Государыня, которой восхитился бы Макиавелли

Опять обратимся к вездесущему Кодрингеру… право, живи он в нашем реале, из него бы поучился неплохой представитель желтой прессы! Связь Паветты с расколдованным чудовищем оказалась для вельмож таким шоком, что они без слов одобрили неожиданный брак Львицы с Эйстом Турсеахом. Ярл с Островов Скеллиге показался им лучше, нежели бродяга Йож. Таким образом, Калантэ продолжала править страной. Эйст, как все островитяне, относился к Калантэ со слишком большим пиететом, чтобы в чем-либо ей противоречить, а исполнение королевских обязанностей попросту утомляло его. Он полностью отдал бразды правления в ее руки. А Калантэ, пичкая себя медикаментами и эликсирами, таскала супруга в постель днем и ночью. Хотела править до последнего своего часа. А уж если и быть королевой-матерью, то матерью собственного сына. Однако, как я уже сказал, амбиции-то непомерные… Уважаемый Кодрингер, скажу вам прямо, вы разбираетесь во всех тонкостях цинтрийской политики, но о любви рассуждаете как мужчина, которому женщины всю жизнь отказывали! А между прочим, во втором браке Калантэ познала настоящее женское счастье — она любила сама и была любима. Поэтому неудивительно, что супруги могли лечь в постель и ночью, и днем. Но как каждая правящая чета, они еще мечтали о сыне… есть такой бзик у всех королей и королев! Так что амбиции амбициями, а любовь любовью. Не путайте божий дар с яичницей! Тем более что муж, которого избрала королева — чистое золото! В браке не перечит, к власти не рвется. Немаловажный факт — моряки всегда красивы, они высоки и статны, поскольку их работа подразумевает постоянный физический труд. Иметь рядом на троне статного мужчину — мечта любой правящей королевы! Если не верите, то у нынешней английской королевы спросите! А длительное ожидание мужа из плаванья только способствует искренней радости при встрече. Сам Эйст Турсеах, кстати, своим привычкам не изменял и предпочитал длительные морские путешествия всяким королевским приемам. И своему новоиспеченному родственнику, герцогу Дани, как теперь называли Йожа, тоже советовал не сидеть сиднем дома, при жене и теще, а больше ездить по стране. Или бывать с женой на Скеллиге, где им всегда были рады. Правда, жизнь так устроена, что получить все — невозможно даже царственной особе (это вам потом и император Эмгыр скажет). Став почти неограниченной правительницей и счастливой супругой, Калантэ не смогла стать счастливой матерью сына-наследника. И дочке Паветте тоже не посчастливилось произвести на свет сына, у нее родилась «всего лишь» девчонка, единственный росток на древе цинтрийской династии. Но это цветочки… была еще одна ложка дерьма в бочке счастья заноза в личной жизни распрекрасной королевы Цинтры. Семейные отношения между Калантэ и герцогом Дани описаны в романах очень скупо. Последний говорит о своей теще весьма обтекаемо: «А меж тем Калантэ внимательно, очень внимательно следила за моими руками». Его собеседник ведьмак Геральт вставляет свои три копейки, метко замечая: «Она никогда тебе не доверяла». Пожалуй, так могли бы отзываться друг о друге игроки в покер. Сама Калантэ о зяте распространяется еще меньше. Но есть в романах косвенные признаки, что ее отношения с новоиспечённым герцогом Цинтры смело можно охарактеризовать как нелюбовь и семейную войну. Например, вот как верноподданный цинтрийский маршал Виссегерд говорит о браке принцессы Паветты и Дани: — Этот пес, — Виссегерд указал на Геральта пальцем, — содействовал обручению Паветты, дочери королевы Калантэ, с Дани, никому не известным приблудой с юга. В результате этого собачьего союза позже родилась Цирилла, предмет их мерзопакостного сговора. Ибо вам следует знать, что ублюдок Дани заранее пообещал девочку ведьмаку в качестве платы за возможность марьяжа. Уверена, верноподданный не с бодуна порочит княжескую чету, а лишь повторяет то, что неоднократно слышал из царственных уст. Скажу честно, традиционные семейные «терки» между тещей и зятем — дело житейское. Ну не приглянулся королеве Йож, или как там теперь прикажете его называть, с самого начала. Годами он ей почти ровесник, происхождения туманного, беден как церковная крыса, и ко всему прочему характер независимый и ершистый — сплошные колючки. Нет чтобы лишний раз комплемент теще отвесить, да не дуться как мышь на крупу, когда она в сердцах публично обзовет его «приблудой», а их брак с Паветтой — «собачьим союзом»! А что вы хотите, в королевскую семью взяли — отмыли, накормили, обогрели, человеческий облик вернули! Так что гонор свой попридержи, чай не королевский сын! Но была у Львицы настоящая причина не любить нелюбимого зятя, и причина не шуточная. Тот от радости, что перестал быть чудовищем, взял и да выкинул неслыханный фортель — решил самолично отблагодарить ведьмака Геральта. А поскольку зятек — гол как сокол, то в своей благодарности не нашел ничего лучшего, чем пойти по пути «пентюха» Рёгнера. И вот в королевской семье растет второе Дитя-Предназначение. Второе, когда и одного уже много! И это Дитя-Предназначение — единственная наследница Цинтры и свет в окошке для бабушки-королевы. Да-с, если внешностью малютка Цири пошла в мать и бабку, то характер — ого-го… только бабушкин! «Львенок из Цинтры» называют Цириллу те, кто помнит, какой была Калантэ в детстве. «Это ж не ребенок, это ж дьяволёнок», – вздыхают другие, кому не по нраву женское правление. Смерть герцогской четы в Бездне Седны еще больше обострила проблему наследования в Цинтре. Если раньше внучка для Калантэ была сокровищем, то теперь она стала поистине бесценной. И единственную кровиночку отдать ведьмаку? Нет уж, дудки! Королева не была бы Львицей из Цинтры, если бы опустила руки и не предприняла второй бой с Предназначением. Едва Цирилла родилась, как Калантэ решила пойти на упреждение и решить проблему самым радикальным образом. Об этом свидетельствует друид Мышовур в разговоре с Геральтом. — Когда ребенок родился, это было шесть лет назад, она вызвала меня, приказала отыскать тебя и убить. — Ты отказался. — Калантэ не отказывают, — серьезно сказал Мышовур, глядя ему в глаза. — Я был готов отправиться, но тут она снова вызвала меня. И отменила приказ, не объяснив почему. Обратите внимание, хотя и стояли Ведьмак и Мышовур плечом к плечу на достославном пиру, когда Паветта своим завыванием крушила замок, но через энное количество лет друид, не моргнув глазом, готов исполнить приказ королевы и убить бывшего сотоварища. В будущем столь же бестрепетно отдаст тот же самый приказ Риенсу и император Эмгыр, который тоже будет кое-чем обязан Геральту. У великих государей, дражайший ведьмак, ничего личного, но бизнес государственный интерес — превыше всего! Однако королева передумала и отменила свой приказ. Что было причиной этой перемены? Испугалась Предназначения? Или в сердце постучало милосердие? Или в голову пришло решение: «Не плюй в колодец! А вдруг снова придется напиться?» Или заглянула та же самая мысль, что потом посетит светлую темную голову ее зятя: «Всегда можно найти какое-то менее драматическое средство. Их множество»? Но, отменив приказ, отдавать единственную внучку Геральту Калантэ тем не менее не собиралась. Вначале она надеялась, что проблема рассосется сама собой — уж больно опасна профессия ведьмака, и всегда можно надеяться, что оборотень или упырь сыграют на стороне королевы. Когда эта надежда не оправдалась, она решила вступить в переговоры с Геральтом. Договориться по-хорошему, прежде чем вновь пытаться изменить Предназначение по-плохому. И к обещанной встрече, что состоялась через шесть лет, Калантэ подошла во всеоружии. Она навела справки — что собой представляет ведьмачье обучение — и выяснила, что из двадцати претендентов лишь один выдерживает все испытания. И раз шансы выжить невелики, так почему взамен царственного ребенка не предложить другого, попроще? К тому же и Предназначению выпадал шанс показать свою силу — Геральт должен был выбрать «своего» из десяти мальчишек, что играют около замка. Если Предназначение непреложно, и Судьбу не обманешь, то выбор наверняка падет на дитя принцессы Паветты и князя Дани. Если же ведьмак обмишурится — что ж… тоже с пустыми руками не уйдет. Выбор почти честный, лишь с самым маленьким подвохом. Как известно всем, Дитя-Предназначение рождено девочкой, а выбор Геральту предстояло сделать среди мальчишек. В том, что ему неизвестен пол ребенка, ведьмак сам виноват. Знал бы — предложила бы выбрать из десяти девочек. Впрочем, упрекнуть Калантэ в простом мухлеже тоже нельзя — Дитя-Предназначение будет бегать вокруг да около ватаги мальчишек и формально на означенном отборе присутствовать. Ведьмак отвернул голову. Он слышал крики детей, играющих в высохшем внутреннем рве, окружающем дворцовые стены. Ребят было около десятка, и шумели они жутко, перекрикивая друг друга тонкими, возбужденными, ломкими, переходящими в фальцет голосами. Носились по рву туда и обратно, напоминая косяк быстрых рыбок, молниеносно и неожиданно меняющих направление, но всегда держащихся вместе. Как обычно, вслед за шумливыми, тощими, как пугала, старшими мальчиками бегал не поспевающий за ними, задыхающийся малец. []Топоча, словно банда гоблинов, ребятишки забрались наверх и пронеслись мимо них. Геральт заметил, что недалеко от головы мчащегося стадка бежит развевающая светлой косой девочка, такая же худая и вопящая, как мальчишки. С диким воем ватага снова ринулась вниз по крутому склону рва, по крайней мере половина из них, включая девочку, съехали на ягодицах. Самый маленький, все еще не догнавший остальных, упал, захныкал и уже внизу громко расплакался, схватившись за разбитую коленку. Другие мальчишки окружили его, дразня и посмеиваясь, потом помчались дальше. Девочка опустилась перед мальчуганом, обняла, вытерла ему слезы, размазав по мордашке кровь и грязь. Вот здесь я отдаю должное Калантэ — ее единственная любимая внучка растет совсем не так, как единственный любимый сын короля Генриха Восьмого из достопамятной повести «Принц и нищий». Тот, зубрящий латынь и греческий и одетый в шелк и бархат, отчаянно мечтает побегать с ватагой сверстников, поиграть в их шумные игры, а то и просто славно подраться. Напротив, «дьяволенок» Цири всегда окружена однолетками, верховодит ребятами и своим тельцем обмеряет призамковые холмы и овраги. Однако смею заверить, ее друзья — отнюдь не нищие, скорее всего — дети придворных или, в крайнем случае, дворцовой челяди. Вряд ли Калантэ позволила бы внучке якшаться со всякими отбросами. И вряд ли у родителей этих детей королева поинтересовалась — согласны ли они отдать своих сыновей в ведьмачье обучение. В сериале «Ведьмак» обменный план Калантэ получил несколько иное развитие — там королевой изначально выбрана девочка, весьма похожая на Цириллу (возможно, в будущем ЛжеЦирилла). Она без звука согласна выполнить приказ королевы, только просит позволения попрощаться с родными. Полагаю, что девочка весьма родовита и ей в головку с пеленок вдолбили, что выполнение приказов королевы в Цинтре — есть прямая обязанность поданных любого пола и любого возраста. И не только обязанность, но и честь. Но Геральт, предупрежденный Мышовуром, отвергает эту сделку и выдвигает свое контрпредложение. Коли желает королева оставить себе ребенка, то пусть оставляет. Достаточно только попросить об этом его, ведьмака. Просто попросить. Кажется, чего же проще? Всем известно, что от поклона еще ни одна спина не переломилась… но только не королевская. Это простое на первый взгляд условие ставит Калантэ просто на дыбы. С какой стати ей, могущественной королеве, просить и унижаться… и перед кем, перед этим бродягой?! Он разве не знает, что... …императоры королевы не беседуют с теми, имя которым «никто». Императоры королевы не признаются в ошибках тем, имя которым «никто». Императоры королевы не просят прощения и не каются перед теми, которые… А если Геральту эти прописные истины неведомы, то... «...Под моим дворцом есть глубокие ямы. Предупреждаю: еще немного, еще слово — и ты закончишь в них свою жизнь...» ... и где точно наступит просветление ума и ослабление самомнения. У Геральта хватает ума в ответ на яростную вспышку Калантэ опустить голову и опуститься на колени. Да-с, именно в такой позе следует внимать Львице из Цинтры, когда она в гневе. Между ними происходит весьма любопытный разговор, из которого становится ясно, что Калантэ — не единственный человек, решивший побороться с Предназначением. Сам Геральт тоже вступил в борьбу с Судьбой, правда, выбрав для этого наименее радикальный способ — бегство. За все шесть лет он ни разу не удосужился поинтересоваться ребенком, хотя бы задав третьим лицам самые банальные вопросы — какого пола дитя? как его зовут? как он выглядит? здоров ли? Геральт совсем не хочет, чтобы неизвестный мальчик повторил его собственную судьбу. И своим упорством в принятом решении, не желая обрекать ребенка на раннюю смерть, а королеву — на черное отчаяние, в борьбе против Предназначения он берет ответственность на себя. — А если… если Предназначение не только миф? Если оно все же существует, то не может ли оно отомстить? — Если будет мстить, то мне, — спокойно ответил он. — Ведь против него выступаю я. Ты-то выполнила свою часть обязательства. Ведь если Предназначение не легенда, то из указанных тобою детей я должен был выбрать соответствующего. Не скрою, разговор Калантэ и Геральта о Предназначении я перечитала несколько раз, прежде чем понять, почему столь отважный человек не желает иметь дела с Предназначением. Верит ли он в него? Чего боится? И признаюсь, не с первого раза до меня дошло, что Предназначение Цири может свершиться только тогда, когда Судьба в лице третьих лиц (простите за тавтологию) вмешается в ее жизнь, лишит ее привычного уклада, родных и близких. Вот только тогда Геральт возьмет опеку над Цири и сделает то, что потребует от него Предназначение. Именно так он его понимает. Откровенный разговор примиряет Калантэ с ведьмаком. Пожалуй, поговорив с ним, что называется, по душам, королева принимает самое верное и «отвечающее законам чести решение» — положиться и уповать на волю Предназначения. Как говорят в реале: «Человек предполагает, а Бог/Судьба/Предназначение располагает». В своем расположении к ведьмаку Калантэ даже готова показать ему ребенка Паветты, не скрывая, что оное дитя тоже ждет с ним встречи. Что ни говорите, а против лома Предназначения — нет приема… Мы же, в свою очередь, можем отметить: отпустив ведьмака с миром, Калантэ пока не знает, что есть еще один человек, который столь же упорно идет наперекор Судьбе и борется с Предназначением. Он уже предпринял одну попытку «обмануть» Предназначение, когда пытался обманом вывезти Цириллу и организовать совместную «гибель» в Бездне Седны. Если бы попытка удалась, то Дитя-Предназначение считалось бы погибшим, и судьба Цири могла повернуться по иному. Беседуя с Геральтом, Калантэ находится в неведении и почитает своего зятя мертвым. Об этом свидетельствует грусть, которую она не может скрыть, когда говорит о гибели дочери и о том, что Дани, ее Предназначение, разделил ее судьбу. — Когда Паветта… Ты уже знаешь? — Знаю, — Геральт склонил голову, — и сочувствую от всей души. — Нет, — прервала она. — Это было давно. Я, как видишь, уже не ношу траура. Носила достаточно долго. Паветта и Дани… Предназначенные друг другу… До конца. Ну и как тут не верить в силу Предназначения? Однако пройдет еще немного времени, и она будет убеждена, что «бродяга без роду и племени» красуется на императорском престоле Нильфгаарда и, погубив ее дочь Паветту, задумал осквернить супружеством свою дочь — княжну Цириллу.