Бурные воды и тихие гавани капитана Рез'окуна.

            Молодёжь возвращается на закате, когда багровый диск солнца уже касается воды. С корабля этого не видно, мешает защищающая их от налетающих с моря ураганов каменная гряда-перемычка, но капитан знает точно. Многолетнее чутье ещё ни разу его не подводило. Капитаны уже поужинали и теперь Тай пытается читать подаренную Рез’окуном книгу сказаний зандалари. Грамоте он кое-как обучен, но стиль письма совершенно разный. Рез’окун валяется рядышком на постели, с удовольствием помогая продираться через хитросплетения «долбанных закорючек», как их манеру письма, в сердцах, окрестил Тай. Зандалар и сам не против почитать своему «мальчишке», но тот воспротивился. Он сам хочет! Как Тай всё вспомнит, если Эйо за него делать будет? Читать ему нравится, и картинки совершенно изумительные, раскрашенные вручную — он таких и не видел никогда. Книга ужасно интересная, а он еле-еле ползёт со своим чтением. Уж больно буквы и обороты заковыристые. У них проще… У них вообще всё проще, вздыхает Тай. И одежда, и быт, и имена… Хотя кое в чем они всё же похожи. И легенды обоих народов похожи, но все ж таки в деталях различаются. Поэтому, читать интересно. Тролли начинают сравнивать версии сказаний и увлекаются.       Интереснейшую беседу прерывает свисток дозорного. Лодка! Он видит лодку! С радостным воплем, Тай подхватывается и несётся к дверям. За ним поспешает Рез’окун, тихо радуясь что настоял на ношении штанов «дома». Привыкший ходить практически голым, в одной повязке, Тай мог бы забывшись выскочить на радостях и «так». А чего — вокруг одни мужчины, чего они там не видали?! От чего Тай не в восторге в своей новой жизни — так это от одежды. Особенно штанов. Ему неудобно. Трет, щекочется и раздражает.       -Тай! Тай, погоди! Дело есть! — ухватывает в коридоре воодушевлённого «пацана» за руку капитан. — Да постой же! Это важно!       -А? — притормаживает второй капитан, нетерпеливо глядя на супруга. Дело? Какое дело? Ки возвращается!       -В том-то и дело… — вздыхает Рез’окун. — Послушай. Ки не в чем не виноват, к нему вопросов нет. Но вот Умэ’ки… Он убежал с корабля и никому не сказал. Понимаешь? Это очень серьёзно. А если бы с ним что случилось? Так нельзя. Есть правила и их нельзя нарушать. Никому! Даже нам — капитанам.       Выслушав, Тай задумчиво кивает. Правила. Конечно — он понимает. У них в племени тоже были правила, которые никому нельзя нарушать. Даже вождю. Для общего блага — так Сен’джин говорил. Общее благо — для всех, тогда — хоть немного доволен будет каждый. А если делать что хочешь, не считаясь с другими — будут распри, междоусобицы и все друг другу будут мешать. Для этого — правила.       -Верно, Тай. Твой вождь был очень мудрым троллем! Расскажешь что он еще говорил, а я запишу — ладно? — улыбается капитан и быстро меняет тему, видя как сразу грустнеет Тай, вспоминая любимого вождя и племя. — Я тебе потом всё объясню в деталях, но пока — Умэ нарушил правила и его нужно проучить. И припугнуть. Понимаешь? Кое-что будет не взаправду, не бойся, но он должен запомнить урок! Для его же пользы. Ты его капитан, но капитаны сами этим не занимаются. Наказанием. Для этого у тебя есть старший. Вожак — Ру’тендо. Он с тобой уже больше пятнадцати лет под парусом ходит и знает что нужно делать и как бы ты поступил. Поэтому что бы Ру не говорил и не делал, поддерживай его. Хорошо? А он сейчас поддерживает и прикрывает тебя, пока ты ничего не помнишь. Понимаешь?       Немного подумав, Тай кивает. Хорошо. Он верит своему капитану и Ру он всю жизнь знает. Супруг и вожак дурного не посоветуют! Конечно, он пока будет делать как говорят, раз сам ничего не помнит и не понимает. Хорошо что Эйо его остановил, он и забыл что он — капитан, так обрадовался. А то выскочил бы как шальной, а тут степенно надо. По-взрослому. Тай сумеет!       На палубу капитаны выходят чинно. Почти весь незанятый работой экипаж уже там. Чёрные копья — все поголовно. Спускают трап и первым на палубе оказывается Ки’тани, восторженно бросаясь на шею Тай’джину. Он прошел испытание! Для всех — капитан Тай’джин обнимает и поздравляет приёмного сына, но Рез’окун знает, что «маленький» Тай — обнимает своего лучшего друга и защитника. Для него Ки — сейчас такой…       Радостно отчитавшись и обнявшись с фаддой, Ки перегибается через борт и ожидает Умэ’ки. Через минуту он вытаскивает явно тяжелый мешок, а за мешком появляется и сам Умэ. Дождавшись, пока зандалар окажется на палубе, Тай припомнив виденные церемонии, делает шаг вперёд.       -Я, теневой охотник Тай’джин из Тёмного Копья, приветствую теневого охотника Ки’тани! — ритуально обращается он к счастливо улыбающемуся парню. — Сделал ли ты все как должно? Принял ли Лоа твоё служение и дары?       -Сделал! Лоа смерти принял моё служение и мои дары! — посерьёзнев отвечает Ки’тани, гордо оглядывая свою банду, своё «морское племя». Он не подвел! Справился!       -Докажи! — вновь подаёт голос Тай’джин.       Доказать? Но как?! Ки’тани теряется. Фадда такой внушительный и так взросло говорит, он что — все вспомнил? Как Ки’тани доказать что прошёл испытание и принят Лоа? Он не знает… Никто ему о таком не рассказывал…       Видя что «сын» совсем не понимает и растерялся, Тай молча делает шаг к нему и приподнимает край ожерелья. Он помнит, что рассказывал друг Аку’джина… Да, маленькая, треугольная метка-шрам на месте — напротив сердца, там где и должна быть. Значит всё правда. Ки’тани принял «поцелуй смерти», умер и был возвращён к жизни Лоа мёртвых. Теперь, однажды умерший тёмный охотник Ки’тани связан с Лоа могил и под его покровительством. К добру или худу… Самди могущественный, но и опасный покровитель. Требовательный. Непредсказуемый…       -Вижу. Твоя правда. — кивает Тай’джин и громко провозглашает. — Ки’тани — завершил ритуал!       Чёрные Копья, а за ними и зандалари разражаются приветственными криками. У Ки — получилось! Все искренне рады за молодого тёмного охотника. Подумать только, Королевский Лоа Зандалара — его патрон! Это очень почётно!       -Матрос Умэ’ки! Что касается тебя. — мягко перехватывает инициативу Ру’тендо, видя что всеобщее одобрение рискует затмить второй нерешённый вопрос. — Кто разрешил тебе покинуть судно?       Весело улыбающийся и радующийся за супруга парень никнет, делает шаг вперед и виновато понуриваясь, опускается на колени.       -Никто! Я покинул судно сам! — громко признаёт воин. — Никто не знал! Виноват! Готов к наказанию!       -Умэ! — ахает Ки’тани, поворачиваясь к супругу и испуганно глядя на него. — Как — никто?! Ты никому не сказал?! Я думал тебя капитан или Ру’тендо… Это ж… За это…       -Ки’тани, что мы делаем за самовольный уход? — строго спрашивает Ру’тендо, тяжело глядя на побледневшего Умэ’ки.       -Ухо… режем… — еле слышно шепчет несчастный Ки. Ну Умэ, ну глупый зандалар! Ну как он, так-то?!       -За самовольный уход с судна у нас отрезают ухо, парень! — мрачно и громко чеканит вожак, подходя к Умэ’ки и доставая из-за пояса большой кинжал. — Одно. На выбор. Выбирай. Сейчас!       Воин шокировано глядит на вожака и издаёт дрожащий вздох. Предки, вот попал… Он знал что его высекут, возможно прикуют к мачте, завалят «грязной» работой или ещё что… И он был готов. Ко всему. Но вот так… Ухо отрезать… В пиратской ватаге и законы конечно пиратские… А он сейчас полноправный воин Черного Копья и супруг корсара, сына корсара… Мда, не подумал… Конечно, у них другая система наказаний… И как он без уха? Как тать какой… А каково будет Ки?!       Заполошные мысли «бывшего» зандалара прерывает горестный вопль Ки’тани. Парень падает рядом на колени и хватая оторопевшего супруга за плечо, принуждает склониться с ним, едва не касаясь лбом досок палубы.       -Прошу! Не надо! Умоляю!!! Не надо — ухо! Молю, не надо! — захлёбывается мольбами молодой охотник. — Это я виноват! Я! Я сказал что боюсь! Я не взял Умэ с собой! Он просил! Моя вина! Он за мной пошёл!       -Ки’та… Ки — тише… Успокойся! — обнимает за плечи перепуганного парня Умэ’ки, моментально забывая про собственный страх. — Не выдумывай! Ты не виноват. Ни в чем! Вина моя! Я знал на что иду и пошёл. Я нарушил!       -Капитаны — пожалуйста! Не режьте ухо! Я все буду! Я палубу до конца похода драить буду! Трюмы! Гальюн! Всё что скажете! Мы оба будем! — не унимается Ки’тани, вцепляясь в любимого и стараясь прикрыть собой. — Фадда! Умоляю! Не надо ухо! Как Умэ без уха?!       Тай окаменев, смотрит на стоящую на коленях перед ним, склонённую пару. Какой кошмар! За что же Умэ ухо резать?! Ну подумаешь, пошёл за любимым… И он бы пошел. Они ж не сбежали. Вернулись. И страшного ничего не случилось! Нет, так нельзя! Это слишком! Это же навсегда…       В тревожно гомонящей толпе, тихо и жалобно охает девичий голос — Джайе. Рядом с девушкой, приобнимая её за плечи, стоит Бон’гани и с напряженным лицом переводит взгляд с капитанов на вожака. Круто они взялись… Неужто и правда отрежут?! Закон — оно конечно, и Умэ виноват — спору нет, но может как-то… Он ведь не с поста сбежал…       Зандалари шокировано переглядываются, такое за их совместное плавание — впервые! Банда второго капитана со стороны кажется пестрой, дикой и необузданной, но внутренняя самодисциплина в ней — суровая. Тай’джин ещё никого не наказывал при союзниках. Их внутренние законы свято чтились и исполнялись всеми корсарами. Но — какая дикость! Проступок конечно серьёзный, но ухо — это ведь навсегда! Жестоко…       Испуганный и расстроенный, Тай уже сам готов вмешаться, как на спину успокаивающе ложится ладонь. Эйо! Стоп! Он ведь говорил что будут пугать и многое не взаправду! Предупреждал же! Жутко конечно, но Тай еще подождёт. Посмотрит. Запретить Ру он всегда успеет! Прикажет остановится, если надо! Он капитан, Эйо говорил что его слово — закон! Его должны послушать.       -Капитаны! Ру’тендо! Заберите Ки’тани отсюда! Прошу! Моя вина! Признаю. Только, не надо ему смотреть… — старается утешить и одновременно оторвать от себя уже всхлипывающего Ки, воин. Решить, какое ухо? В левом — акулий зуб, подарок Ки’ты… А значит… Собравшись с духом, Умэ’ки громко добавляет. — Правое. Режьте правое.       -Нет! Никуда я не пойду! Я тебя не оставлю! Нельзя так! — орёт Ки’тани, начиная впадать в истерику и вцепляясь в шею супруга. — И мне тогда режьте! Я ж тоже ушёл! Или уйду! Специально! Оба такие будем…       -Тьфу! Дурной! — морщится Ру’тендо, подходя вплотную и примеряясь к «провинившемуся» уху. — Ки’тани, ты знаешь наш закон. Ты забыл — кто ты? Воин и корсар. Ты — тёмный охотник и твой покровитель, Бвана мёртвых. Встань и не позорься!       Пристыженный и совершенно несчастный, собрав всю волю в кулак, Ки’тани отпускает шею супруга и ухватыает его за запястье. Он рядом! Он не уйдёт!       Поняв что «казнь» таки состоится, Умэ’ки стоя на коленях, дрожа выпрямляется и покорно склоняет голову, невольно сжимая кулаки и зажмуриваясь. Его ухо… Предки, как же страшно…       Рез’окуну становится не по себе. Они хотели проучить Умэ’ки, а измываются и над Ки’тани получается. Но ведь его вины — никакой! Парень и так натерпелся за последнее время. Едва сам не умер, думал что потерял новоиспеченного отца, попал в плен к бокору. Ещё и близкое «закомство» с Лоа могил, после которого какие-то шрамы остались. А ну как не выдержит и снова свихнётся в берсерк? Что тогда? В закрытом пространстве корабля… А Тай? Ему сейчас только этого зрелища не хватает. Решит что они совсем чудовища, со своими так… С соплеменниками. Он ведь не очерствел ещё… Ещё немного и сам заплачет.       Словно услыхав мысли капитана, сквозь толпу проталкивается шкипер Чидженда и вежливо обращается к «уважаемому союзнику» с просьбой — погодить с карой. Он может обратится к капитанам? Он понимает и принимает то, что матрос Умензи сменил имя и племя, но до конца плавания на этом судне, он по закону обязан подчиняться зандаларским распорядкам. Он заключил контракт до конца рейда и получает жалованье. Формально — он еще подданный Империи и судить его нужно по их законам! Как только они прибудут в порт, он сойдет с судна и контракт утратит свою силу. Тогда он может быть кем угодно и делать что заблагорассудится. А пока… Со всем уважением…       Уже ухватившийся за ухо и поигрывающий кинжалом, вожак вопросительно устремляет взор на своего капитана. Что скажет его капитан? Как рассудит?       Вот! Теперь его слово! Теперь он должен «спасти» Умэ’ки — с облегчением понимает Тай, и хмуро «прикинув» для вида, согласно кивает. Хорошо! Он согласен. Чидженда в своем праве. Пока Умэ’ки на этом судне — он подчиняется их законам и Тай’джин не будет настаивать на своих… Это справедливо. Да будет так!       -Повезло тебе парень… — ухмыляется Ру, пряча кинжал в ножны и дружелюбно хлопая обмершего матроса по плечу. — Легко отделался. Но лучше поспрошай у Ки’тани о наших порядках… Дабы не встрять… А чего он не знает, я расскажу — с примерами. Понял, мон?       Не веря своим многострадальным ушам, Умэ’ки поднимает голову и кивая, с робкой надеждой глядит на скалящего зубы вожака. Неужели его уши уцелеют?! Ну Ки… Ну не надо… Всё уже хорошо. Он знал что его выпорют и накажут. Он готов! Хоть сейчас!       -Нет. — качает головой Чидженда. -Наказание будет завтра, на рассвете. А пока — отбой! Матрос Умэ’ки — в карцер! Без ужина. Остальным — разойтись!       -Спасибо, капитан Тай’джин! — в один голос благодарят, не верящие своему счастью, парни. — Спасибо, капитан Рез’окун! Спасибо, шкипер Чидженда!       -Капитан Тай’джин! Я… Я больше никогда… Я не подведу! Я… спасибо! — выдыхает Умэ’ки, вновь низко кланяясь и касаясь лбом досок. Пронесло! Лоа, какой же он счастливчик! Пронесло!!!       -Запомни этот день, парень. На всю жизнь запомни! — усмехается Рез’окун, очень довольный завершением ситуации. — Капитана Тай’джина благодари. И Чидженду. Он лазейку для твоих ушей углядел, но там спорно… Если бы ваш капитан не согласился отступить…       Молодежь поднимается на ноги и неуверенно переминается, переглядываясь. Что им… Куда…       -Умэ’ки — под арест. Подумаешь, а заодно и отдохнёшь — умаялся небось. Ещё и на дереве… Сидели. — Хмыкает Рез’окун, с удовольствием наблюдая как парень резко и пристально заинтересовывается палубой под ногами и как предательски наливаются лиловым его уши. Рядом, тихонько хмыкает Ки’тани.       Прихватив арестанта и подгоняя отстающих, шкипер с облегчением покидает палубу. Он своё дело сделал — спас парню ухо, а дальше — пусть капитаны сами со своими родичами разбираются! И так, хрен пойми куда приткнуть «союзников» в табели рангов и как ими командовать, а они еще и переженихаться умудрились… Нет, с него определённо хватит! Пусть его капитан со своей новой и дикой роднёй сам разбирается!       Оставшись наедине со «своими», Тай не выдерживает и тихо хихикает, ехидно оглядывая парней. И как им на дереве… сиделось? Ничего не отсидели? Закусив губу, старается не терять лицо и не ржать в голос, Рез’окун.       Ки’тани глядит на веселящихся капитанов круглыми как плошки глазами. Что? Откуда они?.. Тай что, всё видел?! Ой, матта… То на Грани, теперь вот… Ой-ёй! А он и не понял даже, что его глазами смотрят. Ему конечно немного не до того было, но всё же… Какой же Тай умелый!       -Давай-ка в нашу каюту, Ки. Сейчас покормим — фигами-то небось не сильно наелся, да расскажешь о своих приключениях… Силы-то остались после «осады»? Не заснёшь? — внезапно лукаво прищуривается Рез’окун, а Тай’джин сначала фыркает, а после уже откровенно весело смеётся. — Мы уж извелись — и от любопытства, и от тревоги.       Ки смущённо отворачивается, вытирая последние слезинки, но не выдержав — широко и шаловливо ухмыляется. Нет — он не заснёт! Они и поспать на дереве успели, а не только… А поесть — оно конечно, что ж… От приглашения капитана — не отказываются. Он с благодарностью… Только мешок вот занесёт да переоденется.       Тай сразу же вызывается составить компанию за столом. Он — тоже не против — и послушать, и покушать. Он снова голодный и ещё может покушать. Если ему есть, конечно…       -Отлично, посидим значит! По семейному. Пойдём-ка, Квези озадачим, «разоритель камбуза». Конечно, есть что покушать! Что б капитану, да покушать не нашлось… — смеется Рез’окун и позволяет себе небольшую вольность, приобнимая одной рукой плечи «маленького» кэпа и притягивая его к себе. Они ведь не чужие. Так, почему нет?       К капитанам Ки’тани приходит не с пустыми руками. Он приносит сундучок Тай’джина, его глефы и свежие фиги. Да, с того самого дерева — весело подмигивает неунывающий парень. Такого лакомства на судне не найти, вот он и набрал для капитанов, пока Умэ «на жердочке» отсыпался… Плоды это прекрасно, но «мальчишка» первым делом с восхищением ухватывается за оружие. Оно и правда его? Ух! Точно такое, какое было при нём на Грани. И это замечательное оружие — его?! Тай в полном восторге.        Время за ужином проходит весело. Жареной рыбы в достатке и всем достаётся по чарке рома для снятия стресса. Тай просит тоже. Морщится, но пьёт — он уже взрослый! Ничего, он привыкнет! Конечно же начинаются расспросы. Стремясь удовлетворить любопытство капитанов, Ки’тани честно пытается припомнить подробности, но всё очень смутно. Дорожка из кладбищенских огоньков. Барабаны, танец, звёзды… Потом было что-то ещё, что- то замечательное и грандиозное, но что… И Бвана Самди что-то вроде говорил… Нет, не вспомнить — грустно вздыхает Ки’тани. Только ощущение счастья и умиротворения накрепко врезалось в память.       -Ну, раз забыл — значит оно тебе и не надо. Не для живых смертных это видать… — утешает Рез’окун, кладя руку на плечо молодого охотника. — А для тебя подарок кстати! САМ передал, когда в гости заглянул. Потанцевать хотел, да его быстро вычислили и перепугались. Поэтому мы просто посидели, выпили. Сказал если что-то важное и срочное, то это надев обращаться… Так он сразу будет знать что это «свои». Таю тоже можно.       -Никогда не слышал, что бы Бвонсамди что либо дарил, обычно он лишь забирает… Великая честь! — удивлённо качает головой Рез’окун, глядя на почтительно держащего маску и внимательно изучающего её Ки’тани. — Я вообще с Лоа никогда не общался, что бы так-то… Это поразительно!       -Бвана ничего не делает просто так… — тихо произносит Тай, осторожно касаясь пальцем раскрашенного дерева. — Так Аку’джин говорит. Дружелюбие смерти очаровывает, но Хранитель мёртвых хитёр и переменчив. Осторожнее с обращением и просьбами…       Тревожно глядя на «маленького» фадду, Ки’тани кивает. Он уже обжегся и понял. Он осторожно будет. И сначала советоваться. Уши до сих пор болят…       -Фадда, а как ты понял, что я прошёл обряд? — наконец задает Ки’тани мучающий его вопрос. — Ты сразу поверил, но почему?       -Как — почему? — удивляется Тай. Метка Бваны… Ки, что — не знает?       Ки’тани растерянно качает головой. Нет, он впервые слышит. Фадда такого не рассказывал, это видать тайное знание, не для всех. Парень с удивлением разглядывает маленький шрамик-метку на своей груди. Вот значит как. Сначала «поцелуй смерти» — когда замирает сердце, а потом Бвана «отказывается» от него и заставляет вновь забиться… Значит он умирал, но не помнит… Да, после такого они и впрямь связаны. Смертью. Теперь ясно почему Умэ был так напуган. Если он всё это видел… Зачем только пошёл. Ох, Умэ — бедовая голова… А что ещё знает Тай?       Теперь качает головой Тай’джин. Это всё что он слышал, точнее подслушал. Нет, Лукавый Лоа не покровительствовал другу Аку’джина. Тот просто делился тем, что сам узнал. О такой связи не кричат на каждом углу. Это всех пугает. Бвана могущественный, но и опасный покровитель. Пусть Ки’тани тоже помалкивает. Тай думает, что так будет лучше…       -Кстати, Тай. А почему ты называешь своё племя Тёмным Копьём? — старается перевести разговор на другую тему капитан. И впрямь, нечего зря поминать Весёлого господина. Ни к чему это. — Я слышал только Чёрное Копьё. И ты сам всегда так говорил.       -Чёрное? Почему Чёрное? — удивлённо поднимает брови Тай. — Мы называемся Тёмные Копья, потому что у нас много тёмных охотников. Так нас отметили и благословили Лоа — видящими. Мы не хотим участвовать в распрях других племён, в их союзах и битвах. И нас боятся, из-за теневых охотников и шаманов. А драться на чьей-то стороне мы не хотим…        -Точнее не хотели… Ведь так правильно? Это ведь уже давно было… — грустно поправляя себя, вздыхает Тай. — Мы с духами говорить хотели, ходить на Тропы. И что бы нас никто не трогал… Потому нас и прогнали. Точнее нам пришлось уйти с боем, иначе вырезали бы всех. Каждое племя боялось что мы примкнём к их врагам, усилим их и поэтому хотело уничтожить. И угодья наши забрать. Так Сен’джин мне сказал.       -Это правда. — кивает Ки’тани. Для него это уже легенда, но их племя и впрямь раньше было Тёмным Копьём. А Чёрным, оно стало когда они присоединились к Орде. Новая жизнь, новые устои, новое название.       Вот как, понимающе кивает Рез’окун. Старое племя значит «умерло» и родилось новое, с новой судьбой и новым именем. Через нечто подобное прошёл и Умензи… Ну и бурная жизнь у маленьких племён! Не то что у них. Всё своим чередом, из года в год, из века в век. Небольшие потрясения и дворцовые перевороты не в счёт. Простым жителям на это всё начхать с высокой пирамиды. Для них золотые дворцы так же недосягаемы, как звезды на небе. Но и их сейчас начинает захлёстывать… Мир стремительно меняется и им наверное следует тоже, что бы не остаться на обочине…       -Ох, что-то я расфилософствовался… — смущенно фыркает капитан, глядя на озадаченные лица собеседников и украдкой зевающего Ки. Нашёл чем парней грузить. Тай ещё маленький, да и Ки’тани недалеко от него ушёл. Для них сейчас весь мир, это их корабль да ближайшая схватка. И плевать им на политику… Пора закругляться. Завтра ещё наговорятся. Поели, посидели, теперь можно и поспать — принимает решение капитан.       Ки’тани без возражений поднимается на ноги. Он и впрямь очень устал. Находящегося в безопасности, сытого парня начинает неумолимо клонить в сон. Всё-таки он вымотался и душевно, и телесно. Не каждый день умираешь, а утром рано вставать… Он обязательно должен быть рядом и поддержать своего Умэ во время наказания. Ещё раз поблагодарив за «ухо» Умэ’ки, науку и ужин — молодой тёмный охотник подхватывает корзинку с объедками и откланивается.       Закрыв за парнем дверь, капитан поворачивается как раз вовремя, что бы узреть налившего и хлещущего уже третью чарку рома, Тая. После первой пошло полегче — горло привыкло к огненной воде и Тай заинтересовался эффектом. Похоже на мвенге, но гораздо сильнее. Однако в отличие от грибов и эликсиров, которые давал ему Аку, покидать тело и идти на Тропы не тянет. Просто весело и легко. Бодрит. Интересный напиток!       -Тай! Тай — тебе хватит! Давай ложиться. — мягко забирает ополовиненную посудину капитан. Для Тай’джина это только разогреться, но вот для Тая… А ну как снова затоскует и расплачется? Пусть поспит лучше.       Однако разошедшийся Тай спать никак не намерен. Он ещё что в сундучке не видел! Оттуда так и фонит магией. Там наверное много интересного! Ужаснувшись того, что может сотворить подвыпивший «мальчишка», капитан решительно тянет его на постель. Завтра! Всё завтра. А сейчас…       -Тогда сейчас — мы будем целоваться! — воодушевлённо заявляет Тай, усаживаясь сверху на Рез’окуна и припечатывая его за плечи к постели. Какая отличная идея! Он давно хотел, но постоянно что-то отвлекало! А теперь — нет!       -Тай… — шокировано тянет капитан, пытаясь ссадить с себя расшалившегося «пацана», но тот упрямо вцепляется в плечи и сжимает бедрами его бока.       Он пара Эйо и хочет целоваться! Почему Эйо его отталкивает? Тай ему не нравится? Зачем тогда принёс обет?! — обиженными глазами смотрит на супруга «маленький воин». Он же как лучше хочет — что бы приятно.       -Нет! Тай! Что ты… Я не отталкиваю! Я тебя выбрал, любил и люблю! Просто тогда ты был взрослый и мог решать что ты хочешь… Понимаешь? А сейчас — маленький… — волнуется Рез’окун, кладя ладони на синие предплечья и ласково поглаживая. Он такой по-детски порывистый и искренний. Не обидеть бы… Тай сознательно хочет сделать ему приятное, или это ром бушующий в его крови и инстинкты им пробужденные? Предки, ну зачем он ему налил?!       -Где я «маленький»? — недоумённо проводит руками по торсу, демонстрируя себя Тай. — Я взрослый и знаю чего хочу! И я умею целоваться! Я уже целовался! Ну давай…       -Правда? А с кем? — старается заговорить «мальчишку» Рез’окун. Пока тот будет рассказывать, у него будет время подумать. Однако то, что он слышит дальше, ставит на «подумать» огромный и жирный крест.       -С Волом… На празднике. — гордо блестит глазами Тай. Вот! Он уже не ребёнок! Понятно?       -П-подожди… Это с каким Волом? — запинается капитан. Неужели? Его Тай целовался с… легендой?!       -Ну да… С Вол’джином, сыном Сен’джина. — улыбается Тай. А что такого? Они оба уже были воинами и учились быть тёмными охотниками. Они равны. Хотя Вол конечно постарше…       Тогда был праздник Огуна. Мужской праздник. Воинов. Женщины и девочки сидели по хижинам, им запрещено было в эту ночь даже выходить на улицу. Только мужчины, только воины и охотники. Высокий костёр до небес, боевой раскрас, барабаны и пляски. Ели мясо. Пили вараги чтобы разжечь огонь в крови, чтобы прыжки были выше, а боевые крики громче. Таю тоже налили, но не так много как взрослым. Старшие воины всё же немного следили за младшим собратом. Натанцевавшись до упаду и наоравшись, Тай отправился «полить» кусты, дабы потом продолжить с новыми силами. А на обратном пути к костру, его перехватил Вол…       Красноволосый парень выступил из теней навстречу и перегородил дорогу. Тай притормозил и весело улыбнулся. Вол тоже? Оказалось нет…       Следующее что помнит Тай, это мягкий, влажный мох на стволе дерева, к которому его прижали спиной и сильные руки зарывшиеся в его длинные волосы с вплетёнными по случаю праздника перьями. Потом руки скользят по шее, по телу… В янтарные глаза пристально смотрят золотые, с расширенными от алкоголя и страсти зрачками. А руки гладят и ласкают. Таю нравится. Приятно… Поэтому, когда сын вождя осторожно охватывает его шею своими растущими вперед бивнями, Тай не сопротивляется и даже немного подаётся вперед. Он — воин. Почему нет?       Дальнейшее он помнит смутно. Вол накрывает его губы своими и Тай сначала не понимает что ему делать, но быстро подстраивается. С непривычки задыхается, но не отступает. Учится. Руками оплетает шею старшего воина и кажется даже постанывает в чужие губы… Кружится голова и трясутся, подгибаются ноги… Легче становится стоять, когда между его бёдер появляется чужое колено и его пригвождают к дереву. А потом жаркая, влажная тьма джунглей и поцелуи. Горячие, отнимающие последний разум поцелуи. Внизу становится тесно и смутно хочется чего-то большего. Вокруг заливаются сверчки и цикады…       -Вол’джин! Оставь его! — звучит из темноты и красноволосый, вздрагивая оборачивается.       Тай скуля тянется за ним. Почему он прекратил? Так хорошо… В одурманенной выпивкой и поцелуями голове немного светлеет, когда затянутые поволокой страсти глаза встречаются со спокойным взглядом наставника. Аку’джин!       -Вол, не надо… Прекрати… — мягко, но со стальной ноткой в голосе произносит старый тролль. -Будь Тай лишь воином — его право. Но он ещё и тёмный охотник и проходит обучение. Он не закончил, а это помешает. Ты знаешь… Найди кого другого на эту ночь…       -Прости, почтенный Аку’джин. Я не подумал… И ты прости, Тай. Ты такой красивый… Я забылся. Прости. — тихо винится парень и развернувшись, бесшумно исчезает в лесной тьме.       -Вот так все и закончилось. — грустно улыбается своим воспоминаниям Тай. — Аку нас шуганул и больше Вол с этим ко мне не подходил. Может потом когда, но я этого не помню… Но он меня научил целоваться! Ну Эйо… Ну давай… Ой, гляди как я научился!       С широченной улыбкой, Тай наклоняет голову и заламывает ухо, задорно глядя на своего капитана.       Эта тяжесть живого тела на нём, это ухо и улыбка… Его Тай’джин! Сердце пропускает удар и Рез’окун забыв обо всём дергает Тая к себе за руки. Он только его поцелует! Лишь поцелует! Тай ведь уже целовался…       Тай прикрывает глаза и растворяется в ощущениях. Всё как тогда — выпивка будоражащая кровь, темнота и сильные, опытные руки ласкающие его шею и плечи. Как же хорошо! Он каждый вечер так хочет! Время от времени он отстраняется и ласково трётся носом о лицо супруга, вдыхая полной грудью. Запоминая запах. Запах своего Эйо. Запах его страсти. Тай не знает сколько это продолжается. Не знает сколько проходит времени, пока алкоголь не перестаёт гореть в его венах и тролля не начинает клонить в сон. Он устал. Лениво и сыто лизнув в губы своего Эйо, Тай с улыбкой укладывается на его груди, слушая мощные удары чужого сердца, под ровный ритм которых он и засыпает.       Рез’окун лежит на спине, прижимая к себе распластанное на нём тело. Тай сонно и уютно сопит. Это было… Было… Тай’джин никогда не был таким горячим. Он очень старался, но прошлое постоянно напоминало о себе, сковывало… А сейчас… Эта искренняя, не омраченная былым ужасом страсть. Это наивное, жадное желание. Предки, это было прекрасно! Капитану надо бы встать и привести себя в порядок. Он не выдержал накала, а «маленький» Тай даже не заметил. Наивный. Неопытный.       Но встать — значит снять с себя расслабленного, теплого Тай’джина. Капитан этого не хочет. Он хочет насладится этим моментом безмятежности. Хочет чтобы он подольше не кончался.       «А что будет когда его тело «проснётся»? Если он захочет большего? Что будет? Что будешь делать и как?..» — непривычно тихо и кротко вопрошает «ехидна», осторожно шевельнувшись в лабиринтах его души.       «Отстань… Потом…» — так же тихо отвечает Рез’окун и приоткрыв рот, глубоко вдыхает запах Тая, наслаждаясь запахом его тела, его угасающей страсти.       «Всё потом…» — погружаясь в счастливый, спокойный сон успевает подумать капитан, осторожно прижимая к себе Тай’джина.