Бурные воды и тихие гавани капитана Рез'окуна.

      Утро отплытия неожиданно выдается таким, о каком обычно говорят со вздохом — «ничто не предвещало»… Рез’окун спал плохо и несколько раз за ночь просыпался, тревожно отслеживая погоду. Погода не радовала — всю ночь грохотал гром, сверкали молнии и море с яростью дикого зверя, рыча и исходя пеной, бросалось на гранитный кряж, отделяющий безопасные воды бухты. К утру буря немного улеглась, сплошной ливень сменился моросящим дождём, но ветер особо утихать не спешил — гнал к берегу мощную волну и о раннем отплытии на искалеченном корабле, даже речи не шло.       Именно об этом подумал капитан, в очередной раз просыпаясь, открывая глаза и с улыбкой поворачиваясь к… пустой «половине» Тай’джина. Тай?! Беглый осмотр каюты присутствия второго капитана не выявил. Штаны Тая — там же, где их набросил на спинку стула Рез’окун, а вот их хозяина — нигде нет. Плащ второго капитана также висит на своём крючке. Рез’окун озадаченно замирает — что? Где Тай?       «Про уборную не подумал? Или «пацану» и в гальюн у тебя отпрашиваться? За руку его водить собрался? «Подержать» может предложишь, вдруг сам не справится. А — параноик?» — укоризненно фыркает, проснувшийся Голос. «Давай, вломись к нему с шиком и выбитой дверью! Перепугай малого, что бы он враз все свои «дела» там окончил! Ну?!»       Представив себе эту картину, зандалари конфузливо морщится. И правда, через чур… Мало ли куда и зачем мог пойти Тай’джин. Тай не беспомощный и не под арестом, он — второй капитан и имеет полное право передвигаться по всему кораблю. Мог и в гальюн, а мог на обратном пути встретить знакомца и остановиться поболтать — Тай очень любопытный и общительный. А может оголодал, да решил пойти на камбуз, поискать «на покушать». Где всегда можно найти лишний кусочек съестного — истощенный «мальчишка» уяснил чётко, забегал часто — чем приводил в полное умиление кока, искренне отдавая должное кулинарным стараниям Квези. Возможно также, что Тай у Ки’тани. Соскучился и заскочил к ребятам. Ему с ними интересно. Это абсолютно нормально. Он «юный», а не скорбный на голову. Ненормально то, что капитан не проснулся, когда его супруг покидал их постель и каюту. Так не годится. С самим, пребывающим в полном здравии Тай’джином, такое бы не прошло. Он дивно чуткий…       Рез’окун всё понимает и принимает все собственные доводы, со всем согласен, но навернув в тревоге с десяток кругов по каюте не выдерживает, и со вздохом натянув бриджи, отправляется на поиски. Еще темно — какие «гости»?! Большинство экипажа еще спит. Он только глянет где «малыш» и что тот делает, удостоверится что с ним все в порядке, и займётся своими делами. А может удастся заинтересовать ими Тая и он будет рядом… Так будет ещё лучше! Ещё спокойнее.       В капитанской уборной тёмный охотник не обнаруживается, как и на квартердеке. Темно и моросит дождь, что не особо располагает к прогулкам под открытым небом. Да и чего гулять? Еще даже не рассвело. Может проголодался? Посетив камбуз, капитан озадачивает Квези вопросом, но кок лишь недоуменно качает головой. Нет, второго капитана он со вчера не видал. Не заходил к нему капитан Тай’джин. Может Джайе видела? Но и девушка, помогающая чистить клубни маниока, тоже сегодня не встречалась с тёмным охотником. Может он у Ки’тани или пошёл к своим — изо всех сил старается помочь маленькая тролла. Она может сбегать поглядеть!       -Нет-нет… Спасибо, но я сам схожу… Занимайтесь завтраком. — отнекивается встревоженный капитан. По утрам Тай всегда зверски голоден и странно, что он не забежал первым делом на камбуз…       Круг поисков сужается и становится ещё тревожнее. Куда мог запропаститься «мальчишка»?! В кубрике абордажной банды Тая тоже не видели, он не заходил. Поняв причину поисков, волнением капитана заражается и Ру’тендо с соплеменниками. Выяснив где уже побывал капитан, оба тролля не сговариваясь направляются к «базе» тёмных охотников.       В каюте темно и тихо, но услышавший шаги и взволнованные голоса в коридоре, возле двери их уже встречает проснувшийся, встревоженный Ки’тани. Что-то случилось? Фадда? Нет — не заходил. А должен? Как — нигде нет?! На постели, позвякивая кандалами приподнимается растрепанный, сонный Умэ’ки. Капитана Тай’джина? Нет, не видел…       На судне, в поисках второго капитана, воцаряется настоящий переполох и беготня. Тщательно осмотрены все снасти и «воронье гнездо», прочёсаны трюмы и закоулки — безрезультатно. Когда же выясняется, что «маленького» кэпа не видела и охрана… Немыслимо! С корабля пропал взрослый, более двух метров тролль, а вахтенные ничего не видели и не слышали?! Ни его самого, ни шагов, ни всплеска — ничего? Второй капитан — как в пучину канул. А если и правда?.. На отчаянно гонящего эту мысль, мечущегося по судну в поисках супруга, Рез’окуна — страшно смотреть.       -Что за бардак на корабле?! Капитан Тай’джин что, в воздухе растворился? Телепортировался? Так он не маг — он так не умеет! Как-так — не заметили?! Сегодня не заметили пропажи капитана, а что не заметите завтра?! Здесь враждебные местные — смею вам напомнить! — ярится Рез’окун, перед бледнеющими от вины и стыда вахтенными.       -Зикимо, Чидженда — прошу принять дисциплинарные меры! С судна пропал второй капитан! И никто — ничего?! Что за охрана?! Такими темпами, нас скоро перережут в собственных постелях! — цедит рассвирепевший капитан, прожигая бешеным взглядом «чифа» со шкипером. Вытянувшиеся в «струну» офицеры молча переживают позор и прикладывая кулак к груди, недобро косятся на провинившихся. Какое бесчестье! Так подвести. И правда — что за охрана, если не заметили двухметрового «мальчишку»?! Совсем расслабились… Ну да они быстро напомнят, что служба на судне — не фунт фиников. Предки охрани, что бы с капитаном Тай’джином ничего не случилось и он был жив. Иначе впавший в ярость и горе Рез’окун лично порешит всех виновных…       Капитан в тихой панике ярится, а только и себя ужасно виноватым чувствует. Ничего не заметившая охрана конечно виновна по самые уши и выгребет отменно, но у него самого — Тай вообще из постели пропал, получается. Под самым носом! Хорош супруг, внимательный — ничего не скажешь!       Всё судно перевернуто вверх дном, но и следа Тай’джина обнаружить не удаётся. Даже опытный Ки’мури разводит руками: ни следов борьбы, ни капли крови, ни клочка одежды — никаких намёков. Ничего. Был тролль — и не стало.       Ничего… Ничего! — чувствуя как горло ледяной ладонью сжимает паника, и уже не зная что и думать, Рез’окун отзывает Ру’тендо в сторонку. Не в обиду, но он просто обязан спросить — не было ли у капитана Тай’джина в его команде недовольных? Может кому его выбор супруга не по душе пришёлся? Обиду кто затаил? Или под «мальчишкой» ходить невместно? Не мог же «так» пропасть тёмный охотник. Молча…       Ру’тендо сопит и играет желваками — но молча выслушивает, признавая право капитана на такой вопрос. Он понимает почему Рез’окун спрашивает и старается не обижаться. Понимает его тревогу и сам не знает что и думать, но это… Нет — никак не возможно. Во-первых — их кэпа все едва ли не боготворят. В их банде нет никого, кого Тай’джин бы не спас от верной смерти в бою или не выходил от ран, не помог советом или ещё как… Вся команда его обожает и всецело предана своему капитану! А во-вторых — желающих убить тёмного охотника… Ну, таких надо очень поискать вообще по всему Азероту. Убить тёмного охотника или шамана — тех кто близко знается с духами и Лоа… Таких сумасшедших крайне мало и они явно не в их ватаге. Ясно ведь, что убитые этого так не оставят и придут мстить лично. Иметь же дело с духом разгневанного «знающего»… А учитывая, что ничего не произошло с Ки’тани, которому покровительствует сам Господин мёртвых… Нет, среди них таких «отбитых» не имеется! Такое и представить не возможно!       Выслушав, Рез’окуну остаётся лишь согласиться и извиниться. После всего что он видел на «том» и «этом» свете, после близкого знакомства с Бвонсамди — доводы вожака логичны и правдивы. Неизвестно что произойдёт с тем кто покусится на приятеля Бваны, но то, что мстительный Лоа этого так не оставит, не поддаётся сомнению. Правила-правилами, но хитрый Самди изыщет способ добраться до недруга, причём не самый безболезненный…       -А что Ки’тани говорит? Он искал? — хмурясь, интересуется Ру’тендо. -Ну… По-своему?       -По-своему? — непонимающе переспрашивает Рез’окун и чуть не лупит себя по лбу. Идиот! Ну конечно! Совсем соображение потерял от поисков и беготни! Кто — как не Ки, может найти обожаемого фадду в любом месте?       Переглянувшись, тролли бросаются обратно к «логову» темных охотников. В коридоре, перед закрытой дверью в почтительном молчании уже собрались Черные Копья. Ки’тани сказал не отвлекать, он «искать» будет.       Несколько минут ожидания в гробовой тишине тянутся мучительно долго, но наконец дверь распахивается и на пороге появляется прижимающий к ладони чистую тряпицу, сияющий Ки’тани.       -Нашёл! Я нашёл его! С фаддой всё в порядке! — радостно провозглашает парень, оглядывая встревоженные лица соплеменников.       -Как он? Где?! — «набрасываются» на Ки’тани, Рез’окун с Ру’тендо. Ответ повергает обоих в шок — «маленький» фадда на берегу, в джунглях. С ним все хорошо, он охотится и кажется счастлив.       -Охотится? Как охотится?! — торопеет капитан, чувствуя тем не менее неимоверное облегчение и желание присесть. Тай жив — какое счастье! Но как?! Как он миновал посты? Как оказался в джунглях? Как и зачем?! Еды полно — зачем охотиться? Заскучал? Так почему не сказал?! Предки, этот своенравный «мальчишка» положительно сведёт его с ума. Но он жив! Его драгоценный, любимый «зараза» жив. Охотится! В джунглях! Матта…       После донесения Ки’тани, капитан с вожаком немного расслабляются и «хаос» становится более организованным. С борта быстро спускают шлюпку. На весла с общего, молчаливого согласия, садятся Чёрные Копья. Они и драться… если что. Рез’окун направляется к трапу, и Ру’тендо решительно и молча следует за ним. В том, что с его капитаном всё в порядке, он должен удостоверится лично! Ощущая свою большую вину и недогляд за «маленьким» супругом — капитан не возражает. Даже укори его Ру за недосмотр — он бы промолчал. Вожак был бы прав. Однако орудующий веслом Ки’тани весел, беззаботен и тревога понемногу развеивается. Как бы там ни было, второй капитан в порядке и ему, слава богам, ничего не угрожает — это главное!       Отлив в самом разгаре, и не желая ждать, пока лодка проберется между обнажившимися подводными скалами и камнями, Рез’окун спрыгивает на мелководье, погружаясь в лазурную воду по пояс. Куда ему? Он сам сначала поговорит с капитаном Тай’джином. Не надо его пугать таким «нашествием». Ки’тани согласно кивает и тычет пальцем — туда. Фадда в лесу, почти не перемещается — это недалеко.       Пару раз оступившись на скользких камнях и едва не окунувшись с головой, Рез’окун наконец достигает полосы влажного песка пляжа и забуряется в джунгли, стараясь выдерживать указанное Ки’тани направление. Следов Тая он и так не найдёт, даже если они у него под носом будут, тут хоть бы курс верный выдержать…       -Эйо? — внезапно негромко раздаётся из-за спины и капитан не задумываясь, резко пригнувшись прыгает вперед и в сторону, стараясь развернуться. Пригнувшись в боевой стойке, Рез’окун встречается с любопытным, открытым взглядом янтарных глаз. А что он тут делает?       -Ты… ты как? Откуда? — ошарашенно вопрошает капитан, распрямляясь и в пару шагов сокращая расстояние, крепко обнимает «мальчишку». — Зараза… Живой!       -С дерева! — весело фыркает Тай, удивлённо обнимая супруга в ответ. Что это с ним? Смешной такой, обнимается всё время… Соскучился что ли?       -Я как услыхал, что что-то большое по лесу ломится, так на дерево и забрался! На всякий случай. А это — ты, оказывается! — радостно отчитывается «пацан». А что тут Эйо делает? Ему Ки’та показал, где он? Тоже захотел поохотится? Так Тай сейчас его отведёт! Он хорошее место нашёл. Там много! Вместе пособирают.       -Погоди Тай! Какая охота?! На кого? Ты как тут оказался? Почему не сказал?! — крепко ухватывает и легонько встряхивает удивлённого тролля за плечи, капитан. — Ты хоть понимаешь, как я перепугался?! Как мы все — перепугались! Мы весь корабль перевернули, думали беда какая или утонул не доведи Лоа… Спасибо Ки’тани, нашёл тебя…       Тай обалдело глядит на отчитывающего его супруга. Перепугался? А чего перепугался? Тай сказал! Он знает правила! Тай — не дурной и помнит что нельзя молча, как Умэ’ки… Он просто не хотел его будить! Рэз’кун и так плохо спал, поэтому Тай написал записку. Вот! На листочке написал и на столе оставил, скляночкой с чернилами прижав! Чтобы видно и не сдуло. С рассветом, к завтраку — он бы вернулся. Он как лучше хотел… Капитану ведь «звери» понравились? А где их взять в море? Ну и за лесом заскучал, тоже правда. А раз они сегодня уплывают… «Зверей» в горшке долго держать можно, среди трухи. Они не убегут! Вот он и решил насобирать побольше, раз они сегодня… Побаловать… — сбивчиво оправдывается понурившийся «мальчишка», смущённо вскапывая ногой прелые листья.       Что? Так это все ради него?! Побаловать… И записка на столе? Ох… Глядя на виноватую морду, расстроенно опущенные уши и по-детски обиженные глаза супруга — сразу остро чувствуя свою вину, сдаёт назад Рез’окун. Ой, Тай… Не видал он никакой записки…       «А ты смотрел, мон? Или сразу по потолку побегал и помёлся панику сеять по всему кораблю? А, капитан?» — радостно шпыняет несчастного мужчину, «ехидна». «Думаешь раз «вчера из джунглей» — так дурной да безответственный? А малой-то — аж на записку сподобился! И чернильницей придавил, что б не сдуло. Даже об этом позаботился. Отпроситься говоришь… А ты бы отпустил?! Вот честно?»       Капитану остаётся лишь виновато вздохнуть про себя и как всегда согласится — правда, она правда и есть. Не смотрел он никуда. Чего уж там… И не отпустил бы…       -Прости милый, не смотрел я на стол… Я думал ты в гальюн пошёл или на камбуз. Проверил. Потом к твоим заглянул, к Ки’тани. Вахтенных опросил. Никто тебя не видел — ну и перепугались все. Ох, а как ты охрану-то миновал? — подуспокоившись, ухмыляется Рез’окун, запуская руку в россыпь аквамариновых кос и почёсывая ногтями кожу на затылке, заставляя великовозрастное дитё жмуриться и довольно сопеть. — Они тоже ничего не видели и не слышали…       Конечно не видели, он же осторожненько и тихохонько — хихикает повеселевший «мальчишка», радуясь ласке и что рассерженный супруг сменил гнев на милость… Пробраться разведчиком к вражеской деревне — потруднее будет! А тут — легко! А так, вообще — доплыл он. Тай хорошо плавает и умеет нырять без всплеска. Акулы? А чего их бояться, ежели их нет? Ему про то, духи водяные сказали — они вроде как задружились. Тай их капелькой крови угостил, они и рады помочь.       -А чего это, ты сам безоружный по лесу ходишь? — разворачивает контрнаступление опомнившийся «пацан». Он вот с кинжалом приплыл, а Эйо? — Так нельзя! Опасно так в лесу! Ты зачем так пошёл?       Внезапно оказавшись в роли обвиняемого, Рез’окун неловко усмехается. Тай конечно же прав! Это очень опасно. Но в свою защиту он должен сказать, что прибыл на лодке и с вооружённой группой поддержки. А ещё он очень волновался за Тая и как-то о себе не подумал…       Видя что «гроза» миновала, Тай тянется к капитану и молча извиняясь, притирается виском к виску. Он не хотел всех пугать и доставлять столько хлопот. Тай лишь заботился об уставшем супруге, не хотел будить и поэтому не сказал — написал записку… Ну, такая вот «история» вышла. Он ведь не нарочно… И всё хорошо. А ещё, он бы хотел закончить охоту… Может вместе?       «Ради него… Заботился»… — чувствуя как что-то теплое и замечательное распускается в груди, в тихом восторге думает капитан, ласково приобнимая синие плечи. Никто и никогда не совершал ради него таких чудных, безумных вещей. Встать ни свет ни заря и добраться вплавь до берега, чтобы собрать понравившееся ему лакомство. Ох, Тай…       «Маленький воин» удивлённо косится на супруга, но крепко обхватывает его руками в ответ, устраивая голову на плече. Он не против пообниматься — это приятно, и раз Эйо так хочет…       -Ладно, милый… Разобрались. Нестыковка у нас вышла и никто не виноват. Тут недалеко местное племя обитает, недружелюбное — поэтому я и подумал невесть что, испугался… — извиняющимся тоном, тихо объясняется Рез’окун в чутко подрагивающее, синее ухо. — Прости если я резко… Просто… Я перепугался до безумия. Не знал что думать. Я не могу снова тебя потерять — ни за что! Понимаешь? Показывай давай, где твои «звери». Поохотимся. Только наших позовём, они тоже волнуются…       Вновь лучащийся счастьем «маленький» капитан на всё согласен. Нет — Рэз’кун его не потеряет! Тай никуда не уйдёт. Они же вместе! Тай всё вспомнит и всё будет хорошо. А кто приплыл с Эйо? Ого! И Ки’тани тут? И Ру? Ух, тогда они много всего насобирают!       «Тихая» охота неожиданно захватывает капитана. Оказывается, рыться в рухнувшем, огромном и трухлявом ореховом стволе с шутками и наперегонки с Таем и парнями — чертовски увлекательно. Меньше чем за час, азартные тролли превращают его в просто в гору трухи и щепок. Чёрные Копья лакомятся как есть, живьём. Тай же с Рез’окуном, собирают личинок в хозяйственно припасённый охотником кожаный мешок. Наконец от дерева остаётся одно воспоминание и повеселевший капитан командует возвращение на корабль. Их ждут, пора и честь знать!       Возвращаются охотники позднее чем планировал Тай, но Рез’окуна это вовсе не расстраивает. Нашедшие своего кэпа в добром здравии и полакомившиеся бойцы довольны, а для капитана, время весело проведённое рядом с его «маленьким» супругом — и вовсе бесценно. К восьмичасовому колоколу сквозь тяжёлые, рваные тучи пробиваются первые, робкие лучи солнца, вспыхивая золотыми бликами на небольших волночках прибрежного мелководья. Дождь понемногу прекращается, а ветер стихает и задумчиво покрутившись, сменяет направление от суши к морю. Если уходить — то сейчас. Самое время!       Ритмично погружаются в воду весла. Сидя на банке бок о бок с капитаном, Тай’джин неожиданно неприязненно косится на стоящий на якорях корабль. Сон и оставшееся за ним «послевкусие»… На душу словно тучка набежала, закрыла теплое, ласковое солнце…       Таю этой ночью снилось плохое… Снилась горькая, солёная, морская вода. Снилось как он медленно, страшно, погружается в глубину и понимает что всё — конец. Не выплывет… Как меркнет, исчезает свет с поверхности, к которому он в беспомощной мольбе тянет руки. Как всё сильнее давит на него толща воды и он бьётся, заходится в немом крике, а вверх поднимаются пузыри…       Тяжесть в груди не ослабла, когда среди ночи «мальчишка» проснулся, жадно хватая ртом воздух. Давя в себе стон ужаса, Тай распахнул глаза и вперился взглядом во тьму над головой — на деревянные балки. Не вода… Доски. Потолок — он в их, с Эйо «доме». Это их каюта, а всё остальное — благодарение Лоа, всего лишь страшный сон… Однако на грудь всё так же давит, и переведя взгляд вниз, «маленький воин» с радостным облегчением ухмыляется. Так вот почему такой кошмар! Его капитан устроился на боку, подложив одну руку под голову на манер подушки, а другую закинул ему на грудь — вот она, тяжесть!       Тихонько фыркнув, Тай’джин аккуратно выскальзывает из-под мешающей спать руки и осторожно, что бы не разбудить — отодвигается. Для задуманного, ещё слишком рано. Он не против ещё поспать, но не так. Однако «воля» ему предоставляется не надолго. Не успевает Тай устроиться поудобнее, как капитан начинает тревожно ворочаться и наконец нащупав супруга, решительно подтягивает его к себе, счастливо мурлыча сквозь сон. Уткнувшись лицом в копну кос, он довольно вздыхает и замирает, вновь крепко засыпая. «Пойманному» в тёплые объятия троллю остаётся лишь усмехнуться. Тай давно заметил, что Эйо готов вообще не выпускать его из рук. Ни днём, ни ночью. В принципе — он не особо-то и против… Его супруг с ним обходителен и ласков, с ним интересно, но иногда — это уже слишком. Что его так тревожит? Почему так стремится держать Тая возле себя, чрезмерно усердно опекая в новом и таком интересном для него мире, не давая желанной свободы? Может причина в том, из-за чего он всё позабыл — осеняет тёмного охотника, однако последняя мысль не успевает додуматься до конца и превратиться в проблему, растворяясь в сладком мареве сна…       Тай понял что его «давило», но вот сейчас, подходя на шлюпке к судну — он снова чувствует это тревожное «послевкусие». Сон-сном, но… Почему так? Задумавшись, «мальчишка» едва не пропускает свою очередь подниматься и испуганно вздрагивает от прикосновения супруга.       -Капитан Тай? Что случилось? — обеспокоенно заглядывает в его лицо Рез’окун, заметив тревожно нахмуренные брови и сосредоточенный взгляд. — Что такое?       -Не… Ничего. Задумался… — смущённо улыбается «маленький кэп». Опять он всех баламутит… Хватит. Хватит тревожить Эйо! Им и так плыть сегодня. У его супруга сегодня много дел, и Тай таким поведением отнюдь не помогает… Ну вот, бедный Рэз’кун снова волнуется из-за него! Нельзя так… — Всё хорошо. Правда… Просто задумался…       -Точно хорошо? Голова не кружится? Тогда поднимайся давай… — улыбается Рез’окун, с облегчением видя, как ответная лёгкая улыбка трогает синие губы и разглаживается «тревожная» складка меж бровей Тай’джина.       -Сейчас, мон. — бодро заявляет «маленький воин», усилием воли отгоняя дурное предчувствие. Подумаешь — сон. Он ведь понял его причину!

***

      К завтраку погода понемногу налаживается и команда, во главе с капитанами, выдыхает с облегчением. Кажется основная буря миновала, и покинуть приютившую их бухту сегодня всё же удастся — как и запланировали. Ветер порывистый, но попутный, да и вода немного успокоилась. Можно плыть!       Рез’окун ещё ночью прикидывал свои действия на случай продолжения непогоды или не доведи Лоа, её ухудшения. Выбор был небогатый: при продолжении ненастья — либо рисковать, выходя на неповоротливом, неуклюжем судне на большую воду; либо оставаться на месте и ждать более подходящего случая. При ухудшении же — выбора и вовсе не было. Держаться якорей, не рыпаться и молиться что бы ураган поскорее закончился — всё, что они могли себе позволить при таком-то раскладе…       Довольно улыбаясь удачной погоде и с удовольствием вспоминая восторг Тая от подарка — Рез’окун уверенно направляет судно к выходу из бухты. В его сундуке, в дневнике — на память, лежит сложенная, старательно выведенная записка:

«Пашол на ахоту. Приду с расветом. Не валнуйса. Тай.»

<tab>Сюрприз ждал «маленького» капитана после завтрака. Заслуга в целом принадлежала внимательному Ки’тани, но большая часть восторженной благодарности досталась капитану. Ки запомнил оговорку Тая и развил бурную деятельность, желая порадовать «маленького» фадду. Немного времени ушло на вырезание деревянной формочки и разъяснение задумки Квези. И вот после завтрака, Рез’окун с таинственной улыбкой заявил «мальчишке», что у него для Тая тоже есть подарок.       -Правда? А что это? Что?! — крутится на стуле от любопытства, и возбужденно сверкает гляделками Тай. Подарок ему — интересно-то как! Обычно «подарки» он добывал себе сам, в бою или на охоте. А тут — подарок от супруга! Ух!       -А вот! — радостно провозглашает капитан, протягивая бамбуковую щепку, с насаженной на неё янтарного цвета «морской звездой». — Бери, милый! Это тебе…       -Очень… красиво… — с благодарностью, вежливо кивает Тай, осторожно принимая щепку и с интересом разглядывая дар. Тяжёлая… Палец легко касается блестящей, прозрачной поверхности. Холодная. Похоже на огромный драгоценный камень и пахнет хорошо. Цветами, что ли…       — Спасибо! Это камень? Или нет — стекло! Только жёлтое, да? Украшение? — с восхищением рассматривает «мальчишка» сияющую теплым, золотым светом в падающем из окна солнечном луче, «звезду». Дорогой подарок. Очень. Куда там «зверям»! Его супруг дивно богат…       -Что? Нет, Тай… — тихо смеётся капитан, не желая обижать сбитого с толку «маленького дикаря». — Ты лизни… Попробуй.       Глаза тролля удивлённо округляются. Лизнуть? Зачем? Зачем лизать эту красоту, пусть и приятно пахнущую?! «Может ритуал какой…» — думает «пацан», тем не менее послушно исполняя требуемое. Он сделает, если Эйо просит… Язык осторожно проходит по одному из «лучей». Замерев, Тай прислушивается к себе, к своим ощущениям и восторженно улыбаясь — снова тянет «украшение» в рот. Сладко! Какой вкусный камень! Это как?!       -Это конфета, Тай. Не камень, не стекло и не украшение. Еда такая… Ну, лакомство… — растроганно улыбается капитан, глядя как его «маленький» супруг с восторгом облизывает леденец. Лоа, это… Это…       Не переставая отдавать должное подарку, заинтригованный Тай моментально наседает с десятком вопросов. Не камень? Конфэта? Что это такое? Почему сладко? И главный вопрос — где достать побольше такого чуда? Где эту «конфэту» добыл Эйо? Не в джунглях же… Выслушав ответы, Тай поражается ещё больше — на камбузе сами сделали?! Тростниковый сахар? А, это как тот камешек, что ему Эйо дал к кафе? Камень расплавили как железо и отлили в форму? Но как?! Так не бывает! Это магия?       Увлёкшись объяснениями капитана, Тай’джин не следит за подарком и спохватывается, когда от «луча» почти ничего не остаётся. Ой! — испуганно поджимает уши Тай, расстроенно глядя на «охромевшую» звезду. Он испортил подарок? Он съел от него кусочек…       -Но так и надо! Смысл конфеты в том, чтобы её съесть. Это вкусно! — смеётся Рез’окун, протягивая через стол руку и легонько сжимая синюю ладонь. — Не волнуйся. Можешь съесть сразу, а можешь понемногу. Как захочешь. Она — твоя.       Нет! — внезапно артачится «пацан», приподнимая в возмущении уши. Она — ИХ! Пускай Эйо тоже полижет! Он ведь поделился с Таем подаренными «зверями»! Раз они — пара, значит всё пополам! И конфэты — тоже!       -Ладно… — покладисто усмехается капитан, с удовольствием облизывая леденец. И правда вкусно. Он и забыл о леденцах из тростникового сахара, этом лакомстве из детства — пока Ки’тани, сластёна, не напомнил. Конечно, какому ребёнку не понравятся конфеты?! Ну вот — он попробовал, остальное — Тая. Это его подарок! Пусть он его и ест. А ему пора к штурвалу, пора в путь…       С широкой улыбкой, капитан глядит на золотистые солнечные «столбы», пробивающиеся из низких туч и соединяющие небо и море. Красота! Кажется удача вновь поворачивается к ним лицом. На горизонте небо черно, но ветер гонит тучи от суши и это немного успокаивает Рез’окуна. Они пойдут вдали от берега, но не теряя его из виду, это — допустимый риск… В это время года ураганы непредсказуемо кружит, но имея на борту двух теневых охотников отмеченных Лоа, капитан надеется, что все обойдется. Они не могут проторчать целый сезон в богами забытом месте, и у них есть ещё одно крайне важное, незавершённое дело. Подозвав Зикимо, капитан отдаёт необходимые распоряжения. Через две склянки, когда они отойдут подальше от берега, всем быть на палубе. Присутствие офицерского состава — обязательно.       Быстро позавтракав, порадовавшись нежданному подарку и с гордостью полюбовавшись на супруга за штурвалом, Тай’джин направился к Ки’тани. Негоже выходить в море, не вознеся молитв и не поднеся даров владыкам волн и ветров. Они будут обращаться к Лоа — просить за экипаж и корабль. Им сейчас необходима любая поддержка и нужно выказать всемерное почтение!       Ки’тани полностью согласен и горит желанием учиться и участвовать. Теперь это и его жизненный путь, его «работа»! Предупредив капитана, темные охотники закрываются в своём «логове». Украшаются идолы, разжигаются курильницы и падают первые капли жертвенной крови, смешиваясь с душистыми смолами и составами. Прихотливо клубясь и извиваясь — поднимается ароматный дымок. Тихо отстукивает мелодию на барабанчике Тай, и тёмные охотники склоняясь, почтительно пытаются обратить на них внимание переменчивых богов, договориться о безопасном плавании для команды. После общей «молитвы» к Агве и Шанго, каждый теневой охотник общается к своим Лоа — покровителям. Тай’джин просит Господина путей, Легбу, о лёгкой дороге и удаче для их команды. Целительницу Лакоу — о крепком здоровье для каждого члена экипажа. Ки’тани же молит Лоа смерти о снисхождении и продлении дней всех присутствующих на судне. Они и так его, но не надо торопиться… В обращении к Пао’каю, парень просит не обходить его своей милостью, наставлять и если младший Лоа решит одарить его ещё чем — он примет любую помощь с благодарностью… Наконец, ритуалы почти окончены. Остался один, не менее важный. Деликатный стук в двери возвещает — пора. Их ждут.       Ки вопросительно и с опаской косится на «маленького» фадду. Тай’джин ободряюще улыбается и серьёзно кивает. В отсутствии Ки’тани он мог бы и сам, но Бвана не его Лоа, он — Лоа Ки’тани. Тай рассказал что знал, и отныне — это работа Ки’тани! Да, конечно — пусть одевает подаренную маску. Это именно тот случай. Это самое меньшее, что они могут сделать…       Когда тёмные охотники в появляются на палубе, всё уже готово и ждут только их. На почётном месте, на капитанском мостике стоит простенький деревянный сундук — в нём, завернутые в красивый отрез шёлка пепел и кости. Поверх останков лежит одежда, любимый лёгкий доспех и оружие Нсии. Капитан выполнил данное на Пограничье обещание — его друг упокоится в море, которое так любил и никогда не будет безоружным! Несколько близких товарищей просят позволения, и их маленькие, прощальные дары тоже скрываются в ящике. Крышку заколачивают и ставят сверху бутыль рома и тарелку с жареной рыбой. Угощение.       По палубе проносится ропот, и стоящий в первом ряду Умэ’ки с изумлением и трепетом глядит на торжественно направляющегося к капитанскому мостику, тёмного охотника. В степенно выступающем тролле, одетом в красно-чёрный саронг, с лицом скрытым грозной Маской Смерти — подарке самого Лоа, с трудом угадывается любимый всей командой весёлый, непоседливый парень. Неужели это его Ки?! Взбалмошный, смешливый Ки’та?! Он идёт спокойно, но внимательный Умэ замечает немного испуганный взгляд золотистых глаз проходящего мимо супруга и слегка, ободряюще улыбается и кивает. У него всё получится! Тёмный охотник самого Господина Врат и мертвых… Ох Предки, он так гордится своим Ки’тани!       Наконец, парень поднимается на мостик и опускается рядом с ящиком на колени. Руки ложатся на крышку… Ки не знает откуда, но он почему-то уверен что так правильно и нужно. Прикрыв глаза и опустив голову, молодой тёмный охотник робко обращается к Бване Самди, приглашая его разделить с Нсией поминальную трапезу и прося пропустить воина в ИХ мир, дабы тот принял преподнесённые друзьями дары. Спасибо Таю — он рассказал всё что знал, но сколько знает двенадцатилетний ученик? Ки’тани проводит короткий ритуал по наитию, но ощущение «правильности» его не покидает, и парень надеется что делает всё верно. Лоа сказал, что он будет знать «как надо», и он кажется знает, Бване нравится — чётко и коротко. Услышав общий поражённый вздох, Ки’тани не удерживается и поднимает голову, удивлённо вскидывая глаза на клубящийся в нескольких метрах над его головой сгусток синего пламени. Лоа услышал его! Услышал и пришёл! Ярко вспыхнув напоследок, пламя рассыпается мерцающими искрами. Ки опускает голову и толпа моряков вновь изумлённо охает — на несколько секунд, глаза тёмного охотника загораются голубым пламенем Лоа могил. Сомнений нет, Бвонсамди лично почтил похороны своим присутствием и всем доволен. Великая честь!       Взявшийся из ниоткуда, сильный порыв ветра сметает с крышки бутылку и она звеня катится по ступеням, разбиваясь у подножия лестницы. В ней оказывается немного праха, как и на тарелке. Новое дуновение легко подхватывает его и рассеивает. Самди принял дары. Всё — ритуал окончен.       Теперь дело за капитанами — под протяжный напев сигнального рога и мерный рокот барабанов, они сносят сундук к фальшборту и тихо произнося каждый своё напутствие, отпускают последнее пристанище воина в воду. Тяжёлый, ящик быстро идёт ко дну, взмывает и рассыпается по поверхности россыпь пузырьков. Завершающий, протяжный сигнал рога и боевой клич команды. Капитаны и экипаж отдали последние почести — похороны завершены. Вечером, всем выдадут по чарке рома — помянуть, и до самого отбоя будут вестись тихие разговоры-воспоминания.       Спустившись с квартердека и сняв маску, Ки’тани утомлённо потирает висок. Грустно… Он виделся с Нсией и не только с ним на ТОЙ стороне, знает что это не конец — и все равно грустно. Умэ рассказывал, что он был в полном восторге после посвящения и не хотел возвращаться… Возможно и так, но сейчас он этого почти не помнит. Сейчас, ему не хочется ТУДА. Ки’тани надеется, что Нсия передаст родным его подарки: красивый кинжал для отца, и кусочек ярко-синего, с золотым шитьем шёлка — на праздничный саронг для матери.       -Ки’та, ты как — нормально? Устал? — обеспокоенно заглядывает в погрустневшие, утомлённые глаза любимого, Умэ’ки. Вид у парня расстроенный. Тяжкая это видать работа… Умэ сам там был и видел умерших — как живых, а только смерть — смерть и есть. Не с ними они. Грустно…       — Хочешь «домой»? Посидим? Обниму, приласкаю… Расскажешь, если захочешь, как оно всё… А нет — так помолчим… — старается хоть чем помочь, поддержать любимого, воин.       Ки’тани благодарно кивает. Ему и вправду хочется тихо посидеть, ощущая себя в тёплых, надежных объятиях Умэ. Успокоиться. Он и не предполагал, что так вымотается. Его первый ритуал-обращение к грозному «патрону», его первые похороны. А сколько их ещё будет за всю его жизнь? — тоскливо задаётся вопросом молодой тёмный охотник. Это ноющее, щемящее чувство… Но Тай’джин прав, теперь — это его «работа». Наверное, он потом смирится. Привыкнет…       Уютно замотавшись в покрывало и нежась в «позвякивающих» объятиях своего супруга, Ки делится впечатлениями. Умэ — замечательный, терпеливый слушатель. Ему можно рассказывать всё. Увлёкшись, Ки не сразу замечает легкое колебание воздуха в самом затенённом углу каюты. Присутствие? Кто это?! — прищуривается Ки’тани, с удивлением замечая едва различимого, но одоспешенного и при оружии Нсию.       -Умэ! Умэ ты видишь?! — боясь отвести взгляд, «потерять» призрака, шепчет Ки. Однако зандалар лишь недоуменно вертит головой, оглядывая комнату. Что он должен увидеть? Что случилось? Здесь ещё кто-то?       -Тише тогда… Не мешай… — приказывает парень, плавно поднимаясь и подходя, не отрывая взгляда от гостя, поближе. Он рад его видеть, но почему Нсия тут? Поблагодарить или не доволен чем? Что с подарками?       Призрачный, едва видимый воин усмехается и кивает, показывая пустые руки. Затем, он прикладывает ладонь к груди. Подарки получены и они за них сердечно благодарят. Ки облегчённо улыбается и тоже прикладывает руку к сердцу — всё получилось, он так благодарен! Однако того, что следует после — молодой охотник не ожидает никак. Нсия внезапно делает шаг вперед, «наливается жизнью» и к онемевшему от испуга парню, приближается почти реальный, изуродованный жуткими ранами, расчленённый, окровавленный труп. Потухшие, мёртвые глаза зандалари пристально впиваются в расширенные от шока золотистые. Мертвец сложив ладонь «лодочкой», волнообразно проводит ей перед лицом Ки’тани. После — качает головой, отчаянно вглядываясь в перепуганное, побледневшее лицо тёмного охотника. На третьем повороте, отрезанная голова соскальзывает с шеи и падает, истаивая в воздухе. За ней, в голубоватой вспышке разваливается на куски и пропадает всё тело. Призрак покидает их уровень бытия…       Каюта оглашается истошным визгом отмершего, шарахнувшегося назад и упавшего, запутавшись в собственных, ослабевших ногах Ки’тани.