Доверься мне

Я ВЕРНУЛААААСЬ!!!!! Чуть раньше, чем предпологалась. Ну, у бабули сейчас погода ужасная, гром, дождь, грязь, гулять не хочется там в такую погодку, поэтому я вернулась домой))) За пару дней скуки я написала продолжение. Надеюсь, не разочарую.:333

_______________________________________________________________________

СОБАКИ РВАЛИ В КЛОЧЬЯ ЕГО ТЕЛО. НО ТОЛЬКО ДУШУ ВОЛЧЬЮ НЕ ПОРВАТЬ! ДУША ЕГО СЧАСТЛИВОЙ МЧАЛАСЬ В НЕБО — РАДИ ДЕТЕЙ ЕСТЬ СМЫСЛ УМИРАТЬ!!!

Люди так спешат… они спешат назвать человека любимым, назвать другом, даже не зная о его прошлом. Многие современные подростки заводят «любовные отношения» в интернете. Но чем поможет сайты «Вконтакте» и «Одноклассники»? Они могут разорвать сердце. Все люди в сети слишком склонны к вранью. Они врут, врут, врут. А к чему это приводит? Все тайное рано или поздно все равно станет явным. И что будет тогда? Но, кажется, я отвлеклась от темы, так что продолжим… Конечно, сейчас есть «Скайп» и разнообразные сайты для видеообщения, но все равно это не совсем любовь. Возможно, я кого-то обижу, кто-то неправильно меня поймет, но любви на расстоянии не существует. Так же, как не существует купидонов, пронзающих стрелами любви сердца влюбленных. Это все придумали люди, чтобы скрасить свое одиночество. И чтобы не быть одинокими, эти же самые люди спешат с принятиями решений. Нельзя сказать, что любишь, когда знакомы всего лишь пару дней. Вернее, это третьи сутки. Да, возможно, я просто потеряла рассудок из-за этого мужчины, но это еще не любовь… совсем не любовь. Хотя да, мы дружим, но мы еще не друзья… пока не друзья. В моем «коконе» из пледа стало невыносимо жарко, но распутаться мешала лень. И эта самая лень не позволила мне встать и проводить Мишу. Он, скорее всего, обиделся. Еще бы, ведь я не стала ему ничего рассказывать, а лишь послала надолго и далеко. Временами меня саму пугает эта моя агрессия к мужчинам, которые старше меня. Я однажды даже рискнула предположить, что всему виной именно смерть моего отца. И после той ужасной аварии я только и делаю, что сравниваю, а те, кто на папу не похож, становятся объектами моих выпадов и срывов. Сейчас меня пугает одно: как бы Миша не стал точно таким же объектом. Единственным мужчиной, которого я все таки приняла, стал мой дядя. Марк всегда напоминал мне отца. Такие же глаза, руки, голос. Да все! Он точно так же держит ручку, точно так же улыбается, и эта его привычка закладывать книги не обычной закладкой, а сминать углы листов... И сколько вообще можно страдать? Ведь это все в прошлом… Гостиная с каждым движением стрелки моих наручных часов погружалась в все более и более сумрачную тьму, за занавесом которой таилось много неизвестности. Вот почему дети так сильно боятся темноты, если она-то по сути своей не опасна? Дело в том, что дети боятся не темноты, а неизвестности за этой мрачной пеленой. Да и не только дети, даже взрослые этого боятся, просто не показывают свои страхи, вновь боясь показаться слабыми. И это еще один страх быть уязвимым. И сам собой навевается вопрос: «А так ли опасна эта темнота?». В фильмах ужасов темнота – это в первую очередь ЗЛО, с которым нужно бороться. Люди зацикливаются на опасности, исходящей из ниоткуда, хотя на самом деле нужно бояться людей. Люди – это самые опасные и озлобленные существа, которые вообще существуют. Но, даже осознавая это, бояться я не перестану, потому что ночь в моем понимании время слишком близкое к чему-то сверхъестественному и пугающему. Иначе как объяснить тот момент, что именно с наступлением сумерек в голову невольно начинают лезть ненужные мысли, а ранка на пальце, которую я получила на кухне, начинает болеть с удвоенной силой? И вообще, каковы шансы, что я доживу до своего совершеннолетия, а мой самолет обратно в Россию не разобьется из-за неисправности двигателя. Говорят, что больше шансов утонуть в собственной ванной, чем разбиться на самолете, но сей факт меня нисколько не успокаивает хотя бы потому, что ежедневные водные процедуры для меня дело обыденное и не терпящее отлагательств. Уткнувшись в плед еще сильнее, не смотря на нестерпимую жару, я взяла с кофейного столика чашку остывшего кофе, который налила минут десять назад. Постепенно прохлада от влажных волос перестала меня удовлетворять и, закинув ноги на диван, чтобы меня не схватило никакое чудовище, я слегка ослабила туго затянутый плед. Холодный воздух сразу же ринулся к горячему телу, и по спине пообедали ласковые мурашки. Так, надо бы налить себе кофе погорячее. Пока я ждала закипающий на кухне чайник, на глаза мне попался мой старый дневник, лежащий на столе в кабинете дяди Марка. Нет, я не лазила там, просто решила посмотреть и, кажется, не зря решила. Этот дневник я вела ровно до смерти моего отца, ну а потом забросила его… только вот ребром сейчас встает вопрос: что эта тетрадь, которую я закинула на верхнюю полочку кладовки у себя в квартире, делает здесь, у дяди Марка? И, если мне не изменяет память, а мама меня не обманывала, то я должна знать, что дядюшка не приезжал к нам все два года. Все та же белоснежная толстая тетрадка, в которой осталось еще чуть меньше половины листов, за небольшой замочек на шелковую ленточку привязан маленький ключик, не имеющий дубликата, и красивое имя «Лора Шеппард» накаляканное детским почерком в правом верхнем углу. Будто и не было этих двух лет, будто я снова сяду за стол и буду писать о прошедшем дне. Поставив чашку с горячим кофе на стол, я безмолвно устраивалась на свой дневник. Мне почему-то стало страшно. Я так и смотрела на одинокую тетрадь, лежащую прямо на моих коленках и боялась к ней прикоснуться, словно это был не обыкновенный набор исписанных листочков, а моя душа, представленная на блюдечке с голубой каемочкой, и эту душу уже не раз прочли. Открыть тетрадь из своего прошлого мне далось не очень легко, хотя бы потому, что сами собой в голову лезли столь приятные, но слишком обжигающие душу воспоминания. Тот, кто сказал, что со временем боль превратиться в хорошие воспоминания, глубоко ошибался. Во всяком случае, именно с моей ситуацией. Не думаю, что кому-то так легко справиться с гибелью отца, не просто пережить такое потрясение в пятнадцать лет, именно тогда, когда отцовская любовь дороже всякого золота. Не так уж просто ходить и улыбаться, когда душа рыдает навзрыд, пытаясь уцепиться за неизвестность, которая поселилась во мне. Кто-то обижается, что их отец обычный слесарь, а не олигарх, а лично мне хочется, чтобы отец у меня просто был, неважно какой, лишь бы был. Ведь именно папа защитит, поддержит и поможет. Мама она, конечно, единственная и любимая, но она не папа. Слегка проведя по старенькому потрепанному переплету рукой, я тяжело вздохнула. Дневник я начала вести еще в детстве, когда на мое день рождение папа подарил мне эту тетрадь. Не сказать было, что она новая, по внешнему виду уже тогда ей была десятка или другая лет. Но важен не подарок, важно внимание. Я всегда хотела спросить отца, где он нашел эту книжечку, но никак не могла начать разговор. Это ведь было бы как-то неприлично и неуважительно с моей стороны. Открыв самую первую тетрадь, я заулыбалась. Прекрасно помню день, когда заполняла самую первую страницу дневника: имя, фамилия, любимый певец, актриса… И маленькая фотография, которую я вырезала из общего семейного фото. Мама потом долго ругалась, а папа, как всегда, защищал меня. Знаете, я не уверена, что нужна своей матери. У нее постоянная работа, она все время в делах, даже если дома, а на меня у нее времени никогда и не было толком. Я часто прихожу к ней в комнату, спрашиваю о прошедшем дне, а она лишь грубо просит меня уйти, ссылаясь на занятость. А еще была история, когда она хотела отправить меня в санаторий-интернат, и снова папа был против. Мать ссылалась на ногу, которую я недавно сломала, говорила, что там мне обеспечат квалифицированную помощь, и нога вскоре пройдет. Но даже тогда, в десятилетнем возрасте, мне все стало предельно ясно: мать просто хотела, чтобы я не мешала ей работать со своими уроками и проблемами, чтобы не мельтешила на глазах. Она меня никогда не любила так, как я люблю ее… и это всегда занижало мою самооценку, мол, если родная мать меня не любит, кто может еще полюбить? Но отец всегда меня любил. Ему было плевать на то, что я несуразная, неряшливая, неудачная и нерасторопная. Он любил меня такую, какая я есть. И я любила его больше всего на свете, ведь он мой папочка… Пролистав дневник пару раз, я с грустью вспоминала те дни, когда писала все это… вот, к примеру… «14 мая. 2006 год. Дневник! Ура! У меня теперь есть дневник! Папочка подарил мне его на день рождения! А еще мне сегодня исполнилось целых десять лет! Теперь я совсем как Соня. У Сони тоже есть дневник, и она всегда его носит с собой. Я хочу быть такой же красивой, как Соня. Мама мне подарила книгу. Первую толстую книгу. Но сейчас я читать ее не буду, пусть лежит на память. А Серафим Павлович поставил мне пятерку и подарил красивую-красивую ручку. Я всегда ее буду носить с собой!» Неловко улыбнувшись, я перелистнула дневник в самый конец, туда, где еще ничего не было написано. Зацепленная за один листочек, там лежала ручка. Та самая ручка, которой я всегда, на протяжении стольких лет, писала этот дневник. А когда заканчивалась паста, я вставляла новую, не решаясь выкинуть столь ценный подарок. И как я вообще могла и его оставить в этой тетради? «1 сентября. 2008 года. Сегодня мама и папа снова отвели меня на первое сентября. В школу совсем не хочется, там снова надо мной будут смеяться. И сегодня смеялись. Они считают меня сумасшедшей, не верят, что дядя Марк мой дядя. Но я-то знаю!!! Папа сказал мне, что не важно, что о тебе думают другие, гораздо важнее, что я сама о себе думаю. Но что, если я думаю, что я невезучая лохушка? Зря я родилась вообще». Разве я могла написать такое в 12 лет? Нет, ну я, конечно, всегда была одаренной девочкой, но разве тогда я так ругалась? Я же маленькая была! Да и сейчас не больно взрослая, по крайней мере, не дотягиваю до Миши. И почему я снова о нем думаю? Поджав губы так, что они превратились в тоненькую, едва заметную полосочку, я снова перелистнула несколько страниц. «21 октября 2011. Софья снова меня унизила. На этот раз она рассказала всем, что я лечилась в папиной клинике. Вообще, почему она так со мной поступает? На мой вопрос, в чем же я перед ней провинилась, она ответила «На свет родилась». Что, лучше бы не рождалась? Папа сегодня весь день не выходил из своего кабинета, они с мамой поругались, и папа заявил, что у него неотложные дела. Все началось тогда, когда курьер привез ему какое-то письмо. А после этого они с мамой ругались. И, кстати, разговор касался меня. Серафим Павлович сегодня снова помог мне с контрольной. Я точно знаю, что написала там не правильно в третьем задании, но он все равно поставил мне пятерку». Я сильно напряглась, вспоминая события того дня. Что-то там было такого, что я должна была запомнить… просто обязана… «-Лорочка, иди в свою комнату! – строго попросил папа, протянув маме какой-то листок бумаги. Я, посмотрев на него жалобными глазами, направилась в комнату, но я не собиралась пропустить этот разговор, поэтому оставила дверь приоткрытой. -Что это такое? – нетерпеливо вскрикнул отец, бросив на стол что-то тяжелое. Папку, скорее всего, - Кира!? -Экспертиза на отцовство? - завизжала моя мать, пытаясь скрыть в голосе истерические нотки, - Зачем ты ее делал?! -Лора не похожа на меня! – зарычал отец, ударив кулаком по столу, - Объясни мне, Кира! -Это какая-то ошибка… - запротестовала мать, - Не может такого быть. -Ошибка? У меня первая отрицательная группа крови, у тебя вторая отрицательная, как у нашего ребенка может получиться третья положительная!? -Вирджил, пойми, я сама не знаю, как это произошло… - запротестовала мать, - Пожалуйста, только не уходи! -Чья Лора дочь? – строгим и спокойным голосом спросил мой папа. -Я не могу… - заикаясь, зарыдала мама, - Послушай… -Я спрашиваю: чья Лора дочь?! Мои родители кричали так сильно, что даже при закрытой двери все будет слышно. В свои пятнадцать лет я уже понимала, о чем говорят мои родители… Выйдя из своей комнаты, я на носочках проследовала в зал, где ругались мама и папа. -Мама? Папа? – отпустив глаза, простонала я, - Что здесь происходит? -Живо в свою комнату, я сказала! – зарычала мать, кинув на меня злобный взгляд. -Не смей кричать на ребенка! – подойдя ко мне, отец потрепал меня по макушке, устроив на голове кипиш, - Лора, иди погуляй, хорошо? -Я не твоя дочь? – заливаясь солеными и жгучими слезами, протянула я, - Не твоя?». Встряхнув головой, я закрыла лицо руками. Видимо, из-за смерти отца это воспоминание мой мозг послушно заблокировал. Я не хотела осознавать, что мой отец – не мой отец. Эта боль и страх осознания затуманили мою память, спрятав сей факт за кучей иных предпосылок и случаев. Так мой мозг защитил меня от окружающей разрухи. Нет, вернее сказать, от моего внутреннего огня, который в ином случаи изжог все, что там когда-либо было. Я слепила в голове свои собственные воспоминания, что отец и мать всегда жили в мире и согласии, что никогда не ссорились, что не было этого их разговора, что ничего этого не было… Мои воспоминания будто пластилин, который я нагрела своей яростью до мягкого состояния и слепила то, что хотела. Но теперь, с этим дневником пришли и воспоминания, которые я так тщетно пыталась запрятать, чтобы не обжечься о них. И теперь я помнила все, что произошло в тот вечер… «-Уходи – требовательно попросил мой отец, обхватив ладонями свое лицо. Мама пискнула. Выглядела она ужасно: потекшая от слез туш, красные глаза, такое же красное лицо, растрепанные волосы и дрожащие руки. Я всю их ссору, забившись в угол, плакала. Они ругались, даже не обращая на меня внимание, будто все так и должно быть, будто я должна была слушать эту ссору и плакать, как плачет моя мать. -Убирайся! – выкрикнул папа, вскинув на мать глаза, полные злобы, ярости и обиды. -Вирджил, позволь я все объясню! – моя мама попыталась приобнять отца, но он тут же ее оттолкнул, - Все не так, как ты думаешь! -А что тут думать, Кира, что думать? – вскочив с дивана, на котором до этого сидел, прорычал отец, - Все пятнадцать лет ты скрывала, что моя дочь – не моя дочь! О ЧЕМ ТУТ ГОВОРИТЬ? -Пожалуйста, не прогоняй! – заливаясь слезами, прорыдала мать, - Мы же не можем все так оборвать! -Раз ты не уходишь, уйду я! – схватив с креста свою куртку, заявил папа, направляясь к выходу, - Прощай! -ПАПА! – завыла я, пытаясь успокоить свои эмоции, - Папа, ты куда?! -Милая… - присев передо мной на колени, протянул отец, - Все хорошо. Я люблю тебя, слышишь?! -Не уходи… - продолжала истерить я… - Папочка! Ты меня разлюбил? -Я никогда тебя не разлюблю, - невесело улыбнувшись, он поднялся на ноги, - Я заберу тебя хорошо? – и, повернувшись к матери, он грубо кинул: - Лора будет жить со мной!». Голова гудела с такой силой, что я не могла даже с места встать. Будто кто-то поставил стену, ограждающую меня от нехороших воспоминаний, а теперь эта стена рухнула с диким грохотом, превратившись в груду бесполезных камней. Все еще в моих руках был дневник, старенький, потрепанный, но такой привычный. Перелистнув страницу, я наткнулась на последнюю свою запись. Последнюю строчку, которую смогла накалякать в этой тетрадке, хранящей в себе пять лет моей жизни. «Это конец… Папа, как ты мог!?» Видимо, ни на что другое я не была способна… «-Лора, открой дверь! – барабаня в дверь, уже в третий день приказала мать, - Что ты задумала, Лорочка! -Я тебе не Лорочка! – завизжала я, уткнувшись в отцовскую футболку. За эти полчаса, что я навзрыд рыдала, закрывшись в своей комнате, папина футболка перевидала столько слез, сколько не видало ни кладбище, ни похоронное бюро, ни аэропорт, ни девичья подушка. Запачканная в черной туши и моих соленых слезах, белая футболка выглядела угрожающе и слишком жалко. Еще пуще заревев, я соскочила со своего места, подбежав к своему рабочему столу. К чему все это хранить? ЗАЧЕМ? Завыв, как бы завыл одинокий раненый волк, я стянула со стола все содержимое. На пол посыпались книги, ручки, фоторамки, бокал с водой, записи, и многая другая мелочь. Большая часть вещей разбилась, а осколки рассыпались по всей комнате. -Лора, что ты делаешь! ЛОРА! – завопила мать, - Лора, открой немедленно! -Уходи! – съехав по стене, завыла я, - Из-за тебя он уехал! Ненавижу тебя! -Доченька… -УХОДИ! – поджав губы, прорыдала я. Протянув руку, я подняла с пола разбитую фоторамки. Убрав разбитое стекло, я выудила из рамки фотографию… фотографию своего отца. Он любил рыбачить, часто брал и меня с собой, и эту фотографию сделала именно я… Дрожащими руками потянувшись за самым большим осколком, я решилась на самый глупый поступок в своей жизни. Распсиховавшись, я перерезала этим осколком все фотографии, некогда стоявшие на столе. Это был конец! Конец счастливой семейной жизни". Захлопнув толстую тетрадь, я неловко хмыкнула. Раньше семья была для меня самым дорогим в мире, но после того вечера все быстро изменилось. Изменилось лишь потому, что отец ушел. И как он мог оставить меня? Когда-то я возвращалась домой с радостью, ведь только в кругу семьи я чувствовала себя защищенной, но после этого ужасного дня все стало иначе. Я не хотела возвращаться домой, я была готова провести лишние два часа в обществе своих насмешников, чем вернуться в квартиру, которая счастья-то мне никогда и не принесла. Зачем я все это вспомнила? Раньше жить было гораздо проще, потому что тогда я не помнила, или не хотела помнить, прошлого. Так ведь было гораздо лучше. Так ведь было проще жить. Я залпом выпила все кофе. В горле все пересохло до такой степени, что я готова была выпить что угодно и сколько угодно, чтобы побороть эту жажду. Но от этого меня отвлек щелчок двери и шаги ботинок по кафельному полу коридора. -Ты чего здесь сидишь? – неловко улыбнувшись, Марк вошел на кухню, направившись к холодильнику, - Поздно ведь уже. Я думал, что ты спишь. -Не спится, - дрожащим голосом просипела я, уставившись в пол. Дядя Марк еще не посмотрел на мое заплаканное лицо, и я очень хотела, чтобы не посмотрел. Но успокоиться и перестать плакать я не могла, а кровь ужасно близко подошла к коже щек. Так, если я сейчас не прекращу рыдать, дядя Марк посчитает меня нюней слабонервной. Налив себе холодной воды из фильтра, дядюшка тут же осушил стакан. -У меня отпуск, а я все еще таскаюсь на эту работу, - хмыкнул мужчина, - Идиотизм какой-то. Устал жутко. Повернувшись ко мне лицом, дядя Марк тут же поменялся в лице. -Что случилось? – прищурившись, спросил он, - Тебя Миша обидел? Что он сделал? Лора, не молчи! Он сделал тебе больно? -Нет, Миша тут не причем… - выдохнув, протянула я, - Откуда у тебя это? Выложив дневник на стол, я заворожено уставилась на шокированного дядю. Он был застат врасплох и, кажется, не ожидал такого поворота событий. Оперевшись о кухонную тумбочку, чтобы дрожащие коленки его не подвели, Марк, как рыба, начал открывать рот, не издавая не единого звука. -Это… - пропищал он, невесело улыбнувшись, - Ну, я… Тяжело вздохнув, я удосужила дядю злобного взгляда, мол, лучше колись сейчас и быстро. -Мать твоя отправила, - отпустив глаза, признался он. -Ты читал? – продолжая сохранять неизвестно откуда взявшееся спокойствие, спросила я, - Только честно. -Нет! – отрицательно закачав головой, заверил меня дядя Марк, - Это твоя личная жизнь, я бы не посмел. -Зачем тебе мой дневник? – недоверчиво прищурившись, спросила я, - Раз ты его не читал, то нахрена он тебе? -Ну, во-первых, не матерись, - неуютно пожав плечами, заявил мужчина, присаживаясь на соседний со мной стул, - А во-вторых, я тебе сейчас все объясню. -Кто мой отец… - я сжалась под напористым взглядом дяди, - Ты, да? -Лора… - ошарашено округлив глаза, встрепенулся Марк, - С чего ты взяла? -Я помню разговор своих родителей, - облизав пересохшие губы, сообщила я, - Папа делал экспертизу на отцовство. Я не его дочь, но я его близкий родственник. Таким образом выходит, что мой отец близкий родственник отца. Ну, ты понял... А из близких родственников у него только ты и его отец. Дедушку сразу отбрасываем, а вот ты и по возрасту подходишь. -Лора, ты ошибаешься, - отпустив глаза, промямлил мужчина. -Да? – вскинув брови, хмыкнула я, - Тогда объясни мне то, что у отца первая отрицательная группа крови, у матери вторая отрицательная, а у меня третья положительная? Как я знаю, третья группа крови, если у матери вторая, может быть только при третьей и четвертой группе крови у отца, верно? -Верно, но… - дядя Марк, боясь на меня посмотреть, продолжал таранить взглядом пол, - Милая, не забивай себе голову. -Ты подходишь, у тебя четвертая группа крови, - поджав губы, выдавила я, - Так, когда у обоих родителей отрицательный резус-фактор, то у ребенка не может быть положительного. А вот у тебя положительный резус, да? Ну, выходит, что у тебя с моей матерью вполне возможен ребенок с третьей положительной группой крови. -Где ты всего этого набралась? – скрипя зубами, фыркнул мужчина. -С биологией дружу, - пожав плечами, пояснила я, - Дак ты и есть мой отец? Меня саму в дрожь бросало от сего факта, но я никак не могла отрицать очевидного, да и вообще, я сейчас ничего не боялась, просто озвучивала свою догадку, даже не боясь обидеть дядю Марка. -Я приезжал к Вирджилу и Кире семнадцать лет назад в гости, - сдавшись под моим напором фактов и догадок, Марк, кажется, решил все объяснить, - У нас с твоей матерью интрижка была… я и не думал, что ты появишься. Я хотел жить с твоей матерью, но она Вирджила любила и категорически запретила мне рассказывать кому-либо… -Ты всю жизнь знал, что у тебя есть дочь и даже не сказал мне! – завыла я, - МАРК, ты идиот или как? -Я не мог, твоя мать бы запретила мне с тобой общаться, а я люблю тебя, - взглянув на меня, признался он, - Прости. -Мне тебя теперь че, отцом называть? – буркнула я. -Как хочешь, так и называй, - хмыкнув, проронил мужчина, - Как ты догадалась? -Сложила два и два, - пояснила я, но заметив задумчивость дяди (или отца) решила пояснить: - Ну, ты говорил, что до этого мать мою любил, авантюра с группой крови и еще предположение на счет экспертизы… вот я и подумала… -Мда… - откинувшись на спинку стула, протянул Марк. Я тихо пропищала, надеясь, что это не дойдет до слуха дяди Марка. Воспоминания снова невольно начали захватывать меня. «-Соизволила выйти? – допивая уже не первый бокал вина, спросила мама, - Молодец. Я лишь промолчала. Говорить не хотелось ни с кем, кроме отца. Решив позвонить ему, я направилась к полочке, на которой лежал мой телефон, но меня опередил звонок на домашний. Фыркнув, я взяла трубку, потому что мать не обращала внимание на разрывающийся телефон. -Да? – заплаканным голосом пропищала я. -Это Кира Шеппард? – спросил мужской голос на том конце провода. -Нет, ее нет, - соврала я, кинув на маму печальный взгляд, - Я ее дочь. -Как вас зовут? – добродушно спросил мой собеседник. -Лора. -Лора, ты сейчас главное не волнуйся и присядь, - посоветовал мне мужчина, - Понимаешь, твой отец - Вирджил Шеппард – попал в автокатастрофу. Его машина вылетела на встречную полосу и… -Что с моим папой?! – завизжала я, а мать тут же соскочила с места, - Где он? -В живых никого не осталось. Мне очень жаль! – пытаясь быть гораздо сожалеющим, произнес мужчина, - Примите мои соболезнования. -Вы все врете! – завизжала я, - Врете! Мой отец не мог умереть! Сволочи! Врете! Ненавижу вас! От телефона меня оттащил брат, который приехал именно в этот самый момент. Обняв меня с такой силой, чтобы я не могла биться в истерике, Антон гладил меня по непослушным волосам, нашептывая на ухо что-то непонятное. Мне было не интересно, что он говорил, потому что было настолько ужасно в душе, будто мне ее вырвали, растоптали в грязи и засунули обратно, даже не соизволив зашить рану. -Лорочка, доченька… - моего плеча коснулась ледяная рука матери, - Милая, что сказал тот человек? -Я ненавижу тебя, - сквозь зубы процедила я, вырвавшись из крепких объятий брата, - Это из-за тебя отец погиб! В голову мне не пришло ничего другого, как схватить со стола в своей комнате дневник и закинуть его на самую верхнюю полку в кладовке, дав себе обещание никогда не писать в эту тетрадь не единого слова… больше не писать…» -Ты вообще здесь? – слегка дрожащим голосом спросил Марк, - Лорочка? -Я не Лорочка, - прорычала я, вставая со стула. Глаза мои постепенно стали стеклянными от слез, и ничего не хотелось делать, лишь идти, идти и идти. Чтобы не было времени думать. Чтобы не забивать голову последними новостями, которые так внезапно меня посетили, ворвавшись в мою жизнь даже не прося приглашения. Шоркая ногами о кафельный пол, я подошла к двери своей комнаты, схватившись за дверную ручку. Она показалась мне ледяной, а все из-за того, что температура моего тела неимоверно быстро выросла, а я покрылась испариной, которая уже стекала по лбу, лицу, шее, все ниже и ниже, захватывая каплю за каплей. Из-за недавнего разговора мне стало жарко до той степени, что я готова была залезть в холодильник и не вылезать из него, по меньшей мере, сутки. Ну, или попросту напиться ледяной воды. Да, вода со льдом мне бы сейчас не помешала. Завалившись в свою комнату, я закрыла за собой дверь. Почему-то сегодня я была полностью уверена , что дядя Марк, вернее, мой биологический отец, не зайдет пожелать мне спокойной ночи и сладких снов. Он был застат врасплох и шокирован до такой степени, что даже объяснить ничего толком не мог. Но, не смотря на это, я все прекрасно поняла… поняла, что моя мать изменила моему отцу ровно семнадцать лет назад с родным братом отца, а потом появилась я. Только вот не понятно лишь то, почему она осталась с папой, не настоящим папой, ведь Марк-то тогда уже был богат. Или для нее совсем не важно богатство? Я совсем запуталась в прошлой жизни трех моих родителей – двух родных и одного воспитывающего. У них там что, Санта Барбара творилась? Нет, серьезно, сейчас мне сложно постичь их поступки. Как Марк вообще мог переспать с женой брата? Как мама могла скрыть все это от папы? И как папа раньше не догадался? И, вообще, почему он решил сделать эту генетическую экспертизу, если до этого у родителей все было хорошо? Столько вопросов, но где мне найти на них ответы? Не расспрашивать же бедного Марка, которого вот так сейчас ошарашили. Еле шевеля ногами, я добрела до стола и рухнула на рядом стоящий стул, обвалившись на стол. Голова трещала, но у меня хватила сил включить ноутбук. Полазить по сайтам никогда не помешает, верно? Как только я подключила интернет, сразу же зашла на почту. Сама не знаю, зачем это делаю, но сейчас я ждала ответа от Ольги. Три входящих. Пора бы и прочесть их. «Эх, Лорка, везучая ты! Я бы тоже хотела, чтобы мой дядя был сам Марк Шеппард. С кем там познакомилась?» Эх, Оля, ты всегда была веселая. Да и сейчас есть, но с «везучей» ты переборщила, серьезно! Да, знала бы ты только, что мой дядя – это мой отец, а я по уши втюрилась в Мишу Коллинза… Тяжело вздохнув, я не стала строчить ответ, решив сначала проверить два остальных сообщения. Одно было от пользователя «Follow Me». Так, интересно, кого это я заинтересовала, что со мной решили пообщаться? Или, просто-напросто, это обычный рассыльщик спама. «Добрый вечер, моя звезда! Я так рад, что ты есть на свете… Не хочу, чтобы ты грустила, как грустишь при наших нечастых встречах. Улыбайся почаще. Ты такая красивая, когда улыбаешься, но ты скрываешь за этой улыбкой что-то странное и чарующее. Я хочу узнать тебя еще лучше.

Твой тайный поклонник.»

Отлично, уже и тайные поклонники завелись. Набычившись, я начала строчить ответ: «Слушай, Сереж, это уже не смешно. Что, гугл-переводчик в помощь, да? Хватит уже издеваться, надоели твои идиотские приколы, понятно? И это не самая хорошая идея – зарегистрироваться под этим идиотским именем. «Следуй за мной»? Не слишком ли вульгарно? индюк» Я огляделась, дабы удостовериться, что дядя Марк не следит за мной и не читает сейчас мое грубое сообщение. Я вообще не люблю грубить, но Сережка уже и правда достал. Телефон выключила, дак здесь достанет. Схватив в руки первую попавшуюся ручку, я начала ее гнуть. Это явный признак моего психического расстройства или, что будет более понятнее, я просто нервничаю. Ну а как в такой ситуации не нервничать, скажите мне? Всю мою жизнь меня обманывали, скорее даже я сама себя обманывала. Ну как можно внушить себе мысль, что не было того ужасного вечера, когда поссорились родители, что отец тогда не уехал и не разбился на машине. Мне ведь тогда было намного проще. Проще знать, что отец умер не по вине матери (а я считаю, что именно по ее вине он и умер), а просто по глупому стечению обстоятельств. Почему мой мозг так просто поддался, стерев из памяти такой ужасный факт? И ведь я даже не задумывалась, почему не могла достоверно вспомнить, зачем отец поехал «на работу» в тот злосчастный вечер. Последний совместный обед, мирное прощание родителей на несколько часов, поездка отца на работу – это все оказалось игрой моей пошатанной психики, плодом моего больного воображения. И как после этого быть уверенной, что я сейчас на самом деле в Америке, а не сижу дома? А что, если и правда ничего этого не было? А что, если дядя Марк не мой отец, и все это я придумала сама, а он даже не приехал с работы. Или, что будет правильно, у меня нет никакого дяди из Америки, а все это лишь моя фантазия, в которой я закрылась после смерти папы. Выглядит довольно разумно, если принять во внимание то, что я могла выдумать этот мир, чтобы спрятаться в нем, лишь бы не осознавать смерть отца. Может я просто придумала это, и все это сон, затянувшийся долгий сон. Я ведь могла и придумать Марка Шеппарда, брата отца, чтобы сотворить человека похожего на папу, чтобы он был рядом… и чтобы стал моим вторым отцом. Я, должно быть, все это выдумала. Но если все это моя фантазия – то почему я обо всем начинаю догадываться? А, я поняла, все это просто капелька драматизма. Или, если дяди Марка в мире не существует, то выходит и мой отец не умер, верно? Или умер? Иначе бы зачем я стала придумывать весь этот бред… Кажется, я совсем запуталась! Оторваться от мыслей мне помогло оповещение о новом сообщении. Открыв одно из двух оставшихся непрочитанных писем, я снова наткнулась на таинственного «Follow Me»… «Почему ты решила, что я Сережа? И что такое индюк? Элеонора, ты меня пугаешь… И ты так и не рассказала… поясни мне». Тяжело вздохнув, я закрыла рот рукой, чтобы не издать какой-нибудь нечленораздельный звук. Пальцы сами собой начали бегать по клавиатуре. «Это уже не смешно, кто бы ты не был! Хватит мне писать…» Сообщение пришло незамедлительно, сразу же после моего. Я даже вздрогнула, с какой скоростью нужно было его написать, ну, или оно уже было написано, только ждало отправки. «С тех пор, как я впервые тебя увидел, в моем сердце загорелась маленькая искорка. За пару дней наших встреч она росла и становилась все ярче. Я понял, что ты мне симпатична…» Сжав кулачки так, что костяшки пальцев побелели, я громко завыла. И как мне отвязаться от этого идиота? «Остроумно. ОТВАЛИ!» Минута ожидания. Таращась в монитор, я ждала гребаного ответа, надеясь, что мое сообщение все-таки отшила навязчивого «тайного поклонника». «Ладно, Лор, не заводись. Это я, Миша. Не знал, как начать разговор. Привет, кстати. Как дела? Марк тебя не отругал? P.S: Насчет «ты мне симпатична» - это была шутка! Ой, у тебя тут номер телефона написан… Как-нибудь на досуге позвоню, поболтаем.

Твой Миша Коллинз=D ыыы.»

Злости моей не было предела. Этот чувак еще смеет так надо мной издеваться! Ну уж нет, это ни в какие ворота не лезет. Война, так война! «Индюк!» - ответила я в ответ и захлопнула ноутбук. Ну что, весело живем…