The silence of your heart

В аэропорт мы с мамой приехали на машине с открытыми окнами. В Лондоне было плюс двадцать пять, в бескрайнем голубом небе – ни облачка. Прощаясь с Британией, я надел свою любимую футболку, белую с изображением волка, но в руках нес теплую парку. У северного края озера Лох-Шил притаилась маленькая деревня Гленфиннан, где погода почти всегда пасмурная. Осадков там выпадает больше, чем на всей территории Лондона. Из этой унылой, наводящей тоску деревни мама сбежала, прихватив меня, когда мне было всего несколько месяцев. До четырнадцати лет я каждое лето ездил в эту жуткую деревню, а потом взбунтовался, и три последних лета мой отец Джеймс брал меня на две недели в Шотландию. И вот я переезжаю в Гленфиннан, причем по собственной воле. Решение далось мне нелегко, потому что эту деревню я люто ненавидел. – Гарри, – позвала мама, и я догадался, что она сейчас скажет. – Еще не поздно передумать, – в тысячу первый раз предложила она. Мы с мамой очень похожи, только у нее длинные и рыжие волосы, а у глаз морщинки – она часто улыбается. Я заглянул в ее большие, по-детски чистые глаза, и сердце болезненно сжалось. Неужели я бросаю свою милую, любящую, недалекую маму? Конечно, теперь у нее есть Северус, который позаботится, чтобы счета были оплачены вовремя, холодильник не пустовал, и в машине хватало бензина, но все же… – Хочу уехать, – твердо сказал я. Врать я всегда умел, а в последнее время так часто повторял эти слова, что почти поверил в них сам. – Передавай привет Джеймсу, – сдалась мама. – Обязательно, – вздохнул я. – Мы расстаемся ненадолго. Пожалуйста, не забывай, что можешь вернуться в любую минуту… Если что-то случится, позвони, и я за тобой приеду. – Ни о чем не беспокойся, – уверенно отозвался я. – Все будет в порядке. Мама, я тебя люблю! Лиля храбрилась, но я чувствовал, что она не до конца откровенна. Потом она прижала меня к себе, мы поцеловались, и я пошел сдавать багаж. Итак, впереди четырехчасовой перелет, затем пересадка, еще час до Шотландии и, наконец, час езды на машине до Гленфиннана. Летать мне нравилось, а вот целый час в машине с Джеймсом – это меня не радовало. Нет, папа вел себя отлично и, казалось, искренне обрадовался, что я решил перебраться к нему. Он уже записал меня в школу и обещал подыскать машину. Проблема заключалась в том, что ни меня, ни Джеймс разговорчивыми не назовешь, да и обсуждать нам почти нечего. Вне всякого сомнения, мое решение уехать из Лондона немало его удивило: как и мама, я не делал секрета из того, что ненавижу Гленфиннан. Шотландия встретила меня проливным дождем. Впрочем, я воспринял ливень не как дурной знак, а скорее как что-то неизбежное. С солнцем я уже попрощался. Папа приехал за мной на патрульной машине. Это я тоже предвидел, ведь для всех жителей Гленфиннана Джеймс – шеф полиции Поттер. Вот почему, несмотря на стесненность в средствах, я решил купить собственный автомобиль – не хотел разъезжать по городу на машине с мигалками. Мне кажется, именно патрульные машины создают пробки на улицах. Спускаясь по трапу самолета, я поскользнулся и упал прямо в объятия отца. – Рад видеть тебя, Гарри, – промолвил он, осторожно опуская меня на землю. – Ты почти не изменился. Как Лиля? – С мамой все в порядке. Я тоже рад встрече, папа. – Джеймсом я звал его только за глаза. О чем же с ним разговаривать? Багажа у меня было совсем немного. Мой гардероб для Шотландии не подходил. Мы с мамой постарались купить побольше теплых вещей и потратили кучу денег, но того, что купили, явно не хватит. – Я нашел тебе классную машину, и цена подходящая! – объявил отец, когда я устроился на переднем сиденье и пристегнулся. – Что за машина? – решил уточнить я. Почему-то мне не понравился тон, которым он сказал «классную». – Ну, вообще-то это пикап, «шевроле». – Где ты ее нашел? – Помнишь Артура Уизлета из окрестностей Лох-Шила? – Лох-Шил – небольшая Уизлетовская резервация на побережье. – Нет. – Прошлым летом мы вместе ездили рыбачить, – подсказал Джеймс. – А теперь он в инвалидном кресле и за руль уже не сядет, так что пикап отдает дешево. Именно поэтому я не помнил Уизлета. Мне всегда удавалось блокировать болезненные и ненужные воспоминания. – И сколько пикапу лет? По выражению лица Джеймс я понял, что этого вопроса он опасался. – Ну, Артур вложил в мотор кучу денег, и работает он теперь как часы. – Сколько лет пикапу? – Пусть Джеймс не надеется, что я сдамся без боя! – Артур купил его году эдак в 1984. – Он купил его новым? – Вообще-то, нет. А год сборки… ну, конец пятидесятых – начало шестидесятых, – нехотя признал Джеймс. – Дже… Папа, я же не разбираюсь в машинах и, если что-то сломается, починить не смогу. А на механика денег нет… – Ради бога, Гарри, тачка – просто зверь, таких больше не делают! Что же, «зверь» звучит неплохо. – И сколько Артур хочет за «зверя»? – В финансовых вопросах придется быть бескомпромиссным. – Вообще-то я его уже купил и собирался тебе подарить. Добро пожаловать в Гленфиннан, Гарри! Вот так! Бесплатно! – Ну, зачем же, папа! Я вполне могу позволить себе купить машину. – Да ладно! Хочу, чтобы тебе здесь понравилось! – заявил Джеймс, внимательно наблюдая за дорогой. Особой чувствительностью отец не отличался. Наверное, это передалось и мне – отвечая, я старался не встречаться с ним взглядом. – Огромное спасибо, папа! Я очень рад! – Зачем напоминать, что в Гленфиннане мне в принципе не могло понравиться. Совершенно необязательно портить настроение Джеймсу, тем более что дареному пикапу в зубы не смотрят. – Ну что ты, Гарри! Всегда пожалуйста! – смущенно пробормотал он. Немного поговорив о погоде, для которой существовало только одно определение – «паршивая», мы стали молча смотреть в окна. Справедливости ради стоит заметить, что за окном было очень красиво. Море зелени: листва, мшистые стволы деревьев, на земле – толстый ковер из папоротника. Даже просачивающийся сквозь листья свет казался зеленым. Похоже, я попал на зеленую планету! Наконец мы приехали к Джеймсу. Он по-прежнему жил в небольшом двухэтажном коттедже, который много лет назад купил для мамы. У дома – похоже, над ним не властно время – стоял мой «новый» пикап, блекло-красный, с большими закругленными крыльями и просторной кабиной. Как ни странно, «зверь» мне понравился. Неизвестно, как он ездит, но я мог легко представить себя за рулем. Такие пикапы я много раз видел в кино – без единой царапинки они гордо стоят в самом центре аварии, окруженные разбитыми всмятку легковушками. – Папа, машина отличная, спасибо! Теперь завтрашний день казался не таким страшным – не придется идти две мили до школы под проливным дождем или ехать на патрульной машине с Джеймсом. – Рад, что тебе понравилось, – пробурчал отец, снова смущаясь. Все мои вещи мы перенесли наверх за один заход. Джеймс отдал мне западную спальню с окнами во двор. Эту комнату я хорошо знал, потому что, приезжая к отцу на лето, жил именно в ней. Деревянный пол, бледно-голубые стены, высокий потолок, пожелтевшие кружевные занавески на окнах – все это было частью моего детства. Джеймс только купил большую кровать и письменный стол. На столе стоял старенький компьютер, а от модема тянулся провод к телефону. На модеме настояла мама, чтобы мы постоянно были на связи. В потертом кресле-качалке сидели мои старые куклы. Ванная одна на два этажа, так что придется делить ее с Джеймсом. Да, перспектива не самая радужная. Одно из лучших качеств Джеймса – ненавязчивость. Подняв по лестнице мои сумки, он ушел, чтобы я мог спокойно распаковаться и устроиться. Мама на такие подвиги не способна!.. Как здорово, что можно побыть наедине с собой, бездумно смотреть на дождевые капли и немного поплакать. Хотя нет, реветь я сейчас не буду, оставлю это удовольствие на ночь. Тем более что завтра в школу. В средней школе Гленфиннана было пятьдесят семь, а со мной пятьдесят восемь учащихся. В Лондоне только на моей параллели училось больше! Местные жители мобильностью не отличаются, так что мои одноклассники знают друг о друге всю подноготную. Меня же и через пять лет будут считать новеньким. Жаль, что я не выгляжу, как типичный житель Лондона: низкий, темноволосый и загорелый. Фигура стройная, однако не атлетичная: полное отсутствие координации и плохая реакция исключили меня из всех видов спорта. Выложив одежду на низкий сосновый столик, я достал туалетные принадлежности и пошел мыться. Посмотрев на себя в зеркало, аккуратно расчесал влажные спутанные волосы. Надеюсь, все дело в освещении, – цвет лица казался желтоватым и каким-то болезненным. Даже наплакавшись вдоволь, я долго не мог заснуть. Мешали постоянный шум дождя и шелест ветра. Я накрылся одеялом с головой, а потом положил сверху подушку, но сон пришел только после полуночи, когда дождь превратился в морось. Выглянув утром в окно, я увидел лишь густой туман. Сквозь грязно-серые тучи не проникало ни одного солнечного луча, и я почувствовал себя словно в клетке. Завтрак прошел спокойно, и Джеймс пожелал мне удачи в школе. Я старался отвечать как можно вежливее, прекрасно понимая, что он надеется зря – мы не особенно дружны с удачей. Джеймс ушел первым – похоже, его настоящим домом был полицейский участок. Оставшись один, я осмотрел небольшую кухню: квадратный дубовый стол, три совершенно разных стула, темная обшивка стен, ярко-желтые ящики шкафа и белый линолеум. В желтый цвет ящики выкрасила мама восемнадцать лет назад, надеясь заманить на кухню солнце. К кухне примыкала крошечная гостиная, где над каминной полкой стояли фотографии в рамках. Первой шла свадебная фотография мамы и Джеймса в Лас-Вегасе. На второй они, молодые и счастливые, забирали меня из роддома. Затем – серия моих школьных снимков, включая последний. Смотреть на них мне было неловко. Надо попросить Джеймса, чтобы он их убрал. Легко догадаться, что после мамы здесь не жила ни одна женщина. Почему-то мне стало не по себе. Появляться в школе первым не хотелось, но и оставаться в этом доме я больше не мог. Надев куртку, толстую и неудобную, я вышел на улицу, достал спрятанный под карнизом ключ и закрыл дверь. Тяжелые сапоги неприятно хлюпали по грязи. Как же мне не хватало привычного хруста гравия!.. Я остановился, чтобы в очередной раз восхититься своим пикапом. Нужно было скорее спрятаться от холодной мглы, липшей к волосам, и я надел капюшон. В кабине было очень чисто. Наверняка в ней убрался Джеймс или Артур, кожаная обивка сидений пахла табаком, бензином и мятной жвачкой. На мое счастье мотор завелся быстро, правда с оглушительным ревом. Что же, у такого старого пикапа должны быть недостатки. Заработало даже древнее радио. Мелочь, а приятно. Найти школу оказалось несложно, хотя я никогда раньше ее не видел. Как и во многих других городах, она находилась прямо за автострадой. Сама школа была совершенно непримечательной – несколько зданий из темно-красного камня, и только вывеска «Средняя школа Гленфиннана» говорила о его назначении. К тому же вокруг корпусов росло столько деревьев и кустарников, что я не сразу смог определить истинный размер каждого. «А где же дух школы? – с тоской подумал я. – Где высокая ограда и металлоискатели на входе?» Я припарковался у первого из корпусов, дверь которого украшала маленькая табличка с надписью «Администрация». На стоянке не было ни одной машины, так что день, скорее всего, неприемный. Тем не менее лучше войти и узнать расписание, чем блуждать под дождем. Нехотя выбравшись из теплой кабины, я зашагал по каменной дорожке, постучался и, сделав глубокий вдох, вошел. В административном корпусе было очень светло и теплее, чем я ожидал. Маленький кабинет канцелярии оказался довольно уютным: складные кресла для посетителей, яркая ковровая дорожка, множество плакатов и объявлений на стенах, громко тикающие часы. Я насчитал больше десяти растений в пластиковых горшках, будто на улице недостаточно зелени! Невысокая стойка, заваленная папками с яркими ярлыками, делила кабинет пополам. За стойкой – три стола, за одним из которых сидела крупная рыжеволосая женщина в очках. Незнакомка была в джинсах и бордовой футболке, и я тут же почувствовал себя непривыкшим к холодам. Женщина подняла на меня глаза. Так, судя по цвету бровей и волос на затылке, она шатенка, причем довольно темная. – Чем я могу вам помочь? – спросила администратор. Видимо, она привыкла видеть в канцелярии знакомые лица. – Гарольд Поттер, – представился я, и женщина понимающе кивнула. Меня здесь ждали с явным любопытством: сын шефа Поттера и его ветреной жены возвращается в родной город! – Ну, конечно! – воскликнула администратор и лихорадочно стала что-то искать в большой стопке документов. – Вот ваше расписание и карта школы, – наконец объявила она, положив на стойку несколько листов. Администратор рассказала о предметах, которые мне предстояло изучать, и объяснила, где находятся нужные классы и лаборатории. Затем вручила формуляр, его, с подписями преподавателей, я должен был вернуть в конце дня. – Надеюсь, в Гленфиннане тебе понравится! – с чувством проговорила женщина. Я постарался, чтобы улыбка получилась искренней и благодарной. Когда я вышел на стоянку, там уже почти не было свободных мест. До начала первого урока времени оставалось немного, и я решил объехать территорию школы. Хорошо, что у большинства студентов машины подержанные, как и у меня. В Лондоне мы жили в бедном районе, по иронии судьбы примыкавшем к новому престижному кварталу, так что увидеть на школьной стоянке новенький «мерседес» или «порше» было обычным делом. Здесь же самой лучшей машиной был сияющий «вольво», сильно выделяющийся на общем фоне. Я припарковался в самом неприметном месте, чтобы рев двигателя не привлек лишнего внимания. Сидя в машине, я изучал карту, стараясь разобраться и запомнить как можно больше. Ходить по кампусу, уткнувшись носом в карту, совершенно не хотелось. Ну все, похоже, готов. Я закрыл рюкзак, повесил его на плечо и снова глубоко вдохнул. «Все будет в порядке, – повторял я и сам себе не верил, – никто меня не съест». Шумно выдохнув, я вышел из пикапа. Подняв воротник и опустив капюшон до самых бровей, я постарался смешаться с шумной толпой подростков. Моя черная куртка в глаза не бросалась, и это радовало. Я быстро нашел кафетерий, а за ним и нужный мне корпус № 3. Огромная черная тройка красовалась на квадратном белом наличнике. Дверей оказалось всего четыре, так что найти нужную будет несложно. Между тем колени дрожали все сильнее, и на ватных ногах я прошел за двумя фигурами в джинсовых плащах-унисекс. Какие маленькие классы в этой школе! Вошедшие передо мной сняли плащи и повесили на крючки, и я последовал их примеру. Джинсовые фигуры оказались девушками – пепельная блондинка и смуглая шатенка. Ну что же, цвет моей кожи здесь никого не удивит. Я подал формуляр на подпись преподавателю, которого, судя по табличке на столе, звали мистер Биннс. Прочитав мое имя, Биннс окинул меня оценивающим взглядом, и я тут же покраснел до кончиков ушей. Хорошо хоть на заднюю парту посадил! Таращиться на меня будет значительно труднее. Впрочем, моих новых одноклассников это не смутило. Я сделал вид, что изучаю список литературы. Обычный набор авторов: Бронте, Шекспир, Чосер, Фолкнер. Почти все книги из списка я уже прочел и почувствовал облегчение с примесью разочарования. Интересно, согласится мама прислать мне файл со старыми сочинениями или станет поучать, что жульничать нехорошо? Вполуха слушая монотонный рассказ учителя, я перебирал в уме аргументы, которые могли бы убедить маму. Наконец прозвенел звонок, звук которого показался каким-то гнусавым, и пухлый прыщавый парень подошел ко мне, явно желая пообщаться. – Ты ведь Гарольд Поттер? – широко улыбаясь, спросил он. – Гарри, – уточнил я. Все, кто находился в радиусе трех метров, так и застыли с тетрадями в руках. – Какой предмет у тебя дальше? – поинтересовался парень, и мне пришлось лезть в сумку за расписанием. – Политология у мистера Квирелла в шестом корпусе. – Я не знал, куда смотреть – повсюду блестящие от любопытства глаза. – Я иду в четвертый корпус, так что могу проводить! – Боже, от него просто так не отделаешься… – Кстати, меня зовут Дадли. – Спасибо, – неопределенно ответил я. Мы надели куртки и вышли под дождь, который только усилился. Почему-то мне показалось, что кто-то идет за нами по пятам и подслушивает. Надеюсь, у меня не прогрессирующая паранойя! – Что, не очень похоже на Лондон? – спросил Дадли. – Да уж. – Наверное, дождей там почти не бывает? – Почему, бывают, постоянно. Мы обогнули столовую и подошли к южным корпусам, соседствующим со спортивной площадкой. Дадли довел меня прямо до двери, наверное, опасаясь, что я могу заблудиться. – Ну ладно, пока, – попрощался он, когда я толкнул дверь, – надеюсь, мы будем часто видеться. – В голосе парня было столько надежды! Я ободряюще улыбнулся и вошел. Утро прошло в том же духе. Учительница тригонометрии, миссис Вектор, которая не понравилась мне с первого взгляда, выставила меня перед классом и велела рассказать о себе. Я густо покраснел, говорил тихо, путаясь в словах, а когда шел к своему месту, споткнулся и чуть не упал. После двух уроков я стал потихоньку запоминать имена. В каждом классе находилась пара ребят посмелее, которые подходили знакомиться и спрашивали, нравится ли мне Гленфиннан. Я старался быть вежливым и врал напропалую. Зато мне ни разу не понадобилась карта! С одним парнем я сидел на тригонометрии и испанском, а потом мы вместе пошли на ленч. Мой новый знакомый был высокий, сантиметров на десять выше меня. А его волосы были цвета платины. Его имени я не запомнил и рассеянно улыбался и кивал, в то время как он без остановки болтал об учителях и уроках. Мы сели за столик к его друзьям, и он нас познакомил. Признаюсь, я тут же забыл, как кого зовут, тем более что девушки и парни оказались куда более робкими, чем их знакомый. Парень с английского, Дадли, помахал мне с другого конца зала. Именно тогда, во время ленча, болтая с новыми знакомыми, я впервые увидел их. Их было пятеро, они сидели в самом дальнем углу, не разговаривали и не ели, хотя перед каждым стояло по подносу с едой. Меня они не замечали, так что я мог тайком их разглядывать, не боясь нарваться на любопытный взгляд. Однако мое внимание привлекло вовсе не отсутствие интереса с их стороны. Уж больно разными они были! Из двух парней один – крупный, плотного телосложения, с темными короткими волосами. Другой – медовый блондин, выше, стройнее, и неожиданно мускулистый. Девушки тоже принадлежали к разным типам. Одна высокая, стройная, с длинными черными волосами и фигурой фотомодели. Именно такие часто появляются на обложках глянцевых журналов. По сравнению с ней остальные девушки в столовой казались гадкими утятами. Вторая, миниатюрная блондинка с прямыми волосами, казалось будто они сверкали больше всего напоминала эльфа. И, наконец, третья, со спутанными кудрями цвета шоколада. И все же было у них что-то общее: они казались мертвенно бледными, бледнее любого студента, живущего в этом лишенном солнечного света городе. Несмотря на разный цвет волос, глаза у всех пятерых были почти черные, а под ними – темные круги, похожие на огромные багровые синяки. Словно они не спали несколько ночей или сводили синяки после драки, где им переломали носы. Однако носы, как и остальные черты лиц, были благородными, словно профили королей на старых монетах. Но даже не по этой причине я не мог отвести глаз от странной пятерки. Я смотрел на них, потому что никогда в жизни не видел ничего прекраснее, чем их лица, разные и одновременно похожие. В глупой деревенской школе таких не увидишь – только на обложках журналов и полотнах голландских мастеров. Трудно сказать, кто был самым красивым: статная брюнетка или парень с бронзовыми волосами. Они смотрели куда-то вдаль и не видели ни друг друга, ни остальных студентов. Вот похожая на эльфа девушка встала и, захватив поднос с нетронутым десертом и целым стаканом колы, направилась к выходу изящной походкой манекенщицы. Я зачарованно наблюдал, как блондинка выбросила ленч, к которому даже не прикоснулась и, грациозно покачивая бедрами, выпорхнула из столовой. Нехотя, я стал прислушиваться к тому, о чем говорили за моим столом. – Кто сидит там? – спросил я соседа, лихорадочно вспоминая имя парня с платиновыми волосами. Он обернулся, чтобы увидеть, какой именно стол я имею в виду, хотя по моему восторженному голосу мог обо всем догадаться. В тот самый момент парень с бронзовыми кудрями поднял голову и посмотрел сначала на моего знакомого, а потом на меня. Красавец тут же отвел глаза, даже быстрее, чем я. В его мимолетном взгляде не было ни капли интереса – будто мой сосед назвал его по имени, и он инстинктивно отреагировал, хотя разговаривать с ним не собирался. Девушки за моим столом глупо захихикали. – Это Седрик и Гермиона Диггори, а также Панси и Невилл Лонгботтом. Миниатюрная блондинка, которая ушла, – Луна Диггори. Они живут все вместе в семье доктора Диггори, – чуть слышно сказал мне блондин. Я украдкой взглянул на самого молодого в этой странной компании – он рассеянно смотрел на поднос с едой, тонкие длинные пальцы отщипывали маленькие кусочки от рогалика. Четко очерченные губы чуть заметно двигались, значит, парень что-то им говорит, хотя его родственники безучастно смотрят вдаль. Странные у них имена, таких уже давно не дают! Хотя, кто знает, может, в Гленфиннане старые имена на пике моды!.. Я наконец вспомнил имя моего соседа. Драко! Вот это – самое подходящее имя для моего сверстника. В Лондоне у нас в каждом классе было по два-три Драко. – Они выглядят… необычно, – промямлил я. С каких пор я перестал говорить то, что думаю? – Да уж, – нервно усмехнулся Драко. – Они всегда держатся вместе, я имею в виду Гермиона и Панси, Невилл и Луна, и живут вместе! – Сказано это было с осуждением. Наверняка их осуждают все жители маленькрй деревушки. Хотя, должен признать, в Лондоне о такой красивой семье тоже ходили бы сплетни. – Которые из них Диггори? – спросил я. – Что-то особого сходства не видно. – Естественно! Они же все приемные! Доктор Диггори еще молод, ему слегка за тридцать. Лонгботтомы – брат и сестра, Диггори взяли их на воспитание. – Они слишком взрослые, чтобы брать их на воспитание. – Сейчас – да. Невиллу и Панси восемнадцать, они живут у миссис Диггори уже десять лет. Она их тетя или какая-то дальняя родственница. – Молодец миссис Диггори! Заботится о приемных детях, хотя сама еще совсем молода! – Да, наверное, – нехотя согласился Драко, и мне показалось, что он почему-то недолюбливает доктора и его жену. Судя по тому, как он смотрит на их приемных детей, дело в элементарной зависти. – По-моему, миссис Диггори бесплодна… Слушая парня, я продолжал смотреть на странную четверку, апатично разглядывавшую стены. – Давно они в Гленфиннане? – спросил я, удивляясь, что не видел эту семью, когда приезжал летом. – Нет, – проговорил мой сосед таким тоном, будто ответ был очевиден. – Переехали два года назад с Аляски. Я почувствовал прилив жалости и какое-то облегчение. Жалость – потому что, несмотря на красоту, они всегда будут здесь чужими. Значит, я не единственный новенький в этой школе и, к счастью, не самый заметный. Заинтригованный, я продолжал рассматривать их. Младший из парней, очевидно Диггори, снова на меня взглянул. На этот раз он смотрел с интересом, и, отводя взгляд, я успел заметить в его карих миндалевидных глазах что-то вроде разочарования. – Как зовут парня с рыжеватыми волосами? – спросил я, украдкой наблюдая за красавцем. Он все еще смотрел на меня, но не с любопытством, в отличие от большинства студентов. Интересно, что его так разочаровало? – Седрик. Он, конечно, душка, но можешь не тратить на него время. Этот гордец ни с кем не встречается. Очевидно, наши девушки и парни для него недостаточно хороши, – с явной обидой проговорил Драко. Неужели Диггори успел его отшить? Стараясь спрятать улыбку, я закусил губу и снова посмотрел на Седрика. Он отвернулся, но на щеках появились ямочки, будто он тоже улыбался. Через несколько минут все четверо поднялись из-за стола. Как изящно они двигаются! Даже крупный Невилл обладал грацией танцора. Жаль, что они уходят… Седрик Диггори даже не обернулся. Я засиделся с Драко и его друзьями и чуть не опоздал на следующий урок. Неприятности мне ни к чему, особенно в первый день. Одна из моих новых знакомых, которую звали Чжоу, тоже шла на биологию. По дороге мы почти не разговаривали – девушка очень стеснялась. Мы вошли в класс, и Чжоу села за заднюю парту. К сожалению, сосед у нее уже был. Оставалось только одно свободное место в среднем ряду. Спутанные бронзовые волосы, карие глаза – мне предстояло сидеть с Седриком Диггори. Тайком наблюдая за Седриком, я подал формуляр учителю. Когда я проходил мимо, парень окинул меня ледяным взглядом. Откуда столько злобы? От неожиданности я споткнулся и чуть не упал. Сидящая рядом девица захихикала. Миндалевидные глаза оказались не карими, а черными как уголь. Мистер Слагхорн подписал мой формуляр и выдал учебник, не задавая глупых вопросов. Похоже, с ним мы поладим. Естественно, он предложил мне сесть с Диггори. Вперив глаза в пол, я подошел к парте, за которой мне предстояло сидеть рядом с ним. Глядя прямо перед собой, я положил учебник на парту и сел, краем глаза заметив, что Диггори заерзал. Он двигал стул к самому краю парты, подальше от меня… морщась, будто от дурного запаха! В полном замешательстве я понюхал свои волосы; они пахли зеленым яблоком – аромат моего любимого шампуня. По-моему, со мной все в порядке. Я опустил прядь челки на самые глаза, словно темный занавес между мной и Диггори. Что же, буду слушать мистера Слагхорна. К сожалению, лекция была посвящена молекулярной анатомии, которую я уже изучал. Пришлось слушать и записывать во второй раз. Удержаться я не смог и через занавес темных волос нет-нет да посматривал на своего странного соседа. Он целый урок просидел на краешке стула, стараясь держаться как можно дальше от меня. Я заметил, что его левая рука сжалась в кулак, а под бледной кожей проступили жилы. Да, похоже, парень не из спокойных. Длинные рукава темной рубашки завернуты до локтей, и я увидела, как играют мускулы. Субтильным Седрик казался только рядом с дородным братцем. Казалось, урок тянется бесконечно. Интересно, это потому что он предпоследний, или потому что я ждал, пока разожмется страшный кулак? Так и не дождался. Диггори словно прирос к краешку стула. В чем дело? Неужели он всегда так себя ведет? Похоже, Драко не так уж и не прав, что не любит эту семью. Наверное, дело тут не только в зависти. Проблема не может быть во мне, ведь Седрик совсем меня не знает! Я еще раз взглянул на Диггори и горько об этом пожалел. Черные глаза полыхнули такой ненавистью, что я невольно сжался. В тот момент до меня дошел смысл выражения «убить взглядом». Как только прозвенел звонок, Седрик вскочил и бросился вон из класса. Оказывается, он на целую голову выше меня! Я будто прирос к стулу и тупо смотрел вслед Диггори. Ну почему он так со мной, за что? Словно во сне, я собирал вещи, пытаясь побороть переполнявший меня гнев. Когда я злюсь, дело всегда кончается слезами, а рыдать в самый первый день не хотелось. – Ты Гарольд Поттер? – раздался мужской голос. Оглянувшись, я увидел симпатичного парня, рыжие волосы которого с помощью геля были разделены на мелкие пряди. Судя по дружелюбной улыбке, его мой запах не смущал. – Гарри, – мягко поправил я. – Меня зовут Рон. – Рад познакомиться, Рон. – Хочешь, помогу найти следующий класс? – Вообще-то у меня физкультура. Думаю, спортзал я найду. – Я тоже иду в спортзал! – радостно воскликнул Рон. Наверное, в такой маленькой школе подобные совпадения случаются довольно часто. Мы вместе вышли во двор. Парень трещал без умолку, но назойливым не казался. Как хорошо, что у нас общий английский, мы сядем вместе! Похоже, Рон – самый приятный из моих сегодняшних знакомых. – Слушай, что ты сделал с Седриком Диггори? – смеясь, спросил Рон, когда мы входили в спортзал. – Парень был явно не в себе! Я вздрогнул. Значит, мне не показалось, и Диггори не со всеми ведет себя так по-свински. Что же, придется притвориться идиотом. – Диггори – это тот парень, с которым я сидел на биологии? – простодушно спросил я. – Угу, – кивнул Рон. – Как только ты к нему сел, у него будто живот заболел. – Не знаю, – покачал головой я, – мне он не жаловался. – Да он точно больной! – Новый знакомый топтался возле меня, вместо того, чтобы идти в мужскую раздевалку. – Если бы случилось чудо, и тебя посадили со мной, я бы времени зря не терял! От его искреннего восхищения мне стало немного легче. Миссис Хуч, преподаватель физкультуры, подобрала мне форму, но переодеваться не заставляла – в первый день я мог наблюдать за занятиями с трибуны. В Лондоне физкультуру в старших классах посещали только по желанию, а здесь она была обязательной. Да, хуже не придумаешь! Наблюдая за четырьмя волейбольными партиями одновременно, я вспомнил, сколько травм получил и сколько пар очков сломал , играя в волейбол, и меня замутило. Наконец прозвенел звонок. Облегченно вздохнув, я понес формуляр в канцелярию. Дождь кончился, зато подул холодный сильный ветер. Я брел, опустив капюшон на глаза и втянув руки в рукава. А войдя в теплый административный корпус, тут же испуганно попятился к двери – у стойки администратора стоял Седрик Диггори. Спутанные бронзовые волосы я узнал мгновенно. Кажется, он не слышал, как хлопнула дверь. Я прижался к стене и весь обратился в слух. Низким, очень приятным голосом Диггори спорил с администратором. Понять чего он добивается, не составило никакого труда – ему хотелось перенести шестой урок биологии на любой другой день. Не может быть, что все дело во мне. Наверняка что-то случилось еще до того, как я вошел в кабинет биологии. Мало ли какие неприятности могут быть у парня! С чего ему меня ненавидеть? Входная дверь открылась, и порыв ветра разметал лежащие на стойке бумаги и мои волосы. Маленькая девочка молча передала администратору какую-то папку и ушла. Седрик Диггори медленно повернулся, и черные глаза снова окатили меня холодной волной ненависти. Даже искаженное гримасой злобы, его лицо казалось прекрасным. На долю секунды я почувствовал какой-то животный страх – в этом парне есть что-то дьявольское! Всепоглощающий ужас отступил, но мне еще долго было не по себе. – Что же, ничего не поделаешь! – произнес Диггори низким бархатным голосом. – Пусть все останется, как есть! Простите, что отнял у вас столько времени. – Повернувшись на каблуках, он быстро вышел на улицу. На трясущихся ногах я подошел к стойке и протянул формуляр. – Как прошел первый день? – спросила сидящая за стойкой женщина. – Все отлично. – Мой голос дрожал, поэтому ответ прозвучал неубедительно. Когда я подошел к пикапу, стоянка уже почти опустела. Как же уютно в кабине! Похоже, в этой промозглой дыре именно пикап станет мне настоящим домом. Думая о том, что случилось сегодня, я молча смотрел на лобовое стекло и довольно скоро замерз. Все, пора ехать! Мотор взревел, и я поехал к Джеймсу.