glasvegas
Алёна какое-то время бродила, чтобы найти комнату и освежиться. Алкоголь быстро дурманил голову девушки. Сегодня она приняла установку «перестать думать о Мин Юнги», чему ей очень способствовал друг в красивой бутылке за очень много сотен тысяч вон, до одного момента. Момента, когда она встретилась кротким взглядом с кошачьим разрезом глаз. Кажется, алкоголь оглушил её так, что откинул все предрассудки девушки, оголив мысли и чувства. Ей хотелось так много ему сказать, но при этом говорить совершенно нечего было. Она стояла как потупившаяся и смотрела на пустую бутылку рома. – Тяжелый день? – спрашивает её мужской голос, который по щелчку располагает к себе. Впредь она не слышала какой он приятный. – Думала, мне будет веселее, – отвечает девушка и соприкасается с мужскими руками, взявшись за один и тот же фужер. Оба синхронно одергивают руку. Руки очень тёплые и мягкие, словно никогда не соприкасались с тяжелой работой и невзгодами погоды. – Чон Хосок, – протягивает ей руку мужчина, которого красило всё: и черный пиджак с обтягивающими брюками, и высокая уложенная чёлка, и отсутствие очков. Особенно отсутствие очков. В линзах его глаза приобретали тёмно-янтарный оттенок, сравнимый с пламенем в тёмную летнюю ночь, когда только заканчивается день и сразу начинается глубокая и таинственная ночь. Ночь, которая длится, кажется, лишь мгновение и снова наступает яркий и солнечный день. – Вы из психиатрии. Даша говорила, – берет фужер, за которым тянулась. Хосок всё так же протягивает руку девушке, не сдавая позиции. – Ох, простите, – замешкалась и ответила на жест врача. – Кан Алёна. – Ну так что? Почему вам не весело? – обращается к ней Хо, делая внушительный глоток, но всего лишь апельсинного сока, хотя только что он был готов опрокинуть стакан другой крепкого и терпкого рома. – Как вам сказать? – девушка невольно глазами ищет Мина, который скрылся в толпе людей. Зал становился похож на какую-то масштабную white party, хотя здесь было слишком много оттенков чёрного, что скорее это black party. – Скажи, как есть. Почему ты стоишь тут одна, а не там со всеми? – указывает на кучу студентов, которые решили посоревноваться в танцах. Пьяные соревнования в пьяных танцах. Нет ничего лучше. – Я хотела напиться и у меня это получилось, – глотает жидкость с меткой 40 градусов «слабакам не пить». Метка, конечно, была в её голове. – Мне даже было слегка не хорошо. Вертолёты и прочее. А почему вы... – не договаривает фразу и указывает на стакан апельсинного сока. - Слабый желудок. И, – чуть тише говорит Хосок, – я очень люблю рефлексировать за гранью своего алкогольного опьянения, но это, – указывает на всех, кто занят диалогом, игрой в петушиные бои и танцами, – это весело. – Тогда предлагаю уйти вместе за грань алкогольного опьянения и оказаться в эпицентре, – неожиданно Кан подрывается, отпускаю всю свою грусть и тягость на душе, отдаваясь моменту. Ни о чем не жалей, бери и делай – всегда этим руководствовалась девушка.Song / Jopping / Super M
Она толкает бокал в Хосока со словами: – За знакомство и веселье, – впервые девушка улыбается, чем заражает и своего собеседника. Ему не остается ничего как согласиться. Кто бы знал, что заведующий отделением в один момент окажется подвластен словам пьяной студентки, которая хочет окунуть и его, и себя в веселье. Любыми способами. Первый бокал. Второй. Третий. Четвертый. – Зови меня Хосок, – парень растягивает ворот рубашки, чувствуя неописуемый жар внутри от разлившегося напитка по телу. Его ноги и руки стали такими податливыми, что кажется он не чувствует, что в них существуют кости. – Моё имя ты знаешь. Просто Алёна, – одобрительно кивает она, чокаясь парнем в очередной раз. – Ты умеешь танцевать? – неожиданно поворачивается на него девушка и замирает. – Думаю, нужно это проверить, – встает и протягивает руку. Девушка не заставляет себя долго ждать. Тормоза эти оба оставили еще два бокала назад. Хаос. Темнота. Оглушающая музыка. И эти два разных человека так случайно встретившихся рядом с одним бокалом живительной воды. Два разных мира, но с одинаковыми ощущениями внутри. Ничего не происходит просто так. Хосок очень пластичен. Его тело и вправду не имеет костей. Алёна поражается каждому движению, они как будто завораживают её в непонятный шквал эмоций. Она впервые и правда не думает о Юнги. План почти выполнен. Чон резко выхватывает её за руку и кружит в танце, показывая плавные движениями бедрами, создавая некий флэшмоб между ними, который тут же подхватывают и другие. Всё выглядит как личный танц-класс Чон Хосока. Кто бы мог думать, что психиатр умеет такое вытворять своим телом. Он заигрывает, но при этом не выглядит пошло. Это читается в его уверенности и раскованности. Он по-настоящему чувствует лёгкость и невесомость. Врач становится безумно привлекательным и соблазнительным, что многие удивляются, что это и правда «солнышко» Чон Хосок. «Кто этот парень? И где Доктор Чон Хосок?» – задаются этими вопросами каждый второй, но не Кан. Вот такой он настоящий, без прикрас. Хотя всё в нем сейчас прекрасно. И это завораживает еще больше.***
/ My dear friend thank you for the inspiration /
Ночь всё глубже и глубже. Разговоры становятся всё громче, тела становятся всё ближе, руки сплетаются в танцах крепче, а глаза смотрят в саму душу. Это место всё меньше и меньше походит на фуршет после научной конференции. Кан начинает мешает коктейли. Не самое лучшее решение. Как только её спутник отошел проветриться на улицу, девушка решила, что праздник не запретить, а нужно его только продолжать. Как говорилось раньше, тормоза она оставила в далеком-далеком бокале с Хосоком в дальнем углу огромного зала. Только вперед и ни шагу назад. Бармен из Кан не самый лучший, зато только она знает, как для неё будет лучше, чтобы так торкнуло, что утром себя не помнила. Один, два, три – негласный счёт и появляются любимые спутники каждого пьющего – десантные войска на вертолётах. То ли зал шатается, то ли началось землетрясение. Но это всего лишь ром с виски. Всего лишь. Алёна поддается танцу всё больше и больше. Музыка громче, глаза закрыты. Расслабление не хуже, чем после таблетки Чонгука, после которой её накрыло волной тошноты. В один момент девушка решается разыскать своего спутника и направляется в сторону выхода на улицу, чтобы продолжить зажигать танцпол, но уже вдвоем. Аура Хосока так заворожила её, что единственное, о чем она могла думать, это веселье с шатеном. Взгляд Кан падает на подругу, которая пол вечера находится в компании двух парней. Они довольны компанией, через каждые пару минут раздается покатистый смех, и каждый из них считает своим долгом предложить различные развлечения, то на деньги, то на желания. Но девушка не так глупа, как её предшественник Минхо. Алёна уверенно походкой направляется к цели. Как она думала, уверенной, в реальности же, была слегка шатающаяся и, кажется, вот-вот подвернется нога и девушка окажется на низшей ступени этого вечера. – Мне нужно на воздух, сходи со мной. Нужно найти кое-кого, – вторгается Кан в разговор молодых людей, которые оживленно что-то обсуждали. Из-за гула и музыки она не могла расслышать, когда приближалась к ним. – А мы тебя уже не устраиваем? – долгое время Чонгук вёл себя нормально, что Тэ с Настей показалось, что рядом с ними нормальный и в меру адекватный парень. – Могу отвести тебя на балкон с сюрпризом, – он переключается на девушку, которая хмурит брови, пытаясь переварить всё сказанное. Парень пошло подмигивает и лыбиться, как кот на свою пойманную добычу. Слова не сразу долетают до неё, оставляя маневр на новый выпад. Но когда она осознаёт всю ситуацию, начинает загораться, как бочка с порохом, которую полили спиртом и подожгли. – Не смей, – резко поворачивается к нему девушка, не теряя координации, – со мной говорить. Даже дышать в мою сторону не смей, – тыкает в него, от чего парень показательно отталкивается, махая руками. – Как в прошлый раз? Дыхание у тебя было прерывистое. Мне нравится, – выговаривает каждое слово с томными паузами, вглядываясь в глаза девушки, которые приобретают тёмную окраску. – Тебе ведь тоже, – шепот врезается в её уши с огромным треском. Настя уже собирается вмешаться, как вдруг Тэхен хватает её за запястье со словами: – Здесь она должна разобраться сама. Ты не будешь вечно её оберегать, – они встретились глазами и оба поняли, что это правда. – Я его отхуячу, – разворачивается Кан уже к подруге и проговаривает это со всей злобой на чистом русском языке. – Что ты сказала, малышка? – Чонгук настойчиво обращается к девушке, которая с каждым его словом, с каждой буквой из его рта бесится еще сильнее. – Я сказала, что тебя отхуячу. Ты напичкал меня наркотой, – срывается на крик и уже не может остановится. В этот момент девушка хватает Чонгука за рубашку, на которой отлетает пуговица, оголяя верхнюю часть груди парня и уровень ключицы. – Я тебя ненавижу, – это была последняя капля, и глаза Кан заполняет пелена. Она размашисто вскидывает руками и хочет ударить парня, при это пиная его по коленной чашечке с такой силой, что парень слегка загибается и шипит всем своим недовольным нутром. Тэхен только успевает оттащить девушку от Чонгука. Настя же толкает Чона в плечо, одаривая самым нелицеприятным взглядом. На удивление, парень не опустился до низменности и не ответил девушке, не отвесил пощечину, лишь краем своих темных глаз бросил взгляд на неё и на Ан. Взгляд пропитал жалость и сожаление. Но сожаление не в поступке, а в жалкости картины, которую он видит. – Я правда подумала, что ты не такой урод каким хочешь казаться, – Ан устремилась в сторону подруги, чтобы успокоить её. Она умела портить каждый блаженный момент для Гука. И этот был не исключением. Вдали всю картину со входа в огромный зал наблюдали Хосок и Юнги. Каждое слово было слышно всем до единого, кто находился в данном месте. Музыка притихла, люди замерли. Остались лишь искры, которые заполнили небольшое пространство между Чоном и Кан. – Он что сделал? – переспросил Мин, не обращая свой взгляд на друга, а лишь смотря, как Кан срывается на крик в сторону парня, что ехидно разглядывает её, пялясь то на грудь, то на вырез. – Ты слышал, – Хосок как будто протрезвел после длительного рассказа Юнги, что он познакомился с очень веселой студенткой. Мин закипал с каждым слово, кажется, еще больше, чем сама Кан. – Тогда она… – вырывались прерывисто из его уст слова, – у нее сел телефон. Я должен был поехать. Твою мать, – уже не сдерживается Мин и кричит в лицо Хосоку, который в шоке не понимает, куда смотреть и почему теперь он оказался виновником скандала. – Успокойся, – спохватился Хосок, когда Мин резко начал скидывать свой черный, как смоль, пиджак и закатывать рукава на такой же черной рубашке, что мягко струилась по торсу врача. – Мин, ты же знаешь, что это не должно так закончится. Не совершай ошибку, – на все слова Хосок сам чуть не получил по шее. Юнги хоть и выпил немного, но сейчас он был в полнейшем бешенстве. Некоторые проблемы с контролем гнева всё-таки вырываются наружу. Друг не посмотрел на то, что сейчас может получить по лицу, и вцепился в его запястье так сильно, чтобы костяшки Мина побледнели еще больше. Развернувшись к причине спора, оба уже не увидели ни Кан, ни Чонгука.***
Song /Down /Jason Walker
– И где она? – срывается снова на крик Юнги. Сердце бешено колотится, он выбегает из зала. Мин осматривает каждый закуток, туалет, кабинку, каждый угол, но не находит девушку. В отчаянии он ударяет о стену в коридоре, на которой остается еле заметный слепок его костяшек. Кровь не идет, но уже через пару минут виднеются кровоподтеки. Выйдя на улицу, Юнги жадно глотает воздух, вдыхая прохладный аромат дождя, который идёт уже несколько минут. Он садится на корточки и раздается покатистым смехом. – Что она со мной делает? Я как ненормальный бегаю, – кидает он это в пустоту, смотря на асфальт, который такой же тёмный, как и эта ночь. Мокрый асфальт. О крышу ударяются капли дождя с новой силой, тарабаня бешеный ритм. Ритм сердцебиение Мина. Как только он поднимает взгляд в хаотичном направлении, то видит, как на некотором расстоянии стоит девушка, полностью в черном, сырые светлые волосы облепили её спину, шею, ключицы. Она стоит не двигаясь, затаив дыхание, руки обнимают себя, сжимая всё сильнее и сильнее. Безмолвно Мин подходит к ней и накидывает на плечи пиджак, протягивая в руки девушки сигарету. Алёна немного дергается от шороха со спины, когда на неё падет темный и увесистый пиджак Юнги. Или ей кажется, что он увесистый. Неожиданно его аромат заполняет всё пространство вокруг. Он перемешивается с запахом дождя, испарением от асфальта и самой Кан. Алёна дрожащими руками от холодна подносит сигарету ко рту, обхватывая ту раскрасневшимися губами. Так же без лишних движений между ними появляется маленький огонёк зажигалки, что зажигает ядовитое блаженство для девушки. Первая затяжка. Глубокий вдох, кажется, до самых альвеол лёгких, чтобы никотин поступил в каждую клетку. Убил их и заглушил все эти эмоции, сжег этот бешеный день и дал освобождение, перерождение с тем самым моментом, когда последняя крупинка пепла коснётся мокрого асфальта под ногами двоих. Юнги, как завороженный, смотрел на девушку. Ни одного слова он не мог сказать. Он мог лишь быть рядом. Просто быть. Безмолвно они смотрели в темнеющий Сеул, иногда мигали светофоры, которые давали сбой в это время суток. Ветер обдувал их. Сырость проступала в каждое место, заполняя пространство, где одежда не плотно прилегала к коже. Липкость и влага заполонили их тела, но при этом ни один из них не двинулся. – Я не хочу здесь находится, – произносит Кан, не повернувшись к Юнги ни на миллиметр. – Пойдем, – обращается он к девушке, но тут же оказывается перебитым. – Ты не понял. Там я тоже не хочу быть, – указывает на направление к общежитию. Мин не знает, где оно находится, но сразу же понимает, о чем говорит девушка. – Я сказал пойдем, – его голос становится тверже, и он уверенно берет девушку за руку. В этот момент тепло его руки прожигает кожу Кан. Хотя она такая же сырая, как и ее, но сейчас она теплее самого огня. Они какое-то время стояли под усиливающимся дождём, что тарабанил по их головам. Удивительное дело, как сигарета не потухла под этими ударами воды. Этот жест был настолько простым и обыденным. Сам Мин не понимает, когда и кто позволил ему перейти на такую вольность. Но в этот момент по-другому он поступить не мог, не хотел.***
В эту пору девушку искал не только Мин. Ко всему удивлению Ан, Алёна исчезла. Растворилась в темноте коридоров, битов музыки или просто пропала. – Да где же она? – задает вопрос в пустой коридор, выходя снова в зал, надеясь найти её там. – Она ушла, – за спиной раздаётся знакомый голос. – Тебя я хочу слышать меньше всего, – огрызается на парня девушка. – Я ничего не сделал. Не сегодня. Тебе не за что на меня злиться, – перед девушкой вырастает фигура Чонгука. – Ты же не глупый и понимаешь, что дело не в действиях. Подумай об этом на досуге, когда не будешь обдалбливаться наркотой, – бросила ему в спину и направилась в сторону хозяина пиджака, который носила весь вечер. Вечер, а точнее вечер, переходящий в глубокую ночь, приходил к своему логическому завершению. Остались только самые отбитые и пьяные. Настя же со Степой решили, что этот карнавал пора завершать и идти в теплые кроватки, если, конечно, она опять не забыла закрыть окно. Девушка любила свежий воздух и прохладу. Медленно плетясь по уже знакомым улицам, ребята разглядывали город, а точнее узкий путь города от больницы до общежития в непривычное ночное время. Всё как будто застыло. Стало абсолютно тихо, слышно лишь стрекотание насекомых. Ноги ужасно гудят. С трех часов дня сначала они подвергались мучениям в конференц-зале, позже на фуршете, а теперь еще и длительная пешая прогулка. Хотя утром она добегала её в два счёта, потому что суровый Чимин был готов сорвать с любого три шкуры, кто ослушается его заповедей. – Понеси меня, – промычала девушка, потирая ногу в районе голеностопа, ослабляя ремешок туфель. – Осталось пару метров, – проговаривает Стёпа, устремляясь вперед. Девушка лишь оборачивается назад, оценивая пройденный путь и поднимает глаза вверх. – Красивое небо, – ответа нет. Как только в Насте открывается второе дыхание, и она даже пытается пробежать несколько метров, поворачивая за угол, неожиданно на достаточном расстоянии появляется фигура человека. Её зрение, конечно, не так хорошо, но девушке не составляет труда узнать в этом силуэте знакомого. Ким Сокджин уже какое-то время бродит по окрестностям общежития, а точнее у его входа, с бутылкой дорого виски наперевес, что смог стащить с общего стола на фуршете в больнице. Парень смотрит на свои ноги, попутно измеряя шаги маленькими квадратиками, из которых выложена плитка. Стёпа слегка останавливается, оказываясь в двух шагах от врача и вопросительно смотрит сначала на него, а потом на подругу. – Иди. Я тебя догоню, – приятный женский голос вытаскивает Ким Сокджина от очень важного занятия в разглядывании собственных ботинок на бордюре. Стёпа лишь огибает врача, устремляя всё тот же вопросительный взгляд на него. Внимание Джина сосредоточена на фигуре напротив, у которой разболтались ремешки на босоножках, а на плечах всё так же болтается мужской пиджак. – Что ты тут делаешь? – всё так же на месте стоит девушку, не решаясь сделать шаг вперед. И дураку ясно, что Сокджин изрядно выпил, чтобы оказаться у дверей общежития Ан. – Хотел позвать тебя откупорить виски у меня дома, – болтает на весу полной бутылкой виски, на которую падает свет от полной луны, которая плошкой расположилась на небосводе, освещая путь всем, кто сейчас спешил домой или лениво плелся. – Нет, – сухо отвечает девушка, совершая маленький шаг ближе к входу в общежития. – Нет? – переспрашивает Ким и продолжает. – Хорошо, у тебя, – оглядывается на здание и как будто делает одолжение. – Я согласен даже на твою ужасную кровать и разбросанные книги по полу. – Нет, – слышится из уст девушки, что поправляет пиджак на плечах. – Нет? Почему? – уже требует ответа Сокджин без вариантов найти хоть какой-то предлог для отказа со стороны девушки. – Потому что я устала и хочу спать, – девушка вздыхает, надеясь, что парень уже сдастся и отступит с её пути. – У меня отличная кровать с ортопедическим матрасом. Мы можем… – не успевает договорить Ким, как слышит раздраженный нотки приятного для его ушей голоса: – Мы не будем ни у тебя, ни у меня, – начинает свою пламенную речь, продвигаясь ближе к входу девушка. – Потому что нет никаких МЫ, – эти слова врезаются в уши Сокджина, возмущая парня. – Есть только ты – Ким Сокджин, – указывает на врача и тут же осекается, – точнее вы, наставник по анестезиологии и реанимации и я, – кладет ладонью области груди девушка, – Ан Анастасия, ординатор хирургии первого года. Всё, – устремляет свой пронзительный взгляд на Кима. – У тебя кто-то есть? – вываливает Сокджин криком после того, как пару секунд смотрел в глаза девушки, которые готовы были разорвать его на множество кусочков и сжечь. – Что? – в шоке и с прерванным дыханием проговаривает Ан. – Ты будешь сейчас здесь сцены устраивать? – девушка проходит всё дальше, ровняясь с Кимом. – Ты мне не парень. У тебя нет на это права. Иди проспись, – вскидывает руки и выпаливает фразу в лицо Сокджина. Его прожигает холодность и надменность девушки вперемешку с бешенством, которое читается в её глазах. – Нет, – внимательно смотрит в карие глаза Ан. Они как жерло вулкана, и сейчас точно будет взрыв с извержением. – Моё, – сейчас Ким состоит из одного большого импульса, который руководит головой и его телом. Резко срываясь с места и сокращая дистанцию между ними до нескольких миллиметров, он впивается в её губы, не собираясь останавливаться, не давая шанс ей ответить, уколоть его еще сильнее, снова отказать. Не сейчас. Спина девушки впечатана в бетонную стену, лопатки чувствуют весь холод здания, которое успело остыть к этому времени, после дневной теплой погоды. Ким стремится запомнить каждый миг, в который погрузился в данный момент. Все ощущения усилены в сотни раз, словно он принял таблетку амфетамина. Они оглушают его, прерывая дыхание, усиливая ритм сердца, разрывая от избытка. Сокджин не хочет, чтобы это закончилось. Еще пара секунд. Доля секунды. Момент. Но он был бы глупцом, если думал, что Ан подастся на эту провокацию. Спустя пару секунд раздаётся звонкий шлепок. Пощечина прилетает по назначения. Пункт прибытия – лицо Ким Сокджина. Ошарашенная девушка смотрит на него и не понимает какого хрена его игра на соблазнение выходит за такие рамки. – Ладно. Согласен. Заслужил, – трогает щёку, на которой красуется красный след от тонких пальцев девушки, что смачно прошлись по его коже. Девушка всё также ошарашенно смотрит на него. – Ты что себе позволяешь? Совсем уже головой тронулся? – глубокий вдох, как будто только что она была на высокогорье, где очень разряженный воздух и дышать с каждой секундой становится всё сложнее и сложнее. – Давно хотел, – с лёгкостью отвечает Ким. – Всё как-то повода не было, – улыбка срывается с его губ. Довольная улыбка, а сам всё так же тонет в оттенках карего в глазах напротив. – Повторим? – поджимает нижнюю губу, не отрывая взора от притягательного взгляда. – Придурок, – девушка отталкивает его одним движение рук, как вдруг парень становится невесомым, словно перышко. Он не останавливает её. Для Кима это идеальный исход из допустимых в этой вселенной, где, к сожалению, Ан не сходит с ума при первом же взгляде на него. Девушка хлопает дверью и быстрыми шагами поднимается на свой этаж, не оглядываясь и почти не моргая. – Наконец-то, – вырывается с уст Кима, а на губах виднеется еле заметная помада, которая слегка ярче естественного цвета губ девушки. Врач довольно улыбается и набирает в лёгкие столько воздуха, сколько позволяет их жизненная ёмкость, пытаясь заполнить себя ароматом, что шлейфом тянется за девушкой, которая убежала несколько минут назад. – И как теперь пить? – задает вопрос в пустоту Сокджин, всё также закрыв глаза и жадно ловя воздух, вдыхая прохладу через нос.