Сашенька, мой милый Сашенька...

      Он сидел, прижавшись спиной к двери. Он не думал ни о чем, его мысли летали в разные стороны и никогда не задерживались на одной. У него не было больше сил плакать, не было сил страдать. Не было больше ничего, что держало бы его в этом мире. Он смотрел в потолок, и в его голове впервые задержалась одна мысль.       «Хочу снова быть вместе с Сашей…», — так звучала та самая мысль. Коля постарался сразу выбить ее из головы, но она никак не уходила. Сдаваться Николай не собирался, поэтому просто закрыл глаза. В ушах приятно отдавался звук дождя, который практически закончился. Его редкие капли били в стекла окон и стекали вниз. Вроде бы мысли уже пришли в норму, но Гоголь рано радовался.       «Как же было бы хорошо быть снова рядом с ним», — показалась похожая на предыдущую мысль. Коля помотал головой, словно это чем-то бы помогло. — «Снова зарываться пальцами в его кудрявые волосы», — еще одна. Они что, решили его добить? — «Снова целовать его губы», — ком встал в горле, дышать становилось все труднее.       Нет, все было хорошо. Сейчас он снова забудет про Сашу и продолжит сидеть. Сидеть и не думать о нем. — «Снова чувствовать его духи, снова обнимать его», — он начал считать себя какой-то девчонкой. Снова плачет. Снова ревет. Ну почему это нельзя никак сдержать?! Почему не можешь прекратить рыдать?!       В голове всплывали все счастливые моменты вместе с Александром, заставляя еще сильнее плакать. Все те моменты, где Саша еще живой, он смеется, улыбается. Все же было так хорошо. Они вместе планировали будущую жизнь вместе. Ну почему, чем Коля это заслужил?.. В голове всплывал образ Пушкина. Его прекрасные кудри, его глаза, его лучезарная улыбка.       Очередная соленая слеза стекает по щеке и падает на пол. Этот стук сливается со звуком дождя, поэтому Николай их не слышит. Он слышит лишь стук собственного сердца.       «Мы можем вернуться к Саше. Мы можем быть снова вместе», — доносится где-то в глубине сознания, и к украинцу приходит просто ужасная мысль. Мысль, которую нормальный человек бы захотел выбить из своей головы как можно быстрее. Но Коля не нормальный. Поэтому он медленно поднимается на ноги и начинает искать по комнате нужную ему вещь.        — Всегда же перед глазами бегала, а теперь-то где?.. — не замечает, как начинает говорить сам с собой, продолжая расхаживать по комнате.       Уже как за семь часов вечера, но при этом достаточно темно, поэтому единственным источником света в комнате является свеча. Коля берет ее в руки и подносит ее к шкафу, чтобы разглядеть все внутри. На лице появляется слабая улыбка, которая тут же пропадает — все-таки нашел то, что ему было нужно.       Веревка. Саша говорил, что она очень крепкая. Вообще, как говорил поэт, ей нужно завязывать чемоданы. Николай говорил выкинуть ее из-за ненадобности, но Александр настаивал на своем, и правильно — сейчас она очень нужна Коле.       Взяв с кухни табуретку, он начал завязывать веревку. Конечно, обычный человек успел бы все раз двести обдумать и передумать, но не Гоголь. Он принял свое решение, значит, так тому и быть. Мысли были заняты только веревкой и табуреткой.       Наконец завязав веревку и подвесив ее, напоследок зашел в спальню. Кровать он так и не заправил. Вновь взял одеяло. Оно все еще пахнет Сашей.        — Скоро мы встретимся. — произнес он, кладет одеяло обратно. Он не жалеет о принятом им решении, нет. Он даже рад. Может, все-таки получится встретить Сашеньку снова?..       Подходит к табуретке, встает на нее. Держится руками за веревку, собирается влезть в петлю.       «До встречи, Сашенька», — проносится в голове. За окном уже полностью стемнело, не видно ничего. Лишь тусклая свеча горит в комнате, освещая лишь маленький ее участок.       Выдыхает. Собирается с мыслями и.        — Николай Васильевич?! — Гоголь уже не слышит и уже просовывает голову, как его сталкивают с табуретки, заставляя упасть на пол. Табуретка опрокинута, веревка покачивается из стороны в сторону. Гоголь в темноте не видит ничего, поэтому приходится только догадываться, кто стоит рядом с ним.        — Зачем?! — выкрикивает Лермонтов, хватая Колю за воротник рубашки и начиная трясти. Тот пустым взглядом смотрит на своего друга, чем очень его пугает. — Н-не молчи, пожалуйста. Коль, зачем?.. — Миша быстро меняется в лице, присаживается перед Николаем и заглядывает ему в лицо.        — Я не вижу смысла жизни без Саши. — только и говорит он, смотря в никуда. Словно он видит то, чего не видят другие.        — Нет, Коля, нет! Я не позволю тебе наложить на себя руки, Коля! — выражение лица меняется на уверенное. Лермонтов даже чем-то напоминал Сашу — тем, что отдавал свою особую энергию окружающим. Если Александр отдавал свой позитив, то Миша отдавал свою уверенность.        — Как скажешь. — говорит отрешенно, не от мира сего. Как будто Михаила тут вообще и нет. Будто он разговаривает с пустотой.        — Коль, ты должен мне пообещать, что больше никогда и ни за что не повторишь это! — поэт с какой-то угрозой смотрел на Николая.        — Обещаю тебе, Миш, обещаю. — Лермонтов облегченно выдыхает и поднимает Гоголя на ноги. Тот не противится, пугает лишь его стеклянный взгляд.        — Я сейчас же уеду. — заявляет Коля, смотря уже немного ожившим взглядом. Мельком смотрит на часы. «20:06».        — Куда? — спрашивает Миша как-то обеспокоенно. На улице уже темно, а ехать так-то небезопасно.        — Да хоть на край света. Только сейчас. Не смогу ждать утра. — отвечает он. Михаил не решается перечить, лишь выдыхает и, хлопая Николая по плечу, кивает.       Выходит на улицу и просит подать карету. На непонимающие возгласы кучера, Михаил старается как можно спокойнее объяснить ему ситуацию. Так как тихо все уладить не получилось, переходит на крик. Кучер пугается такого поэта и соглашается везти Николая. Коля же быстро собирает все нужные ему вещи, который было не очень-то и много. Дождь уже полностью прекратился. Гоголь собрался полностью и, закрыв дом, подошел к Михаилу.        — Продай этот дом, пожалуйста, за сколько сам захочешь. Он мне больше не нужен. — и протягивает ключи. Миша непонимающе смотрит, но ключи забирает.        — Ты хоть пиши, не забывай нас. — Коля хмыкает и обнимает Михаила на прощание. — Хорошего пути, Николай Васильевич.        — Благодарю. — укладывает сумки и сам садится. Повозка двигается. Лермонтов недолго смотрит ей вслед и уходит с ключами от уже бывшего дома писателя.       Путь предстоит долгий, но Колю он не волнует. Ночной ветер приятно дует в лицо, но никаких эмоций нет. Он не знает, что его будет ждать, да и пусть. Главное, чтобы подальше отсюда. Подальше от места, где каждый сантиметр пропитан Сашей.       Гоголь смотрит в окно и незаметно для себя начинает засыпать. Все произошло слишком быстро, Николай точно не такого исхода ждал. Это очень утомило молодого писателя, поэтому вскоре он засыпает. Но теперь это уже не Николай Васильевич Гоголь, теперь он абсолютно другой человек. Он перестал выражать свои эмоции, он не видел в них смысла. Он больше не видел смысла ни в чем. Теперь он хотел начать жить с чистого листа, чтобы не возвращаться к прошлой жизни.

...С тех пор Николай больше никогда не улыбался...