Восточные рубежи

Утро. Солнце озаряло заново отстроенный Флагстафф — столицу Легиона Цезаря. За четыре дня до этого, был разослан приказ о прибытии всех старших центурионов для празднества по поводу долгожданной победы над Денвером. Последний из приглашенных офицеров только сейчас смог ответить на призыв, так как еще вчера он был занят урегулированием конфликта с местным населением. Именно поэтому, он мчался к Цезарю так быстро, как только мог, ведь без его надзора ситуация на восточных рубежах Легиона могла заново накалиться до предела. К дворцу Цезаря прибыл бронированный старый автомобиль. Из него стремительно вышел центурион, и быстрым шагом направился в сторону входа. Он был облачен в усиленную броню высшего командного состава Легиона, выполненную из отборной стали, однако, в отличие от многих других офицеров, его форма не была украшена различными орнаментами или узорами. Кираса, наплечники, латная юбка, поножи, наручи и сапоги — все это выглядело строго и без лишних изысков, в противовес многим другим рядовым и офицерам, любящим разнообразить свою униформу ввиду отсутствия строгих уставных рамок. Сзади по ветру развевался длинный красный плащ с серебряным креплением. Центурион был человеком среднего роста, плечистым, с гордой офицерской выправкой. Волосы его были светло-русыми, а прическа строгой и мало чем примечательной. Овальную форму лица он дополнял густыми усами и бородой. С учетом голубых глаз и незагорелой кожи, он был несколько похож на древнего германца, что для условий, в которых он проживал, было редкостью. — Спасибо, что столь быстро довез меня, Лукулл! — громко поблагодарил водителя офицер. — Такова моя работа, — флегматично ответил водитель. Оказавшись у входа, офицер привел себя в порядок, собрался с духом, и, приготовившись, миновал порог дворца. Приглашенные обратили на это внимание, после чего центурион направился к трону Цезаря и преклонил колено пред своим владыкой. — Встань, Корнелий, — повелительным тоном сказал Цезарь. — Да, господин, — ответил офицер, после чего распрямился и заложил руки за спину. — Какова была причина твоей задержки? Пока тебя не было, мы отмечали победу в Денверской кампании, пировали, делились рассказами о своих подвигах и почитали память тех храбрецов, что сложили головы на этой войне. — Господин, я был занят урегулированием конфликтов с местным населением и установлением порядка в окрестностях Денвера. Даже спустя месяц, после завоевания этого города, остаются очаги сопротивления нашему владычеству. — Жаль, что тебе не удалось присоединиться к нам сразу. Но ты исполнял свой долг, и я это безмерно ценю. Твоя лояльность — великое достоинство. Цезарь величественно поднялся со своего трона и взял кубок с личного столика неподалеку. Весь зал затих, в ожидании речи своего господина. Однако, вместо этого, Цезарь, не произнеся ни звука, медленно прошелся от одного конца зала, до другого и обратно, после чего занес бокал над собой, и громким, торжественным голосом произнес: — Видите, насколько верен нашим идеалам этот центурион? Даже когда сам Цезарь дает ему право на отдых, приглашая его к себе на пир, он продолжает созидать, трудиться в поте лица своего, и сражаться до победного конца во имя Легиона. Всем вам он должен стать примером так же, как и легат Ланий! Выпьем же за Корнелия из Арвады — прекрасного центуриона и преданного соратника. Аве, Корнелий! — Аве! — в едином порыве ответил весь зал, после чего взорвался бурными овациями. Корнелий грелся в лучах славы, прошедшая кампания была победоносной не только для Легиона, но и лично для него самого. Центурион был даже несколько смущен подобным вниманием по отношению к себе, однако это внимание было полностью заслуженным. Это был его день. В зале продолжился оживленный гул бесед, споров и громкого смеха. К трону Цезаря подошел легат Ланий. По случаю празднества, легат находился в зале без своего шлема, скрывающего его лицо, которое было отнюдь не столь испещрено шрамами, как многие рядовые легионеры привыкли думать. Стукнув себя левой рукой по груди, а потом, подняв ее и распрямив ладонь, Ланий поприветствовал Корнелия. Центурион ответил ему аналогичным жестом. После этого, Ланий и Корнелий удалились от трона. — Рад встрече, центурион, — грозным басом произнес легат, — Давно я ждал возможности обсудить наши общие дела вне боевой обстановки. — Аналогично, — ответил ему Корнелий, — Думаю, что по чину начать должен ты. — Это касается наших восточных рубежей. Я знаю, что ты доблестно вел своих солдат в боях при Денвере и Боулдере. Но также, когда ты говорил с Цезарем, я видел твое обеспокоенное лицо. Контроль над Денвером установлен, но окрестные земли продолжают оставаться непокорными, верно? — Верно. Это внушает серьезные опасения. — Я разделяю твое беспокойство, и именно поэтому я хочу спросить у тебя по поводу дальнейших действий. Что ты планируешь предпринять, или, может, предложить Цезарю? Какую стратегию ты желаешь избрать? — Все будет зависеть от решения Цезаря по поводу нашей дальнейшей дислокации. — Значит, ты не знаешь о том, какие у Цезаря планы по поводу тебя? — Все что у меня есть — догадки, поэтому говори прямо. — Цезарь желает, чтобы ты встал во главе войска на восточном направлении. При этом, большую часть войска он планирует в течение трех месяцев переправить на юго- и северо-запад. — При всем моем уважении, но почему об этом говоришь мне ты, а не сам Цезарь? — Потому что теперь, когда ты это знаешь из моих уст, ты можешь обсудить это с Цезарем, не тратя его времени на разъяснение всей ситуации тебе. — Ты чего-то недоговариваешь. — Полагаю, что Цезарь был бы немного недоволен тем, что ты не догадался бы о его намерениях сделать тебя главой восточной армии. — Но это же только догадки! — Поверь, ты — достойный кандидат, все факты говорят в твою пользу. Эти догадки очевидны. — Тогда, спасибо за информацию. — В любом случае, Цезарь все равно хочет лично побеседовать с тобой, но темы, которые вы будете затрагивать, мне уже не столь известны. А теперь, я отлучусь. Встретимся позже. — Хорошо. Ланий удалился, а Корнелий начал выискивать второго легата — Джошуа Грэхема, чтобы поприветствовать и его. Среди всех приглашенных офицеров, Грэхем очень сильно выделялся своим внешним видом, ведь вместо классической офицерской стальной брони он предпочитал носить бронежилет, надетый на белую рубашку. Немного пробежавшись взглядом по всему залу, он, наконец, обнаружил Базальтового Легата, переговаривающегося с одним из центурионов. Судя по выражению их лиц, оба они были в прекрасном расположении духа. Подойдя к Джошуа и Аврелию, Корнелий поприветствовал их, после чего начал разговор: — Как продвигается южная кампания в Нью-Мексико? — Стабильно и успешно, — ответил Грэхем, — Серьезного сопротивления мы не встречали. — Рад слышать. Местное население покладистое? — Не просто покладистое, оно встречало нас как освободителей! Те земли буквально кишели рейдерами и бандитами, терроризировавшими мирных поселенцев. Молодцы против овец, они не представляли серьезной опасности для нас. В конце концов, мы не просто наспех собранное ополчение. — Единственный случай на моей памяти, когда они оказали достойное сопротивление, был в Санта-Фе, — добавил Аврелий, — Местные рейдеры имели профессиональную организацию и хорошее оружие, доставшееся им от местного контингента Братства Стали. Но вот незадача — их было чертовски мало, и это их погубило. — Вы предлагали им присоединиться к Легиону? — спросил Корнелий. — Если бы мы могли — мы бы предложили, — с нескрываемой досадой ответил Грэхем, — Но они, окопавшись в одном из районов Санта-Фе, превратили его в укрепленный бастион, не пуская никого внутрь. Командовал ими паладин Братства, возможно даже выживший старейшина отделения. Он уже был осведомлен о наших действиях против Братства, а потому смог убедить своих воинов в том, что всех их ждет мучительная смерть, если они проиграют нам битву. — Полагаю, что вы этого устраивать не хотели. — Естественно! Мы хотели включить их в состав нашей армии, причем на правах ветеранов. А этот лжец оклеветал нас, заставил думать, что мы убиваем всех, кто попадется нам на пути. Он боялся только за свою жизнь, и после того, как мы взяли крепость, он хотел сбежать через черный ход. Аврелий повернулся боком и указал на крупный наплечник от силовой брони. — Этот наплечник я снял с его доспеха, после того, как сразил в бою. Кстати, отвлекусь от темы. Почему Вульпес Инкульта не прибыл в столицу? — Приказ касался только центурионов и легатов, но не фрументариев. Поэтому его здесь и нет, — с небольшой долей негодования ответил Корнелий. — Жаль, столь способный и деятельный борец за идеи Легиона явно был бы тут к месту. Однако, что мы все про себя говорим? Как идут дела на восточных территориях? — Скверно. Мы контролируем Денвер, но в окрестных землях то и дело вспыхивают мятежи и вооруженные конфликты. До кучи, еще во время разгара кампании, многие разведчики докладывали о неких «союзнических контингентах близ Денвера», прекрасно вооруженных и организованных. Среди плененных офицеров, командовавших обороной Денвера, многие были не местными. — И что же? Битва при Денвере все равно окончилась нашей победой. — Мы победили в битве, но война еще не окончена. Эти воинские формирования не вытеснены до конца, а некоторые из них даже ведут диверсионные работы в тылу! Легат Ланий говорил об этом на собрании офицеров под Боулдером, после нашей победы, но вряд ли он догадывался о том, что даже после взятия Денвера эти недобитки продолжат ставить нам палки в колеса. Казалось бы, они проиграли в этой кампании, и им легче было бы покинуть завоеванные Легионом территории как можно быстрее, чтобы спасти свои шкуры. Но вместо этого они стоят насмерть, будто им есть, что отстаивать. — Надеюсь, что вы все уладите. Я думаю, что все мы в курсе о том, что… — …меня собираются назначить главой восточной армии. Знаем. А что насчет вас? Куда Цезарь собирается вас направить? — Меня Цезарь собирается перенаправить на юго-запад, там, по сведениям фрументариев и разведчиков, собираются большие силы на границах, и им стоит нанести превентивный удар. — Лучшая оборона это нападение, не так ли? — задал вопрос Корнелий, — А что насчет тебя, Аврелий? Тебя уводят из-под командования Грэхема? — Именно так. После этого собрания, я поступлю в северную армию под командованием Лания. Могу сказать, что сражаться бок о бок с Грэхемом для меня было честью, и мне будет несколько непривычно налаживать контакт с новым начальством. — Ланий ценит смелость, поэтому не беспокойся, он и так наслышан о твоих подвигах. — Надеюсь. Кстати говоря, по слухам, Цезарь собирается вводить сухой закон. — Видимо, последствия резни при Росвелле дали о себе знать. — А что там происходило, если вкратце? Джошуа посмотрел на Аврелия с недоумением, после чего обратил свой взор на Корнелия, и взглядом дал понять, что распишет ситуацию гораздо подробнее. — Росвеллская резня — позорное событие. Дело начиналось как обычно — легионеры вошли в город, местное население не оказало сопротивления, и напротив, начало активно зазывать их предаваться разврату. В итоге большинство легионеров они споили, а после того, как они в беспамятстве завалились спать, местные их перерезали. Впоследствии выяснилось, что там пряталось много бандитов, и, скооперировавшись, мирные жители и головорезы продумали хитрый план, по итогам которого наши солдаты попались в ловушку. После того, как мы послали туда еще больше людей, город оказался пустым. Все жители, вместе с рейдерами, просто забрали все пожитки и ушли, оставив нам на память табличку у входа в город о том, что мы их никогда не достанем. — Вот до чего зеленый змий доводит, — заключил Корнелий. — Солдаты хотя бы были отмщены? — Нет, Аврелий, не были. Росвелльцы уехали, далеко и надолго. Да и что греха таить, своим свинским поведением, солдаты заслужили эту кару. Что Господь не делает, все к лучшему. Кстати, если ты внимательно присмотришься, то заметишь, что Цезарь не пьет алкоголь. В его кубок, обычно, налит либо чай, либо кофе, либо вообще простая вода. — Видно, скоро и в моем будет плескаться отнюдь не пиво и не вино. — Оно и правильно, друг, без этой зловредной привычки тебе будет только лучше. Ладно, спасибо за разговор, а я, пока что, отлучусь. — Успехов тебе, Корнелий. — Аналогично. Центурион отошел от Грэхема и Аврелия, и направился к трону Цезаря. По пути он разглядывал столы, ломившиеся от разнообразных блюд, довольные, сытые лица центурионов и их прислуги, а также офицерские доспехи, украшенные медалями за прошедшие сражения и походы. Однако внезапно его взгляд зацепился за столик Цезаря. В отличие от остальных, на нем не было такого множества яств и напитков, лишь пара-тройка небольших тарелок с едой, чайник и кубок. Цезарь был аскетичен в своих бытовых повадках, чем походил не на царя земель, недавно пребывавших в дремучем первобытном дикарстве, но на человека, воплощавшего в себе те христианские ценности, которые были присущи этой религии еще до вхождения ее в массы. Средь всех, несомненно, его личность очень сильно выделялась. Цезарь, заметив подходящего к трону Корнелия, положил кубок на стол. — Мой господин, — начал центурион, — До меня дошли слухи о том, что вы собираетесь назначить меня главой восточного направления. — Слухи иногда бывают правдивы, — величественно ответил Цезарь, — В твоем распоряжении останутся твои солдаты, но к ним прибавятся дополнительные резервы. — Сколько солдат будет в моем подчинении? — Около пяти сотен, не считая союзнических сил. — Почему союзнические силы не включены в общий пересчет? — Потому что их точное, да что там, даже приблизительное количество неизвестно. Разведчики не могут дать всю информацию обо всех контингентах. Из того, что мы знаем, общее число дружественных сил, как минимум, составляет около тысячи человек. Как ты понимаешь, ресурсы твои будут несколько ограничены. — А какова будет моя первичная задача? — Охрана рубежей, пополнение воинских резервов, включение союзников в ряды Легиона, установление полного контроля над окрестностями Денвера и Боулдера. Продвижение дальше на восток будет возможным только при выполнении всех намеченных задач, и только с моего позволения. — Будет ли у меня такое же ограничение на использование некоторых технологий, как во всем остальном Легионе? — Как и всегда — под запретом использование технологий, которые у нас в дефиците. Резервные хранилища останутся неприкосновенными до тех пор, пока ситуация не вынудит нас их открыть и использовать. В остальном, что касается оружия, транспорта и тех производственных мощностей, которые могут быть нами использованы — дарую тебе право на самостоятельное решение о них, если они, опять же, не дефицитны. К примеру, тот факт, что я даровал тебе возможность использовать автомобиль в качестве основного средства передвижения, не значит, что такое право может быть дано каждому. Но я уверен, что ты сможешь сам по ситуации решать вопросы, связанные с использованием технологий на местах. — Вопросов больше нет. — К слову, ты пропустил собрание, на котором мы обсуждали планы по дальнейшим действиям наших армий. Я понимаю, что причина пропуска уважительна, поэтому не виню тебя за это. Думаю, что ты знаешь достаточно для того, чтобы достигнуть всех тех целей, что были тебе поставлены. За подробностями тебе лучше обратиться к Ланию и Грэхему, но я уже видел, что вы переговаривались друг с другом. Можешь продолжать пировать, никаких деловых вопросов на сегодня у нас нет. Завтра, ранним днем, ты отправишься обратно в Денвер. Цезарь снова привстал с трона. Все офицеры замолчали, увидев это, ожидая слова диктатора. — Корнелий Сиагрий из Арвады, ты служил верой и правдой Легиону практически с самого его зарождения. Твои способности, таланты, непоколебимая лояльность и приверженность нашим идеалам, достойны великой награды. С этого момента я нарекаю тебя консулом Денвера. Под твоей юрисдикцией отныне будут находиться земли от Боулдера и Фэрплея на западе, до реки Бижу-Крик на востоке, и от Колорадо-Спрингс на юге, до города Грили и реки Саут-Платт на севере. Созидай в поте лица своего и сражайся до последней капли крови во благо Легиона. Да благословит Марс твои отважные начинания. Nunquam retrorsum, semper ingrediendum. Vincere aut mori. После того, как Цезарь закончил речь, весь зал разразился бурными овациями. — Это великая честь для меня, — с гордостью ответил Корнелий, — Sudore et sanguine, ad aeternam gloriam. — Ступай же, консул. Пусть успех сопутствует твоим делам. Корнелий удалился от трона Цезаря, и окончательно влился в ряды празднующих свою победу офицеров. Итогами разговоров центурион был полностью доволен, на его лице это читалось очень легко. После того, как все важные вопросы были разрешены, он имел полное право расслабиться и отдохнуть от проблем насущных. Ибо завтра его ждали новые дела. Утро нового дня было холодным и сухим. Покидая чертоги Цезаря, Корнелий пристально рассматривал из окна автомобиля столицу своего государства и ее окрестности. Видя бурно растущий и процветающий Флагстафф, пейзажи провинциальных пасторалей, небольшие городки и деревни, в которых местные жители мирно трудились, не боясь за свою жизнь, Корнелий несколько жалел о том, что ему предстояло вернуться в поглощенный анархией Денвер. Но вместе с этим, он прекрасно понимал, что и Денверу было нужно железное и строгое правление. Эти территории ждали того решительного полководца и администратора, который будет способен повести за собой людей. Кто еще принесет туда стабильность и безопасность, если не он? Под флагами Легиона, на землях Денверских пустошей должна была воцариться цивилизация, пусть и беспощадная.