***
Долгое время Чимин хотел испытать на прочность нервы иностранных студентов. Узнать из чего они сделаны. До Даши он короткими перебежками добирался еще до пересменки направлений. Сейчас же настала очередь и других. В лифте врачи ехали в полнейшей тишине, ожидая что Пак начнет их пугать уже там. Но своё незабвенное представление он решил оставить в стенах своей альма матер. – Итак, – резко разворачивается Чимин, – мои новые игрушки, – потирает ладонями, как настоящий злодей из фильмов. – Сегодня я хочу, чтобы вы прошли небольшой тест. Студенты лишь внимательно смотрели на Чимина, ожидая тестовые бланки, листки, ручки или хоть что-то. Но на все их ожидания куратор лишь молча смотрел на них, как баран на новые ворота. – Доставайте свои причиндалы или так и будем играть в гляделки? – заявляет он спустя длительный молчаливый зрительный контакт. – Но, мы как бы… – начал говорить Стёпа, придумывая хоть что-то достойное в их оправдание. Всё же внутри каждый не понимал, почему они должны резко что-то доставать, искать, они же пришли на практику. – Каждый уважаемый себя врач хотя бы ручку должен с собой носить. И хватит мямлить, – выпаливает Чимин, рассержено смотря на свое новое дарование. Алёна начала копошиться в кармане халата. Девушка всегда была готова что-то записать или посмотреть в своём блокноте, или в крайнем случае дать в нем порисовать загрустившим пациентам. Но он принадлежал именно пациентам педиатрии, и она не хотела отдавать его подо что-то другое. Тем более под дурацкий тест Пака. – Ну, – протянул Чимин, – я смотрю, у тебя что-то есть. Плюс балл в твой рейтинг «уворачиваюсь от ночного дежурства». Пак внимательно вглядывается на оборотную сторону блокнота, пока Алёна делиться с друзьями маленькими листочками для теста. Система хуже, чем в университете. Ни бланков, ни бумаги, ничего. – Это что за птички и мишки? Еще и стикеры на нём, – аккуратно берет блокнот из рук девушки, которая смотрит на него самым непритязательным взглядом. – Ты что из детского сада сбежала? Ах да, – показательно стукает себя по голове, словно резко что-то вспомнил. – Ты же из педиатрии. Я забыл, – улыбаясь возвращает вещь владельцу. – Мы готовы, – проговаривает Стёпа, отвлекая внимание Пака на себя. – Ваш тест будет в том, что ты, – тыкает в Дашу, – идешь в отделение, палата… – резко останавливает свою речь, заглядывая за пост медсестры в историю болезни, что лежит в самом низу огромной стопки, – палата 9, правая при входе. – Вот тебе, – вручает Хван неврологический молоточек. – Бей, но только не по голове, – улыбается Пак и продолжает свою речь. – Закончишь с ним и жди меня в ординаторской. Диагноз, лечение, синдромы, симптомы: что, как и почему. Устрою тебе тест драйв. После всех перечислений у Даши буквально закружилась голова. «Вынет душу, не меньше». – Вы двое – тыкает в них пальцем, – за мной, – ускоряет шаг, не давая даже шанса на раздумье и разговоры, – идём покорять бабок с гипертонией и бронхиальной астмой.***
Тэхен и Настя были уверены, что Ким их ничем удивить не сможет. Хотя бы в своём поведении. Эти двое достаточно часто встречались с представителем отделения анестезиологии и реанимации. Если бы они хоть раз увиделись за пределами больницы, можно было бы назвать их хорошими знакомыми, но, во всяким случае, больше, чем коллегами. Особенно учитывая нездоровый интерес к, своего рода, словесным стычкам между ним и Настей. – Отделение, по большому счёту, состоит из двух частей, – начал свой румтур врач. – Это отделения для взрослых и детей. У нас есть палаты интенсивной терапии или по-простому ПИТ. Есть узкое разделение по специальностям. Из разряда: кардиология, неврология, хирургия и прочее, – начал загибать пальцы Ким, перечисляя разделы, перемещаясь по отделению и указывая на палаты соответствующих подразделений. Он выглядел как настоящий наставник: сосредоточен, серьезен, без глупых шуток и намёков. – Врачи делятся на 3 категории: операции, палаты, приёмник, – попутно показывая на себя, Настю и Тэхена, якобы распределяя роли, которым каждый должен придерживаться. – А роли меняются? – решила поинтересоваться Ан, внимательно всматриваясь в серьезное лицо Сокджина, которое почему-то пропустило легкую улыбку в ответ на её вопрос. – Это не ролевые игры, милая. Не то место, понимаешь. Свет, конечно, приглушен ночами, но не настолько, – он не мог упустить момент, чтобы не промолчать и съязвить. – Доктор Ким, вы знаете, что я имею в виду, – слегка закатив глаза так, чтобы это не заметил Джин, но подав вид, что шутки такого рода слегка неуместны. Естественно, Ким сам решает, когда и как пошутить. – Интубацию должен сделать каждый. Ким делал. Ты нет. Так что возьму тебя в операционную разок. Дежурить будете по графику. Есть дни, когда дежурят мои истинные ординаторы. За что меня так не любят на небесах не знаю, – начал причитать Джин, вспомнив своих двух непутевых учеников, которые сейчас бороздят просторы хирургического отделения. – Спим в дежурке. Раздеваемся в раздевалке. Людей не убиваем. В операционную на операции не бегаем. Забудьте про скальпель и иглодержатель. Если только это не установка центральной вены, – добавил в свою долгую речь серьезный Джин. Таким серьезным его студенты ни разу не видели. Он постоянно отшучивался и кого-то передразнивал. Сейчас он отпустил один сомнительный комментарий, а все остальное время говорил лишь по делу. Неужели перед ними предстанет строгий наставник Ким, а не веселый анестезиолог Джин?***
– Что мне от тебя нужно? – поворачивается лицом к девушке Джин, наблюдая за удивленной Ан, пока они едут в лифте. – Что? Я не поняла, – в недоумении не понимает, что от неё хочет наставник, и в какую игру он на этот раз играет. – Как ты думаешь, что мне от тебя нужно? – поясняет врач, складывая руки в карманы белоснежного халата и делает круговое движение головой, как бы разминая шею. – Палаты. Никого не убить в первую смену и не бесить? – последние слова произносит неуверенно и с вопросительной интонацией, пытаясь заглянуть в лицо Кима, который стоит с закрытыми глазам. «Может он спит стоя?» – глупые мысли неотъемлемая часть нашей жизни. – Ты не можешь меня бесить. Если только, – задумывается он и резко открывает глаза, – ты не напиваешься в клубе непонятно с кем. – Доктор Ким, – вытягивает девушка, показывая, что не желает продолжать этот бессмысленный разговор. – Свидание? – смотрит на неё с утвердительным лицом, как будто вопрос это лишь формальность, и уже давно всё решено. – Я не хожу на свидания, – резко отвечает девушка, переводя взгляд на табло в лифте, где отображаются цифры этажей. – Почему так медленно едем? – Потому что кто-то вверху понажимал все кнопки, – так же смотрит на табло лифта и резко переводит взгляд на девушку, рассматривая её профиль. – И куда мне тебя звать, если ты не ходишь на свидания? – Не знаю. Может в операционную? – пожимает плечами в тот момент, когда лифтовая кабина соприкасается с первым этажом, и дверь открывается в любимое приёмное отделение. Порой складывается ощущение, что, когда ты оказываешься в приёмном отделении, вокруг стены начинают полыхать, потому что здесь всегда неистово жарко. Люди бегают как маленькие прозорливые муравьи. Все трудятся. Нескончаемый поток скорых, кажется, сегодня не прекратит привозить новых и новых пациентов. Ким не так часто спускается вниз на консультацию, но последнее время он стал постоянным клиентом на таких событиях. – Подозрение на анафилактический шок, – произносит мужчина, быстро закатывая каталку с пациенткой, у которой отекла верхняя часть туловища. Её шея и лицо настолько набухли, что глаза еле-еле можно было увидеть. Лицо налилось румянцем, а потом резко начало бледнеть. Она в панике начала махать руками, пытаясь загнать воздух между набухших губ. Двигательное беспокойство в один момент сменилось заторможенностью. Ким взял фонарик и проверял её зрачки, которые в разной степени сужались при контакте с потоком света. – Меряй давление, – дал команду Сокджин, обращаясь к Ан. – Где тебя носит, Ким? – прикрикнул на Тэхена, доставая фонендоскоп из личного шкафчика в смотровой. – Неси аппарат, будешь снимать ЭКГ. Настя немного растерялась и начала ронять тонометр, ловя при этом серьезный взгляд Джина на себе, который пытался выслушать шумы в легких и сердце. Наконец, нагнетая грушу на тонометре, девушка пыталась успокоить внутреннее беспокойство и посчитать до десяти. – Сколько? – обращается Джин к Насте, которая только докачала до определенной отметки и была готова спустить воздух, чтобы услышать пульсовую волну по сосудам. – 70 на 40, – ответила Ан, снимая фонендоскоп. – Что будешь делать? – спрашивает Ким, словно они на экзамене, а он преподаватель, который обожает дополнительные вопросы. – Адреналин 0,1 % миллилитр, Эуфиллин 5 миллилитров и Допамин по вене, – неуверенно отвечает ему, наблюдая за тем, как он внимательно смотрит за движением её руки при ответе, на которой она загибает пальцы, закатывая глаза, вспоминая, что еще она не сказала. – Ты! – резко поворачивается к Тэхену. – Что у нас на ЭКГ? – Сокджин строг как никогда. – Возможно, я не прав, но здесь фибрилляция желудочков, – отрывает ленту ЭКГ, как только аппарат издает последний пищащий звук. Джин почти вырывает у него отрезок бумаги. Такие слова говорить реаниматологу, словно дразнить быка красной тряпкой. Очень опасно. – Лиа, – раздаётся звонкий голос Сокджина, – тащи дефибриллятор, а то сейчас будет остановка, – Ким решает скинуть халат и закатать рукава, потому что придётся попотеть, чтобы смена прошла без потерь. А на часах всего лишь 12:00.***
Song /Get your buzz on/The Cadillac Black
Долгое время Чонугк и Хеджин слоняются по приёмному отделению, как загнанные животные. Заглядывают в каждый уголок, в каждую смотровую, но при этом остаются никому не нужные. Чон потирает запястья и периодически поглядывает на наручные часы, которые оглушительно отмеряют секунду за секундой. – Сколько можно ждать? Уже полдень, – разрывается голосом Чон, поворачиваясь к Хеджин, как вдруг его отталкивает Чимин. – Не стой на пути, едет ДТП с шоссе смертников. Начался сезон, – выпаливает Чимин и выбегает на улицу встречать скорую. Чон и Хеджин следуют его примеру, прихватывая перчатки и куртки, чтобы выбежать на уже не теплый двор больницы. Ясно раздаётся звон сирен. Издалека виднеется ряд машин скорой помощи, которых насчитали около трех, и одна машина реанимации. Работы хватит каждому. Площадку больницы освещают красные и синие цвета сирен. Врачи с нетерпением ждут, когда откроется первая дверь скорой, и начнётся бешеная смена. Что и происходит. Чонгук первым подбегает к дверям, надеясь на безнадёжный случай и явную травматологию, чтобы снова проникнуть в двери операционной и покупаться в её лучах. Громкий и покатистый звук тормоза, сирена не замолкает, и двери открываются с грохотом. – Мужчина, 55 лет, жертва ДТП, предположительно перелом переднего полукольца таза, – заявляет сотрудник скорой помощи, как его перебывает внушительный мужской голос: – Не просто переднего полукольца, а лобковой кости и седалищной, скорее всего двусторонний, плюс тупая травма живота, возможно внутреннее кровотечение. – Вы что с собой рентген аппарат носите или, может, томограф? – усмехается Чонгук, принимая каталку, на которой лежит мужчина с разведёнными ногами, напоминающими лягушку. Под коленями у него валики так же, как и под поясницей. Лицо бледное, на нём выступают капли липкого и холодного пота, зрачки расширены, что глаза кажутся абсолютно чёрными. Под задранной одеждой красуется внушительный синяк от страховочного ремня, переливаясь от фиолетового до тёмно-синего, но следы отрывистые и не чёткие с вкраплениями множественных кровоизлияний прямо под кожей. Мужчина морщиться от боли, пытаясь еще больше поджать ноги, чтобы облегчить своё состояние. – Я не чувствую своих ног. Совсем, – кричит в испуге пациент, оглядываясь по сторонам. – Чёрт на своей тупой спортивной машине. Сколько людей пострадало. Там были дети. Они в порядке? – срывается на всё горло. Вокруг раздаются разные голоса. Все скорые прибыли на место, и происходит неминуемое смешение потоков пациентов. Врачи разбегаются, как тараканы, пытаясь быстро транспортировать всех в больницу и осмотреть повреждения. – Мужчина был на месте, выполнил иммобилизацию и вызвал скорую, – отвечает сотрудник скорой помощи, указывая на вцепившегося в каталку парня, которого скрывает внушительная чёрная кепка с узким козырьком. Выглядел он совершенно обычно, как простой прохожий: потрепанные джинсы, черная футболка с черной толстовкой на молнии с эмблемой компании PUMA. Серые массивные кроссовки и открытые руки до уровня локтевого сгиба, на одной из которых красовалась татуировка в виде оголенного дерева с ветвями, устремляющимися к уровню локтевого сгиба, нарисованные прерывистыми линиями. Внизу же оно было ограждено двумя чёткими чёрными линями, разделёнными тонкой полосой неизмененной кожи на границе предплечья и запястья, имеющие в центре пустоту в виде круга. Одна кисть устремилась на запястье пациента, а губы проговаривали про себя слова, которые никто не смог разобрать. – Пульс нитевидный. Он уходит в шок, – заявляет парень, поднимая глаза и сверкает серой радужной оболочкой последних, внимательно следя за открыванием дверей больницы. – Всё, аджосси, – отталкивает его Чонгук. – Насмотрелся фильмов. Теперь настоящие врачи будут спасать жизни, – еще сильнее отдернул его руку. – Ха, двойной перелом, еще и без томографа, – усмехается Чонугк еще сильнее и устремляется вперед. – Имя? – произносит обладатель узко козырьковой кепки, снимая её и представляя свои сероватые волосы с отблесками фиолетового оттенка, где чёлка была небрежно приподнята на правую сторону. – Имя моё хочешь? Ха, – вновь пытается показать свою крутость Чон. – Доктор Чон Чонгук, а ты можешь посмотреть, как работают профессионалы. Его перебивает вихрь сумасшествия приёмного отделения и резко подлетевший Чимин. – Чан, твою мать, ты, как всегда, приезжаешь вместе со скорой с ДТП, – хлопает незнакомца по плечу и жмёт уверенно руку Пак. Чонгук опешил и в недоумении смотрит на эту странную картину. «Какого чёрта?» – Ну так, Чон Чонгук, – произносит уже знакомый голос для Чонгука гостя из скорой, – прежде чем так разговаривать с людьми, поинтересуйся, что они сделали и кто они такие, – расстёгивает толстовку, что каждая зазубрина на молнии проходит через собачку с оглушительным свистом для Гука. – Кристофер БанЧан, – проговаривает Чимин, приводя к сие представлению Хеджин, которая в недоумении смотрит на Чана и Чонгука, который замерли в молчаливой игре в гляделки. – Ваш царь и бог на этот месяц, – заканчивает и оставляет девушку среди двух огней. – Ну что, – смотрит на Хеджин, которая не знает куда себя деть от напряжения, что создалось между врачами. – Ты будешь сегодня моим помощником, – произнёс, не отрывая глаз от неё, чувствуя боковым зрением, как Чонгука разрывает от злости. – А ты, доктор Чон Чонгук, отстранён. Но можешь посмотреть, как настоящие врачи будут спасть жизнь. Кажется, – смотрит вверх и приговаривает, – твои слова.***
Алёна издалека наблюдает, как бешеный Чимин рассекает воздух своей резкой походкой, стремясь то в одну, то в другую сторону. «И мне терпеть это безумие каждый день?» – думает она, не отрывая взгляда от предмета своих мыслей. – Может у него шило в ж… – на ухо говорит Алёна, обращаясь к Степе, как вдруг резко выпрямляется, завидев фигуру Пака. Он злой и бешеный, готов испепелить взглядом. – Значит так. Там три скорые и одна реанимация, – размахивает руками Пак. – А наши бабки начали падать в обморок от звука сирен, – резюмирует Чимин ситуацию в приёмном отделении, где с одной стороны, раздаются звук дефибриллятора, с другой – крик от вправления вывихов, а с третей – плач детей. Полный аншлаг. – Кан, – указывает на девушку врач, – в смотровой пациентка. Иди смотри. Давление. Опрос. Все дела. Без меня НИЧЕГО НЕ НАЗНАЧАТЬ, – даёт указание врач, по слогам выговаривает главное правило избегания преступления с его стороны по отношению к девушке, показывая взглядом на шторку, которой он обозвал смотровой комнатой. – А ты, – указывает на Стёпу, – пойдём купировать судорожный синдром, – зазывая его рукой в другую сторону. Алёна тяжело вдыхает, так как её совсем не прельщала мысль о долгих разговорах с женщинами за 50 лет о давлении и о том, что урожай не удался, а ноги болят сильнее перед дождем. – Здравствуйте, я ваш доктор Кан Алёна, – начинает заученную фразу без энтузиазма. – Что вас беспокоит? – достаёт блокнот, который так не приглянулся Чимину. «Личные вещи, они на то и личные» – пронеслось в её мыслях, вспомнив слова про стикеры и мишек. Девушка внимательно выслушивала жалобы пациентки, не успевая вставить и слова. Складывалось ощущение, что ей больше хотелось пожаловаться на жизнь, чем на своё давление. Обычная практика. Но в приёмном отделении такое врачи не жалуют. Так как Алёна была первый день, она не смогла дать отпор в нужное время и теперь приходится слушать всю тираду про домашние цветы с помидорами и какие чудесные ягоды она нашла в лесу в этом сезоне. «Безумно интересная практика» – хочется выпалить в лицо Пака и кинуть чем потяжелее, но только в её фантазиях. Вдруг в уши Кан врезается детский плач. Такой неистовый и громкий, что Алёна не может сосредоточиться на словах пациентки. Несколько раз меняет своё положение тела напротив женщины, внимательно вглядываясь в предмет своего исследования. – Прощу прощение, мне нужно отойти, – прерывает женщину и устремляется на звук, который её привлёк. Маленькая девочка обнимает потрепанного мишку, у которого оторвана лапка и нет глазика. Её лицо испугано. В таком шуме и канители малышку просто никто не замечает и отстраняет то в одну, то в другую сторону, как препятствие движению. – Что случилось? Всё в порядке? – присаживается на корточки Алёна, чтобы хоть немного успокоить ребёнка. – Мама, – всхлипывает малышка, заикаясь, – она, – показывает в сторону. Алёна устремляет свой взгляд, но видит лишь поток медсестёр и врачей, которые усиленно занимаются разными пациентами. – Ей сейчас помогут, и всё будет хорошо, – вытирает слёзы девочки. – Не бойся. Всё будет хорошо. Как только всё будет известно, мы найдем твою маму, – смотрит внимательно в глаза заплаканной девочки, что чуть ослабляет хватку от медведя и вытирает слёзы запачканной рукой в зале. – У тебя что-то болит? – спрашивает студентка, приподнимаясь, но все еще виснет над ребенком, в ответ девочка лишь даёт ей свою руку. Кан отводит её на свободную кушетку и усаживает. – Может расскажешь, что случилось или можешь тыкнуть, где болит очень быстро. Если успеешь, чтобы я не поймала твою руку, то я дам тебе вкусняшку, – приговаривает Кан, внимательно смотря на ребенка. – Хорошо, – девочка кивает и быстро дотрагивается до разорванной штанины на уровне голени. – Ты такая быстрая, – отходит к посту медсестер и берет заначку конфет, устремляясь к ребенку, вознаградив за победу. Алёна аккуратно поднимает штанину, из которой показывается рваная рана, и выпадает какая-то ржавая металлическая конструкция. Девушка надевает перчатки и внимательно осматривает рану, как видит, что мышцы в ней начинают сокращаться. Рана грязная и неровная, вокруг кожа красная, где-то ссадины источают кровь. – Это плохо, – приговаривает девушка. – Здесь столько раздражителей, – приговаривает Кан себе под нос. – Мей, – тихо обращается к медсестре Алёна, – девочке нужен противостолбнячный анатоксин, срочно. И позови хирургов или Ким Сокджина. – Ты же в терапии, – перебивает её медсестра. – Просто дай мне анатоксин, – начинает злиться студентка, не повышая голос и выхватывает ампулу из руки медсестры. Алёна уверенной походкой отправляется к своей маленькой пациентке и приготавливает столик для манипуляции. Ампула открыта, шприц подготовлен. Осталось лишь сделать инъекцию. – Ах, ты маленькая зараза, – оттягивает девушку за ухо Чимин и увлекает за собой. – Я тебе сказал что? Бабка в смотровой, – дергает её за ухо, на что девушка продолжает шипеть от боли. – Доктор Пак, ай, – выкрикивает Кан, вырываясь от Пака, потому что тот ослабляет хватку и выпрямляется. – Я тебя накажу. Кыш отсюда, – рычит на неё Чимин, размахивая руками, но в глазах проблескивает маленький смешок. – Но там может быть столбняк, доктор Пак, – возражает Алёна, повышая голос, все еще потирая раскрасневшееся ухо. «Больно». – Я сказал кыш, мышь, – слегка поднимает руку, в которой красуется перчатка, припугивая студентку и подгоняя по направлению к смотровой. – Ну что за девчонка, – кидает ей в след. Опомнившись Пак устремляет свой взгляд на юную пациентку: – Привет, принцесса, – присаживается к ней и одаривает самой нежной улыбкой, которая имеется у него в арсенале, – сейчас будет укол, как комарик укусил, хорошо? – натягивает перчатки и набирает лекарство в шприц. Никто и не догадывается, как Чимин души не чает в детях. Это один из его скелетов в шкафу, о которых знают лишь единицы.***
Отделение терапии погружается в спокойный омут, когда доктор Пак Чимин пропадает в приёмном отделении. Все его пациенты покладисты и исполняют все назначения врача, не задавая ни одного лишнего вопроса. Его строгие правила вызубрил каждый, кто находился в отделении. Хотя это всего лишь внутренние порядки больницы. Пак мог с ноги открыть дверь в туалет, и не важно женский он или мужской, если хоть на миллиметр почувствовал запах сигаретного дыма. – Я же сказал, что курить запрещено в больнице, – громко раздаётся голос Пака. – Вы больше не пациент моего отделения, – со всей строгостью заявляет и разъярённо хлопает дверьми. Его уверенная походка граничила с размашистыми движении неуравновешенного человека с нарушением координации. С таким же громким звуком он открывает дверь в ординаторскую, от чего та чуть не слетает с петель. – Итак, Хван, пошли, – командует Чимин, не обращая внимания на студентку и её занятие. Даша в попыхах подскакивает. «С ним у меня будет инфаркт раньше времени». Преодолев некоторое расстояние белоснежного и приглушенного света коридора, они оказываются в палате, которую доверил курировать студентке. А точнее, посмотреть одного единственного пациента. – Начинай, – обращается к Хван, вскидывая халат и усаживается на единственно свободный стул, взмахивая рукой в направлении пациента. Хоть это был всего краткий момент, но Даша поняла, что имел в виду этот непредсказуемый мужчина. Хван извинилась перед пациентом за повторный опрос и начала его. Она узнала причину попадания мужчины в больницу, какие жалобы у него были. – Так, мне это неинтересно, – прерывает диалог девушки и пациента, – ближе к делу. Я зачем тебе дал орудие Тора? – указывает на неврологический молоточек Пак. Даша, немного опешив и рассердившись, взяла его, а в мыслях было, как она ударяет им по башке этого напыщенного врача. «Выбесился в приёмнике, а сейчас на меня всех собак спускает. Ненормальный». – Прошу, сожмите мои руки, – обращается к пациенту Хван и вытягивает руки. – Ты пересмотрела сериалов про врачей? – резко выпаливает Чимин. – Какое сожмите руки? Молоток. Внутри девушки проносится волна бешенства из-за нетерпеливости Пака, который рушит весь складный ряд опроса и осмотра пациента. – Сейчас я проверю ваши рефлексы, – обращается к мужчине девушка, сохраняя последние крупицы самообладания. Вооружившись молоточком, она устремляет его поочередно к коленным суставам, позже проверяет рефлексы с внутренней и наружной стороны плеча. Рефлексы ослаблены с правой стороны. На правой кисти она также выявляет патологические симптомы. Как только девушка достаёт из кармана маленькую зубочистку, чтобы проверить чувствительность Пак резко встает со словами: – На выход, – без эмоций и спокойным тоном, всё так же размахивая не застёгнутым халатом. Немного отойдя от палат, Чимин устремляет внимательный взгляд исподлобья, оценивающе и с нотками ухмылки. – И? – смотрит вопросительно, не сводя глаз с лица девушки. – Несмотря на то, что вы не дали сделать мне нормальный осмотр… – начала издалека Хван, как её тут же перебили: – Не интересно, что ты там думаешь по поводу меня. Пациент. Быстро, – протараторил Чимин, повышая голос. – У пациента гемипарез, думаю, у него инсульт, наверно ишемический, – добавляет девушка, теряясь в глубине глаз блондина. – «Наверно», «думаю» – не лексикон врача. Иди читай книгу, двоечница. Сегодня дежуришь. – Но диагноз? – кричит ему в спину. – Наверно, – выделяет в своей речи Пак, оглядываясь через плечо, – правильный, но ты слишком не уверена. Пока не будешь заикаться передо мной, будешь здесь жить, – кинул в длинный коридор Чимин и устремился в комнату дежурного врача. Смена окончена. Нерадивые студенты наказаны. Пак Чимин доволен. День удался.***
Новый день не предвещал никаких сюрпризов. По крайне мере, так думали студенты, которые проснулись в ранних 6 часов, чтобы собраться на очередной день познания медицины. Алёна проснулась раньше всех и первым делом поспешно открыла мобильный телефон, в котором всё так же было 0 сообщений, 0 звонков, 0 уведомлений. Девушка вздохнула и перевернула его лицом вниз, потянувшись в кровати. – Новый день. Новый Чимин, – проговорила она, не заметив открытую дверь в свою комнату. – Кто сказал Чимин? – слышится знакомый голос подруги из коридора. Алёна выглядывает из-под одеяла и замечает голову, которая заглядывает в её обитель. – Это же не твоя головная боль. Почему так удивляешься? – протягивает сонно Кан, потирая глаза. – Хорошо, что здесь нет Даши. Он оставил её на дежурство за правильный диагноз. Новый рекорд дебилизма от него, – начинает взахлеб говорить Ан, замечая потерянный взгляд Алёны. Немного пройдя вглубь комнаты и присев на кровать, она внимательно смотрит на подругу. – Последнее время ты сама не своя. Всё нормально? Может что-то случилось? Алёна как на одном дыхания, совершенно не думая выдаёт: – Юнги сказал, что пытался меня забыть в баре с Джином, – как только это было сказано вслух, пути назад не было. Она признала, что это было на самом деле, а не просто её глупый сон или фантазия. Между ними не то, что исчезла грань, теперь между ними стена, потому что они даже не здороваются и не смотрят друг на друга. – Юнги? С Джином? – раздаются невнятные отголоски имен от Ан. – А ты? – А я не знаю, ничего не знаю. Потеряла и наставника, и… – сразу же замолчала Кан, впервые посмотрев в глаза подруги. – И парня, – договорила за нее Настя. Кан никак не хотела об этом думать. Не зря же она чертила эту линию. Она сама себя не понимает, ей хочется лишь педиатрию и разбирать клинические случаи, а не копаться в себе и уж тем более искать приключения на одно место. – Не переживай. Всё образуется. Парочка интересных случаев вылечат твоё больное сердце, – улыбается подруга, пытаясь подбодрить Алёну. – Оно не больное, – шикает на нее Кан, скидывая одеяло с себя. – Конечно, конечно, – не веря, приговаривает Настя. – Тогда пойдем собираться в нашу личную пыточную по имени Пак и Ким, – улыбается, все так же перетягивая на себя руку подруги, что опять потерялась в своих мыслях. Спешно студенты снова собираются у конференц-зала, ожидая свой ужас больничных стен. Но перед ними появляется всего лишь Даша. Вся бледная и без настроения. – Ты в порядке? – спрашивает Алёна, внимательно смотря на девушку. – Всю ночь дергали и моего врача, и меня, а по факту была какая-то фигня, – устало выдает Даша, смачно зевая, как слышит за своей спиной: – Доктор Хван, вас не учили манерам, что, когда зеваешь, следует хотя бы прикрыть рот рукой, а так вам бы стоило прикрыть его учебником по неврологии, – Чимин в хорошем расположении духа, похоже он нашел себе новую цель. Студенты, как маленькие утята, следуют за ним и рассаживаются на законные места. Не делая пауз и не дожидаясь, когда закроется за последним дверь Пак начал свою, как всегда, пламенную речь. – Уважаемые коллеги, у меня для вас сказочная новость, – подпер ладонями подбородок, что явно имело сходство с цветком, но скорее с ядовитым, чем с лечебным. – Пока вас не было неделю, наша больница усиленно готовилась к научной конференции, посвященной международному дню врача. И вы удивитесь, – изменил свой тон на подозрительно саркастичный, – у нас тоже есть иностранные студенты и даже, – переходя на шёпот, – иностранные врачи. Улыбаемся и машем, – обращается он к четверке, выделяющихся студентов. – Поэтому, – откашлялся Пак, – сегодня в 15:00 состоится многочасовая конференция в разных направлениях. Безумно захватывающе, – пролепетал он, показывая самое безразличное выражение лица. – Вы приглашены. Хоть где-то послушаете умных людей и может что-то для себя вынесете. Но навряд ли. И, – добавил он, – для большей мотивации – после будет фуршет. Кодовые слова: бесплатная еда, – выпучил глаза, улыбаясь смотря на студентов, которые пытались сохранять самообладание. Кто-то до дрожи в коленках боялся Пака, а кто-то до этой же дрожи был в него влюблен, кто-то же просто был в смятении каждый раз после его циркового представления. – Форма одежды: без халата, но в пределах разумного, – стукнул папкой с историями болезней Пак и устремился из конференц-зала. Чему последовали и студенты.***
Четверо студентов, как всегда, застряли в конце очереди на выходе из конференц-зала. Перешептывания заполняют его, отчего не отстают и наши герои. – Так, нам срочно нужно что-то решить, – начинает шептать Хван, склонившись ближе к подругам. – Ты о чем? – вопросительно смотрят на неё девушки, убирая волосы в пучок. Даша показательно закатила глаза и продолжила: – Отличная возможность затусить с красавчиками врачами, – показывает глазами на фигуру Тэхена, как вдруг замечает пристальный взгляд Чонгука ни с того ни с сего. – И что? – спрашивает Настя, ожидая продолжения пламенной речи Хван, но та лишь тупит взглядом на Чона еще пару секунд и вдруг, как после подпитки энергии, продолжает: – Одежда. Платья, каблучки, макияж, – начинает напевать Даша незамысловатую мелодию, пританцовывая, словно не она недавно зевала, как кит, от усталости. – Что ты предлагаешь? – подает голос Кан, замечая, как очередь подходит к концу, и вдали виднеется ожидающая фигура Пака. – Нужно чтобы кто-то сходил за нашей амуницией, иначе мы будем там в джинсах, когда приедут умные профессора, чтобы зачитать нам новые прорывы в исследованиях и, конечно, пати, – радостно заявляет Даша, воодушевленная глотком веселья, которое они точно могли устроить после конференции, еще и в стенах больницы. Девушки переглядываются на друг друга и потом на Стёпу, немного погодя все вместе неодобрительно мотают головой. – Слать парня за женскими вещами – самая бесполезная вещь в мире, – выдает Настя после некого молчания всех участников разговора. – Тогда может ты? – переводит стрелки Кан, как не успевает отбиться Настя, её тут же перебивают: – Этот черт с нас три шкуры спустит, сама знаешь. А у тебя Джин. Одна улыбка и ты можешь ехать хоть в бар прямо сейчас, – улыбается Даша, вспоминая фееричное его ночное появление в общежитии. Пак неодобрительно топает ногой, словно в неврозе, прибывая каждую секунду, который прогрессировал с каждой минутой всё больше и больше. – Вы трое, быстро, – указывает на них, прерывая разговор подруг. Те лишь разворачиваясь, как юлы, показывая руками воображаемый телефон и шепча. – Мы напишем, что надо взять. – Я сказал быстро, – бросил взгляд уже на Ан Чимин. Недолго смотрев им в сторону, Настя отправилась в место своего не такого длительного, но значительного пребывания под крылом Ким Сокджина. Отделение реанимации подозрительно было погружено в тишину. Настя никогда не верила в приметы. Но в больнице существовало правило – «затишье бывает только перед бурей». Самый частые подтверждения этому высказыванию были среди приёмного отделения и реанимации. Почти стопроцентное попадание. – Доктор Ан, соизволили нас навестить, – произнес Джин, обращаясь к внушительной толпе из студентов, среди которых были представители разных отделений, что пришли на обход со своими кураторами. Джин был в прекрасном расположении духа, а его острота лишь задавала тон на весь день. – Простите за опоздание, пробки, – улыбнулась Ан, переводя всё в пинг понг. – В следующий раз я тебя подвезу, – не дает шанса выиграть этот раунд, не обращая внимание на то, что его двусмысленную остроту слышит достаточное количество людей, которые тут же начнут разносить слухи. Но когда это волновало Сокджина? – Доктор Ченг, доложите пациента, – обратился к ординатору второго года Пак Соджун. Как только он договорил, тут же повернулся к Джину и еле слышно шепнул ему на ухо в то время, как студент чётко проговаривал результаты лечения больного: – Ты переходишь черту, – кратко и ясно, в стиле Джуна. – Ты не обязан защищать её. Теперь это не твоя компетенция, – ответил Ким. – По крайне мере в этом месяце. Шептание закончилось многозначительными взглядами. Пак и Ким были хорошими друзьями, но некоторые вещи разделяли их на разные лагеря. В частности, это было субординация и отношение к людям. Достаточно вязкие темы для разделения. Весь обход на Настю косились колкие взгляды ординаторов из гинекологии, которые рассматривали её с ног до головы и, глядя в глаза, о чем-то перешёптывались. – Они просто бесятся. Не обращай внимание, – прошептал низкий голос Тэхена. Парень всегда появлялся в те моменты, когда у девушки случались заминки, и она боялась делать следующий шаг. – Доктор Ким Тэхен, ваша палата, – обратился к нему Сокджин, как только заметив, что он о чём-то перешептывается с Ан. – Опоздание, невнимательность на обходе. Ты же не хочешь на дежурство? – стал наседать на неё серьезным тоном Сокджин. «И как мне что-то просить у него, когда он ведет себя как задница?» – проносится в голове Ан. – Мне больше нравилось, когда вы не были моим куратором, – ответила Настя, устремляя свой взгляд на заинтересованного Тэхена, который рассказывал о состоянии своего пациента, попутно переводя взгляд, на каждого, кто его слушал. Общий обход подходил к концу, и потихоньку ряды студентов с кураторами начали сгущаться, пока вовсе не исчезли. Сокджин развернулся к своим двум ординаторами со словами: – И осталось их двое, – указывая на каждого, – палаты, – устремил взгляд Джин на Настю. – Операции, – указал на Кима, на что тот заметно переменился в лице с некой радостью в глазах. – А в три часа снимаем халаты, становимся красивыми и слушаем каждое моё слово на конференции. Явка обязательна, – скомандовал Джин, направляясь в отделение детской реанимации. – Простите, доктор Ким, – подбежала к нему Настя, выказывая всё необходимое уважение, как того требовала врачебная этика. – Джин, – поправил её Ким. – Сколько раз тебе надо говорить? – склонил голову набок, делая лицо замученного лектора. – Мы на работе. Этика не позволяет, – отвечает девушка, пытаясь быстро перейти к сути просьбы, как вновь оказывается перебитой: – А за её пределами мы встречаемся только на диванах и пьяные, – выпаливает Ким, не удосуживаясь подбирать выражения. – Хоть мозгов хватило сказать это не при полной толпе студентов, – возмущенно продолжает Ан, замечая поднятую руку Тэхена, который хочет что-то спросить. – Вы что вместе пьете? – раздается низкий голос среди пререканий парочки. – Нет, – в один голос отвечают они, как Джин перехватывает инициативу на себя: – Просто пару раз пьяные друг другу звонили, а потом, знаешь, «приедь, забери меня из бара», – пародирует женский голос Сокджин, кривляясь. – Было не так, – возражает Ан. – Я не просила тебя приезжать. Ты сам приехал. Джин начала махать руками, пытаясь отнекиваться от её слов и вернулся к сути. – Так что ты хотела спросить? – внимательно смотрит на неё, принимая у медсестры папку с историями болезни пациентов. Настя немного замялась и начала переходить с одной ноги на другую на месте. – Могу ли я отлучиться буквально минут на 40-50? – смотрит на него уже не таким уверенным взглядом. Джин вскинул голову, делая вид, что погружен в серьезную думу. – Только после окончания нашего с вами обхода, – не задавая лишних вопросов, продолжил свое странствие по палатам. Так странно тихо было, что даже ни один аппарат не пищал. Гробовая тишина. Это заставляло напрягать слух, чтобы точно понять, что это не сон и не оглушение. – Что у нас здесь? – спрашивает Джин у медсестры, пролистывая историю болезни. – Не та история, новенькая, – поворачивается к Ан с вопросительным выражениям лица, ожидая ответ. – Ли Дживу, 15 лет, вчера выполнена литотомия желчного пузыря и постановка дренажей. Течение гладкое, – по форме доложила девушка. – Анализы? – начинает опрос Джин. – Еще не пришли, – быстро отвечает Ан, как будто они и вправду играют в пинг понг. Все трое подходят ближе, чтобы осмотреть живот пациентки. Как только Ким Сокджин откидывает простыню, видит, как по краю кровати стекает желчь зеленовато-желтого цвета, вязкой консистенции. Дренажный пакет переполнен, нити у трубки также пропитаны желчью. Он резко подходит к пациентке, у которой почему-то отключен аппарат, который измеряет давление, пульс, ЭКГ и показатели газов. – Пульс, – кидает фразу Джин, пока проверяет рефлексы девочки. – Нитевидный, слабый, не понимаю, – начинает паниковать девушка, смотря на серьезного врача. – Как думаешь, что? – поворачивается и снимает с шеи фонендоскоп. – Живот трогай, – властный Ким всегда будоражил студентов одним своим взглядом также, как и сейчас. Настя устремляет свои руки на живот, проводя пальпацию по всем правилам, как учит литература. Живот напряжён, девочка не отвечает на раздражение, что заставляет сердце прибавить пару ударов. – У нее желчный перитонит с инфекционным шоком, – неуверенно отвечает Ан, замечая, как Джин смотрит за движением её губ, как бы читая каждую букву. – Молодец, сделала домашнюю работу, – процеживает Ким и обращается к Тэхену со словами: – Беги в операционную, а мы пока повеселимся. Надеюсь, ты почитал про интубацию, – улыбнулся Сокджин ему напоследок. – А теперь работаем, доктор, – обращается Ким к Ан. – Вот тебе и палатная работа.***
Пак Чимин никогда не отличался терпением. Эта черта делала его бешеным в общении с друзьями и не терпимым в обучении со студентами. Он предпочитал пешие прогулки по лестницам езде на лифте, что не всегда радовало студентов, которые могли не присесть за дежурство ни разу. – Прежде чем я заберу в чистилище одного из вас, – продолжение пламенных речей всегда сопровождала врачей под крылом Пака, – хочу сказать, что сегодня вы должны вести себя очень тихо на конференции и тогда, возможно, вы все проведете свои выходные дома. Ребята приободрились, потому что его ранний марафон с дежурством для Даши немного напряг студентов. – Кан, со мной в чистилище за выписками. Вы двое, – указывает на Дашу и Стёпу, – с доктором Ким Намджуном в приёмном отделении. Почти без всяких острот он увлек за собой Кан, которая опечаленно вздохнула. «Целый день рядом с дьяволом. Ура!» – поток мыслей тут же прервался, когда он резко развернулся к ней со словами – На меня не действуют твои томные вздохи. Здесь тебе не педиатрия, одними милыми глазками не отделаешься, – после этих слов Алёна максимально была шокирована. Она подозревала, что её излишняя любовь к работе в отделении и хорошее отношение Мина может расцениваться как-то не так, но явно не от Чимина. Для Даши со Стёпой приёмное отделение открывает свои яркие объятия, но в этот раз как для терапевтов. – Как думаешь, что может быть хуже? – раздаётся вопрос от Хван в сторону Стёпы. – О чем ты? – нахмурив брови смотрит на неё собеседник. – Пак Дьявол Чимин в неврологии или толпа скорых с подозрением на инфаркты? – Даша скрещивает руки на груди, наблюдая, как врачи в белых халатах по очереди разбирают пациентов пожилого возраста в домашних тапочках и незамысловатых пестрых вещах. – Я же просил тебя быть аккуратнее в высказываниях. На моем месте мог быть дьявол, – эти слова сорвались с губ с такой мягкостью и теплотой, что сразу же захотелось повернутся на приятный голос мужчины. – Доктор Ким, – проговорил Стёпа, пользуясь своим идеальным зрением, чтобы разглядеть бейджик. Врач, как всегда, имел идеальную выправку, белоснежный халат и непростительно красивый внешний вид. Не то чтобы обычно он был в лохмотьях, но сейчас его рубашка и штаны выглядели слишком идеально, не хватало лишь пиджака для полноты картины завидного жениха. Заметив завороженный взгляд студентов, он поспешил ответить на немой вопрос: – Решил сразу облачиться для конференции, вы же придёте? – поинтересовался Намджун, поправляя очки с красивой темной металлической оправой. – Конечно, – поспешила ответить Даша, всё так же ловя каждое движение врача. Наконец, он отвлекся от студентов и устремился к скорой, которая в ожидании стояла и поглядывала на врача. – Чон Ливу, 65 лет, сахарный диабет, высокое давление, инсульт в анамнезе, берёте? – блондинка явно молодого возраста вальяжно жуёт жвачку, протягивая приёмную карту в аккуратной и изящной руке. – Доктор Хван, – обращается Намджун к девушке, – я помню, как вы любите ЭКГ, – улыбается, но не окрашивает свою речь в сарказм или издевательство. Джун никогда не был таким. Его метод обучения сильно отличался от Чимина. Как и сам врач. Они были диаметрально противоположными, но это не мешало им быть близкими друзьями. – Берёте? – повторяет вопрос блондинка, уставившись на немного ошарашенную Хван. Даша смотрела то на Намджуна, то на неё, а в голове было: «адская неделя только началась».***
Song / This Woman's Work / Greg Laswell
В ординаторской стоит гробовая тишина, также, как и в коридоре. Отделение терапии, а в частности отделении неврологии, обычно наполняется ходунами в коридорах, которые пытаются восстановиться после инсультов различных локализаций. На сегодня Пак приготовил для Алёны «очень интересную» работу. Она для него была не лучше мебели. Клеить истории болезни, разбирать анализы, листки назначения, выписки и не перепутать мужские палаты с женскими и случайно не отправить аджосси на исследование молочных желез, а аджуме не назначить маркеры предстательной железы . Под давлением тишины слышно, как шумно дышит Пак, перелистывая страницу за страницей. Раздается скребущие звуки ручки по чистому листку бумаги. Всё автоматизировано, но бумажную волокиту никто не отменял. – Надеюсь, ты знаешь разницу между выпиской и посмертным эпикризом, – раздается голос Пака. –Что вы имеете ввиду? – отрывается от клея девушка, устремляя свой взор зелёных глаз на пепельного и холодного врача. – В 5 палате умер мужчина, пишешь посмертный эпикриз со всеми вытекающими. Не ударь в грязь лицом, педиатресса, – добавляя показательной мягкости в новой кличке для новой студентки Пак продолжает: – Наверно еще никто на глазах не умирал, – отрывает взгляд от написания документации. – Здесь мы это исправим, – его слова звучат грубо, чёрство, без капли какого-либо сочувствия. У Алёны вызывает отвращение каждая его фраза, каждое движение губ при этом. Слова настолько черствые и колкие, что она представляет, как может уходить жизнь из её маленьких пациентов и сердце сжимается настолько, что дышать становится невыносимо тяжело. Пак замечает это выражение лица, которое читается в взгляде бешеного зверя, готового его ударить врачебной печатью. Их безмолвные гляделки прерывает стук в ординаторскую. –Да, заходите, – не отрывая своего холодного взгляда от студентки, что сидит напротив, Чимин даже не разворачивается к причине стука в дверь ординаторской. На пороге показывается знакомая фигура для обоих: тонкая фигура, аккуратные длинные пальцы, открытая шея с контрастными, но заметными венами, идеальная бледная кожа и кошачьи глаза. Мин всегда вызывал ощущение тепла у каждого, кто с ним общался, что хотелось забраться под одеяло и никогда оттуда не вылезать, словно за его пределами стуженая зимняя пора. – Чимин, – начал обращение к другу Мин, как вдруг заметил студентку и изменил тон голоса на более уважительный: – Доктор Пак. Чимин искренне улыбнулся. Такое можно было увидеть редко. – Это же твоя студентка, так что не надо, – подмигнул ему, чтобы тот хоть как-то расслабился, а то его застолбеневшая фигура придавала еще большее напряжение ситуации. – Что хотел? – продолжил Чимин, подняв заинтересованный взгляд, не выпуская бумаги с анализами из рук. – Нужна консультация, – ответил Мин, поглядывая на Алёну, которая изо всех сил пыталась сосредоточится на бумажной работе, тыкая мышкой на каждое слово Мина с большей силой с каждым разом. – Я думаю, у него абсансы и ЭЭГ подозрительная, плюс патологические симптомы. В общем, нужен твой профессиональный взгляд, – начал вспоминать всё Мин, от чего его голова пошла кругом. Они часто лечили вместе неврологических пациентов. Их детский невролог ушел в отпуск, и на помощь всегда приходил герой Пак в сверкающем белом халате. – Хорошо, пошли, – бросил все бумажки и взъерошил голову Чимин, устремил взгляд на Кан, которая тупила взгляд, но всё же во время разговора искоса поглядывала на Мина. – Не разрушай моё отделение. Когда я приду, все должны быть живы, – улыбнулся, завидев злой взгляд девушки. Пак устремился за дверь, но не так быстро, как обычно. – Кое-что забыл, подожди меня здесь, – окрикнул он Мина и ринулся до ближайшего поста медсестры. Юнги стоял всё так же в дверях, не решаясь пройти глубже и сократить дистанцию между ними, словно чувствуя, что нарушит личные границы, как тогда в лифте. Он пристально смотрит на девушку, но не пялится. С гранями у Юнги всегда было хорошо, он всегда мог найти золотую середину, но не в отношении Кан. – Ты покрасила волосы? – раздается вопрос от приятно уставшего голоса парня. Алёну прожгло током. Кажется, она начала забывать, как звучит его голос, с какой интонаций он разговаривает, обращаясь к ней. Это было что-то особенное, что заставило оторваться от разглядывания пикселей картинки на рабочем столе. – Да, вчера вечером, – переводит впервые взгляд на глаза напротив, невольно убирая прядь волос за ухо. Волосы убраны в аккуратный пучок, отражая на себе свет прекрасного дня в окне. После всего девушка решила, что нужно отвлечься переменами в себя, поэтому осветление волос в блонд то, что доктор прописал. Доктор Кан. – Тебе очень идёт, – после этих слов в ординаторскую врывается Чимин с камертоном, неврологическим молоточком, зубочистками, кисточками. Не знаю, кто большей ребенок: он с амуницией, что встречается только в учебниках или Алёна с детскими стикерами на блокноте в стенах отделения терапии. После их ухода в воздухе еще долго стоял запах терпкого, но свежего аромата. Аромата Мин Юнги.