The silence of your heart

Сославшись на невыполненную домашнюю работу, я отказался от ужина. По телевизору показывали баскетбольный матч, которого очень ждал Джеймс. В баскетболе я умел только падать, поэтому с ним смотреть не хотел. Вообще я искренне радовался, что отец не будет мне докучать. Оказавшись в своей комнате, я тут же запер дверь. Порывшись в столе, достал старые наушники и подключил к плейеру. На последнее Рождество Северус подарил мне отличный диск – сборник моей любимой группы, хотя в этом альбоме, на мой взгляд, многовато ударных. Я надел наушники, упал на кровать и включил максимальную громкость. Заболели уши, но я терпел, закрыв глаза и стиснув зубы. Сосредоточившись на музыке, я попытался разобраться в довольно сложной музыкальной текстуре. Прослушав диск дважды, я выучил наизусть все песни. Как ни странно, с каждым прослушиванием диск нравился мне все больше. Нужно будет слепить кувшинчик и для Северуса. В конце концов своего я добился. Оглушительная музыка не давала думать, а ради этого я и терзал уши. Я слушал диск снова и снова, пел вместе с солистом, а обессилев, сдернул наушники и заснул. Сон унес меня в незнакомую местность – судя по рассеянному голубому свету, в лес. Понимая какой-то частью сознания, что сплю, я прислушался к шуму волн, бьющихся о скалы. Если найду океан, то увижу солнце. Я шел на звук воды, но тут неизвестно откуда появившиеся Джордж и Фред схватили меня за руки и потащили в лесную чащу. – Джордж, Фред, что случилось? – спросил я. С побелевшими от страха лицами они тянули меня в лес. Я пытался сопротивляться. Нет, не желаю возвращаться во тьму! – Беги, Гарри, беги! – испуганно шептали Уизлеты. – Сюда, иди сюда… – Голос Рона слышался откуда-то из-за деревьев, однако его самого я не видел. – Зачем? – недоумевал я, вырываясь из объятий Джорджа и Фреда. Но Уизлеты сами отпустили мои руки, и, неожиданно забившись в конвульсиях, упали на землю. Боже, их колотит, как при лихорадке! – Джордж, Фред! – закричал я. Однако было уже поздно. Вместо парней на земле лежали крупные рыжие волки с черными глазами. Звери смотрели туда, где должен был быть океан, а потом ощетинились и зарычали, обнажив клыки. – Беги, Гарри, беги! – откуда-то из-за спины закричал Рон, а я даже не обернулся, засмотревшись на свет, приближавшийся ко мне с берега. Из-за деревьев появился огромный кувшин. Тот самый, что стоял у меня на тумбочке. Его белая краска источала неяркое сияние, а мед из прекрасного золотистого цвета становился чёрным и тягучим, как смола. Смола лилась через край всё больше и больше, заполняя весь лес. Вдруг сбоку тонкая ручка кувшинчика превратилась в руку с длинными и изящными пальцами, и поманила меня за собой. Сидящие у моих ног волки глухо зарычали. Я шагнул к кувшинчику, и у него в тот же миг появилась красивая улыбка Диггори с острыми клыками. – Доверься мне – шептал мне голос Диггори со всех сторон. Один из волков сгруппировался, готовый в любую минуту броситься на кувшин. Смола стала литься быстрее, ещё немножко и волков бы накрыло полностью. – Нет! – закричал я… и проснулся. Наушники и плейер с грохотом упали на деревянный пол. В комнате горел свет, а я, одетый и обутый, лежал на неразобранной постели. Сбитый с толку, я взглянул на стоящий на тумбочке белый кувшин. Всё было в порядке. Никаких рук и зубов. Господи, да я схожу с ума. Я глянул на часы: полшестого утра. Застонав, я скинул ботинки и перевернулся на живот. Нет, похоже, заснуть мне сегодня не удастся. Я снова лег на спину и, стараясь оставаться в горизонтальном положении, стянул джинсы. Бесполезно. В сознании теснились образы, которые я гнал всеми силами. Это надо же так! Седрик и кувшин слились воедино, и теперь мучают меня в кошмарах. Брр, аж мурашки по коже. Я сел так резко, что почувствовал, как кровь приливает к конечностям. Раз забыть не получается, то попробую убежать от неприятных видений. Например, в душ! Времени, проведенного в душе, мне явно не хватило, даже вместе с сушкой волос. Завернувшись в махровое полотенце, я прошел в свою комнату. Непонятно, спит еще Джеймс или уже уехал. Выглянув в окно, патрульной машины я не увидел. Значит, снова уехал на рыбалку. Я переоделся в спортивный костюм и, чтобы оттянуть неприятный момент, поправил смятую постель, затем подошел к столу и включил свой комп. Пользоваться Интернетом в Гленфиннане – только нервы трепать. Модем мой не первой молодости, работает медленно, так что пока шло соединение, я решил полакомиться хлопьями. Но только не медовыми. Ну уж нет, хватит с меня меда. Ел я медленно, будто хлопья нужно пережевывать, затем тщательно вымыл чашку и ложку и убрал в буфет. Ноги отказывались подниматься в комнату. Пересилив себя, я первым делом поднял с пола плейер, положил на стол, а наушники спрятал в ящик. Решив, что с хорошей музыкой будет не так тоскливо, я включил вчерашний диск, уменьшив громкость до минимума. И, тяжело вздохнув, повернулся к компьютеру. Естественно, экран заполонили выплывающие окна с рекламными объявлениями; пришлось их все закрывать. Вот если бы в рекламах было бы что-то на вроде: «Кувшины в моих снах перестали превращаться в людей! Нужно всего лишь на ночь выпить…» Наконец я запустил свой любимый поисковик и, закрыв еще несколько окон с рекламой, набрал одно-единственное слово. «Вампир». Ожидая результата, я тихо бесился. В итоге мне предложили несколько тысяч сайтов, причем на первой странице оказались наименее нужные. Любая информация о фильмах, телешоу, ролевых играх, тяжелом роке и даже специальной косметике для готов. Интересный сайт «Вампиры от А до Я» почему-то находился на третьей странице. Я с нетерпением ждал, когда он, наконец, загрузится, быстро закрывая все выплывающие окна. А вот и главная страница, наконец-то! Никаких излишеств: белый фон, черный текст. В качестве ознакомительной информации предлагались две цитаты: «В темном мире, населенном демонами и призраками, нет никого ужаснее, страшнее и, как ни странно, обаятельнее вампиров. Они не относятся ни к призракам, ни к демонам, однако обладают не меньшей колдовской и дьявольской силой». Преподобный Монтегю Саммерз. «Если чему-то в этом мире и существует достаточное количество доказательств, так это вампиризму. К вашим услугам официальные заключения, письменные показания знаменитостей, врачей, священников, судей – больших доказательств и не требуется. Пусть так, но покажите мне хоть одного человека, который верит в вампиров!» Руссо. Ниже в алфавитном порядке приводились истории о вампирах, собранные по всему миру. Для начала я кликнул по Данагу, вампиру филиппинскому. Якобы эти вампиры с незапамятных времен выращивали на островах таро и мирно соседствовали с людьми, пока не случилось страшное: молодая женщина уколола палец, а обрабатывавшему место укола Данагу так понравилась ее кровь, что он высосал всю, до последней капли. Я внимательно читал истории, выискивая информацию, которая напоминала бы правдоподобную. В большинстве историй в роли вампирш выступали красивые женщины, а в качестве жертв – маленькие дети. Вампиры оказались причиной высокой детской смертности и мужской неверности. Почти в каждой истории имелись практические советы: как хоронить вампиров, чтобы их бренный дух наконец обрел покой. Не очень похоже на то, что я знал из фильмов: как выяснилось, только два вида вампиров – польский Упырь и еврейский Эстри – ради того, чтобы напиться крови, убивали людей. Особенно интересными мне показались три вида: румынские Вараколаки, очень сильные бессмертные существа, принимающие облик красавцев-сердцеедов, словацкие Нелапси, которые в полночь могли истребить целую деревню, и Стрегони Динефици, или итальянские вампиры. Последнему посвящалось одно-единственное предложение: «Стрегони Динефици, итальянские вампиры, единственный вид, стоящий на стороне светлых сил, заклятые враги всех остальных вампиров». Какое облегчение я испытал, прочитав эту фразу! Надо же, существуют и добрые вампиры. Однако сведений, подтверждающих рассказы Джорджа и Фреда или мои собственные наблюдения, я не обнаружил, хотя при чтении старался анализировать новую информацию по ключевым признакам: скорость, сила, красота, светлая кожа, меняющие цвет глаза плюс то, что я узнал от Уизлетов: кровопийцы, враги оборотней, низкая температура тела, бессмертие. Нет, ничего похожего я не нашел. Было еще одно противоречие: вампиры не могут жить в светлое время суток. Днем они спят в гробах, а выходят только ночью. Разозлившись, я отключил питание компьютера, не завершив его работу должным образом. Раздражение, смешанное с неуверенностью в себе, заливало с головой. Что за безумие! Среди бела дня сижу в своей комнате и ищу информацию о вампирах! Да что со мной такое? Наверняка во всем виновата мерзкая деревенька Гленфиннан. Нужно куда-то выбраться… Увы, ближайшее место, куда хотелось бы поехать, находится в трех часах езды. Тем не менее я обулся и, не понимая, куда направляюсь, спустился по лестнице, надел плащ и вышел из дома. Небо облепили темные облака, но дождя еще не было. Даже не взглянув на пикап, я пошел пешком наискось через двор Джеймса к лесу. Довольно скоро и дом, и дорога исчезли из вида, а единственными звуками стали хлюпанье грязи под ногами и крики соек. По лесу петляла едва заметная тропка, иначе я не отважился бы заходить так далеко. Я плохо ориентируюсь и могу заблудиться даже в знакомом городе. Тропинка уводила меня все дальше в лес, кружа между елями, квелым болиголовом, тисом и кленами. Я угадал названия далеко не всех деревьев, а только тех, что когда-то показывал Джеймс. Некоторые деревья были настолько изъедены паразитами, что я и близко подойти боялся. Ощущение собственного бессилия и злость гнали меня по тропке, но потихоньку я успокоился и понял, что дальше идти ни к чему. Несколько холодных капель упали за шиворот, и я не знал, начинается ли дождь, или он уже прошел, а вода капает с листьев. Недавно спиленное дерево (его ствол еще не зарос мхом) лежало на двух пнях, образуя удобную скамейку у самой тропы. Аккуратно переступая через папоротник, я присел на ствол, подложив под себя куртку, и откинул голову на стоящую рядом сосну. Не стоило сюда приходить, но куда еще мне идти? Лес был таким темным и похожим на мой вчерашний кошмар, что успокоиться я не мог. Стихло даже хлюпанье моих шагов, и повисла мертвая тишина. Птицы перестали петь, капли падали чаще, значит, пошел дождь. Теперь, когда я сел, папоротник стал выше меня, так что если кто-то пойдет по дорожке, то не увидит меня даже с расстояния трех шагов. Здесь, среди деревьев, было легче поверить в тот абсурд, что я узнал из Интернета. Лес не менялся на протяжении нескольких тысячелетий, и все мифы и легенды казались более правдоподобными в зеленом сумраке, чем в ярком свете комнаты. С огромным трудом я заставил себя сосредоточиться на двух вопросах, которые волновали меня больше всего. Во-первых, может ли быть правдой то, что Джордж и Фред рассказали про Диггори. Разумеется, логичнее выглядел отрицательный ответ. Думать о чем-то подобном глупо и даже стыдно для психически здорового парня, каковым я себя считал. Но тогда где правда? Должно же существовать рациональное объяснение тому, что я до сих пор жив! Снова и снова я перебирал в уме собственные наблюдения: огромная сила и скорость, цвет глаз, меняющийся от черного до золотого, дивная красота, бледная холодная кожа. И еще нечто странное: Диггори никогда не едят, двигаются с невероятной грацией. А как Седрик порой говорит! Такие выражения и фразы более характерны для английского романа прошлого века, чем для современного подростка! В день, когда мы определяли группу крови, он пропустил урок. А от поездки в выходной отказался, только когда узнал, куда именно мы едем. Похоже, ему известно, что думают все окружающие… кроме меня. Он сам предупреждал, что опасен и с ним лучше не общаться… Неужели Диггори – вампиры? Или, может, зомби?? Не знаю. Тогда кто они такие? То, что я видел, не поддается логическому осмыслению. Может, они «белые», как говорят Джордж и Фред, или супермены, как Питер Паркер, но, вне всякого сомнения, не обычные люди. Значит, ответ на мой первый вопрос – «возможно». А теперь самый важный вопрос. Что я буду делать, если одна из этих догадок правда? Если Седрик – вампир (я не отважился даже вникнуть в смысл этого слова), что мне тогда делать? Посоветоваться не с кем, любой, к кому я обращусь, сочтет меня ненормальным. И я невероятно боюсь вампиров. Уж лучше бы ему оказаться обаяшкой зомби. Есть только два выхода. Первый – последовать его совету и как можно меньше с ним общаться. Притвориться, что между нами глухая стеклянная стена, и попросить оставить меня в покое. Обдумывая этот вариант, я впал в глухое отчаяние. Нет, такого испытания я не выдержу, придется придумать что-то другое. Только что? В конце концов, даже если он… злой, то пока не сделал мне ничего плохого. Фургон Блейза превратил бы меня в лепешку, если бы не его реакция. Возможно, он сделал это машинально, однако если существо машинально спасает чужую жизнь, оно не может быть злым. От жутких мыслей голова шла кругом. Одно я знал точно: тот кувшин с улыбкой Седрика во сне был порожден рассказом Джорджа и Фреда и моем помешательстве на этом кувшине. Даже кричал я не из страха перед смолой и длинными клыками у кувшина, я боялся за него, кем бы он ни был! Медленно в моем сознании сформировался ответ. Похоже, у меня нет выбора – так сильно я завяз. Теперь я понял, что никуда не денусь от своей страшной тайны. Когда я думал о нем, его голосе, гипнотизирующих глазах, грациозной походке, я не желал ничего, кроме как быть с ним. Даже если… нет, не буду об этом думать. По крайней мере, не здесь, среди темных елей и сосен. Не сейчас, когда дождевые капли стучат по земле, словно крадущиеся шаги, а от тяжелых туч темно, как ночью… Задрожав, я быстро поднялся, будто испугавшись, что дорожку размоет дождем. К счастью, она никуда не исчезла и благополучно повела по влажному лабиринту леса. Я бежал со всех ног, опустив капюшон на лицо. Боже, как далеко я зашел! Надеюсь, я бегу в сторону опушки, а не обратно в чащу!.. Однако прежде чем я успел испугаться, между ветвей появился просвет, и донесся шум машин. Вот наконец и двор Джеймса. Дождь освежил голову и я больше не видел перед собой огромный кувшин. Домой я вернулся ровно в двенадцать, быстро поднялся в свою комнату и переоделся в чистые джинсы и свитер. Составить план на остаток дня оказалось несложно – к среде нужно было написать сочинение по «Макбету». Я с головой ушел в работу, наслаждаясь спокойствием, которого не ощущал, наверное, со второй половины четверга, если быть до конца честным. Я часто переживал нечто подобное. Решения всегда давались мне с огромным трудом, но, сделав выбор, я испытывал огромное облегчение. Правда, порой с примесью отчаяния, например, когда я решил переехать в Гленфиннан. И все равно, лучше так, чем жить в неизвестности. Однако это решение пришло само собой, без всяких мучений. Странно, даже страшно! Вторая половина дня оказалась весьма плодотворной – сочинение я закончил еще до восьми. Джеймс вернулся с большим уловом, и я решил привезти из Портри кулинарную книгу с рецептами приготовления рыбных блюд. При мыслях о поездке по спине бежали мурашки, совсем как во время разговора с Джорджем и Фредом. Поразительно, но никакого страха я не испытывал. Той ночью я спал без сновидений, сильно устав за день. Следующее утро во второй раз с момента приезда в Гленфиннан встретило меня ярким солнечным светом. Подскочив к окну, я с удивлением увидел голубое небо, а легкие белые перышки никак не могли предвещать дождь. Я распахнул окно, которое, как ни странно, открылось легко и бесшумно, и с наслаждение вдохнул теплый сухой воздух. Кровь так и забурлила! Когда я спустился вниз, Джеймс заканчивал завтрак. Мое настроение он разгадал сразу. – Отличный день! – проговорил папа. – Чудесный! Жаль без дождя, – с улыбкой согласился я. Джеймс улыбнулся, его карие глаза задорно заблестели, и мне стало ясно, почему они с мамой решились на ранний брак. К тому времени как я узнал папу достаточно хорошо, от романтизма и вьющихся каштановых волос не осталось и следа. Но стоило ему улыбнуться, и я тут же видел паренька, который убежал с любимой, когда обоим было по девятнадцать. Вообще-то, это довольно неприятная история. Хоть мой отец и был красивым юношей, он испортил свое тело наркотиками. Кстати, так моя мама и встретилась с Северусом (он продавал эти самые наркотики). И как только Лиля сбежала от отца, он тут же взялся за ум. Жалко, но уже было поздно. Завтракая, я наблюдал, как в ярком солнечном свете танцуют пылинки. Джеймс попрощался. Услышав, как отъезжает его машина, я помедлил у двери, раздумывая, взять ли куртку. Лучше взять, чтобы не искушать судьбу. Забросив её на плечо, я вышел на яркое солнце. В школу я приехал одним из первых. Оставив пикап на стоянке, я отыскал скамеечку к югу от столовой. Она была влажной, и я сел на куртку, радуясь, что не поленился ее захватить. Домашняя работа выполнена – результат вяло текущей личной жизни, но некоторые задачи по тригонометрии вряд ли решены правильно. Я достал задачник, но тут же отвлекся, засмотревшись, как солнце играет на красноватых стволах деревьев. Задумавшись, я рассеянно чертил на полях тетради и через несколько минут понял, что нарисовал пять кувшинов. Пришлось срочно стирать их ластиком. – Гарри! – издалека донесся чей-то голос. Похоже, Рон. Пока я сидел и мечтал, в школьном дворе появились люди. Очень многие надели футболки, хотя температура была не выше пятнадцати градусов. Приветливо помахивая рукой, ко мне действительно шел Рон Уизлет в длинных шортах цвета хаки и полосатой сине-голубой футболке. – Привет, Рон, – помахал я в ответ. В такое утро очень хотелось быть добрым. Даже с таким надоедой. Рон присел рядом, пряди рыжих волос блестели на солнце, на лице играла улыбка. Он был так рад меня видеть, что невольно я увидел вместо него рыжего щенка. – Хороший день, правда? – Отличный! – согласился я. – Чем вчера занимался? – по-хозяйски спросил он. – Сочинение писал… Зачем говорить, что работа закончена? Еще подумает, что я выставляюсь… – Слушай, его же нужно сдавать в четверг, верно? – Рон картинно стукнул себя кулаком по лбу. – Вообще-то, в среду. – В среду? Да уж… и о чем ты пишешь? – О том, можно ли назвать Шекспира женоненавистником. Рон посмотрел на меня так, будто я вдруг заговорил на суахили. – Наверное, мне придется приступить сегодня, – загрустил он. – А я хотел тебя куда-нибудь пригласить. – О! – Меня застигли врасплох. Ну почему при разговоре с Роном мне всегда так неловко? – Мы можем сходить куда-нибудь поужинать, а потом я сяду за сочинение, – робко улыбаясь, предложил он. – Рон… – Терпеть не могу, когда меня ставят в неловкое положение. – Не думаю, что это хорошая идея! Он поник. – Почему? – Знаешь… если ты кому-нибудь разболтаешь то, что я сейчас скажу, придется выбить тебе глаз, – пригрозил я. – Это ведь разобьет сердце Драко! – Драко? – ошарашено повторил Рон, очевидно, не задумывавшийся о таком варианте. – Боже, ты что, слепой? – Да… – только и выдавил он растерянно, а я, воспользовавшись его замешательством, тут же вскочил на ноги. – Пора на урок, иначе снова опоздаю. – Точно, – рассеянно проговорил Рон и тоже поднялся. К корпусу номер 3 мы шли молча. На тригонометрии Драко так и сверкал от радости. Они с Чжоу и Ромильдой собирались в Аллапул за вечерними нарядами и предлагали ехать с ними. Я не знал, что ответить. Выбраться с друзьями заманчиво, но ведь я всё таки не такой открытый гей как Драко… К тому же я не знал, чем буду заниматься сегодня вечером. Нет, так далеко загадывать не стоит. Я что-то замечтался. Наверное, в этом виновато солнце, хотя мое настроение вызвано не только погодой. Определенного ответа я не дал, сославшись на то, что нужно спросить разрешения у Джеймса. О предстоящих танцах Драко трещал весь испанский, не давая мне слушать, и на перемене, когда мы пошли на ленч. Однако я был слишком поглощен собственными переживаниями, чтобы обращать внимание на его болтовню. Страшно хотелось увидеть не только его, но и остальных Диггори, чтобы проверить подозрения, бередившие душу. Переступая порог столовой, я чувствовал, как страх ледяными щупальцами сжимает сердце. А вдруг они прочитают мои мысли? А еще сильнее волновало другое: предложит ли Седрик снова с ним сесть? По привычке взглянув на столик Диггори, я почувствовал, что в животе образуется тугой узел. Там никого не было. Не теряя надежды, я судорожно огляделся: вдруг он сидит один и ждет меня? В столовой почти не осталось свободных мест, но ни Седрика, ни его семью я не увидел. День померк, меня охватило черное отчаяние. С трудом передвигая ноги, я шел за Драко, даже не притворяясь, что слушаю его. На испанском нас задержали, поэтому к столику мы пришли последними. Якобы не заметив свободного стула рядом с Роном, я сел с Чжоу. Вот Уизлет отодвинул стул, помогая Драко сесть, и тот вспыхнул от удовольствия. Чжоу что-то спрашивала о сочинении по «Макбету», я старательно отвечал, чувствуя, как сердце разрывается от боли. Подруга снова пригласила меня поехать с ними по магазинам, и на этот раз я согласился, надеясь хоть немного отвлечься. Среди черного отчаяния, охватившего меня, оставался последний лучик надежды, который погас, когда я пришел на биологию и увидел пустую парту. День тянулся мучительно долго. На физкультуре нам рассказывали о правилах игры в бадминтон. Значит, на ближайшем занятии меня ждут новые испытания. Зато сегодня я мог сидеть и слушать, вместо того, чтобы толкаться на баскетбольной площадке. Как хорошо, что физрук не успел закончить объяснения! Теоретическая подготовка продолжится завтра, а вот послезавтра мне выдадут ракетку и выпустят на площадку калечить себя и других. Хотя, я бы с радостью побил Рона ракеткой. Хотелось скорее домой, чтобы власть настрадаться, перед тем как ехать по магазинам с друзьями. Но не успел я закрыть входную дверь, как позвонил Драко: шоппинг отменяется. Рон пригласил его на ужин! Он наконец-то все понял! Я вздохнул с облегчением, хотя боюсь, в моем голосе не прозвучало должной радости и восторга. Драко сообщил, что в Аллапул мы поедем завтра. Чем же мне теперь заняться? На ужин рыба под маринадом, готовить ее минут пятнадцать, не больше, а салат и гренки остались со вчерашнего дня. Я решил взяться за уроки, но порыва хватило ненадолго. В электронной почте обнаружилась куча писем от мамы, тон которых становился резче с каждым сообщением. Вздохнув, я написал коротенький ответ. «Мама! Прости, что долго не отвечал, – мы с друзьями ездили на пляж, а в воскресенье я писал сочинение. Сегодня в Гленфиннане тепло и ясно. Знаю-знаю, мне и самому не нравится! Но я стараюсь побольше гулять, чтобы запастись витамином D. Целую, Гарри». Может, что-нибудь почитать? Книг с собой я привез совсем немного, самой толстой и потертой был сборник анекдотов. Взяв книгу, я вышел на задний двор, захватив по дороге старое одеяло. Дворик у Джеймса совсем небольшой, квадратный, с крошечной лужайкой, которая, сколько бы ни светило солнце, всегда остается влажной. Свернув одеяло пополам, я лег на живот и стал рассеянно листать страницы, выбирая анекдот, который рассмешит меня. Больше всего мне нравились «Пупа и Лупа» и анекдот про шляпу и мужика. Первый из них я слышал недавно от Рона (наконец-то и до него дошло), так что лучше ещё раз похихикаю со шляпы. Я перечитывал уже третий раз, и сквозь смех вдруг понял, что Седрику бы подошел цилиндр. И почему он выглядит так, будто джентльмен из восемнадцатого века? Захлопнув книгу, я перевернулся на спину и, закатав штанины и рукава, решил думать лишь о теплых лучах, ласкающих кожу. Волосы, раздуваемые легким ветерком, щекотали лицо. Сейчас я растаю, словно ириска… Но вот зашуршала галька, будто по подъездной дорожке ехала машина. Я сел и только тогда понял, что солнце уже зашло. Выходит, часа на полтора меня сморил сон. В полнейшем замешательстве я огляделся по сторонам, чувствуя, что во дворе кто-то есть. – Джеймс? – негромко позвал я, а через секунду услышал, как у парадного входа хлопнула дверца его машины. Злясь на себя, я вскочил на ноги, взял книгу и поднял ставшее влажным одеяло. Пришлось рысью нестись на кухню – рыбу-то я так и не приготовил. Когда я появился в прихожей, Джеймс снимал сапоги и отстегивал кобуру. – Прости, папа, ужин еще не готов, я заснул во дворе. – Ничего страшного, – успокоил он. – Я все равно хотел посмотреть бейсбол. Как только Джеймс ушел в гостиную, я затолкал одеяло в стиральную машину, налил на сковородку масло и выложил рыбное филе. Хорошо, что папа нарезал рыбу на тонкие куски, жарились они всего пару минут, зато едва не подгорели – незапланированный сон на свежем воздухе выбил меня из колеи. От нечего делать после ужина я пришел в гостиную смотреть телевизор. В программе не было ничего интересного, однако Джеймс ради меня пожертвовал бейсбольным матчем и переключился на документалку про глину. Он был доволен, что мы вместе сидим перед телевизором, а я радовался, что смог ему угодить. – Папа, – начал я во время рекламы, – Чжоу с Драко собираются завтра в Аллапул. Они хотят выбрать вечерние наряды и просят поехать с ними. Можно? – Драко Малфой? – строго переспросил Джеймс. – Да, и Чжоу Чанг, – вздохнул я. – Но ведь ты не идешь на танцы? – недоумевал отец. – Они хотят, чтобы я помог им выбрать… Знаешь, дружеский совет и конструктивная критика никогда не помешают. Маме такое бы объяснять не пришлось! – Ну ладно, – проговорил Джеймс, которому совершенно не хотелось вникать в подобные причуды. – Но ведь послезавтра тебе в школу! – тоном строгого отца напомнил он. – Мы поедем сразу после уроков, чтобы вернуться как можно раньше. Ты ведь сможешь сам поужинать? – Гарри, я готовил сам целых семнадцать лет! – напомнил отец. – Не знаю, как ты выжил! – пробормотал я, а потом уже громче добавил: – Я сделаю сандвичи и оставлю в холодильнике, ладно? Джеймс довольно кивнул. Следующее утро тоже было ясным. Я проснулся в плохом настроении, но ради второго солнечного дня надел темно-синюю футболку. Такую же тёмную как тучи. В школу я приехал к самому звонку и с замиранием сердца кружил по стоянке, выискивая свободное место. А вдруг увижу серебристый «вольво»! Но его не было… Припарковавшись в последнем ряду, я побежал на английский. На душе скребли кошки. Как и вчера, надежда робким подснежником цвела в моем сердце до того момента, пока в столовой я не увидела свободный столик, а на биологии – пустую парту. План ехать за покупками остался в силе, только Ромильда передумала. Тем лучше для меня! Выбраться из города просто необходимо, ведь я каждую секунду оглядываюсь по сторонам в надежде увидеть дорогое лицо. Постараюсь быть веселым и не портить настроение друзьям. Кстати, мне тоже не мешало бы освежить гардероб. О том, что в Портри придется ехать в одиночку, думать не хотелось. Нет, если у Седрика изменятся планы, он обязательно меня предупредит. После школы Драко проехал со мной к Джеймсу, чтобы я оставил пикап во дворе. Я забежал в дом, взъерошил волосы, черкнул записку отцу, напоминая, что сандвичи в холодильнике, и переложил кошелек в рюкзак. Потом в стареньком «форде» Драко мы поехали за Чжоу. Оказавшись за пределами деревни, я почувствовал, как расслабляется каждая клеточка тела.