Бурные воды и тихие гавани капитана Рез'окуна.

      Рез’окун быстро идет к себе, ошеломленно поражаясь собственной откровенной наглости. Неужели это он, вот только что, в открытую, пригласил главаря абордажной банды к себе в каюту?! Как… Как — дикарь! Неслыханно! Такого с ним еще не бывало… Но он — пригласил! И кажется он… паникует?       Войдя в комнату, капитан прикрывает дверь, давя в себе малодушное желание запереть её на засов. Нет — ну каково?! Пригласить предмет своего вожделения «в гости» и — запереться? Совсем сбрендил! Рез’окун подходит к широкому окну, глубоко вдыхая и пытаясь унять бухающее сердце. Задумчиво вглядывается в морскую даль. Придет ли Тай’джин? В глубине сознания тихий, мерзкий голосок начинает шептать, что он не так все понял. Да, инстинктивно он почувствовал нечто, некий интерес со стороны корсара, но действительно ли это так? А если показалось? Или это не для него… Не принимает ли он желаемое за действительное? Неумолимые рациональность и воспитание подвергают сомнению каждый шаг. В конце концов, следуй он дремучим инстинктам, бегал бы сейчас полуголым по джунглям с перьями в волосах, а не был бы капитаном одного из лучших крейсерских судов Империи Зандалари. Да следуй они, зандалари, все инстинктам — и Империи бы не было! Нос — носом, а и головой надо думать!       «Ну надо-то — надо! А только что прикажешь делать с чувствами? Их куда? Хочется ведь…» — снисходительно фыркает извечный капитанов собеседник, тихий голосок из глубин рассудка. — «И не лепечи, что он тебя не интересует! Не поверю!»       Рез’окун тихо вздыхает, признавая своё поражение и соглашается. Хочется. Ещё как хочется! Голос конечно же прав. Он — его интересует. Очень. Эти невероятные волосы, синяя загорелая кожа и янтарные глаза… Ох…       Сумятицу мыслей, прерывает едва слышный скрип двери. Все-таки пришел… Тай’джин тихо проскальзывает внутрь и также тихо прикрывает дверь. Сделав несколько шагов, оглядывается с нескрываемым любопытством. Он впервые на личной территории капитана. Обстановка кажется весьма аскетичной: большой стол с выдвижными ящиками, заваленный судовыми журналами, картами и атласами, пара простых стульев, несколько закрытых полок с книгами и свитками. За лаконичной ширмой явно находиться кровать и видно уголок умывальной тумбы. Под большим, панорамным окном принайтован сундук с личными вещами. В общем-то и все. Никаких украшений или безделушек, у Тай’джина и то повеселее, хоть он на корабле и недавно. Особенно Тай рад недавно добытой бисерной занавеси, которой закрыл свой спальный уголок, сразу избавившись от неудобной кровати. Странные эти зандалари, зачем в море — кровать? Да и вообще зачем?! А вот занавесь — да. Она так красиво переливается, бросая разноцветные блики на стены и мелодично, стеклянно позвякивает… Однако кое-что, острый взгляд замечает и у Рез’окуна: на сундуке у окна лежат настольные игры. Тай’джин узнает шахматы, джихуэй, чатурангу и коробочку шашек. Еще одна продолговатая коробка остается неопознанной, такой игры он никогда не видел. Интересно…       Рез’окун, ошеломленно и боясь поверить, смотрит на принявшего его приглашение тёмного охотника, второго капитана Тай’джина. Неужели он все-таки не ошибся и у него появилось пространство для маневра?! В животе что-то начинает порхать и подрагивать. Вот. Он пришёл…       Рез’окун напряжен как струна и лихорадочно ищет тему для разговора. Молчать не вежливо, но что сказать? И как? А может молча, но намекнуть? Капитан старается скрыть предательское подрагивание рук. Пристально глядя в глаза своего гостя, он снимает золотой головной обруч и кладет на стол. Вот. Намёк. Еще один шаг сделан, теперь — ход за тёмным охотником.       Тай’джин с интересом следит за манипуляциями капитана, и желая разрядить обстановку, заботливо интересуется не тяжелый ли обруч, и не натирает ли он уши. Рез’окун цепенеет, силясь подобрать правильный ответ. К чему это?! Что он должен сказать? Объяснить что это часть регалий зандаларского морского капитана и молодцевато заметить что обруч совсем не тяжелый и ничего не натирает (хотя иногда бывает), так как подогнан на его голову? Почему Тай’джин спросил его об этом?! Милостивые Лоа, какого хрена они вообще обсуждают его капитанские регалии?!       «Натирает… Трение. " — задумчиво мурлычет голос и ехидно, со знанием добавляет: «А ты ведь не против «потереться» с ним, капитан? А-а-а? А он — с тобой? Спроси…»       «Тьфу ты!» — сердито фыркает Рез’окун про себя. -"Что, вот прямо так и спросить?! Да он на меня и смотреть на захочет, после такого-то хамства. На двобой может вызвать за оскорбление. А может и сразу здесь в драку полезет. Он же патент совсем недавно получил, до этого будучи обычным пиратом. А у них драки — это быстро…»       -Это отличительный знак капитана судна и он ничего не натирает, благодарю. — вежливо и коротко отвечает Рез’окун, надеясь побыстрее закрыть непонятную тему. Голосу советовать легко, а бить морду, в случае чего, будут ему.       -Оу, это хорошо. — мягко улыбается капер. — На вид он такой внушительный и массивный… Но, у тебя мощная шея.       «Внушительный и массивный… Мощная шея…» Это комплимент или констатация факта? Рез’окун снова замирает, пытаясь понять и расшифровать намек, если таковой имеется. А он ведь имеется?! Тай’джин ведь не просто так поднял эту тему? Он перешёл на обсуждение рез’окуновых статей… Нужен ответный комплимент! Что похвалить?! Гибкое тело с тонкой талией и широкими плечами? Его невероятные, аквамариновые волосы? Раскосые, цвета тёплого янтаря глаза? Низковатый, грудной с хрипотцой голос. Небольшие, белоснежные бивни? А как он двигается — с ленивой грацией дикой кошки! А как сражается! Ох, ему нравится в этом красавце-корсаре всё! Что выбрать?!       Чувствуя, что напряжение в каюте ощутимо сгустилось, и его скоро можно будет рубить топором, а капитан совсем «потерялся» — Тай’джин мудро решает разрядить обстановку и зайти с другой стороны.       -Интересная коробка, что это за игра? Никогда такой не видел. — Легко переводит разговор тёмный охотник, беря игру в руки и протягивая капитану. Тот принимает коробку и слегка расслабляется. Вопрос простой, без подкавыки. На это он знает что ответить.       -Это сенет. Древняя игра, не очень сложная, но интересная. Желаете — научу? — вдруг срывается с языка Рез’окуна. Лоа, нет! Это какого он, только что, сейчас ляпнул?! Какие игры?! Все чего он хочет, это схватить этого невозможного дикаря, швырнуть на кровать и зафиксировать его голову меж своих бивней. Куснуть за загривок. У него такая необычная кожа, интересно — какова она на вкус. Коснуться длинных, подвижных ушей. Вдохнуть запах волос. А там как уж пойдет… Однако вынырнув из горячих видений, Рез’окун с ужасом замечает искрящиеся интересом глаза гостя.       -А давай! — с энтузиазмом восклицает Тай’джин, без приглашения плюхаясь на стул и в порыве нетерпения наваливаясь на стол. — Валяй! Научи и сразимся! А долго учиться? Правила сложные? Играем на что-то или на интерес? Каковы ставки?       Кляня себя на чем свет стоит, Рез’окун смотрит на воодушевленного тёмного охотника. Что он наделал?! Не так, совсем не так планировал он провести этот вечер. Он планировал начать с рома, разговориться, а потом найти причину и прикоснуться. Да вот хотя бы показать крохотный, гномий компас. Весьма занимательная вещица! А после ненавязчивых прикосновений, если его не отвергнут…       Но что поделать, «переиграть» нельзя, он ведь сам предложил. Дать задний ход — никакой возможности. Глупец!       -В этой игре нет ставок и призов. Кто первый дошел до конца доски — тот и выиграл… — неосторожно выдаёт Рез’окун, погрузившись в самобичевание.       На секунду на лице Тай’джина проступает явное разочарование. Заметив это, капитан диким усилием воли подавляет желание как следует врезать себе по лбу. Ну вот кто его тянул за язык?! Он давно не чувствовал себя таким беспомощным и… нелепым? Рез’окуну хочется что бы на них сейчас напали силы Альянса, пираты или ещё кто ни будь, и эта пытка наконец закончилась. Рез’окун задается вопросом, почему он не родился каким-нибудь одичавшим Амани?! Уж в этом-то случае, он точно бы затащил несговорчивого красавца в первый же день, в какой-нибудь закоулок. И получил бы либо горячий секс, либо по морде. Зато все было бы определенно и ясно — нравишься ты или проходи мимо… Спохватившись, что молчание затянулось, Рез’окун смотрит на своего визави — тот молчит и вежливо улыбается, теребя краешек полей своей дурацкой шляпы. Лицо нечитаемо, но в полуприкрытых раскосых глазах плещется веселье. Кажется охотник искренне наслаждается моментом.       -Я весь внимание, капитан Рез’окун. Мои уши — ваши. — с подчёркнутой вежливостью и готовностью выдает Тай’джин, еще больше наваливаясь на стол и выжидательно глядя на капитана. Тот непроизвольно глядит на длинные синие уши, чувствуя как пересыхает в горле. Как же хочется приласкать и покусать эти уши, посмотреть как они будут подрагивать и звенеть золотыми колечками в его руках! Мечты… Тихонько вздохнув, Рез’окун снова берет себя в руки и начинает раскладывать игровое поле, попутно объясняя правила.       -Вот эти две фишки усиливают друг друга. — поясняет Рез’окун, указывая на пару чуть различающихся по форме фигурок. Одну, он демонстрируя держит в руках.       -Вот эта и эта? — Тай’джин забирает обе фигурки, рассматривая. На секунду пальцы троллей соприкасаются.       -Да, они… — соглашается Рез’окун внезапно чуть севшим голосом. Это был намёк или случайность?! — Если их объединить — фишке противника уже не отвертеться…       -Не отвертеться… Это же отлично! — искренне воодушевляется капер.       -Да, отлично… В этом весь смысл. Уничтожить как можно больше фишек противника, обогнать и достичь финиша первым. Чем больше фишек, тем больше шансов, хотя по всякому бывает. Как кости лягут… Поэтому и интересно, финал непредсказуемый. — снова соглашается капитан. — Правила понятны?       -Давай начнем, уточнять буду по ходу. — скалит белые, острые зубы Тай’джин. — Все равно первый раз продую, пока скумекаю что к чему. Так что первый раз — на интерес… А потом придумаем чего. За «просто так» играть — не интересно!       Рез’окун приободряется. Дерзкий корсар не хочет играть на интерес? Прекрасно! Можно перевести все в шутку, и предложить играть «на маленькие желания или вопросы». Узнать побольше об объекте своей страсти тоже будет не лишне. Игра на деньги на судне запрещена, да и не это его сейчас интересует. Что ему деньги… А что бы всё шло веселее, можно еще выпить. Зандалар замечает что от всех этих переживаний почти протрезвел, а стало быть и Тай’джин тоже.       -Может еще эля? — гостеприимно предлагает Рез’окун. — Или, еще есть — ром…       -Ром — это отлично! Дабы не сесть на мель, будем повышать градус! — радостно восклицает Черное Копье, проходя языком по верхней губе и азартно разглядывая расстановку фишек.       О, эти губы… Он случайно или нет?.. Рез’окун чувствует, как от затылка к лопаткам пробегает стайка приятных мурашек. Даже простое пребывание в одной комнате со вторым капитаном вызывает ворох чудесных эмоций! Весьма довольный тем как все идет, капитан лезет в сундук и извлекает из его недр здоровенный бутыль в оплетке. Отличное качество! В ящике стола обнаруживаются пара немаленьких золотых кубков…       Первая партия длится долго, Тай’джин уточняет и переспрашивает, он действительно любопытный и жадно тянется ко всему новому. Впрочем, он не забывает прикладываться к выпивке, ром и вправду хорош. Их руки еще несколько раз сталкиваются над доской, когда зандалар объясняет как лучше переместить фигурки. От каждого такого соприкосновения по пальцам и позвоночнику капитана будто прошибают маленькие молнии. Это приятно…        Напряжение понемногу спадает и Рез’окун почти счастлив. Еще бы как-то заставить строптивого корсара снять свою невозможную треуголку. Она почему-то очень раздражает. Хочется видеть его лицо, плутоватую ухмылку, золотисто-рыжие, насмешливые глаза и великолепную копну аквамариновых волос, такого теплого, зеленоватого оттенка солнечного моря. Рез’окун никогда таких не видел. Их хочется коснуться, хочется перебирать в пальцах, расчесывать и заплетать в косы. В общем-то они и так заплетены в несколько десятков косичек. Но ведь их можно расплести, а потом опять сделать как было… Расслабившись под действием спиртного и приятных грез, зандалар едва не мурлычет, почти ощущая гладкие, переливающиеся пряди в своих пальцах. Он настолько замечтался и отвлекся, что пропустил момент, когда Тай’джин расстегнул свою кожаную, обшитую металлическими чешуйками безрукавку, заменяющую ему доспех.       -Очень душно… — бесхитростно ухмыляется ему Тай’джин, видя как расширяются зрачки и неосознанно дергаются уши Рез’окуна. — Еще и ром крепкий, зараза! Тут окно открывается?       Зараза… Эта «зараза» сидит сейчас перед ним, с загорелым до индиго, оголенным торсом и лениво обмахивается своей чудной шляпой, позвякивая целым пучком амулетов и оберегов на все случаи жизни на шее. Тай’джин снова колышет треуголкой и за распахнутым бортом кожаного жилета мелькает тёмно-синий сосок. Ох… В горле снова становится сухо как в пустыне, а в животе возникает какое-то странное ощущение, будто кишки решили завязаться в узел. Рез’окун поднимается и на негнущихся ногах подходит к задраенному окну.       -Да, да конечно — открывается. — словно издалека слышит он свой голос, приобретший лёгкую хрипотцу. Капитан распахивает створки и глубоко вдыхает морской воздух, что бы хоть немного проветрить свою, ставшую вдруг такой «дурной», голову. Вместе с легким, соленым бризом в каюту просачиваются и звуки снаружи. И вот эти звуки моментально выбивают всё томление и хмель из головы. На палубе похоже назревает конфликт, причем самое поганое то, что в нем судя по голосам участвуют обе стороны их команды. Выглянувший в коридор Рез’окун, сквозь стекло в двери видит крайне взбешенного зандаларского матроса и пару ощетинившихся троллей Черного Копья. Только этого не хватало! Судя по прижатым ушам, оскаленным клыкам и сузившимся глазам «детей джунглей», драка не за горами, а там и до поножовщины не далеко. Чего они не поделили?! Лоа — не допусти! Дипломатия, что б ее! Пытаясь решить что делать с этой проблемой, застывший в дверях Рез’окун не слышит, как сзади к нему подходит капер и прижимается, наваливается боком, желая разглядеть и понять что так заинтересовало капитана. Ох, как же хорошо…       -Демоны их раздери! Мурлочьи дети! — шипит тёмный охотник, в секунду оценивая ситуацию. Оттолкнувшись от капитана, Тай’джин вылетает из каюты к внутренней лесенке, ведущей на капитанскую палубу.       — Я разберусь!

***

      Если бы спросили Ки’тани, он бы сказал что день начался прекрасно. Сильный, ровный попутный ветер наполнял паруса, что сильно облегчало матросам жизнь на судне. К тому же по экипажу ходили слухи о трофейных бочках с элем, и то, что капитаны пообещали вечером устроить небольшую попойку. Это воодушевило всю смешанную команду, и все старались выполнить свои поручения и работу пораньше и получше, что бы не пришлось переделывать. Ки’тани с еще несколькими матросами вычистили пушки, проверили сухость пороха и целостность арсенала. На этом их труды можно было считать оконченными. Парни пошли поваляться на палубе, а Ки’тани отправился на поиски Умензи, которому боцман поручил пересчитать бочки с крупами и солониной, дабы добрать в ближайшем порту недостающее.       Зандалар обрадовался набивающемуся в напарники любовнику и с удовольствием согласился на предложенную помощь, пока не выяснил, что счет — не является сильной стороной жителя островов. Зато в поцелуях и рукоблудных шалостях непосредственный тролль был на высоте. Быстро заскучавший от сухой цифири, Ки’тани с большим успехом и довольно долгое время отвлекал Умензи от ответственного поручения, пока тот не спохватился, что вечернюю попойку проведет в трюме, считая бочки и ящики. Поэтому «нализавшийся» до дрожи в коленках и саднящих губ, Ки’тани был ласково, но непреклонно изгнан из чрева корабля под палящее солнце. Дабы не отвлекал. А то Умензи насчитает…       Нисколько не огорчившись, неунывающий парень пристроился на бухте каната. Подремать в тенечке, ожидая своего занятого приятеля — что может быть лучше?!       Проснулся Ки’тани от звука своего имени и продрав глаза с радостью увидел своего друга детства и названного брата, с которым они вместе уже долгое время ходили под парусами. Ки’тани попытался встать навстречу, но тут качнуло, тело разморенное сном подвело и он снова со смехом повалился на «бублик» каната, который так удачно использовал для отдыха. Протянув руку, Бон’гани попытался помочь товарищу, но корабль снова поймал волну, коварный Ки’тани дернул и зеленоволосый тролль с хохотом приземлился на собрата, запутываясь в веревках, выбившихся из бухты. Некоторое время веселая возня продолжалась, сопровождаемая удивлёнными и недовольными взглядами зандаларской части экипажа. Да что эти дикари себе позволяют?! Наконец оба парня нахохотались и выдохлись.       -Теперь обратно сматывать… — все еще подрагивающим от смеха голосом, простонал Ки’тани, разглядывая учиненное разоренье.       -Зато весело было! — ухмыляется Бон’гани, хлопая кровника по плечу. — Я помогу, мон. Собственно чего я тебя искал, ты помнишь, в порту мы пили какао? Тебе оно сильно понравилось…       Дождавшись утвердительного кивка, он продолжил, ошарашив Ки новой информацией: — Из него еще и сладости оказывается делают!       -Да ладно! Оно ж жидкое, не гони, бро! — усомнился Ки’тани, вспоминая вкус какао с тростниковым сахаром. Вкусно. Жаль на корабле такого нет, но в следующем порту надо обязательно будет найти где подают какао. Он так любит сладкое…       -А вот и нет! — запальчиво перебивает Бон’гани. — Мне показали, как оно выглядит. Оно типа фасоли, кругленькое. Его мелют в муку и потом разводят. Хочешь на какао, а хочешь на конфеты. Да вот сам посмотри! И попробуй — я за этим тебя искал!       Поднявшись, парень начинает рыться в своей поясной сумке. Понаблюдав за сосредоточенным братом, Ки’тани тоже встаёт и старается привести бухту в божеский вид.       -Ага — вот! — радостно восклицает Бон’гани, доставая из костяной коробочки небольшой брусочек почти черного цвета, и протягивая с опаской глядящему на непонятное вещество Ки’тани. — Подтаяло немного на жаре… Но на вкус — вполне!       -Да не бойся! Оно сладкое, как ты любишь! Я ж живой и здоровый, а это и правда вкусно! Рот открой! — соблазняет, поднося пальцы с угощением к лицу Ки’тани, Бон’гани. Тот осторожно принюхивается — пахнет и вправду похоже на какао, но резче что-ли и как-то приторнее…       Тихо стукнула дверь, ведущая в трюм, но увлеченные кулинарными экспериментами тролли не придали этому значения. От кого другого, Ки’тани бы в жизни не взял неизвестную «бурду», но Бон’гани он верит как себе. Поэтому осторожно приоткрыв рот, позволяет запихнуть в него вкусно пахнущую субстанцию. Тут палуба снова взбрыкивает — и что бы удержаться, тролли хватаются друг за друга, а пальцы перемазанные шоколадом скользят в рот, заставляя Ки’тани подавиться и слегка прикусить чужую руку.       -С рукой-то не жри! — ржёт Бон’гани, облизывая пострадавшие пальцы. — Я знаю, ты сладкое любишь, но что б вот так…с мясом…       -Так вкуснее! А ты не суй руки по самый локоть, куда не надо! — хрипит, давясь смехом и угощением Ки’тани, повисая на Боне, пытаясь отдышаться и сморгнуть слезы. Проморгавшись, он встречается с яростным взглядом голубых светящихся глаз.       Умензи просто не мог поверить в то, что сейчас видел. А он-то, как дурак, старался побыстрее справиться с заданием! Он-то, навалил в укромном уголке трюма побольше пустых мешков, видел ведь, чего хочется проказливому Ки’тани. Да и чего греха таить, сам был на седьмом небе от предвкушения. То что его Ки’тани с кем-то хохотал, Умензи конечно бесило, но зная жизнерадостный, непосредственный характер его любовника — приходилось смиряться. Но когда чуткие уши уловили то, что его Ки’тани надо открыть рот, он уже не выдержал и ломанулся наверх. И тут — ТАКОЕ!!! Мало того, что его Ки’тани судя по разоренному состоянию бухты валяли по палубе у всех на глазах, так его еще и облапив — чем-то угощали, засунув пальцы в рот в похабной пародии на брачную церемонию! Такого Умензи себе никогда не позволял, это ж — по святому-то! И ведь судя по всему Ки’тани это нравится, вон как вцепился в соплеменника. И чего этот парень постоянно вокруг него крутится! Ки’та же вроде бы с ним, с Умензи! Так его еще никто не позорил при всем честном народе! Невозможно! Неслыханно!       -Т-т-ты! Как ты…! Подстилка! Шлюха портовая! — в ярости шипит Умензи, трясясь от возмущения и вздыбливая уши. — Что Ки’та, невтерпеж?! Дать не терпится, тварь распутная?!       Ки’тани ошеломленно замирает от такого напора злобы и оскорблений. Золотистые глаза непонимающе расширяются, а уши обиженно никнут. За что? Почему? Что он такого сделал?! Он все делал для Умензи: держался рядом в бою, прикрывал его как мог, что раньше делал только для Бон’гани. К счастью, тот с пониманием отнесся к новому увлечению своего названного брата. На привалах тоже старался держаться рядом, помогал во всем по мере сил, никогда не отказывал в любви, делился последним… И на тебе! Получил смачный плевок — прямо в морду! И за что, потихоньку начало доходить до обескураженного тролля, за то что повозился и поржал со своим бро, приняв его угощение? За вот это?! А ничего — что они друг друга знают и дружат с тех пор как ползать научились, ничего — что они вместе проходили воинские испытания в племени, ничего — что они братья на крови и готовы умереть друг за друга?! Ему теперь о брате забыть что ли?! Да что этот зандалар себе возомнил, раптор его задери?! Что он теперь — его жена, и должен перед ним хвостом вилять и отчитываться?! Может ноги ему еще мыть по вечерам, и испрашивать позволения отлучиться куда?       Поникшие уши злобно приподнимаются и прижимаются к голове, из глотки рвется тихий рык, а поле зрения по периферии окрашивается красноватой дымкой. Верным признаком приближающейся кровавой ярости. Сейчас он покажет охреневшему аборигену его место. Ишь, столп цивилизации, что б его мурлоки в плену драли! Рядом также взрыкивает и злобится Бон’гани, до глубины души оскорбленный за кровника. Это за что ж так опомоить, прокляни его бокор?! Это кому Ки’та «дать» должен?! Ему? Брату?! С ума сойти! Извращенец! Недаром он никогда не доверял этим гордецам-зандалари. Ходят, морда кирпичом, умнее всех себя считают, а за пазухой каменюка, да не одна! Извращенцы! Да разве ж доверчивый Ки’тани слушал? Вот и получил: нагнули, поимели и еще виноватым сделали! Ну да ничего, море — оно большое, и для этого урода Умензи местечко в нем точно найдется…       Почуяв неладное, команда начала подтягиваться к месту ссоры, как-то исподволь, инстинктивно разделяясь по сторонам конфликта. Зандалари тихо переговариваются, пытаясь понять что же случилось, и кто виноват. Черное Копье сразу, не сговариваясь, в молчаливой поддержке ощетинивается за спинами Ки’тани и Бон’гани. Похрен кто виноват, если на своих наезжают. Тем более, на всеобщего любимца — жизнерадостного и неунывающего Ки’тани. Тот первый никогда не заденет и не обидит! Не таков он!       И быть бы беде, драке и возможно трупам, если бы в центр почти образовавшегося круга не спрыгнул с капитанского мостика тёмный охотник Тай’джин. Зандалари слегка попятились. Кто-то облегченно выдохнул. Пусть и второй капитан, но все ж начальство. Вот пусть и расхлебывает что тут, да как…       Тай’джин тянуть не стал, и начал «расхлебывать» с места в карьер. В отличие от «непуганых» зандалари, он отлично знал что такое расовые распри и недопонимания. За свою бытность пиратом и карьеру в Орде, тролль насмотрелся этого дерьма предостаточно. Поэтому действовал быстро и четко — начальственно рыкнув на обе стороны, шуганул особо рьяных любителей почесать кулаки. Остальных окинул вызывающим кровожадным взором, оскалив клыки и яростно прядая ушами, мол ежели есть недовольные его вмешательством — милости прошу показаться, побеседуем. Таковых, к его облегчению, не нашлось с обеих сторон.       -Разойтись! — взревел Тай’джин. — Решили вместо ужина корабль попидорить?! Так я с радостью! Щас устрою, якорь вам в задницы! Палубы давно смолили? Трюмы слишком чистые?! Будете их у меня перочинными ножами до белизны скоблить! Ишь, гонор попёр! Разошлись — акульи дети!       Вышедший на мостик Рез’окун, одобрительным молчанием и кивками выражает полную поддержку изуверским идеям второго капитана, что сподвигает толпу еще быстрее рассосаться и затеряться где-то по закоулкам корабля. Просто изумительно, сколько свободного места оказывается на палубе. Глядя на излучающего ауру власти и кровожадности второго капитана, Рез’окун поражается, как мало нужно тому что бы держать под контролем осатаневшую толпу, далеко не «трепетных жричек». Такому «зверю» не нужны регалии и знаки отличия, и кто сейчас посмеет сказать что его любимая треуголка — нелепа? Да он мог бы хоть голым прыгнуть в круг… И неужели это он же, вот только что, сидел с ним за одним столом и с поистине детской радостью обучался новой игре? Дерзкий, сумасшедший дикарь! Рез’окун пребывает в полном восхищении…        -Так, а теперь с вами… Устроили балаган, итить вашу… — раздраженно щурит глаза Тёмный охотник, оглядывая притихшую, виноватого вида молодежь. Умензи неловко переступает с ноги на ногу, чувствуя как горят уши и дрожат колени. Отличился, нечего сказать, такое ему не скоро забудут — если вообще забудут. Кажется «свидание» с плетью ему гарантировано… И это в лучшем случае. В худшем — его просто вышвырнут в ближайшем порту. Устроить почти дипломатический скандал с союзниками — ордынцами! С соплеменниками самого Вол’джина! Лоа, о чем он только думал?! Не мог по тихому затянуть Ки’тани в трюм и поговорить, выяснить и прояснить… Что он натворил?!       Ки’тани тихонько трясётся, ему не стыдно — нечего ему стыдиться, ему — страшно. Таким свирепым по отношению к себе, своего капитана он еще никогда не видел. С Ки’тани главарь всегда был ласков и терпелив. Кэп вообще редко ярился. Даже идя в атаку, Тай’джин искрился задором и злобной радостью. А тут… Молодого и впечатлительного Ки’тани пробрало «до печенок». Равно как и более уравновешенного Бон’гани, который заметил состояние брата и успокаивающе положил руки ему на плечи, иногда потирая их, выражая молчаливую поддержку. Впрочем, это не мешает Бон’гани исподтишка нехорошо поглядывать в сторону Умензи, предостерегая от очередных нападок и глупостей. Хватит с них!       Эти взгляды не укрылись и от Тай’джина. Хмыкнув своим мыслям, он указал на распахнутый люк в трюм.       -А ну-ка марш, и сесть под стеночкой. И что б ни звука без моего разрешения, засранцы! Схожу, прихвачу нам чего ни будь глотки промочить. Подрать вы их уже успели, медузу вам в штаны… Поговорить не пробовали, бестолочи? Марш!!!       Молодых троллей как ветром сдуло. Тай’джин поднимает глаза вверх и весело ухмыльнулся Рез’окуну, вот мол — все снова зашибись.       -Простите капитан, встретимся на ужине. Мне нужно тут разгрестись, да вставить пистон… тобишь провести беседу дабы подобное более не повторилось. Тут явное недопонимание с обоих сторон…       -Я согласен с вами, уважаемый теневой охотник. — кивает Рез’окун, с болью в сердце переходя на формальный тон. — Жду Вас на ужин, там и обсудим ситуацию. Полагаю, это всё же недопонимание…       Капитан возвращается в свою каюту, захлопывает дверь и привалившись к ней спиной, устало прикрывает глаза. А как все хорошо начиналось… Ну почему?! Почему всё так не вовремя…       На столе лежит доска с неоконченной, но уже проигранной Тай’джином партией в сенет. На полу валяется позабытая треуголка…