Последний норматив

       До моей пвсевдовлюбленности в Игоря Сергеевича у меня было несколько попыток отношений. Все — непродолжительные и несерьезные, ничем толком не закончившиеся. Исключением можно было назвать разве что Сергея, танцуя с которым я сточила не одну пару накаблучников. Я знала его с детства, но встречаться мы стали только в год моего девятого класса. Это было одинаково вдохновляюще и странно, потому что в нашей жизни, казалось, ничего не изменилось, кроме, пожалуй, одного: провожая меня после тренировок до дома, в конце Сергей непременно меня целовал. Он был старше на четыре года, и это почему-то кружило голову.        Закончились наши отношения также спонтанно, как и начались. Я захотела бросить танцы, а он хотел продолжать. И продолжил. Изредка я следила за карьерой Сергея и его новой партнерши — Элеоноры. Они добились приличных результатов, стали известными, а я продолжала учиться в школе.        — Сергей Филатов и Элеонора Троянова завоевали золотые медали чемпионата России по спортивным танцам в категории «Латиноамериканский танец»! Победа стала еще одним радостным событием в жизни титулованной пары. Напоминаем, что месяц назад Сергей и Элеонора объявили о помолвке.        Лицо ведущей спортивного канала сменилось на нарезку сегодняшних выступлений победителей. Танцевали они эффектно: смуглая и яркая Элеонора подходила Сергею куда больше, чем я в свое время. И с ней он выглядел счастливым. Может, у нас все могло сложиться еще лучше, если бы я любила его и не была такой трусихой.        За две недели до того, как расстаться, мы ужинали у меня дома. Родителей по обыкновению не было, и я принесла из маминой коллекции бутылку белого вина. Голову не кружило ощущение влюбленности, но зато кружил алкоголь. В тот вечер я много смеялась — до тех пор, пока Сергей не поцеловал меня, склонившись над моим телом. Помню, как сжимала пальцами ворот его рубашки, как его пальцы забрались под мою футболку. И то, как я сказала, что не готова. Сергей отшутился, налил мне еще вина, и мы продолжили ужинать, но я чувствовала, что никогда не буду готова к близости с ним, а значит, пора его отпустить.        Меня считали легкомысленной, во многом безбашенной, но я такой никогда не была. Может, список моих парней и состоял из нескольких имен, но переступить черту я была готова всего дважды. В первый раз — в квартире Семена Юрьевича, во второй — в своей квартире, но снова с ним. И если тогда можно было все списать на то, что я была пьяна, то сегодняшний вечер до сих пор не укладывался в моей голове. Но проблема была еще и в том, что я не хотела жать на тормоз и долго-долго набирала учителю текст смсок, которые, к счастью, так и не решилась отправить.        Он после своего «Мне жаль» больше ничего не написал, и я сейчас я представляла его лежащим в своей постели, забывшимся крепким сном, и вообще не думающим обо мне. Вся эта история вдруг показалась мне одновременно и смешной, и горькой, прежде всего потому, что толком о Семене Юрьевиче я ничего не знала. Он не ведет соцсети, болеет за «Спартак» и любит кофе с отвратительными сладкими сиропами. У него не то была, не то есть до сих пор девушка с красивым именем Алиса и красивой профессией искусствовед.        Я запомнила ее фамилию, которую однажды в разговоре упоминал Семен Юрьевич, а потому сейчас без труда нашла в соцсетях. Лента опубликованных фотографий была огромной и по большей части связана с искусством. Алисе нужно было отдать должное: писала она интересно и как-то вдохновляюще, так способны писать только профессионалы, влюбленные в свое дело. Надолго задержавшись на ее странице, я читала о выставке малоизвестных полотен художников девятнадцатого века и только потом стала листать дальше. То, что я хотела найти, вскоре обнаружилось: на черно-белом снимке Семен Юрьевич обнимал Алису за талию и смотрел ей в глаза. Ее взгляд, напротив, был направлен куда-то в сторону, на надменном лице сияла улыбка победительницы. Фотографии было больше года, и под ней я увидела вереницу восхищенно-одобрительных комментариев.        «Ждем официальную информацию о помолвке?», — этот комментарий больше остальных привлек мое внимание. Ответ Алисы был загадочным и лаконичным: «Скоро-скоро».        Я вздрогнула. Отчего-то образ Алисы, выходящей замуж за Семена Юрьевича, совершенно не укладывался в моей голове. Зачем-то я сделала два скриншота: самого снимка и этих двух комментариев, а после отправила их ему в мессенджере.        Ваше «скоро» очень затянулось.        Уже было почти два часа ночи, но мое сообщение отметилось двумя голубыми галочками. С замиранием сердца я ждала ответа, но учитель вообще вышел из сети, оставив мою ночную колкость без комментариев. Я подождала еще немного, выключила телевизор и закрыла глаза, обняв подушку. Соленые слезы скатывались по лицу и больно кусали губы.        Рита была счастлива. Я была несчастна.

***

       Не помню, в какой момент я все-таки смогла уснуть. Мне снилось, что я бесконечно отрабатываю бросок в кольцо, но мяч так ни разу и не достигает своей цели, ударяясь о стены. Когда я уже готова разрыдаться, звучит спасительная трель звонка. Я бросаю мяч на пол и бегу к раздевалкам, но звонок так и не утихает. Запинаюсь о скамейку, падаю… и просыпаюсь.        Я вскрикнула: падение из сна оказалось настоящим, только упала я с дивана, запутавшись в пледе, которым укрывалась. Но в темноте до меня не сразу дошло главное: трель звонка тоже была реальной. Звонили в дверь.        Кое-как выпутавшись из пледа, я на носочках прошла в прихожую, попутно зажигая свет во всех комнатах. Было страшно, и я не решалась взглянуть в глазок. Звонить вскоре перестали, и я услышала твердый, уверенный голос:        — Это я. Открой, пожалуйста.        На мне была старая растянутая футболка, а волосы напоминали спутанные пшеничные колосья — такой меня сейчас и увидел Семен Юрьевич. Я не знала, что сказать ему, поэтому просто сосредоточилась на том, чтобы как следует запереть дверь. Он стоял за моей спиной, я чувствовала его странный взгляд на своей спине. Я почти закончила — оставалось крутануть последний замок еще на два оборота, когда учитель обхватил мои запястья.        — У тебя холодные руки, — прошептала я, не вырываясь и не оборачиваясь.        — Там дождь идет, — обыденным тоном ответил он. — Далековато припарковался, замерз, пока шел.        — Пойдем на кухню, я сделаю чай, — продолжила я этот странный бытовой диалог. — Или кофе. Чего тебе больше хочется?        Пора уже было развернуться в его руках и посмотреть в глаза. В них сейчас не было ничего, кроме сероватой дымки. Почти туман, в котором я заблужусь, если Семен Юрьевич меня отпустит.        Но он не отпустил. Лишь склонился над моим лицом и выдохнул прямо в губы:        — Чего мне больше хочется? — короткий добрый смешок. — Тебя.        Отчего-то у меня подогнулись ноги, и я почти упала, но Семен Юрьевич поймал меня и взял на руки. Я обвила его шею руками и кивком показала, куда идти. Сердце в груди стучало так громко, что звенело в ушах. Моя кожа покрылась мурашками, как только учитель открыл дверь в комнату и бережно уложил меня на постель. Простыни были холодными, и я зажмурилась, подогнув пальцы ног.        — Почему ты приехал?        Он стоял в изножье кровати и смотрел на меня немигающим взглядом.        — Потому что хотел.        — Я тоже этого хотела.        Семен Юрьевич осторожно опустился на постель рядом со мной. Я не решалась прикоснуться к нему и медленно вдыхала чистый полынный запах, который исходил от него. Так все и случается между людьми? Они лежат на кровати, говорят о разных странных вещах, а после растворяются друг в друге?        — Не знаю, от кого пошла информация, будто я хочу жениться на Алисе, но в свое время я порядком от этого устал, и мы расстались, — Семен Юрьевич подцепил пальцами прядь моих спутанных волос. — Меня беспокоит, что ты так часто о ней думаешь.        Усмешка тронула мои губы. Не отдавая отчет своим действиям, я устроилась на постели удобнее, положив голову на плечо учителя. Он тут же, будто мы делали так уже сотню раз, обнял меня за плечи.        — Я думаю о ней только потому, что думаю о тебе, — призналась я. — Сегодня я вообще вспоминала свои прошлые отношения, о том, какой легкомысленной меня считают, о других вещах… А потом — снова о тебе. И уже после о ней.        Руки Семена Юрьевича начали казаться мне теплыми. Похоже, он уже согрелся.        — Я давно уже не виделся с ней, и мы больше не пара, — напомнил он. — Я уважаю Алису и не буду обсуждать ее с тобой. Надеюсь, ты поймешь.        — Конечно.        Между нами повисла тишина, но она не душила. Было тепло и уютно. Моя рука скользнула по шее учителя, и он вздрогнул, а после перехватил мои пальцы. Я точно знала, почему сказала Сергею «нет» и точно также знала, почему готова сказать Семену Юрьевичу «да». Причина крылась в одном и том же чувстве, правда, в противоположных его проявлениях.        — Кажется, — едва слышано прошептала я, — я влюбилась в тебя.        Семен Юрьевич отпустил мои волосы, и я почувствовала его мягкие сухие губы на своем виске. Он не казался удивленным, он не отшатнулся от меня и не назвал все это бредом девочки-подростка. Уже за это я была ему благодарна.        — Меня влечет к тебе, Олеся, — тихо и проникновенно объяснил учитель. — И я так часто думаю о тебе, что это скоро сведет меня с ума. Я пытался от этого избавиться и возводил на уроках мосты между нами, которые должны были развести нас по разные стороны.        — Я бы хотела с помощью этих мостов соединить наши миры.        Мне вдруг снова вспомнилась Рита. Был ли похожий разговор между ней и Игорем Сергеевичем? Что он ответил на ее признание в любви? Чем закончился тот день, в который она произнесла самые главные слова?        — Я хочу поцеловать тебя, — признается Семен Юрьевич, и я вмиг забываю о Зуевой и физике.        Учитель очерчивает пальцем контур моих губ, и это заставляет меня вздрогнуть.        — Так поцелуй, — не то позволяла, не то просила я. — Ты же знаешь, что можешь.        Семен Юрьевич меняет свое положение. Теперь он смотрел на меня, склонившись, упираясь руками в матрас по обе стороны от моего тела. Если бы я подалась вперед, то смогла бы сама его поцеловать.        — Но я не знаю, смогу ли остановиться. Те два раза показали, что я крайне плохо себя контролирую.        — А что, если я не хочу, чтобы ты останавливался?        Глаза Семена Юрьевича превращаются в два черных омута после этих слов. Мне нравится то, как он реагирует на меня и на то, что я говорю.        — Ты не понимаешь, о чем говоришь, — уже практически в мои губы прошептал учитель. — Не хочу, чтобы ты потом пожалела.        Я уверенно помотала головой из стороны в сторону.        — Я не пожалею.        Нежная улыбка коснулась губ Семена Юрьевича, и я, выдохнув, выгнулась под ним, подцепила края своей футболки и стянула ее через голову. Как тогда — в тот самый первый сумасшедший вечер. Я не чувствовала себя доступной, напротив: я понимала, что проведу первую свою ночь с самым правильным человеком. С человеком, которого смогла полюбить по-настоящему.        — Скажи мне, если почувствуешь, что тебе некомфортно, — попросил Семен Юрьевич.        — Все будет хорошо.        И он, наконец, отпустил себя. Его поцелуй был жарким и глубоким, вытягивающим из меня кислород до последней капли. Я отвечала на него с такой же страстью, но вкладывала в него еще и свою любовь. Мои пальцы скользили по шее учителя, спускались вниз по груди и непрестанно замирали где-то у ремня. Спешить не хотелось.        Первый стон вырвался из моей груди, когда Семен Юрьевич обхватил губами твердый сосок. Я чувствовала, что медленно сгораю под его поцелуями, что мне не суждено дойти до самого конца. В голове все смешалось, и я прошептала:        — Сёма.        Он замер на несколько секунд. Мне и самой не верилось, что я назвала его по имени, без отчества, так неформально. Семен коротко поцеловал меня в губы, а после я почувствовала его теплые пальцы где-то внизу. Он медленно гладил меня через тонкую ткань белья, и я выгибалась на простынях, умоляя о чем-то. Мне казалось, что я застыла где-то между солнцем и пропастью, и вот-вот должна была рухнуть вниз. Но вместо этого, как на той первой репетиции, где у нас все получилось, я вдруг воспарила ввысь. Учитель прижал мои запястья к постели и нежно, почти осторожно поцеловал. После я некоторое время еще вздрагивала в его объятиях и никак не могла отдышаться. Это был первый раз, когда я испытала нечто подобное.        — А говорил, что не сможешь остановиться, — напомнила я уже после того, как вернулась из душа. — Я что-то сделала не так?        Мне удалось уговорить его остаться со мной, и я юркнула под одеяло. Было тепло и уютно.        — Все было чудесно, — успокоил меня Семен. — Но я хочу, чтобы ты стала по-настоящему моей, когда точно будешь готова. И не спорь, что готова сейчас, — перебил он меня еще до того, как я успела возразить. — И, конечно, моей ты станешь у меня дома. В моей постели.