Бурные воды и тихие гавани капитана Рез'окуна.

      -С-самеди?! — срывается с языка Рез’окуна, прежде чем он успевает понять хоть что-то. Смерть проспит?! Он что…       -С пробуждением, капита-а-ан… — благожелательно улыбается нижней частью лица Хранитель мертвых, немного отстраняясь и легко оттолкнувшись, левитирует на капитанский стол, где с тихим шелестом удобно устраивается скрестив ноги и весело поглядывая на растерянного Рез’окуна.       -Признаюсь, ваше пробуждение вызвало во мне смешанные чувства… Такие — изумленно-разочарованные… — кокетливо прикладывает костяшку к нижней губе Бвонсамди, склоняя голову к плечу и разглядывая уже занявшего сидячее положение капитана. Синие огни в глазницах озорно вспыхивают, когда зандалар начинает инстинктивно ощупывать себя на предмет бестелесности.       -Неа… Поначалу, ты будешь ощущать себя как всегда, мой капитан… — весело хихикает Лоа, с удовольствием разглядывая ошарашенного хозяина каюты. — Поначалу. Привычка, да-а-а… Всё бывает поначалу, ну а потом — научишься конечно…       -П-простите… Простите что по-имени и разочаровал! Не ожидал! Я не понимаю… Что со мной? Я… Вы… Чему научусь?! — старается справится с сумятицей в собственной голове Рез’окун, надеясь что ничем не обидел Хозяина могил. Он что — умер? А Тай, один — как же?!       -Да не стоит так беспокоиться, кэп! Сквозь стены ходить научишься, по первой — опасаются… — скалится «гость» и заскучав сидеть на месте и разглядывать капитана, начинает вертеть головой, разглядывая обстановку комнаты. — Сознаюсь, виноват — люблю так поразвлечься и мне было интересна ваша реакция — но вы справились весьма достойно: ни воплей, ни попыток удрать, без обморока и рыданий. Отрадно — я в вас не ошибся, хоть и скучновато…       Рез’окун и себе оглядывает каюту и обмирает — она пуста! Ни Тай’джина, ни Найда — только он и Хранитель мертвых. Получается, он уже не с ними?! Но — Тай! Как он без него?! Растерянная, искалеченная душа мальчишки в теле взрослого — кто за ним присмотрит, кто защитит? Он не может ТАК уйти, он должен остаться! Должен приглядывать за своим маленьким капитаном! Сделка, ему необходима сделка!       -Я вижу жильцов прибавилось, а? Забавное создание — ваш водяной дорайчик… Седогривый хотел его себе и был несколько недоволен… Но не судьба, да-а-а… Вам вот, достался…       -Я ещё раз нижайше прошу прощения, если сделал что не так… — пытается собрать разбегающиеся мысли Рез’окун, вставая. Живой или мертвый, но он хозяин и негоже лежать перед высоким во всех смыслах гостем, а уж тем более, обсуждать собственное воскрешение валяясь в постели. А он ещё и не одет… Возмутительно неподобающе! — Простите что в таком виде…       -Пф! Что мне твой вид, капитан! Одет не по чину? Ха, да ко мне и без кожи заглядывают, не то что без порток… А иной раз и голову прихватить забывают и прочие конечности! — похохатывает Самди. — Ты не поверишь, какие подопечные иной раз попадаются! Впрочем, это несколько развеивает скуку моей скорбной юдоли… Вы ж ее так представляете, да? Впрочем, думаю, вы капитан — уже нет. У нас там весьма симпатично, я стараюсь… Да-а-а…       -Ах, снова разболтался! — без малейшего сожаления кается Бвана теней, переставая ерзать и устремляя свой горящий взор на замершего капитана. — Уж прости старика. Я ж не просто так поболтать заявился — разговор есть… И разговор серьёзный, так что давай — посидим как приличные тролли, обсудим. А-а-а, вижу ты чего-то хочешь? М-м-м? Говори!       -Это правда… Хочу. Я хочу заключить сделку… Отсрочить… Ваши условия? — моментально седлает ящера Рез’окун. Раз Хранитель мертвых явился за ним сам, не дожидаясь его у Врат, значит он тоже заинтересован? Прекрасно, похоже — деловой разговор то, что нужно им обоим!       -О-о-о… Сделки я люблю-ю-ю… — моментально оживляется Самди, подпирая подбородок и заинтересованно вспыхивая огнями глаз. — Извольте, капитан. Чего же вы хотите от старого Самди? Скажите чего, и я подумаю о цене… Я не забыл о вашей честности, посему буду честен и я! Знаете — смерть может и не всегда красива, но всегда честна… Да что ж такое, опять я в философию… Что за ночь… Продолжайте, капитан! И помните, родственникам друзей — скидка! Хе-хех… Да-а-а…       -Я хочу отсрочить свою смерть! Хочу быть с Тай’джином так долго, как это возможно. Максимально долго! — бросается в омут с головой Рез’окун. И правда, чего тянуть — выбор у него небольшой и он ведь э-э-э… супруг друга? Почти родственник, значит?       -Хм-м… И снова удивили, капитан. Не ожида-а-ал! Чего это вам так срочно восхотелось застолбить срок и с чего вы решили, что Тай’джин вас переживёт? Живите себе покойно, пока… Я ж не мешаю!       «Живите», «не мешаю» — непонимающе вглядывается в мерцающее пламя глазниц, Рез’окун. Он — что?! Внезапно пламя ярко вспыхивает и Самди всплеснув руками, сгибается в пояснице, буквально склоняясь к собственным скрещенным ногам, а каюта оглашается громоподобным хохотом.       -Ты! Ты что, решил что помер?! Да?! Ах-ха-ха-ха! — заходится в смехе Бвонсамди, едва не тыча острой костяшкой указательного пальца в грудь изумленного капитана. — Подумал, да?! Ох, не могу! Кэп — ты меня в могилу сведёшь, пусть и не надолго! Да с чего ты взял?!       Рез’окун стоит ни жив, ни мертв глядя на буйное веселье Лоа мертвецов. Похоже, он только что сказанул вопиющую глупость, иначе с чего бы это его гостю так потешаться. Неужели он жив? Жив и полез заключать сделку со смертью, прося отсрочить — что?! Будущую кончину? Да уж, весьма по дурацки вышло…       -Нет, ну чего ж вы все такие заполошные? Уже и на огонёк забежать нельзя… — отсмеявшись, наконец «выдыхает» Хранитель могил, укоризненно качая головой. Пламя в глазах притухает и по костяным щекам начинает струиться едва заметная голубоватая дымка.       -Ну вот, аж до слёз… Впрочем, давно я так не смеялся, спасибо тебе. Ну чего так смотришь? Догадался уже? Не веришь?! Ущипни себя — мертвым боль неведома, это всем известно… — хмыкает Самди, доставая откуда-то из складок своей хламиды сигару, смачно скусывая кончик и прикуривая её уже известным капитану способом, от пальца. — Давай-давай, не тушуйся!       Неловко взглянув на уже тихо веселящегося Лоа, капитан послушно щиплет себя пониже локтя. Ав-в! И вправду больно! Значит — он жив?! Вот дурак!       «Зато, слава богам, живой дурак! И Бвонсамди знатно повеселил — что тоже зачтётся, он веселье любит…» — воодушевленно замечает Голос.       «Надеюсь…» — смущённо соглашается капитан, стараясь овладеть сумятицей чувств, львиную долю которых занимает облегчение. Он жив! Тай не останется один, без пригляда и они будут вместе!       «Вот только — сделка… Слово прозвучало и ты начал ритуал…» — опасливо отмечает «ехидна», переходя на шепот и тихонько отползая в лабиринты капитанова подсознания, от греха подальше.       «Тоже верно…» — вздыхает про себя Рез’окун. — «Ну ничего, как нибудь…»       -Знаешь капитан, мне это напомнило историю про одного капитана… — скалится Бвонсамди, с удовольствием пыхая сигарой и отправляя к потолку аккуратные колечки ароматного дыма. — Слыхивал? И да, не стой столбом, садись-ка давай! Твой корабль — ты хозяин! А в ногах, как известно, правды нет…       Слыхивал?! Нет, не слыхивал и послушает с удовольствием! Но даже если бы и слыхивал — то послушал бы ещё раз! — моментально принимает решение Рез’окун. Не каждый день ему Владыка мертвых истории рассказывает! А ещё, у Самди отличное настроение, он игрив и возможно удасться как-то сгладить свою опасную промашку…       -Я весь — внимание! — быстро кивает Рез’окун, прикидывая как бы ему устроиться. Стоять и правда глупо — не на судилище, но на столе сидит Самди, да ещё и спиной к стулу. Тянуть стул и садиться перед столом — тоже как-то по-дурному выходит… Сесть что ли, рядом? Великий предок сказал что пришел поговорить и хочет посидеть как «нормальные» тролли. Хорошо, они посидят! И раз Самди уселся на стол, значит для него сидеть на столе — нормально? Что ж… Надеясь что правильно понял намек и чему быть — того не миновать, капитан и себе аккуратно устраивает седалище на столешнице, рядышком с Лоа могил.       -Отлично! Вижу — выкрутился, капитан. Хвалю-ю-ю… — ухмыляется Самди, выпуская очередное колечко сигарного дыма и весело косясь на зандалара. — Признаться, я не люблю стулья… Они, как и гробы — разъединяют. Нет чувства локтя… Вот представь: лежишь ты такой, один — мертвый, холодный и одинокий в этой своей деревяшке или каменюке, ежели тебе склеп отгрохали… Все, как вы любите. Вам, зандалари, такое нравиться? То ли дело в общей куче, с друзьями и родичами — как у моего племени заведено было. А если сложить из костей пирамиду, да увенчать черепами, то и за жизнью родного поселения понаблюдать можно, а то и поучаствовать… Духу в свой череп завсегда проще вернуться, для них он как маяк… Я ж своих «завриков» иногда отпускаю к живым на праздники, пусть развеются, на знакомых и потомков поглядят. А некоторых, особо почитаемых — так задергивают просьбами, что они в своих черепах и живут. Я позволяю… И им поспокойнее: шастать между мирами не надо и мне работы меньше — «дверью хлопать». Впрочем — ладно. Опять я о своем… Так о чем бишь, я?       — Вы мне о некоем капитане рассказать хотели… — почтительно напоминает капитан, остро осознавая сюрреализм происходящего: он, капитан корабля, спозаранку сидит с Лоа мертвецов на своем столе, и тот травит ему байки! Полный бред, но кажется он уже понемногу начинает привыкать к нескучному «ритму жизни» Тай’джина…       -А-а-а… Ага — ну так слушай! — воодушевляется Бвана мертвых, радостно хлопая себя по обтянутым перьевой юбкой бедрам. Несколько перышек отрываются и планируют на пол не долетая до него, истаивая в воздухе и вызывая живой интерес капитана. Куда деваются? Или они потом обратно?       -Жил значится себе капитан и был у него попугай. Все как у вас, капитанов, положено! А почему у тебя нет — кстати? Не любишь? Гадит? Заврик вместо него? А он — не гадит? Ну — оригинально, хвалю! Толку от него побольше, ага… И было и будет. Ах, опять не туда! Старый совсем, заговариваюсь… — весьма бодро тараторит Самди, видимо решив для разнообразия сменить манеру общения. — В общем, спал этот самый капитан в своей каюте — как ты вот, и вдруг слышит — стук в дверь. Ну, открывает он, а там — на пороге, стоит махонький такой, жалобный скелетик в ритуальной маске, весь в амулетах и перьями украшенный. Ну, смекнул капитан что это смерть пришла и бухнулся на колени — давай молить о продлении жизни. Он молит. Смерть молча стоит, внимает. Устал причитать капитан, смирился. Хорошо — говорит, пойду с тобой, об одном лишь хочу спросить — я во многих сражениях с твоим именем на устах побывал, хвалу и богатые жертвы тебе принес! Много душ поставил, думал и смерть моя будет попредставительнее! Скажи, почему — ты? Такая маленькая и неказистая. Чем заслужил? Хмыкнул скелетик, вздохнул, встряхнул своими побрякушками-перышками и отвечает: — Так я и не за тобой! Я — за попугаем!       Весело фыркнув, Лоа выжидательно замолкает, а Рез’окун с облегчением разражается совершенно искренним ржанием. Что ж — и впрямь похоже, да только смерть к нему заглянула не абы какая, а представительная и внушительная — потому и забеспокоился! И не за себя, а за Тай’джина — кто ж за ним, «малолетним», так как он присмотрит? А самого Самди он не боится и конечно всегда рад видеть! Может — рому? И ещё, позволено ли будет спросить?       -Уй-й-й, вот умеете вы потрафить капитан! Вот прям со всех сторон… И комплиме-е-ент и угоще-е-ение… Вопрос? Ну дава-а-ай, попробуем… — вновь растягивая гласные, расплывается в улыбке Бвонсамди, согласно кивая. Разумеется — от рома он не откажется! Что? И от хорошей сигары, конечно — тоже!       -Прошу Вас… — повернувшись, ловко выуживает из ящика стола пару золотых кубков с бутылью, ставит между ними и разливает ром капитан, придвигая один гостю. За кубком, следует ящичек сигар. — Простите, чем богаты. С припасами сейчас беда, даже нас с Таем — кашей с солониной потчуют. Но если желаете… Кафы, увы, тоже предложить не могу — закончилась.       -Сигара с солониной? Благодарю покорно — обойдусь! Не стоит так оскорблять отменную сигару… М-м-м — какой аромат! Ты меня так повеселил — что ничуть не хуже кафы или мяса! Давай — вопрошай уже, мне любопытно! — лихо опрокидывает в себя содержимое кубка Бвонсамди, ободряюще кивая Рез’окуну.       -Да ничего эдакого, я Тая не вижу — где он? А ещё по истории, что Вы расказали… Забавно, но это — правда? Правда что и за зверями приходят? У них тоже есть посмертие? — щедро доливает ром в опорожненный кубок гостя, Рез’окун. Самди кажется настроен поболтать, он любит когда его слушают, а значит нужно «потрафить» ещё больше, к тому же ему, Рез’окуну — и вправду любопытно. Тай’джин о таком не рассказывал, но мало ли…       -Снова удивил, кэп! До такого даже Тай’джин не додумался! Работа моя интересует? Ну-ну… Что ж — отвечу… Нет. Посмертия ни у кого кроме вас — разумных, нет. Зато — ВЫ! — тычет пальцем едва ли не в нос капитана Самди. — От вас проблем больше, чем от всей помершей живности вместе взятой! Особенно после сражений! Подними как-нибудь в жаркий день камень, капитан, и посмотри на мокриц — тогда и поймешь, каково мне. Все мечетесь, да стараетесь по родным домам улизнуть, разбежаться и спрятаться… Некоторые — даже драться пытаются, не желая покидать родную обитель! Что забавно… Так что сами видите, капитан, нет у меня времени за мышами бегать и посмертие им обустраивать. Тут — хоть бы с вами справится! Думаете с меня спросу нет?! Х-х-ха! Все неразумное перерождается сразу — вот так мудро придумано! Потому и анекдот! Ясно?       -Ясно. — кивает уже немного захмелевший и от этого расхрабрившийся капитан. Возлияния спозаранку, на отбитую голову да пустое брюхо — не лучшая идея, однако гостя это кажется не смущает, поэтому… — Вы простите, если что не так скажу, но не будь мы такими — Вам было бы смертельно скучно! Я вот как представлю ровные шеренги преставившихся, грустно марширующих по Пограничью к Вратам предела, а за Вратами чинно рассаживающихся рядочком… И что — Вам, их по головам считать и спать ложиться?! Каждый день? День за днём? Веками?! Это ж — тоска…       -Типун тебе на язык! Ну, сумрачный гений, это ж надо такой кошмар измыслить! — с удовольствием передергивает шитыми плечами Бвонсамди. — День за днём… Вот уж жути нагнал! Ровными рядами… Не замай, жуть — моя работа! Хотя, знаешь, ты прав — азарт, погони, сделки! А теперь еще и дворцовые интриги… Это делает мое существование гораздо более э-э-э… живым и интересным! Хотя я и так живее всех живых, но да-а-а — другие масштабы деяний…       -Мой черед! Я спрашиваю! — внезапно круто меняет русло разговора Лоа могил, вновь вспыхивая почти исчезнувшим в задумчивости свечением в глазницах. — Вот скажи-ка мне дорогой капитан, с чего это ты решил что помер?! Любопытно, прям до смерти!       -С чего? Ну… Вас внезапно увидел. А потом гляжу — Тая с Найдом нет. Я и решил, что уже не вижу живых… — неловко объясняется Рез’окун, «на нервах» залпом осушая свой кубок. Ром, ухнув в пустой желудок, горячим, искристым мячиком подпрыгивает и сразу крепко бьет в уже немного захмелевшую голову, заставляя расслабиться и возрадоваться жизни. — Тай’джин рассказывал о таком… И я сразу за него испугался, как он здесь один, без меня останется… Но если я жив, где тогда Тай?! И Заврик? Или мы с Вами немного «сдвинулись» и не совсем «здесь»?       -Хм-м-м… Что ж, в логике вам не откажешь, кэп… Даже спросонок! — задумчиво кивает Бвонсамди, попыхивая сигарой. — Не-е-ет, не «сдвинулись»… Мы в самой, что ни на есть вашей каюте. Не стоит видеть магию там, где ее нет, капитан.       -А… — начинает Рез’окун и послушно замолкает, повинуясь движению полуистлевшей кисти.       -А за Тай’джина не волнуйтесь, он в полном порядке, гуляет и речь сейчас не о нем. То, с чем я пришел связано конечно и с ним, но относится больше к вам. Сейчас, по крайней мере… Нравится мне у вас, и вы — нравитесь, потому и пришел… Присоветовать…       -Рад, что Вам у нас нравится, Самди. — радушно улыбается Рез’окун, внутренне напрягаясь, но стараясь не выказывать беспокойства: как-так — Тай гуляет? Почему спозаранку и где?! А Заврик — с ним получается? А он — снова все проспал?! И как только ухитрились… Оно тревожно конечно, но раз Бвонсамди спокоен, то видать и ему суетится не следует… — Рад что могу отвлечь Вас от забот хоть не надолго. Думаю дел у вас столько, что мне — смертному и не представить! А дворцы я не люблю, уж простите за прямоту. Морской устав — кошмар и предмет насмешек наших союзников из Черного Копья, просто детский лепет по сравнению с дворцовым этикетом! У меня была возможность стать придворным — мой род довольно знатен, но я от этой «возможности» сбежал в море… Подпирать с важной мордой стены в тронном зале или слоняться по коридорам… Пресмыкаться и угождать… Не мое это. На море — гораздо веселее и свободнее!       -Хах! Этикет… Мне оно конечно проще — я всё ж таки Лоа королей и замечания мне сделать некому, но скука смертная, да-а-а… Все эти церемонии да ритуальные хождения. А похороны?! Особенно эти торжественные похоронные процессии знати — могли бы бегать, по крайней мере! Навернули вокруг Некрополя пару кругов — оно ж и веселее, да и покойнику с ветерком проехаться — тоже развлечение напоследок. А если ещё и гроб уронят — вообще умора! Будет что вспомнить! Знаешь, как мои «котики» свои похороны и тризны обсуждают? Великое это для них событие! У кого саркофаг пышнее и за кем убивались больше, кого помянули, а кого и подзабыли — такие страсти разворачиваются…       -Меня бы вот повеселило, ежели б мой гроб уронили! — фыркает Бвонсамди, внезапно пихая капитана в бок костлявым локтем. — А тебя?       -Э-э-эм-м… Даже не знаю что и сказать… — осторожно тянет Рез’окун, чувствуя как его годами возлелеяное «не подобает» вступает в острый конфликт с естеством — «ехидна» капитана в полном восторге от описанной картины, сучит всем чем придется и требует ещё, но понравится ли ему? Как он будет относиться к своему телу когда умрет? Будет ли оно ценно для него? Для Джа’джина, собственный череп, к примеру — весьма полезная штука… А вот кстати, если Тай уйдёт раньше — стоит ли ему хранить его череп? Тай сможет приходить повидаться? А если первым будет он? Стоит ли просить о подобном Тай’джина? — исподволь задаётся трудным вопросом капитан. Он и не думал, что посмертное бытие — такое сложное. Казалось бы — помер и всё тут, ан нет — не все так просто!       -Знаете, думаю Тай’джина подобное бы точно сильно развеселило, и если бы он был рядом и хохотал, то и я бы, наверное — тоже! И это не зависело бы от того, чьи это похороны — мои, наши или кого другого… Вот так я пока думаю… — вздыхает Рез’окун, стараясь не обращать внимания на лёгкое онемение в боку от прикосновения Хранителя мертвых. Жизнь и смерть конечно неразрывны, но вот столь близкое соседство…       -Капита-а-ан! Вы очаровательно честны, впрочем, как и всегда. Я это ценю, поверьте! — довольно подытоживает Бвонсамди и внезапно, с легким костяным стуком и шорохом потревоженных амулетов и украшений перепархивает со стола к окну. Зависая перед ним со сложенными на груди руками, Лоа задумчиво глядит в розовеющие рассветные сумерки. — Рождение нового дня… Да-а-а… Снова и снова…       -Врать Вам, Самди?! Врать самой смерти?! Какой смысл? — изумляется капитан. Жизнь не будет длиться вечно и имеет ли смысл портить отношения с тем, от кого будет зависеть твоё дальнейшее существование? Это ж каким глупцом надо быть?!       -Врать мне? Вы не поверите, мой дорогой капитан, сколько мне пытаются врать! Мертвые знают если не всё, то очень многое, но живые почему-то считают себя умнее всех… А уж надуть Лоа! Хотя, низшего, звероподобного — может и можно… Но опа-а-асненько… А если поймет? Иногда, особенно во время больших праздников и жертвоприношений у них бывают эм-м-м… просветления! — значительно подмигивает Лоа могил, поворачиваясь лицом к капитану и превращаясь в нечитаемый, черный силуэт на фоне стремительно светлеющего неба.       -О! — вырывается у Рез’окуна, не знающего что и сказать на такие откровения. Думать, что ты умнее бога?! Он вот уже не раз общался с Хранителем могил и тот не раз упоминал о своем расположении к его скромной персоне, но даже сейчас, в сильном подпитии и зная всё это — всё равно жутковато от этой темной, костлявой фигуры с горящими кладбищенским огоньками глазами. И ведь сейчас Самди в настроении! А уж когда гневается… Капитан очень надеется, что больше этого не увидит и не ощутит на собственной шкуре. Врать смерти — какая вопиющая глупость!       -Ну-у-у, если уж совсем начистоту — я не сама смерть… Точнее, не совсем. Тут всё непросто… А впрочем, не забивайте себе голову, капитан! Это мои дела и проблемы. — легко отмахивается Бвонсамди, снова поворачиваясь к покрывшемуся тонкой дымкой испарений стеклу. — Вы ведь слышали, что меня величают Лукавым Лоа? Рассказывают байки о моем двуличии и коварстве… Можете даже это отрицать в разговорах, если пожелаете — вам всё равно не поверят! Хах-ха-ха-а-а…       Тихий, с хрипотцой, протяжный и вкрадчивый голос Бваны мертвых завораживает и капитан послушно кивает. Тема очень скользкая, но что ж тут скажешь — конечно слышал. Небылиц ходит много — все страшатся смерти, мало о ней знают и чего только не рассказывают о Самди!       -Так вот, капитан — запомните! Я честен с теми, кто честен со мной… Кто четко представляет чего хочет и выполняет условия сделки. Тай’джин это знал, поэтому мы и ладили. Смерть всегда честна, неотвратима и итог всегда один… Как не тяни и не запутывай следы — я найду! Но! Если смертный желает «поиграть», попытаться обставить меня, то в игру могу включится и я. Это — честно! И весело! Переиграть меня?! Ну — карты в руки, как говорится! Мое время не ограни-и-и-чено и торопиться, в отличие от вас — живых, мне некуда. Вы уже мои и я найду… Результат — вы уже видели и даже поучаствовали… — усмехается Лоа и заскучав любоваться небом, устраивается на капитанском сундуке.       -Мы мило поболтали, капитан… Но вообще-то, как я упоминал — я к вам по делу… Хочу вам кое-что прояснить, потому как мой помолодевший приятель не особо справляется… Помолчите, капитан! — в раздражении вспыхивают синим пламенем глазницы Самди, осекая робкую попытку Рез’окуна оправдать супруга. — Молчите и слушайте! Знаю, кроха не виноват, сделал что мог и насколько понял, а понял он не много — мал ещё. Или пока… Поэтому я и заявился! Тай’джин понимал ход вещей, знал как заключаются сделки и умел договариваться, умел говорить с Легбой и понимать его… Кроха Тай — нет, поэтому всё так по дурному и вышло. К счастью, Владыка Троп вовремя спохватился и отступил… Тай’джин, тебе на радость, остался цел — но это ничего не меняет! Встряли вы, капитан, в долги! Крупно! А долг — платежом красен, слыхал может?!       -Я всё понимаю! Мы многим обязаны… За всё… — вздрагивая от стремительно понижающейся температуры в каюте, торопится объясниться Рез’окун и вновь замолкает, повинуясь недовольному жесту слегка подросшего от раздражения визитера.       -Цыц! Понимаешь?! Ни хрена ты не понимаешь! Иначе меня бы тут не было… — фыркает Бвонсамди, раздраженно отмахиваясь. — Помолчи-ка кэп и послушай. И послушай внимательно! Вы должны — твоя правда, и должны — обалдеть как много! Много должны и много кому! Рад, что хоть это ты понимаешь…        Рез’окун опускает глаза и молча ежится под пылающим, испытующим взглядом грозного гостя, вспоминая совет Тай’джина: молчи и слушай — за умного сойдешь, а с Самди — ещё и за живого. Видимо он ляпнул что-то не то, отчего Лоа стал раздражительным, ну а то, что они со своими мольбами влезли во что-то весьма непростое, он и так давно понял. Они отчаянно просили о помощи не оговаривая условий, и им как ни странно — её давали. Ради своих знакомцев и любимцев тёмных охотников. В долг. Он знал, что Лоа ничего не делают «за так», знал что расплата будет велика и неминуема. Да, так «вести дела» глупо, но какой у них был выбор? Вспоминая произошедшее, капитан не видит иного выхода — их раз за разом спасало чудо и случись всё повторить, они непременно сделали бы тоже самое. Поэтому, он никогда — ни в мыслях, ни словом не укорит ни Ки’тани, ни Тай’джина! Парни в сложившейся ситуации как умели и могли, не жалея себя, защищали команду и судно. Благодаря им «Мощь» уцелела, они живы, а пока они живы — есть надежда расплатиться. А вот как, похоже Самди как раз и намерен рассказать…       -Я всё понимаю и безгранично благодарен за сбереженный корабль и жизни! Мы все, вся команда — благодарны всем причастным. Нам оказана великая милость! Я здесь капитан, отвечаю за все что происходит на судне и я готов платить по счетам! — вздергивает голову и твердо глядит в полыхающие глаза Хранителя могил, Рез’окун.       -Тц! Нет, ну капита-а-ан, ну как так можно? Кто ж так делает? — укоризненно качает головой Самди, уменьшаясь в размерах, театрально вздыхая и подпирая рукой подбородок. — Вот так просто готов — и всё? Это ж как финик у ребенка… А если я захочу в уплату жертву? Ценную жертву! Того, кто тебе дорог… А? Жертва на то и жертва, что должна быть ценной и дорогой… Ты об этом подумал? Ну ладно, меня ты знаешь — не захочу. Что хотел, я уже получил… И ещё потом получу. А если, скажем — не я захочу? А скажем — Агве…       -Нет… — бледнеет Рез’окун. Кажется он перестарался со своими уверениями оплатить как угодно и лишь усугубил… Ну не умеет он торговаться, тем более с Лоа! Он правил не знает! Это Тай’джин смог бы выболтать наилучшие условия, ему не впервой, а он… А если Морской Лоа и впрямь захочет Тая или Ки’тани?! Или Зикимо? Ру’тендо? Фолами? Кого?! — Я понимаю, что мы в чудовищных долгах и не отказываюсь, но прошу…       -И не проси… Я уж понял — вертеть штурвал или как вы там это называете, да подопечных моих приумножать — ты мастер, а вот остальное… Торговаться ты не умеешь, ну да — дай Предки, с Тай’джином пообтешешься! Потом… Как- нибудь… А пока, давай-ка проясним, капитан… — вновь безоблачно улыбается Бвонсамди. — У меня к вам — претензий нет! Наша недавняя сделка — закрыта! Всё чин-чинарем. Лакоу тоже довольна, ну — на то она и Милосердная… Все живы, почти здоровы — и ладно. Однако про цветы, благовония, сладости и танцы с песнями, как вернётесь — не забывайте, она это любит. Кстати, ваш сиреневый зверик ей чем-то приглянулся, чует видать сострадательную душу… С остальным, точнее остальными — все не так радужно… Кому вы ещё должны, знаешь?       -Пао’каю — он всех спас. — осторожно перечисляет Рез’окун, боясь снова сказануть что-то не то. — Водяным духам Тай’джина… Они — нас спасли. Агве… Ну, ему мы всегда должны — в его владениях обретаемся…       -И всё? Уй, кэп, говорю ж — что ничего ты не понял… — хмыкает Самди укоризненно покачивая головой, отчего его странная прическа приходит в движение, напоминая капитану пучок сухой, равнинной травы колеблемый ветром. Глядя на жёсткие пряди торчащие вертикально вверх и кое-где перехваченные кожаными ремешками, зандалар невольно задумывается о смысле столь странного изыска на голове Великого предка — и как только держится…       -Что? Чего уставился? — заметив взгляд Рез’окуна, ухмыляется Самди. — Прическа нравится? А ты повиси вниз головой на ритуальном дереве, пока из тебя кровь по капле выцеживают — и у тебя такая будет! Дела давно минувших дней, да-а-а… А если тебе ещё и руки отсекут, выколют глаза да кожу с лица на маску срежут — может и Лоа станешь… Не сразу конечно и не точно, но вот знаешь ли — бывает. Иногда…       «Откуда…» — поражается Рез’окун, молча глядя на матово поблёскивающие в рассветном полумраке обнаженные клыки верхней челюсти Самди. — «Это с ним такое?! Ого… Он что — мысли…»       -Твои — у тебя на лице написаны, кэп. Поживи с мое, и чувства смертных будут для тебя развернутым свитком… Кстати сказать, большинство ваших чувств и реакций удручающе одинаковы, хоть и мните себя… Скука! — Вздыхает Хранитель мертвых, задумчиво поглаживая притороченную к поясу тролью головку-тсанса.       -Но вообще-то, могу конечно… Твои — при сильном желании, капитан. Как и Ки’тани… И ещё кое-кого… — ехидно косится Самди на оторопевшего от такого заявления зандалара. — Смекаешь причину?       Рез’окун уже готовится сдаться и признать свое полное неведение, как его взгляд падает на неподвижную грудную клетку гостя и капитана внезапно осеняет: — Я был мертв! Немного, но был… А это — важно! Верно?!       -Ох ты ж — догада! — расплывается в улыбке, довольно всплескивая руками Лукавый. — Всё ж таки Тай’джин с тобой не прогадал — умён! Ве-е-ерно, ты сейчас жив, но в «гостях» у меня побывал и уже немного мой. Тесное знакомство, так сказать… В отличие от многих моих жречиков кстати! Не каждый, далеко не каждый решится на то, что ты — ВЫ сделали! Повторюсь, Тай’джину с вами повезло!       На похвалу, Рез’окуну остаётся лишь молча пожать плечами. Что было — то было, что ж тут скажешь… Он собой не гордится. Тогда он боялся не за себя и о себе не думал, он боялся лишиться Тай’джина, потерять в посмертии его душу навсегда и случись повторить, сделает это снова, без колебаний. Обет он принес не для красного словца и если опять придется ТАК защищать Тая или кого из близких — он готов!       В молчаливом одобрении пригасив свой пылающий взор, Самди довольно кивает — он понял.       -Отлично, вот тебе и шанс! Давай-ка о делах наших скорбных… Мое время уходит капитан — солнце мертвых зашло, а без него мне неуютно. Ночь, да сумерки с рассветом — мое время… Заболтался я с тобой. Значится так, слушай…       -Гадаешь, отчего это я пришёл незванным? Потому что Легба не смог. Не смог обсудить все с Тай’джином, не навредив ему при этом ещё больше, поэтому — я. Для смерти нет запоров и преград, для меня Врата открывать не нужно, я сам по себе и хожу где хочу… Не то чтобы Владыка судеб меня просил, но рука руку моет — сам понимаешь… У нас свои счёты и расчеты. Сегодня помог я, а завтра… К тому же, ваша судьба мне не безразлична — уж прости, но у меня на вас также свои планы и резоны. Да и нравитесь вы мне… Поэтому слушай и на бивень приплетай! Чей сын Пао’кай, ты знаешь. Объект его прихоти тебе тоже знаком — Ки’тани. Пао’кай не дюже управляем — это ты знаешь тоже, как возможно слышал и о Правилах… У нас, лоа, свои территории и границы. Нам тоже приходится между собой уживаться, договариваться и «торговаться» — дороги смертных уже нарисованы и мы не можем как хочется, в одно рыло, менять судьбу… Но! Думаю Легба позволил сыну чуть больше, вовремя отвернулся и Птаха откликнулся на мольбы любимца — наплевав на всё, он вам всем крупно помог. Влез в вотчину и дела Агве, расстроил его планы — чем весьма его разозлил. Седогривый хотел два корабля, а получил один. Вот — его! — кивает на Завриков уголок Бвонсамди, задумчиво постукивая друг о друга кончиками пальцев. Получившийся сухой и звонкий звук живо вызывает у Рез’окуна в памяти ассоциацию с костяными ветряными колокольцами. Такие же мелодичные, сухие пощелкивания…       -Пао’кай за самоуправство огреб, и огреб немало — он гораздо младше и слабее Морского бваны. Агве крепко его под хвост приложил, вот это Легбу и опечалило. У его сынка почти нет алтарей и почитателей, уж больно Птаха ветренен, непредсказуем и ненадёжен, кто ж такому молиться будет? Отгрохай пирамиду и получи то, не знамо что… А без молитв, подношений и жертв… Мы не помрем конечно — жили же Дикие боги раньше, но и большую часть силы утратим. А некоторые и разум, тот же Пао’кай… Зверовидные ум вообще легко теряют, особенно молодые… В общем, мы нужны вам, а вы — нам. Посему — я тут! — хлопает в ладоши Самди, склоняя голову к плечу и с интересом наблюдая за реакцией Рез’окуна на свои откровения. — Усёк?       -Усёк! Что сделать для Пао’кая? Как мы можем помочь? Как отблагодарить Легбу и задобрить Морского владыку? — моментально «отбивает» зандалар, впиваясь взглядом в полыхающие глаза Лоа. Вот значит как… Он и не думал, что все так сложно и запутано. Патрон Ки’ты получается ослаб из-за них и его отец — Владыка судеб, недоволен… Плохо. Нужно исправлять… Однако капитану становится тревожно — почему Самди заговорил о жертвах? Какие жертвы?! — Мне жаль, что Лоа Ки’тани пострадал из-за нас… Он так печется о Ки, это неслыханная честь… Я и подумать не мог, что себе во вред!       -Пхе! Он тоже! — фыркает Самди, пренебрежительно маша рукой. — Я уже говорил — что он почти зверь, и ум у него — звериный. Молодой ещё. Взыграло у него где-то что-то, вот и носится с Ки’тани как наседка с яйцом. Нашел игрушку! Бросился на зов, а вот сперва подумать… Ну да, справедливости ради, чего от него ещё желать?! Вас сберег — и ладно. Ну отхватил, так не помер же! Лет через ндцать поумнеет, если доживёт…       -Оно-то — ага, а только всё равно изумительно… — качает головой Рез’окун, тихо дивясь услышанному. Он конечно не протестует, но чем они так важны, что вокруг них такое невиданное действо происходит?! Уж что-что, а там где замешаны Лоа судьбы и смерти — случайностей не бывает! В этом он точно уверен. Взять хотя бы веселого, дружелюбного, расточающего комплименты Самди — капитан буквально шкурой чувствует, что тот — напропалую болтая, чего-то точно не договаривает, запутывает и выгоду свою с происходящего — точно поимеет. А может и уже имеет… Просто Рез’окун её пока не видит, а может — и вообще не увидит… Капитану хочется верить что он, по-тайджиновскому определению — всадник, но может и карась — как знать… Самди же — птица, а может и кто повыше. Птицей мог бы быть и опытный темный охотник Тай’джин, но уж что есть — то есть…       -Знаешь, думаю даже Легба слегка так… изумился. Такого, он точно не ожидал! — заговорщицки понижает голос Самди, весело ухмыляясь и довольно потирая руки — вот ведь как все интересно закрутилось, сколько путей-возможностей с немалыми выгодами на горизонте — какая уж тут скука! — Будешь смеяться капитан, но видя ваши судьбы и даже участвуя в них, о своих мы не знаем ничего. Вот так-то!       Тихо поражаясь услышанному, капитан согласно кивает: Пао’кай потрепан — но жив, они живы — разберутся. Если алтарь их благодетелю нужно воздвигнуть или подношения какие — он все сделает. Вот прямо у себя в саду и воздвигнет. Красиво будет! Пусть только Ки’тани скажет, как его Лоа нравится. А нет — так в Храмовом комплексе договорится, если нет у них алтаря Пао’кая. Ещё один благожелательно настроенный лоа — никогда не будет лишним! Пао’кай малоизвестен в Зандаларе, и наверное комплекс — даже лучше. Вся команда и их семьи благодарственные дары приносить будут! Они все ему обязаны жизнью родных и близких. Младший Лоа сберег множество жизней и не будет разочарован!       Мысли в голову приходят верные, но что-то таки отвлекает зандалара, «царапает» сознание и никак не даётся. В поисках этого тревожащего «нечто», Рез’окун переводит взгляд с Самди на окно за его спиной и осекается — в каюте светло как днём — раннее утро уже вступило в свои права, раскрасив деревянные стены тёплыми розовыми отсветами восходящего солнца, но за окном темно-серая, непроглядная хмарь. Вот что его сбивало! Так — не бывает!       -Все верно говоришь, капитан! Как я уже и говорил, с тобой приятно иметь дело… Мне — нравится! И алтарь надо, и подношения… Куда ж без них-то… Чего примолк? — интересуется Самди, но проследив за растерянным взглядом собеседника, смешливо фыркает. — Ага, вот теперь мы «сдвинулись». Негоже при Легбе его сына обсуждать. Какой ни на есть, а он — лоа! Что? Почему долгоног? Ну, явно не потому, что Бвана Перекрестков со скуки какую птицу отодрал… А как получилось? Вот любопытный…       -Не знаю — как! Самому интересно! — аж подпрыгивает на месте Самди, азартно полыхая очами.       -Процесс сотворения потомков мне всегда нравился, но вот как это делают Древнейшие… Увы, меня поглядеть или поучаствовать не приглашали, а подглядывать… Мне моё существование весьма дорого, знаешь ли! Я, мой дорогой капитан — условно мертвый, а не бессмертный! Знаю только, что проявившись, «молодежь» сразу берет себе «тело». Зверя, птицу, растение — кому что нравится. Легче им так что ли… Не знаю. Я-то — не из изначальных, такой вот, как есть. Как был… Великий предок. Думаю, капитан, ты и сам это давно понял… А только мы опять отвлеклись! Слушай по-делу, значит… — упирается костяшка указательного пальца в грудь Рез’окуна, вызывая трепыхание сердца и острое желание передернуться, успешно гасимое капитаном. Зандалар отчаянно надеется что не изменился в лице — к присутствию божественного гостя он хоть и подпривык, но вот прикосновения… От них живому капитану становится сильно не по себе, инстинкты тела требуют сбежать подальше, но — нельзя. Прикосновения Самди дружеские, без злого умысла, так что ничего — потерпит как-нибудь…       -Тай’джин и сам бы сообразил, но ты… Скажу прямо — нужны жертвы! И много. Нужна кровь и плоть. Понял? — припечатывает, вздергивая подбородок и жёстко — сверху вниз, глядит на капитана внезапно подросший Самди. — Нужна смерть, нужна агония! Мелким духам достаточно капли крови, но нам… Что нам ваши цветочки и фрукты с танцами! Думаешь много мне сил от гниющей на алтаре ветки бананов прибавится?! Гниение и распад — оно конечно, но только во время истекания жизни живого, мы можем «поесть» как следует, восполнить силы. Ну, Лакоу ещё и от рождения получает, но на то она и целительница. Хотя и там боли и крови хватает… Понимаешь, к чему я? Понимаешь, зачем вам туда, куда дорайчик указал?! М-м?..       -Я понимаю… Жертвы… Там мы найдем источники жизни! Проведем ритуалы… Восполним силы Пао’кая! Воздадим должное Агве! — медленно кивает Рез’окун, понемногу воодушевляясь. Прикосновения? Да он обнять Хранителя могил готов! Капитан уже давно понял куда клонит Лукавый лоа, и с ужасом ожидал «приговора». Приносить в благодарственную жертву кого-то из команды, разыгрывая жребий — отчаянно не хотелось. И вряд-ли обошлось бы кем-то одним… Но — это же его парни! Его команда! Не для того они спаслись, чтобы умирать! А так… Вот и выход, благодарение Самди, замаячил! Капитан всё что должно сделает — они выплатят цену своих жизней! Логово контрабандистов? Да он там всех под нож пустит, сколько ни есть! Их благодетели не будут обижены!       -Ве-е-ерно, капитан… Не хочешь резать своих, режь чужаков! — одобрительно замечает Самди, довольно кивая. — Нам — без разницы. К тому же они — контрабандисты-работорговцы, а мне это, как и тебе — не по нутру. Я сейчас — Лоа королей и защищаю Зандалар! Он — мой! Нечего в моей вотчине… Пролезли, растудыть их…       -Пролезли… Я понял. И… спасибо за подсказку, Господин… — признательно склоняет голову Рез’окун, прижимая кулак к сердцу. Ему не надо жертвовать никем из своих — какое облегченье! А уж с недругами у него всегда был разговор короткий, хотя возможно, с этими будет и подлиннее… Как Лоа захотят.       -Чудно, мой капитан! Рад что все уладилось и все пойдет своим чередом и с выгодой для всех… — снова довольно усмехается Самди, ухватывая длинной рукой свой опустевший кубок и протягивая его Рез’окуну.       -Давай-ка, налей на посошок и распрощаемся. И так у тебя задержался, но уж больно с тобой приятственно — шею не гнешь, хвостом не метешь, не пугаешься, вопросы интересные спрашиваешь… Как в старые добрые времена… Посидеть, поболтать… Да-а-а… Но всему приходит конец и мне уже пора. Кстати, мне послышалось или ты хотел сделку? Прости, что не расслышал — а может, мне просто показалось? Может птица какая прокричала, а я уж к тебе приплел… М-м-м? — лукаво ухмыляется Бвонсамди, внезапно подмигивая и игриво заламывая ухо. — Я ведь обещал скидку?       -Птица! Думаю это была птица, Господин! — схватывая намёк на лету, с облегчением улыбается Рез’окун. — Покорно благодарю! Я всем доволен, все понял и Вас утруждать просьбами — совершенно не намерен! Вы и так о нас хлопочете…       Распитие «на посошок» много времени не отнимает — довольно кивнув, Хранитель могил не чинясь и не морщась, без затей опрокидывает содержимое немаленького кубка в пасть и Рез’окуну остаётся только поспевать, «высаживая» свой кубок большими глотками. Для раннего утра это явный перебор, но капитану хочется «потрафить» высокому, во всех смыслах гостю. Бвонсамди к ним расположен, явился по старой дружбе и с добрым советом, проявил снисхождение — изволив «не заметить» промашку капитана… У Хранителя мёртвых отличное настроение — так пусть его портит кто-нибудь другой! Последний глоток попадает не в «то горло» и капитану на секунду приходится зажмуриться, чтобы не опозориться — подавившись. Наконец проглотив коварную жидкость, Рез’окун открывает глаза и понимает что остался в каюте один. Самди ускользнул в своей излюбленной манере, не попрощавшись. Или… На сундуке сиротливо чернеет пёрышко из набедренного убранства Хранителя могил. Случайность или нет? Капитан ещё слишком плохо знает переменчивое божество, но ему почему-то кажется — что нет… Самди и случайная забывчивость? Вряд-ли. Очень-очень вряд-ли… Рез’окун уверен, что несмотря на «стариковское» оханье и сетования на древность — разум Лукавого Лоа светел и остер. Самди хитроумен и переменчив, но далеко не забывчив…       Со всевозможным почтением Рез’окун подбирает пёрышко и завернув в лоскуток шёлка, прячет в шкатулку с дорогими сердцу, памятными вещицами — запиской маленького Тая и крабьей плошкой. Жаль, что туда нельзя поместить треуголку Тай’джина… Предмет, вызывавший поначалу столько непонимания и раздражения, а в оконцовке… Его Тай…       Мягко улыбаясь, капитан прячет шкатулку в свой сундук и покачнувшись распрямляется. Кстати о хозяине невозможной шляпы — где его носит или где это, по выражению Самди, он гулять изволит? По судну? В такую-то рань?! Старательно игнорируя плавно покачивающиеся стены каюты и стараясь придерживаться ровного курса, Рез’окун направляется на палубу. Тай?..       Первое, что замечает капитан прошествовав пару шагов по палубе, это две тощие сиреневые лапки, болтающиеся в воздухе — дорайчик лежит пузом на планшире, свесившись головой за борт, болтает ногами и что-то с интересом, за этим самым бортом рассматривает. И вот как это назвать, скажите на милость?! — поражается Рез’окун. Хамизи ведь ясно сказал сидеть под одеялом, а не свисать с борта! И ведь лекарь его оттуда уже снимал! Капитан точно помнит. И-ик! О-о-ох! Ну что за создание! Медом ему там намазано, что ли?! Слабый ведь совсем, а если кувырнется и потонет? Снова Таю горе…       Ругнувшись под нос, капитан корректирует курс и неслышно подойдя сзади, легко сдергивает взвизнувшего с перепугу мальчишку с планширя.       -Ты чего тут? Жить надоело? Что Хамизи сказал? Где Тай’джин? — явственно ощущая под пальцами выступающие хрупкие ребра и потому стараясь не слишком сжимать тщедушное тельце, интересуется зандалар, держа оробевшего пацаненка на уровне глаз. Найд шумно сглатывает, хлопает глазищами и изо всех сил старается разобраться в ворохе вопросов, заданных невнятным голосом изрядно захмелевшего капитана.       -Я смотреть. Охранять. Не надоело. Я одеться. Простите… Я с капатаном. Капатан Тай’джин. Там.— смущённо указывает за борт дорайчик, виновато глядя на хмурого тролля. — Простите… Господин Хамизи — злится? Я не хотеть злить. Капатан Тай’джин…       -Капитан Тай’джин… — машинально поправляет Рез’окун свой «подарок», однако моментально забывает о правильном выговоре, осознав куда показывает мальчишка. За бортом? Капитан Тай’джин за бортом?! Что?!       Плюхнув эльфенка на ноги, капитан бросается к борту и уже сам свешивается с планширя. Тай?! Внизу никого, только к одной из перекладин верёвочной лестницы что-то привязано. Рез’окун щурится, пытаясь разглядеть, но корабль покачивается и в голове у него всё «покачивается», поэтому ничего не выходит. В воде явно что-то есть, но что?       -Где капитан Тай’джин? — только начинает поворачиваться к мальчишке Рез’окун, как снизу доносится плеск, тихое фырканье и над водой появляются два синих уха, окружённые массой плавающих аквамариновый кос.       -Тай! — снова перегибается через борт капитан, со смесью облегчения и раздражения разглядывая своего деятельного «мальчишку». Вчера от боли еле шевелился и на тебе — полез в воду. И чего он там забыл?! Чего его постоянно куда-то тянет? Зачем?! Давно ли носом дышать начал? Забыл о лихорадке? А если судорога в и без того натруженых «припадком» мышцах?! Вода после штормов холодная… Утопнет ведь ни за грош! Ну как так можно?! Тай!!!       -Эйо! — радуется Тай, задирая голову, шмыгая носом и приветливо глядя на своего «вождя». — А я тут…       -Я вижу, что — тут! Я тебя хорошо вижу! А ну-ка на борт! Сейчас же! — аж пристукивает кулаком по ни в чем не повинной древесине, Рез’окун. Раззадоренный немалой дозой горячительного, испугом от явления Бвонсамди и объемом свалившихся долгов, разум капитана начинает заволакивает пеленой раздражения и злости. Тут и так проблема на проблеме и закавыкой погоняет, да ещё и Тай добавляет! Да что ж с ним такое?! Легба его ночью чуть не укатал и на тебе — поперся нырять спозаранку! Его что — и правда в карцере держать?! Ещё и мальца взбаламутил — ежится вон в одной рубашонке. Они что — с ума посходили?! Или их Будурх — по меткому выражению Ру’тендо, в задницы пинал? Чего им не спиться в тепле?! Оба квелые и на тебе — гулять да нырять! Во время шторма не наплавались и не нанырялись?! Зачем сейчас лезть в воду? Что за фантазии? Или Проклятый Лоа Таю в ней золотушки показал? Ну что с ним творится?!       -А чего? Случилось чего? — начинает и себе волноваться Тай, глядя снизу вверх на необычно «перекошенное» лицо супруга. Его Эйо обычно такой спокойный и ласковый, а сейчас на нем лица нет… — Чего стряслось-то?!       -Случилось? Стряслось?! — давится возмущением капитан, не зная что и ответить на подобные вопросы. Неужели не понятно, почему он встревожен?!       -Ты! Ты — случился! Подъём! Быстро, я сказал! — рявкает Рез’окун, прикрывая глаза и всё-таки стараясь взять себя в руки. Ему сейчас о другом думать надо! О подходах к Поющему черепу, о глубине на этих подходах, о высадке и нападении на лагерь, об их общих долгах и жертвенных ритуалах. А тут — Тай! Ну как он не понимает?! Это же опасно — и утонуть можно, и заболеть. Это не на мелководье кувыркаться! И почему втихаря? Ну если уж так срочно надо, духам там или ещё кому — разбудил бы его, взяли бы шлюпку… Разве ж он был бы против и отказал?! Он понимает, как это важно! А чем, случись чего, «охраняющий» Найд поможет? Пищать будет, на помощь звать?! Нашел наперсника… И кстати, где вахтенные? Почему ему не доложили что второй капитан, ни свет ни заря купаться изволит?! У них — капитан за бортом! Совсем распоясались!       Он «случился»? Это — как? Почему? — озадачивается Тай и моментально посерьезнев, выскальзывает из воды, ловко взбираясь по деревянным перекладинам штормтрапа. Почему его вождь-супруг так взволнован и при чем тут он?! Он в порядке!       Оказавшись на палубе, озадаченный второй капитан моментально попадает в руки разъярённого капитана первого.       -Эйо, я…       -Конечно — ты! Больше некому! Таких на судне больше не имеется… — крепко ухватывает за плечи и встряхивает удивленно хлопающего глазами Тая, Рез’окун.       -Эйо… Ты — пьян?       -Я помню как меня зовут и знаю что я пил! И с кем! А вот ты что творишь?! Жить надоело? — с каждым вопросом, крепко встряхивает растерянного «мальчишку» капитан. — Ты чего туда полез — в воду?! Тай, нам сейчас не до развлечений! Ты знаешь, кто нас почтил?.. У нас море дел и проблем нарисовалось, из которых нам выгребать придется! Ты пример благоразумия показывать должен, а не беспечности! Для этого — Ки’тани есть! Ты — морской вождь! Забыл?!       -Эйо, да послушай же! Я помню! Я ведь… — пыхтит опомнившийся Тай и старается отцепить от себя руки супруга, но куда там, захват разошедшегося зандалара — железный! — Я хотел…       -Не знаю чего ты хотел, но получилось — вот это! Повзрослей Тай! Ты — капитан! Беда с тобой — подкосит всю команду! Пойми ж, наконец! Ты не можешь рисковать собой постоянно — везение может закончится, понимаешь? — старается поубедительнее выразить своё негодование и втолковать свою правду Рез’окун, не замечая что тёмный охотник посмурнел, перестал вырываться и он доносит своё возмущение уже куда-то в район ключиц Тай’джина. «Мальчишка» гордо выпрямился во весь свой немалый рост и не шевелится, молчит — позволяя раздосадованному супругу взрыкивать и встряхивать себя как заблагорассудится.       -… прекрати самовольничать! Мы в море! Это не игры, это серьёзно — Тай! Понимаешь? Марш в каюту! Я — сказал! — припечатывает, не замечая сжатых кулаков и опасно прищуренных янтарных глаз Рез’окун, отпуская наконец синие плечи и устало выдыхая. Хамизи говорил быть построже? Ну вот, может так дойдёт до «малолетнего» упрямца?! Кажется теперь он понимает, почему Аку’джину приходилось устраивать от юного Тая отдых. Что ж… Не встречая открытого сопротивления, гнев капитана понемногу гаснет и лишь угольки раздражения вспыхивают, когда второй капитан молча разворачивается и направляется к лестнице ведущей в чрево корабля.       -Тай! Ты куда? — уже тише спрашивает капитан, непонимающе глядя на широкую спину «малолетнего» супруга. Он ведь ясно сказал…       -В каюту! — бросает через плечо не оборачиваясь «мальчишка», глухим от обиды голосом. — Ты — сказал!       В каюту? Но ведь их каюта… «А кто сказал что он пойдет в твою каюту? У него и своя есть! И каюта есть, и сын, и верный Ру’тендо с соплеменниками, которые всегда выслушают, поддержат и не будут орать да трясти при всем честном народе… Позорище…» — укоризненно фыркает Голос. — «Выслушал бы хоть, морда пьяная… Ишь, развоевался! У тебя важные резоны да причины — всё верно, так и у него они имеются! Ты его — послушал? С чего бы ему в воду спозаранку лезть? Неспроста это! А ты попер, как дикорог на случку! Мальца вон перепугал…»       Найт, во время выволочки устроенной первым капитаном и правда омертвел, прижавшись к борту и испуганно глядя на троллей, чётко осознавая размолвку, но не понимая её причины. Может и он виноват? Снова на капитана Тая злятся, и сам капитан — тоже злится. А сейчас он уходит… А Найту что делать? Куда ему? С кем? А только, капитану Таю сейчас плохо и он был к нему добр…       Просяще глядя на Рез’окуна, мальчишка делает робкий шажок вслед за спускающимся по лестнице Тай’джином — можно? Раздражённо вздохнув, капитан кивает — пусть бежит. Нет у него сейчас времени ещё и «подарок» обихаживать. Пусть Джайе им займётся или ещё кто. Пускай рядом с Таем будет, так безопаснее. Чёрные копья присмотрят за своим капитаном, а потом он поговорит с Ру’тендо. Или лучше с Хамизи? С обоими? Ладно, позже решит. Сейчас необходимо успокоиться, всё обдумать и собирать совет — все должны знать кто приходил, зачем, понимать куда они встряли, насколько серьезно и кому должны. Гнев Лоа, да не одного — не шутка!       Успокоиться… Досадливо плюнув за борт, Рез’окун облокачивается на планширь и бездумно глядит на тихую, похожую на зеркало морскую гладь. Как тут успокоиться, когда штиль совсем не ко времени… Ну что за утро! Ещё и голова мерзко кружится, в боку режет, а желудок время от времени совершает кульбит пытаясь добраться до горла. Не стоило конечно такого, столько и в такое время пить, но чего уж теперь… Возможно у Хранителя могил своя большая игра и они в ней пешки, но он снизошёл до посещения и ценного совета — капитан не мог иначе! Не мог не поддержать — Самди любит компанию и кажется ему у них действительно нравится. Иногда он так расслабляется, что будто бы забывает что божество и ведёт себя как самый обычный тролль. Рез’окуну этот жест доверия кажется очень ценным. Многие ли могут похвастать столь мощным союзником и советчиком на своей стороне?! Сам Лоа королей приглядывает за ними, ну а выпивку он как ни будь переживет! Благо ещё, что ром не был сдобрен тридцатью тремя острыми перцами, как по слухам предпочитает разбитной Бвана мертвецов. Слава предкам — иначе бы он точно загнулся!       И всё-таки, чего Тай полез в воду — задаётся вопросом Рез’окун, задумчиво скользя взглядом по спокойной, чуть колеблющейся поверхности моря. Не верится что недавно здесь бушевал жуткий ураган. Ни обломков, ни водорослей — ничего, что могло бы привлечь внимание маленького добытчика. А лестницу за Таем лучше-ка прибрать, решает капитан и начинает перехватывать перекладины, вытягивая штормтрап из воды. Тяжёлый…       -Позвольте помочь, капитан… — берется с другой стороны подоспевший Зикимо, до которого явно дошли слухи о случившемся на палубе. В четыре руки дело идёт веселее и первые поперечины с тихим стуком ложатся на палубу.       -Там привязано что-то… — выдыхает старпом, помогая выбирать лестницу из воды и с любопытством рассматривая принайтованое к нижней ступеньке мокрое нечто. Чем-то, оказывается весьма тяжёлый мешок, открыв который Рез’окун удивлённо цыкает, ощущая начинающую подниматься вину и раскаяние. Мидии! Мешок набит моллюсками, явно собранными с днища корабля. Так вот зачем Тай… Полакомиться…       -Кажется капитану Тай’джину надоела солонина… — ухмыляется Зикимо, жестом подзывая замерших неподалеку вахтенных для укладки штормтрапа. — Я слышал, как он вздыхал, что не привык к такому количеству соли в блюдах. Ему так не нравится. Квези старается вымачивать мясо, но все равно… Вы не волнуйтесь, хоть капитан Тай’джин и приказал Вас не беспокоить, да ему не мешать — но вахтенный офицер доложил мне и парни следили.       -Всё так! Мы глядели за вторым капитаном, капитан! — смущённо подтверждает матрос, привычными движениями ловко скручивая трап в бухту. — Капитан Тай’джин сказал нам не лезть, но мы всё одно… Потихоньку… Рафази с носа глядел, Тафари с вороньего гнезда, а я тут крутился — подмогнуть случись чего… Мы ж знаем, что с капитаном приключилось…       -Спасибо, парни! — благодарно кивает Рез’окун, с грустью глядя на мидии. Пьяное возмущение и злоба уже выдохлись и капитан чувствует подкрадывающееся раскаяние. Ну чего он в самом деле устроил?! Забыл с кем по морям ходит? С чего решил что Зикимо не обустроит все наилучшим образом? Забыл, что вся их сборная команда обожает второго капитана, переживает из-за его «малолетства» и пропасть ему точно не даст? К тому же, Тай совершенно не скрывался и лишь просил «не лезть» с помощью.       «Забыл?! А ты вообще об этом думал, а?» — тихонько вопрошает Голос, вызывая новый прилив раскаяния. — «Не суди не выслушав — помнишь такое? Это ещё Тай’джин говорил… Ну а ты чего? Твой «малыш» хотел лишь полакомиться да тебя угостить — набрал на двоих! А ты как «спасибо» сказал?»       «Дурак… Как есть дурак…» — вздыхает про себя Рез’окун, покорно принимая упрёки поздновато проснувшегося подсознания. Впрочем, сам же его и усыпил, точнее — опоил. Что ж тут скажешь: ему сложно, Таю сложно вдвойне, плюс знаменитый короткий запал тролльего нрава — вот и получилось… Нехорошо получилось. Паскудно. Нужно извиниться и поскорее!       -Капитан? Доброго утра и попутного ветра! — теряясь от неожиданности здоровается Умэ’ки, сталкиваясь с Рез’окуном в коридоре, ведущем к матросским отсекам. К груди парень прижимает объемистый тючок.       -Благодарю. И тебе доброго утра, Умэ. — кивает, озадаченно глядя на явно растерянного и почему-то выглядящего виноватым воина, Рез’окун. Почему Умэ’ки с вещами? Неужели ребята снова разругались?! Да что ж такое — только этого ему не хватало! — Что случилось? Где Ки’тани? Где капитан Тай’джин?       Выслушав ответ, капитан и сам начинает чувствовать себя растерянным и виноватым: между парнями полное взаимопонимание — что радует, но вот Тай… По словам Умэ’ки, Тай появился у них с семенящим в кильватере, испуганным Завриком, весь мокрый и ужасно расстроенный. Ки’тани с Джайе насколько смогли обсушили «маленького» фадду и Ки быстро определил его в их постель греться, где Тай свернулся калачиком, горестно отвернувшись носом к переборке и отказавшись отвечать на встревоженные расспросы молодежи. Сам же Ки’тани побежал советоваться к Ру’тендо и заодно обустроить им спальные места в отсеке банды, куда ребята решили пока перебраться. Джайе решено оставить в «логове» — определить девушку больше некуда и чем бы всё не закончилось, приглядывать за «маленьким» капитаном и его питомцем кому-то всё же необходимо, Тай тоже не возражал и поэтому — пока так.       -Точнее, капитан Тай’джин вообще отказался разговаривать… Только угукнул на вопрос, можно ли девушке остаться. — грустно докладывает Умэ’ки, поудобнее перехватывая свои пожитки. — Ки’та немного поднажал и тогда капитан сказал что-то про «поступок». Только так тихо, что я не всё расслышал. Понял, что Вам не понравилось, что Вы запретили и отругали. Ки после этого охнул, тоже расстроился и побежал к Ру’тендо — советоваться, а я и не понял ничего… Что за «поступок»? Это очень важное?       -Разберемся. — старается излучать уверенность и спокойствие капитан, кивком отпуская молодого воина восвояси. Поступок? Что за «поступок»? Почему это так важно и Тай так расстроился? Может обычай или ритуал какой, а он по-пьяни вломился? Сейчас, немного проветрившись и протрезвев, Рез’окун понимает что Тай выглядел счастливым, и раз «бывший» зандалар Умэ’ки ничего не понял, зато с лету понял Ки’тани — значит это что-то их, островное. И он, это важное получается изгадил и попрал… Вот незадача! А всё — ром, будь он неладен!       -Ой! Доброе утро, капитан! — слышится со спины и развернувшись, Рез’окун встречается взглядом с лимонно-золотистыми глазами Джайе. В руках у девушки корзинка с кувшинчиком кипятка и парой калабасов.       -Я вот… Капитану Тай’джину согреться нужно. И Заврику… — стеснительно поясняет Джайе, переминаясь с ноги на ногу, и не зная что ещё сказать. Капитаны поссорились и её дело конечно сторона — сами разберутся, а только она вроде бы в самой середке оказалось. Неудобно-то как — и Тая жалко, и капитан Рез’окун счастливым не выглядит… Хочется посочувствовать — но как сказать? И нужно ли это капитану? Не решит ли, что она суёт свой нос, да не в своё дело?!       -Спасибо, милая. Обязательно нужно! И согреться, и успокоиться. Как Тай? Я не хотел, но кажется сильно его обидел… — вздыхая, тихо признается Рез’окун. — Не поняли вот друг друга…       -Да ничего… Капитан Тай добрый… Он простит! — легонько улыбается маленькая тролла, вспоминая забавное зрелище. — Он сразу Заврика к себе затянул, а тот его по голове давай гладить и нашептывать что-то на своём. Сочувствует. Капитан ничего не понимает, но похоже ему нравится…       -Это хорошо, что нравится… — снова вздыхает Рез’окун, с удивлением ощущая поднимающуюся со дна души горячую ревность. Это он, а не дорайский мальчишка, должен утешать своего маленького капитана! Это его святое право и обязанность!       «Ну да, кэп! И обидеть обязанность, и утешить!» — насмешливо фыркает «ехидна». — «Протрезвей сначала, утешатель, пока ещё чего не наворотил… Нашел к кому ревновать — к таевой «обезьянке»! Не лезь к своему «малому», ревнивец! Опять поссоритесь… К духам водяным ещё поревнуй. Посади своего ненаглядного Тай’джина в клетку, на пушечный выстрел никого не подпускай и любуйся, ревнитель! Совсем отшибленный ум в роме притопил?!»       «В порядке мой ум! Какой есть! Я Таю добра хочу! Ну перегнул немного…» — решительно отбивается капитан, аккуратно вынимая из рук Джайе корзинку: — Спасибо, милая — за хлопоты, а только я сам отнесу. Я обидел — мне и извиняться!       «Не смей, дурень! Тай сейчас в обиде и откажется — заливать в него будешь? Ты его знаешь, его упрямство. Пусть попьет горячего! У Джайе он выпьет, а будешь давить — рассоритесь ещё пуще!» — шипит раздражённо «ехидна», но и подвыпившего капитана сбить с намеченного курса не так-то просто! Тай в печали и его нужно утешить! Супруг он или кто?!       «Хрен ты пьяный — вот кто! Не трожь «пацана» — и так наваял! Добра он хочет…» — и себе заводится Голос. — «Делай добро и пихай его во все дыры — так что ли?! Ну куда ты лезешь?! Иди проспись или совет там проведи… Это у тебя гладко выходит, а потом и поговорите!»       Рациональная часть ума капитана признает правду и пользу совета внутреннего собеседника, но подвыпившая половина орет громче, стучит кулаком и требует сотворить «добро и понимание» прямо сейчас, поэтому Рез’окун упрямо сдвигает брови и делает шаг к каюте. Он сможет убедить Тая! Это — для его блага! Вот прямо сейчас и начнет…       Хрупкое равновесие сторон, мир на корабле и нервы обоих капитанов спасает Ру’тендо, быстрым шагом вылетевший из отсека абордажной команды, заметивший Рез’окуна и направившийся к нему.       -Капитан! Позвольте! Давайте поговорим. Я Вам кое-что прояснить должен… Рассказать… Погода недурна, поднимемся на палубу? — растягивает губы в вежливой улыбке Ру’тендо, но опытный глаз Рез’окуна отмечает что вожак напряжен и чем-то озабочен. На судне что-то случилось?       -Возникли проблемы, друг мой? Команда? — моментально входит в привычную колею капитан, передавая корзинку обратно Джайе. Дела на корабле — важнее всего! Встревоженный Ру’тендо — это уже само по себе тревожно. Обычно невозмутимо-вежливый и сдержанно-ехидный, вожак сбрасывал свою маску лишь в бою, становясь сущим исчадием преисподней несущим смерть и разрушения. Рез’окун не раз замечал, что его чиф Зикимо совершенно очарован таким стилем пиратского старпома, его самоконтролем и старается перенимать, примерять это к себе. Что ж, Тай’джин возле себя дураков отродясь не держал, к тому же Ру’тендо гораздо старше и опытнее, и раз буйная банда ведомая его железной рукой процветает — у него есть чему поучиться. По наблюдениям капитана, островитяне хоть и цапались между собой, но до драк, а тем более поножовщины — дело никогда не доходило. А уж если кого-то из них обижал чужак… Рез’окун помнит, чем чуть не обернулась глупая нападка Умензи на Ки’тани. Собрать полудиких, жестоких рубак на ограниченном пространстве судна и сплотить их, сделав единым целым, готовым отчаянно защищать каждого члена ватаги — это тонкое искусство и великий труд! Такое умение не грех и перенять!       -Оу, часть уже улажена, капитан! Небольшой конфликт — пара воинов сцепилась не разойдясь в коридоре после завтрака. Кто-то кого-то толкнул и пошло-поехало… Масса свободного времени, пустое брюхо, полный штиль — вот и бесятся со скуки… — ухмыляется и с привычной покорностью обстоятельствам перечисляет Ру’тендо. Жаловаться на погоду бессмысленно, мага или шамана могущих изменить положение дел у них нет, поэтому — приходится терпеть взрывной нрав подчиненных и выкручиваться…       -Я как раз хотел обсудить с вами разрешение на охоту… Ну как — охоту… — хмыкает вожак, ненавязчиво подцепляя капитана «под локоток» и направляя Рез’окуна к лестнице на палубу. — Пусть желающие за ракушками поныряют — можно и с бортов пообирать и скалы недалеко. И поедят, и разомнутся — все дурной силе выход будет! Кэп проверит насчёт акул… Как думаете — капитан?       Что ж, идея недурна, — вынужден признать Рез’окун. Рядовым матросам и бойцам и впрямь нечем заняться, а учитывая почти лишенные мяса и ещё более урезанные порции варева… Голодные тролли — крайне раздражительные и скорые на расправу тролли, к тому же полный штиль… Пока они с командным составом обсудят новые данные и обстоятельства, рядовой — может подкормиться.       -Отличная идея, Ру’тендо! Ничего против не имею — нам скоро в бой и парни должны быть в форме!       -Да-да, в бой, — кивает в ответ на удивлённо вскинутые брови вожака, Рез’окун, — я как раз хотел объявить совет. Появились некие обстоятельства…