Сказка должна продолжаться! Искоренение зла.

Путь до столицы казался Яге бесконечным. Спину ломило, нога отваливалась. Избушку вызвать никак не получалось. Эх, помрет Финист. Остановились на привал. Равнодушный ко всему с самого возвращения из Царства мертвых Кощей, свалил Финиста бесполезной кучей у костра, и сел в сторонке. Василиса глянула на него неодобрительно, и принялась за перевязку. - Долго сидеть собираешься? - рявкнула девица на Ягу. - Дай отдохнуть-то! - буркнула Яга в ответ, - Дорога дальняя, кости ломит. Она поднесла к глазам свои узловатые руки с кривыми, цепкими пальцами, и с удивлением обнаружила, что видит их плохо, как в тумане. - Чего это? - подумала она, - Слепну что ль? Финист издал сдавленный стон. - Яга! - гневно повторила Василиса. - Да иду, не ори. - старуха поднялась на ноги и подковыляла поближе, - Раскомандовалась. Она принялась доставать из дорожного мешка свои травки и настойки, раскладывая их на одном из плоских камней... Потом стала шарить по карманам в поисках самых сильных, самых опасных и потому бережней прочих хранимых средств... Ни-че-го. Они все потеряли силу. Ни толики волшебства не было ни в крыльях полночной летучей мыши, ни даже в папоротниковом цвете. Не может такого быть! - Ну, чего тянешь-то? - поторопила Василиса. - Щас. Щас. Яга вновь поднесла к глазам руки. И вдруг отчетливо поняла, что и в ней самой волшебных способностей теперь нет. Она бессильна. Она больше никому не может помочь. Не одну сотню лет разменявшая колдунья стала бесполезной старухой, слепой, больной и хромой. Но разве могло такое случиться? Такое в кошмарном сне только привидеться может. И лишь сейчас догадалась обернуться к Кощею. - Дошло? - безмолвно спрашивали его выцвевшие, мутные глаза из глуби глазниц обтянутого кожей черепа. И быстрый взгляд в сторону Василисы, - Не при ней. - Ну, чего копаешься? - Василиса злилась. Финист стонал. Яга сгребла, не разбираясь, свои "богатства" обратно в мешок. - В столицу надо. Без живой воды никак. - ответила она, думая совсем о другом. Кинула на пробу, - Зря Ваньку-то бросили. - Да куда он денется! - Василиса без особого сожаления стала перевязывать так и не обработанную рану на боку Финиста, кажется, уже впавшего в беспамятство. - Милые бранятся - токо тешатся. - заметила Яга, устраивая гудевшую дурной болью спину на жестких камнях. Василиса на это пренебрежительно фыркнула: - Да кому он нужен! Встала, отряхнула подол короткого платья, и пошла к корявым зарослям за дорогой. - Куда ты? - позвала вслед Яга. - Куда-куда... - донеслось в ответ, - Дорогу разведаю. * * * Сивка-Бурка пахал, волоча по полю огроменный плуг. Утро сменялось днем, а день - вечером. День шел за днем, а он всё пахал и пахал. Даже не помня когда и как начался весь этот кошмар. Неопрятный, мужик с кудлатой бородой, шедший следом, иногда покрикивал на него и от души хлестал плетью, подгоняя. Бурка съеживался, скорее по привычке, чем от боли, и тащил ненавистный плуг дальше. В полдень, правда, его хозяин устраивал себе отдых на полчаса, посидев у кособокого плетня и перекусив тем, что жена дала ему с собой. Бурке есть не хотелось. Ничего не хотелось. Он просто стоял там, где оставил его мужик, лениво отмахиваясь хвостом от надоедливых мух, но тоже - по привычке. Слепни лезли в глаза. Хвост до глаз не доставал. Мотнул мордой, разожравшиеся слепни лениво взлетели, противно гудя, но не на долго. Распухшие глаза уже почти не видели. Да и на что тут смотреть? Который день одно и то же... - Когда ж я сдохну? - подумал Бурка. Он поднял морду, глянув на палящее солнце, определяя, сколько еще до вечера пахать придется. И заметил у дальнего плетня нечто незнакомое, прежде не замеченное. Захотелось протереть глаза копытом. Кто это? Сперва он увидел здоровенную бабищу, ковыряющую в зубах тут же сломленной березовой веткой, прямо с листьями. А рядом с ней... Ваня??? * * * - Ну, гляди, вот он - Сивка-Бурка, как заказывал, - прохрипел Колобок, - Только на кой он тебе? - Бурка... - Иван вдруг расплылся в счастливой улыбке. И плюнув на все, пошел к нему напрямик, по свежевспаханному полю, увязая в земле едва ли не по колено. Он вспомнил! Ну, почти. - Бурка! - крикнул он еще издали. Навстречу Ивану поднялся пахарь, возмущенный появлением постороннего: - Вы кто такие? Я вас не звал! Идите мимо! - Ммм? - протянула Чуда, игриво помахивая веточкой. Мужик опасливо попятился от нее, но продолжал качать права: - Чего пришли? Мое поле! Мой конь! Иван уже дошел до Бурки, обхватил его обеими руками за мощную шею: - Бурка, ты чего тут? Хрен этот, - он мотнул головой в сторону орущего мужика, - на богатыря совсем не похож. - Ваня... - из большого темно-синего Буркиного глаза скатилась слеза. - А Серый где? - Я... не знаю. - Бурка мотнул мордой, выпутываясь из объятий, - Я больше обращаться не могу, Ваня. Я тут работать должен. - Да кому должен? - возмутился Иван, и вдруг до него дошло, - Как так - обращаться не можешь? - Бурка не отвечал, смотрел в сторону, - Погоди, а... - он вспомнил особенности Буркиного колдовства, - А уздечка твоя у кого? У него? - кивнул опять на притихшего мужика. Бурка молча кивнул. Иван развернулся к пахарю. - Не отдам! - вновь стал орать тот, услышав, о чем речь идет, - Нипочем не отдам! Она за большие деньги куплена! - Врешь ведь. - прищурился Иван, - Украл небось. - И ничего я не крал! - ненатурально заспорил мужик, - Мне подарили! - Да ну? И кто же? - Богатырь подарил! "Мне, - говорит, - конь надоел, старый стал, только поле на нем пахать." А ты кто таков? - А я тоже богатырь, - Иван упер кулаки в бока, наступая на пахаря, - Иван, Ильи Муромца сын! Слыхал? Мужик с испугом сглотнул, стал отступать, но уперся спиной аккурат в подошедшую Чуду-Юду. Та положила лапищу ему на плечо и сжала. - Ммм? - спросила она сверху. - Уздечку отдавай. - перевел Иван. - Не... не... - забормотал мужик. - Да чего ты с ним волыну тяешь! - рыкнул вдруг объявившийся Колобок, вспрыгнул на плетень у плеча мужика и состроил самую зверскую рожу, - В морду дал, и все дела! Горыныч, мирно спавший до того на плече у Чуды, слетел на плечо Ивана, и вежливо кашлянул огоньком, напоминая о себе. Иван почесал его за одну из шей, как котенка. Хороший мальчик. Пахарь, зажатый между наступающей разношерстной бандой и плетнем, только моргал, бегая взглядом вверх-вниз, от одного к другому. - Уздечку. - напомнил Иван. - А... да... да... - мужик зашарил за пазухой, и стал вытягивать через ворот бережно хранимые ремешки. - Другое дело. - похвалил Иван, перехватывая артефакт из его рук. Он вернулся к замершему в ожидании Бурке, все еще не верящему своему счастью. - Как эту хрень отстегнуть-то? - подумал вслух Иван, разглядывая плуг, в который был впряжен Бурка. - А, какая разница. Он закинул уздечку на спину Бурки, снял с плеча Кладенец, вынул его из ножен. - Силы в нем прежней нет, - пояснил он Бурке, - разрядился. Но все равно острый. Ремешки эти порезать - сгодится. - Ваня, - Бурка поморгал на него с недоумением. Гениальные идеи приходили в Иванову голову с завидной регулярностью, Бурка это знал, но в некоторых простых вещах... он оказывался дурак-дураком, - Ты уздечку на меня надень. Остальное я сам сделаю. - Да? - Иван хмыкнул, пожал плечами. - Ну, ладно. И чтобы освободить руки, воткнул Меч-Кладенец прямо в землю. Тут же отступил, заслоняясь ладонью от снопа искр, когда чудесное оружие начало тянуть силу от Матери-Земли. - Чего это, Ваня? - спросил Бурка, удивленно всхрапнув. - Зарядка батареи. - отмахнулся Иван. Он взялся за уздечку, плохо себе представляя, что с ней на самом деле делать. Не собачий же намордник? И вдруг вспомнил. Его учили этому. Его учил этому Кощей. ... крепкие пальцы касаются рук Ивана, направляя на верные движения, сдвигая на нужные ремешки... и теплое дыхание за плечом... и спину греет стук родного сердца... Ивана качнуло, повело в сторону. Бурка тот час подставил крепкий бок. - Вань, ты чего? - Ничего. - он помотал головой, сам не понимая, что происходит с ним, и стал менять Бурке уздечку. И едва застегнул последний ремешок, как волшебный конь вдруг резко взвился на дыбы, взмесив копытами воздух... миг! И перед Иваном уже стоял старый знакомый Бурка, в человечьем обличье. Те же волосы косицами, то же хитрованское лицо с короткой бородой, та же темная льняная рубаха и непонятные амулеты с перышками и камешками на шее. - Ваня!!! Его крепко сжали в объятьях, так, что кости хрустнули. - Я тебе по гроб жизни обязан. - торжественно произнес Бурка, выпуская его из рук и отступая, приложив ладонь к груди, там, где сердце. - Да ну тебя. - обиделся Иван. - Вот щас сядем, и начнем друг другу долги считать. Давай лучше сообразим, где Серого искать. А то мне совсем не нравится происходящее. Нехорошая тенденция прослеживается. На мысли наводит. Он почесал затылок, ловя за хвост какую-то, внезапно интересную мысль. Обернулся к пахарю, все это время простоявшему с разинутым от удивления ртом. Оказалось, мужик уже пришел в себя, и теперь вознамерился улепетнуть под шумок от шальной команды. - Колобок, - попросил Иван, - будь добр, задержи товарища. У меня к нему еще есть вопросик. - Ща, командир! - радостно взвился тот. Мужика сшибло на бегу, как кеглю. - Не убивайте! Помилосердствуйте! - заверещал он. Вся компания, следом за Иваном, подошла к нему. Три грозные фигуры нависли над ним, распластанным, прижатым к земле Колобком. - Один вопросик, дядя, и будешь свободен, как ветер в поле. - пообещал Иван, - Что за богатырь тебе коня с уздечкой отдал? Мужик поморгал с испугом, и выдал: - Финист. Финист Ясный Сокол.