Массаж с хэппи-эндом

Очнулся он в самолете. Голова, склоненная на плечо соседки, раскалывалась. Судя по пятну на чужой майке, он успел напускать слюней, как чертов мастиф. Бедная девчонка вжалась в дальний подлокотник, ее густая, страстная ненависть ощущалась так же отчетливо, как перегар в воздухе. — Извини, детка, — прохрипел Брок, отодвигаясь и вытирая подбородок. От движения в голове взорвалась сверхновая, и он едва удержал стон. Сколько же они выпили? «Они»? Он что, серьезно надрался с суперкомпьютером?! Чертовой жидкостью для очистки микросхем? Трясущейся рукой он нашарил кнопку вызова бортпроводника и издалека показал знаками, чтобы принесли воды. По крайней мере, он надеялся, что его поймут правильно: говорить словами через рот было невыносимо. Открывать рот и дышать тем, что оттуда выдыхалось, было невыносимо. Бортпроводник принес прохладную бутылку, открыл, и Брок присосался к ней, не обращая внимания на замершего в ожидании мужика. Вода хлынула в слипшееся горло. Он выхлебал полбутылки, прежде чем оторвался и нашарил наличку в кармане. — Еще чипсы или орешки для детки, — он кивнул на соседку, — кажется, я испортил малышке весь полет. Скоро приземляемся? — Двадцать минут, сэр. — В Вашингтоне? — уточнил Брок. — Да, сэр, — ответил бортпроводник. «Малышка» покосилась, но ничего не сказала, пока он не бросил ей на колени пакетик чипсов. Подняла его двумя пальцами с разворота учебника — Брок не приглядывался, что-то с графиками, вроде экономики. — Ну вы и нализались, мистер. — Чш-ш-ш, детка, иначе меня может вывернуть тебе на «конверсы». Он совершенно не помнил, как сюда попал. Он что, ехал в аэропорт в таком состоянии? Из Лихая? За рулем? В памяти всплыла пицца, и Брок содрогнулся. Он же не вызывал пиццу в секретный бункер военного лагеря?.. Что он наговорил Золе? Что Зола наговорил ему?! Черт. Какой-то чертов детектив. Брок нашарил телефон в кармане и со второй попытки разблокировал: распознаватель лиц не поверил, что можно довести себя до такого состояния. Брок потрясенно уставился на цифры на экране. Из жизни начисто вывалились десять часов. Из нового было несколько фотографий монитора с каким-то списком — читать было слишком больно — и чертежами чего-то напоминающего боевого робота из японских мультиков. Да еще селфи Брока с пиксельной физиономией Золы и бутылкой спирта. Ситуацию это не слишком прояснило, зато Брок на новом уровне проникся сочувствием к Зимнему Солдату: не помнить того, что с тобой было, охренительно паскудно. Остаток перелета Брок лелеял больную голову и прикладывал прохладную бутылку к вискам: то к одному, то к другому. Соседка листала свой учебник и косилась, поначалу с тревогой, потом — просто для спокойствия. Уже перед посадкой, когда самолет плавно пошел на снижение, она решилась открыть его чипсы. Хрустя и болтая ногой, хмыкнула: — Ну ладно, может, не такая уж вы и задница. Спасибо за чипсы, я, так и быть, не буду кидать в Инстаграм вашу фотку. Она отряхнула руку от крошек и соли, достала телефон и повернула экраном к Броку. — Я не знаю, кто этот страшный мужик, — проворчал Брок, — но кому-нибудь стоило бы впихнуть в него аспирина. — Огуречный рассол, — сказала девчонка со знанием дела, — у меня в колледже соседка из Восточной Европы. Русские так лечатся. Пьют водку, а потом утром — рассол от огурцов. Звучит странно, я знаю, но это правда помогает. — Слушай, малышка. — Стоило начать проясняться сознанию, как полезли неприятные мысли. — Удали этот ужас, а? Я, как бы тебе сказать, немного не там, где должен находиться, и у меня могут быть неприятности. — У тебя что, вторая семья? — Скорее, суровый начальник. — Если прекратишь называть меня малышкой. — Без проблем, мисс. Из аэропорта он поехал домой. За сутки его отсутствия много чего могло произойти, но Роллинз раз в час присылал лаконичные сообщения вроде «Пожрал. Спит» или «Пинает грушу», как чертов молодой папаша, ну или, на худой конец, совладелец щенка. Торопливо промотав все, насыпавшиеся за время его отключки, Брок не нашел повода для беспокойства. Девчонке из самолета надо было отдать должное: пара часов сна и русский способ почти сделали из Брока человека. Несколько смутных воспоминаний всплыло из небытия, по крайней мере, теперь в фотках, найденных на телефоне, был некоторый смысл — ну, кроме селфи, там просто смешались градус и долбоебство. Он предпочел бы помнить, что конкретно наговорил Золе и на чем они сошлись в итоге, но как минимум знал главное — бухой Брок нашел общий язык с реликтовым гением. Значит, еще не вечер. Очередное сообщение от Роллинза упало на телефон, когда Брок уже парковался возле базы. «Отправили на задание. Я домой спать». Брок пожал плечами и машинально отключил за каким-то хером включенный блютус. За Солдата он, к своему удивлению, немного переживал, хотя что скрывать, приятно хоть пару часов не отвечать за него головой. Роллинза было жаль, сутки с этим угробищем кого угодно доведут, но в одиночку Брок опасался прокопаться до следующего Рождества. — Нам нужно найти на складе вот эту хуйню, спиздить и отвезти в Нью-Джерси, — сказал он вместо «привет», поворачивая телефон экраном к Роллинзу. Тот не дошел до выхода шагов пятнадцать и помахивал спортивной сумкой с нетерпением застоявшегося в стойле скакуна. — «Нам»? — переспросил Роллинз с нескрываемым сарказмом, но послушно развернулся и поплелся за Броком. Так уж повелось, что во всем, во что влипал Брок, Роллинз оказывался замешан вне зависимости от своего на это мнения. Впрочем, в обратную сторону это тоже работало — не зря же Брок уже придумал речь на его свадьбу (шутки про стриптизерш, которых не надо вызывать, потому что они уже на месте, занимали в ней примерно треть) и начитался про оптимальную температуру в детской (от пятнадцати до двадцати по Цельсию, что было прям по-Гидровски сурово, как будто врачи разрабатывали эти рекомендации для нового поколения Зимних Солдат). — Она точно здесь? — спросил Роллинз с безнадежностью в голосе, когда они остановились у склада, окидывая взглядом бесконечные завалы. — Эта хуйня. — Точно была, Йенс из аналитического упоминал. Вряд ли здесь что-то разгребали в последние лет двадцать. Они углубились в лабиринт барахла, подсвечивая дорогу телефонами. — Насколько мы в говне? — В переводе это значило: «Насколько глубока та жопа, в которую ты меня втягиваешь?» — и Брок хотел бы ответить беззаботной ухмылкой, но врать Роллинзу было примерно как врать самому себе. — Шансы сдохнуть — примерно пятьдесят на пятьдесят, — вздохнул он. — Или сдохнем, или нет? — В точку. — Брок. У тебя херово с математикой. Реально херово. Они остановились перед здоровенной лазерной пушкой в стиле ретрофутуризма, что с первого взгляда выдавало в ней ровесницу «Джетсонов». — Тебе станет легче, если я скажу, что наши шансы выжить — один на миллион? — Пиздец ты убедительный. — Хорошо, давай по-другому. Джек, ты хотел бы дать своему ребенку шанс на мир без Гидры? Даже если шанс — один на миллион? Роллинз прикрыл глаза. Джейд всегда была для него больным местом, а уж теперь, пропав с радаров вместе со своей булочкой в духовке, действовала на беднягу совершенно сокрушительно. — А ты? — Что — я? — Кому хочешь такой подарок сделать? — Угадай с двух раз, — кисло усмехнулся Брок. — Сдохнем, — кивнул Роллинз с мрачным удовлетворением. — Да туда нам и дорога, Джеки. Пусть мир запомнит нас молодыми и прекрасными. Роллинз криво улыбнулся, почесал изрезанный шрамами подбородок и ничего на это не сказал. Сколько времени они прокопались на чертовом складе, стало ясно, когда с миссии вернулся Солдат. Полевой кордебалет сдал его на руки Броку, торопясь отделаться от бешеного питбуля Гидры, и на этаже снова стало тихо. На телефон капнуло сообщение о завтрашнем сборе в Трискелионе, само скопировалось в календарь задач — Брок машинально отметил, что надо глянуть в настройки, видно, в какой-то момент по пьянке был апдейт. — Без проебов? — спросил Брок, имея в виду совсем не то, что под такими вопросами подразумевало начальство. Солдат в пару шагов одолел расстояние между ними и устало вжался намордником Броку в плечо. Незатейливый жест, выносивший спрятанной в нем открытостью. — Ну чего ты, детка, — шепнул Брок ему в волосы, провонявшие потом, порохом, бетонной пылью и еще черт знает чем. — Давай, иди помойся, а я найду тебе чего пожрать, а? — Побудь со мной, — попросил Солдат, и сердце хрустнуло, как стеклянное. — Джек, — позвал он в глубины склада, — мы в душ. — Ну охуеть теперь, — проворчал Роллинз из того угла, где в густой темноте подрагивал телефонный фонарик. Конечно, не очень-то честно было оставлять его одного, но сколько времени у них оставалось на воплощение этого безумного плана? Солдат непослушными пальцами расстегивал ремешки и крепления своего кожаного доспеха. Больше, чем усталость. Его что-то тревожило. — Помочь? — спросил Брок, и Солдат опустил руки, позволяя себя раздевать. — Тяжелая миссия? Солдат отщелкнул ремни набедренной кобуры, уже пустой, конечно, — все оружие он успел сдать. Выскользнул из штанов, содрал с себя белье, потом потянулся к Броку, раздевая его в ответ. Тишина затянулась, но Солдату, похоже, нужна была эта пауза, чтобы собрать себя в кучу. Хлынула вода из душевой лейки, Брок подождал, трогая рукой, пока она согреется, прежде чем шагнуть под упругие струи. Солдат послушно потянулся за ним, как на поводке. С минуту они просто стояли, ловя кожей капли, потом Брок нажал ладонью на индустриальных размеров дозатор шампуня, армированный и прикрученный к стене — Солдат в эпоху до Брока не любил мытье так сильно, что на контейнере видны были вмятины, подозрительно похожие на чье-то лицо. — Наклонись, детка, — шепнул Брок, и Солдат опустил голову ему на плечо, пряча глаза. Он стоял неподвижно, пока Брок вспенивал шампунь на его волосах, массировал голову, выжимал пену. Ожоги от обнуления давно сошли, и только пряди в тех местах были жестче, как проволока. Могло быть хуже — если бы оставались проплешины, он бы походил на тех полулысых собачек из интернета. Брок хмыкнул и взъерошил ему волосы, смывая пену. Намылил снова, смывая вместе с грязью усталость. — Там был человек со щитом, — сказал Солдат ему в ключицу и нехотя поднял голову. — У тебя пульс скакнул сейчас как от разряда. — Он жив? — выдавил из себя Брок. — Да. Он очень сильный. — Вы сцепились? Тебя послали за ним? Солдат помотал головой, влажная прядка причудливо изогнулась на его щеке, прилипнув маленькой змейкой. — Цель попыталась скрыться в его квартире. Достал сквозь стену. Этот... Погнался за мной, швырнул щит, но мне удалось уйти. Брок, — волевым усилием пришлось отодвинуть на задний план то, что Солдат назвал его по имени, — почему меня так колбасит? Брок вздохнул. — Потому что ты знал его, детка. — Я ненавижу это чувство, когда что-то важное колотится в виски, а я не могу, не получается. Как песок сквозь пальцы. Ты его знаешь? Этого парня? — Довольно интимно, — хмыкнул Брок. — Ты подглядывал за нами в койке. Это Кэп. Капитан Америка. Стив Роджерс? Узнавания в глазах напротив как не было, так и не появилось. — Стив Роджерс был хлипким астматиком, и с тех пор прошло восемьдесят лет, — неуверенно сказал Солдат. — Его накачали сывороткой. Послушай, я не буду тебя убеждать, ты и сам все вспомнишь, если вы с ним выживете в этой заварухе. Считай меня эгоистом, может, я просто хочу тебя себе еще хоть на пару дней... Но да, это важно. Сумбурное бормотание прерывалось поцелуями, как пиками на кардиомониторах. Вода заливала глаза, прорывалась в разомкнутые губы. Горчила на языке недосмытая пена. Горчило на языке произнесенное имя. Вспыхивали под веками картинки, где Солдат берет его сзади, а Роджерс оплетает ногами, впуская в себя. Где они лижутся, как щенки, а он смотрит. Красивые, очень красивые картинки. Брок выдохнул Солдату в рот. Вот-вот начнется мясорубка, в которой выживут только главные герои. Брок Рамлоу — пятнадцатый лебедь в пятом ряду. Таких убивают в первые полчаса фильма. — Если удержишь меня на весу, можешь мне вставить, — сказал он, ухмыляясь, потому что, в самом деле, какого хрена? Чего он ждет? Солдат отразил его гримасу как зеркало. В глазах вспыхнула жадность — наверняка тоже симметричная. Он легко принял вес, подхватил под коленями, вслепую ткнулся. Мокрая, но не скользкая кожа буксовала, Брок чувствовал это сопротивление, но до штанов со смазкой в кармане было слишком далеко, целых пять шагов. — Мы этого не делали раньше? — спросил Солдат, прижимаясь к его члену животом. — С девчонками точно было... Там по скользкому легко входит даже так. Я вообще когда-нибудь?.. С мужиком, я имею в виду. — Без понятия, — отозвался Брок, — со мной — нет. Я сильно подозреваю, что... блядь... за семьдесят лет в Гидре тебя явно нагибали не один раз, но вот так — наверное, нет. Без смазки, без растяжки ощущалось скорее остро, чем хорошо, но в комплекте с тем эхом головной боли, которая сверлила ему череп после попойки, и нервным напряжением последних дней так было даже лучше. На полную длину он бы, может, и не осилил, но Солдату хватило едва-едва вжаться головкой. Мелко подергиваясь и тиская за жопу металлической граблей, стопудово наставив зловещих синяков, он спустил внутрь. Вынул слишком резко для такого контекста, и по бедру потекло. Брок поморщился, сунул руку вниз, ополоснулся. Ткнул Солдата в плечо, чтобы дал уже поставить ноги на твердую землю. Набрал мыла из дозатора и заодно вымыл чужой член, все еще твердый, но потихоньку опадающий. — Тебя тоже клинит, — сказал Солдат, когда они закончили мытье. Тишина после шелеста струй казалась громкой. — Не бери в голову, детка. Брок набросил на башку полотенце, пытаясь высушить волосы. Чуть не упал: Солдат сделал подсечку, поймал в полете и уложил на кучу одежды. Смотрел весело — с тем пугающим задором, который проступал иногда сквозь холод его взгляда, обычно — когда он расхуяривал что-нибудь очередями крест-накрест. Оп — как фокусник — и в руках оказался стилет. Откуда, блядь?! Из тайников в униформе, наверное. Детка носил на себе такой арсенал, что один-другой нож вполне мог ускользнуть от внимания его группы огневой поддержки, особенно учитывая, как он разбазаривал казенное имущество на миссиях. Брок напрягся было, но Солдат как ни в чем не бывало зачесал пальцами мокрые волосы, скрутил в узел и скрепил стилетом, как гребаная куноити. — Научи меня, — попросил он, опускаясь на колени между ног Брока, и сомкнул губы на головке его члена.