Массаж с хэппи-эндом

В Трискелионе с самой рани кипела жизнь, день предстоял нелегкий. Посмотреть на запуск хеликерриеров съезжались шишки из Совета, на кону стояло много денег, голов, и вдобавок мятежного Кэпа до сих пор не поймали, то есть диверсий стоило ожидать. Роллинза прикрепили к Пирсу, но тот еще, видно, попивал утренний кофе над планами по захвату мира, поэтому некоторое время у них было. Себе Брок всеми правдами и неправдами выбил мобильность. Первым делом он заглянул в контрольный центр — сердце Трискелиона — и там припрятал свой телефон. Не изящно, но эффективно: в вентиляции. Ввел пару кодов в один из рабочих компов — любимое начальство выдало обход на случай, если понадобится продавливать гидровские ценности, — разрешая Золе подсоединение к локальной системе: тот уже неплохо освоился в цифровом мире, но здесь все же стояла защита как на Пентагоне, его могли запросто спалить. Будучи аккредитованным официально, Зола нырнул в систему как клещ в траву. Его голос в гарнитуре на ухе заверил, что внедрение прошло успешно, и Брок отстраненно подумал, что вот так просто собственными руками запустил в Щ.И.Т. вирус с сознанием гидровского живодера. Но это, слава яйцам, проблема для завтра. Сегодня иметь глаза и уши абсолютно везде было, черт возьми, просто бесценно. Не в последнюю очередь благодаря успешной работе с Солдатом, уровень доступа командира Страйка и его зама позволял много больше, чем прежде. Достаточно, чтобы проникнуть в ангары и ходить там с суровым видом, постукивая шокером по бедру, не вызывая вопросов у персонала. Будь Солдат в адекватном состоянии, Брок заслал бы подменить чипы именно его — как ни удивительно, при необходимости эта машина разрушения умела маскироваться и не отсвечивать как нефиг делать. Но Солдата в очередной раз откатили до заводских настроек, и доверять ему слепо не стоило. С первым чипом получилось настолько легко, насколько они даже и не надеялись. Никто не обратил внимания на двоих страйковцев, спустившихся в недра хеликерриера, огромного, как подземное здание, с парковками и дорожной разметкой наверху. Зола дистанционно зациклил камеры наблюдения, Роллинз постоял у входа в рубку, Брок подменил один из чипов, и они вернулись наверх как ни в чем не бывало. Со вторым вышла заминка. Всему виной был колоссальный масштаб конструкций — расстояние между хеликерриерами было такое, что в подземных коридорах передвигались на электрокарах, вроде тех, которые используют игроки в гольф. К тому времени, как они добрались до второго, Роллинза вызвало начальство. — Вали, я справлюсь, — сказал Брок, и они оба застыли, понимая, что видятся в последний раз. Роллинз молча протянул руку, Брок пожал ее, усмехаясь, и на мгновение оказался в медвежьих объятиях, прижатый к могучей груди. Не сдержавшись, ущипнул Роллинза за жопу, и каждый пошел своей дорогой, не оглядываясь. Ко второму хеликерриеру Брок успел, когда уже велись последние приготовления. Он влетел в рубку, отбрехавшись срочной проверкой безопасности и разогнав пару техников, как раз поднявших контрольную панель. Замести следы здесь можно было, только убрав свидетелей, но, черт, разницы уже не оставалось: если все удастся, мертвому Броку будет похуй, что на нем висит предательство Гидры, а если не удастся — ну что ж, поминки так или иначе оплачены. До третьего он несся на электрокаре, угнанном внаглую у порядком охреневшего инженера. Зола торопил в наушник — уже шел отсчет до открытия шлюзов. Добираться до контрольной рубки не было времени. Он катастрофически не успевал, а без третьей точки триангуляция невозможна — все старания пропадут впустую, если он не закончит начатое. По наитию Брок свернул в боковой коридор, распугал толпу техников, заложил пару крутых виражей, и вскоре электрокар лихо затормозил на посадочной полосе прямо на спине хеликерриера, этого могучего кита. — Вам стоит поторопиться, герр Рамлоу, — сказал Зола в наушнике, — шлюзы будут открыты через полминуты, а вы вроде бы пока не отрастили жабры. Брок похолодел: и правда, хеликерриер не просто взлетал из этой чудовищных размеров ракетной шахты, шлюзы прятались под водой. Он нырнул в ближайшую дверь, и тут же на асфальт хлынули мутные воды Потомака. Поток был недостаточно силен, чтобы смыть электрокар, но Броку пришлось бы несладко. Он двинул вперед, даже не пытаясь сориентироваться в недрах монстра, Зола вел его по схемам до самой рубки. Расположенная в самом низу, застекленная, она открыла вид на удаляющийся пол ангара. Чертыхаясь, Брок рванул к контрольной панели, утопил чип в гнезде. Снизу все мельчали мостки, строительные леса, электрокары — он был в ловушке. Слишком высоко. Хеликерриер набрал полсотни метров в считанные секунды. — При нынешней влажности вы, вероятно, почувствуете признаки кислородного голодания уже на высоте четырех тысяч футов, — сказал Зола, — впрочем, хеликерриер установит связь со спутником на трех, так что вы, вероятно, умрете раньше. — Я не Кэп, чтоб с такой высоты сигать без парашюта, — вздохнул Брок, — хеликерриеры могут стрелять друг в друга? — Если одна из целей внутри — вполне, и учитывая, что рубка приспущена по отношению к уровню днища и застеклена, сам хеликерриер, возможно, даже не сильно пострадает. Брок хмыкнул. — Ну и хули мне тогда. Сижу, любуюсь видами, не самое плохое место для последней сигареты приговоренного. Посмотреть было на что: внизу шла пальба, взрывались вертолеты. — Кэп бедокурит? — Капитан Роджерс и его сторонники устроили некоторым образом бунт. Зимний Солдат уничтожает квинджеты и вертолеты, отрезая возможность подняться на хеликерриеры. В небе за бортом мелькнула крылатая тень, грохнуло об металл совсем недалеко. Брок покачал головой. — Кэп находчивый, поймал попутку. У меня тут гости, док. Словно отзываясь на свой позывной, в контрольной рубке появился Роджерс. Удивленно уставился на Брока — явно не ожидал встретить его здесь. Брок хмыкнул и покрепче перехватил шокер. Смерть не то чтобы прям пугала. Он готовился к этой мысли — умереть сегодня. Здесь. Просто не предполагал, что уйдет так. Забитый насмерть пудовыми кулаками бывшего любовника, которого до сих пор хочется так, что зубы сводит. — Роджерс. — Рамлоу. — А ведь однажды был «Брок». Роджерс поморщился, но, увы, не зарделся. Это даже как-то обидно, насколько быстро Брок стал вызывать у него тот, другой стыд: не пикантное смущение, а самое настоящее разочарование. Они встали на металлическом мостике как два ковбоя из тех спагетти-вестернов, которые он любил в детстве. Для полноты картины не хватало только прищуриться, сплюнуть зубочистку и сказать: «Этот город слишком мал для нас обоих». Вместо перекати-поля между ними могло пролететь разве что неосторожное облачко, впрочем, хеликерриер еще не поднялся настолько высоко. Брок ухмыльнулся. Что ж, если уж Роджерс всегда в белой шляпе, а сам он привык к черной, надо соответствовать... — Оплакиваешь утраченную невинность? Первый раз остается в памяти навсегда. Он уже начинал думать, что Роджерс так и будет молчать, обдавая холодным презрением, но того все же, видать, зацепило как следует. — Мне жаль, что тебя нельзя просто забыть, — процедил он. — О да. Я ведь был незабываем, правда, детка? Роджерс все же вспыхнул, и да — вспомнил. И как в свой первый раз дал не после трех свиданий или как там полагалось у приличных людей, а в раздевалке спортзала, сомлевший и облапанный двумя мужиками, и потом, у Брока, когда они, черт, любили друг друга — всю — ночь — напролет. Почти всю. С перерывами на Солдата. Брок оскалился. — Зря ты так. Насчет забыть. Как-то некрасиво, учитывая, сколько раз твоему дружку стирали память. Если до того Роджерс казался сердитым, злым, то сейчас он был в ярости. Тема Баки с недавних пор стала взрывоопасной. — Пора бы мне уже привыкнуть, что порядочность — мертвое слово. Но ты! И ведь мне показалось, что у тебя есть принципы! Моральные устои! — Да ебал я твои моральные устои, Роджерс! — рявкнул Брок. — И дружка твоего в рот ебал, блядь, Баки твоего, многократно и со вкусом! Он до меня сосать не умел, теперь как профи, можешь не благодарить! Удар нашел цель: лицо Роджерса помертвело. — Подонок, — выдавил он. — Какой же ты... А ну и похуй. Отдирать так рывком, с мясом. Учитывая, что через пару минут он умрет у Роджерса на глазах — пожалуй, так даже и лучше. Роджерс бросился вперед как торпеда, сбивая с ног. Брока отбросило на стекло — спасибо, что пуленепробиваемое, даже не хрустнуло. Удары посыпались камнепадом, но он все равно успел подумать — теплый. Роджерс почти сидел на нем, такой близкий, что Брок чувствовал его запах. Потом расквашенный нос перестал чувствовать что-либо, кроме крови, голова закружилась. Роджерсу, видно, многое хотелось выразить, потому что бил он не насмерть, даже не чтоб вырубить. Брок плыл в этой боли, но все никак не тонул. Так, пожалуй, он вполне согласен — встретить свои последние минуты с Роджерсом. Лучше ведь, чем в одиночестве просто получить пулю в голову от бездушного аппарата. Как-то более по-человечески. Он рассмеялся разбитыми губами. Громыхнула пара выстрелов, и Роджерса с него снесло. Брок попытался повернуть голову, опухший глаз ничего не видел, но прямо над ним мелькнула багровая звезда на металле, и потом два супера, два друга детства повторили на бис встречу на виадуке специально для Брока, который пропустил это безжалостное мочилово. Брок представлял себе, на что способен Кэп. Видел. Работу Солдата тоже доводилось. Знал, что со всеми они сдерживались, эти сверхлюди, с легкостью швыряющие мотоциклы, но не подозревал насколько. Теперь, встретив равного, уже не били вполсилы — выкладывались на полную и больше. Черт, Брок видел, как погнулась стальная рельса опоры, когда в нее впечаталось тело. Будто пластилиновая. Он попытался встать. Беспомощно глянул на бесполезный огнестрел. Кого стрелять? Некого! Обоих, катавшихся по полу, швырявших друг друга как играющие с добычей коты, он хотел спасти. Все, вообще все было ради этих двоих, которые пытались поубивать друг друга. Впрочем, нет. Если бы Солдат хотел убить, шмальнул бы в башку, снайпер он или где. Кэп тоже не с одним щитом поперся в логово Гидры, но не стрелял, упорно пробивался к контрольной панели, и Брок вдруг понял. Блядь, у него там какой-то свой план, он же не с Броком поболтать сюда взлетел на своем крылатом друге. Они покатились совсем близко в смертельном объятии, голова Солдата попала в захват, и теперь он метался, извивался на Роджерсе, так, что Брок невольно представил их голыми и в постели, вот в этой же позе. Как Кэп — Стив — берет своего Баки, лежа на спине, а тот беспомощно хватает пальцами воздух, ищет опору ногами, но соскальзывает раз за разом по гладким прохладным простыням, едва приподнявшись, обрушивается обратно на член, принимая еще глубже, чем раньше. Как уже нагоняет оргазм, и Стив обнимает сзади за шею, прижимает, слегка придушивая, чутко вслушиваясь в чужое тело. Баки кончает, ярко и хорошо от этой нехватки воздуха, до полуобморочного состояния, Брок помнил, как это, помнил живительный вдох одновременно с оргазмом, когда Солдат вбивался ему в рот, когда кончил в наглухо закупоренное горло. Солдат обмяк, и Роджерс выпутался из-под него, шатаясь, будто и правда только что слил без гондона в ладную мускулистую жопу. Побрел, задевая плечами опоры, едва не падая, к контрольной панели. Брок увидел чип в его руке, точно такой, как он сам принес сюда недавно. Фьюри и Хилл подхватили план изменить хеликерриерам цели, как видно. На что? Уж не на Гидру, откуда. — Роджерс, — прохрипел он, пытаясь подняться. — Послушай меня. — Ты уже все сказал. Голос Кэпа скрипел — ему досталось. Хорошо досталось. Весь разбитый, пара огрестрельных ранений, ножевые... Солдат умел нанести урона. — Выслушай, черт тебя дери. Не трогай. Не трогай эти чертовы чипы. Я, мы с Джеком... мы подменили алгоритм. Изменили цели. — Что? — Вся Гидра. Одним махом. Просто не трогай ничего и получишь подарок, — Брок закашлялся, выплюнул сгусток крови, — на Рождество, на все дни рождения сразу, от меня тебе, раз уж я не смогу присутствовать лично. — И я должен тебе верить?! — сказал Роджерс гневно, так гневно, что было ясно: и верит, и не верит, и очень хочет поверить, и всего этого слишком много для одного человека, даже такого, как он. Стивен Грант Роджерс, Капитан Америка, тот, который всегда видит лучшее в людях — и раз за разом ошибается, потому что люди вокруг — редкостные мудаки. Это такой соблазн — поверить. Что змея, пригретая на груди, предатель, с которым ты спал в одной постели, каким-то чудом опять на твоей стороне. Что ты не зря доверял ему спину и, черт, все другие части тела. Что люди лучше, чем подсказывает опыт, раз за разом набитые шишки. — Мир без Гидры, детка. Для тебя и для него, — Брок кивнул на Солдата, уже начавшего приходить в себя, и Роджерс отмер, заторопился. — Слишком поздно, — отрезал он, — на других хеликерриерах уже установлены наши чипы. — Что вы... — Такая мощь — как атомная бомба: не должна существовать нигде, кроме как на бумаге в работах теоретиков. Только Роджерс мог говорить такими длинными предложениями, даже сплевывая выбитые зубы. Он вскарабкался по лестнице, опустил панель с чипами, замер на миг, разглядывая. Брок знал, на что он смотрит. На тот, без маркировок, отличающийся совсем немного от других. На смерть Брока Рамлоу и мир без Гидры, для которых было слишком поздно. На правду. Он выдернул чип, торопливо всобачил на его место другой, чудом не раскрошившийся в драке, дал команду в микрофон гарнитуры. В следующую минуту загрохотала пальба, хеликерриер дрогнул. Оглушенный Брок едва успел откатиться, когда сверху посыпались куски конструкции. Хеликерриеры расстреливали друг друга в упор из всех орудий. Все кончено. Шанс выебать и высушить Гидру проебан навсегда. Брок от отчаяния дался затылком об пол. Что толку отобрать у террориста автомат, если на нем, как на Зимнем Солдате, навешен целый арсенал? Гидра утратила всего лишь один «проект» из десятков, если не сотен, но продолжит существовать. А ведь победа была так близка... Брок попытался подняться. Все рушилось, хеликерриер дал ощутимый крен. За завалом балок снова сцепились Роджерс с Солдатом, вот только на этот раз Солдат явно побеждал. Худшие опасения Брока сбывались: Роджерс не сопротивлялся. Возможно, он был уже без сознания, Солдат месил его лицо кулаком с такой яростью, будто пытался проломить стену. А потом отдернулся, будто проснулся. Хеликерриер снова тряхнуло, и Роджерс безвольно, как труп, перекатился через край. Сосущая бездна внизу сожрала его со свистом. Барнс рванулся следом — так резко, будто пытался вывернуться из оболочки Солдата, сбросить ее, освободиться. Миг — и пропал. Нырнул следом, не думая, не считая. Будто умел летать или собирался научиться прямо сейчас, как выкинутый из гнезда. Брок заорал, получилось глухо в реве и скрежете разваливающегося на части гиганта-хеликерриера. За бортом через выбитые стекла виднелся Трискелион. Белоснежное здание приближалось, и Брок подумал еще — черт, это ж под каким углом эта громада падает? Здание надвинулось так близко, что Брок видел отражение хеликерриера в зеркальных, до скрипа отмытых окнах. Сначала — целых, а через два удара сердца — звонких осколках, когда хеликерриер как горячий нож в масло вошел в небоскреб где-то на сороковых этажах. Что ж. Если в мире нет тех двоих, то и Броку Рамлоу незачем быть.