***
-В шесть будь дома, хорошо? – наклонившись на стену, Марк смотрел за тем, как я зашнуровываю кроссовки, - Не опоздай, нам еще на перевязку ехать. Сегодня с утра Марк отвез меня в больницу, где мне наложили тугую повязку на подвернутую лодыжку, предварительно помазав больное место какой-то мазью. Слава Богу, доктор оказался не болтливым и быстро сделал все нужное, чтобы облегчить боль. От машины до дома я дошла собственными шагами, правда Марк все шел позади меня, чтобы ненароком я не упала и не подвернула вторую ногу для комплекта. На каблуках я стоять просто-напросто не могла, пришлось натянуть кроссовки…. Кстати говоря, узкие джинсы тоже слишком больно сдавливали больное место, и мне ничего не оставалось, как надеть то самое платье, в котором приехала сюда. Кроссовки и платье – вещи не совместимые, но мое желание побыть с Мишей еще хоть чуть-чуть преодолевало все мои принципы, и я довольствовалась своим прикидом. В любом случае, выгляжу я весело. Жара на улице так и не спадала, но головной убор – это определенно не мое. Сколько дядя Марк меня не уговаривал надеть что-то на голову, я упиралась руками и ногами. В конце концов, мужчина сдался. -Все, я пошла, - широко улыбнувшись, заявила я и поцеловала Марка на прощанье, - Не волнуйся. Все нормально будет. -Надеюсь, - даже не скрывая свое негативное отношение к этой прогулке, протянул мужчина, - Я позвоню. Телефон не отключай. -Хорошо, - кивнула я, проковыляв из дома. Душный воздух сразу же поработил мои легкие, и я сто раз пожалела, что не напилась перед выходом воды. Оглянувшись, я снова улыбнулась, продвигаясь к воротам. Попрощавшись с охранником Томом, который не отличался общительностью и веселым настроением, я поковыляла по тротуару, разглядывая проезжающие машины. Ходить стало определенно легче, если сравнивать с тем, что было вчера. Когда Миша привез меня домой, я подвернутой ногой вообще шевелить не могла, и она опухла, увеличившись в два раза. Лучезарно улыбаясь незнакомым прохожим, я искала среди толпы моего спутника на сегодняшний день. Миша стоял в окружении трех симпатичных дам, которые явно желали взять у него автограф. Сменив широкую улыбку злобным взглядом, я приблизилась к Коллинзу. -Как нога? - совсем забыв о трех девицах, спросил он и шагнул мне на встречу, - Ходить можешь? -Да… - протянула я, хотя полностью в этом не была уверена, - Что за девки? -Фанатки, - широко улыбнувшись, объявил мужчина, - Не все так скептически ко мне относятся, как это делаешь ты. -А машина где? – вскинув брови, вопрошала я, оглядевшись по сторонам. -Я захотел погулять… - признался мужчина, - Нога заболит, говори, я тебя понесу. -Далеко не унесешь, - рассмеялась я, - Мне в шесть быть дома. Состроив печальное выражение лица, мужчина пошагал вдоль тротуара, даже не собираясь смотреть себе под ноги. Он шел с гордо поднятой головой, будто я его обидела своими словами. Фыркнув, я побежала за Мишей, но «побежала» - это мягко сказано. -Ну, я не виновата, что дядя у меня строгий, - пожав плечами, заявила я, - Что же тут поделаешь? -Верно, ничего не поделаешь, - закивав, Миша резко остановился, и я врезалась в его спину, не успев среагировать. Потирая ушибленный лоб, я тихо простонала. Почему все время страдает моя голова и мои ноги? С руками всегда все в порядке, а так хочется хоть месяц побыть освобожденной от письменных уроков в школе. Миша с минуту подумал, тараня взглядом воздух перед самим собой. Он, глядя в одну точку, кажется, размышлял о чем-то глобальном и важном. Я побоялась его отвлекать и встала, как вкопанная, поджав губы. Меня пугает поведение этого человека. Сегодня он слегка странный. -А я купил билет в кино на 18:30… - тяжело вздохнув, объявил мужчина, достав из кармана две свернутые бумажки, - Думал, что сходим. -А со мной согласовать это никак нельзя было? – печально улыбнувшись, спросила я. Конечно, мне хотелось сходить с ним в кино, мало ли чем может все это обернуться. Мужчины просто так женщин в кино не зовут, верно? Хотя, какая из меня еще женщина? Девчонка глупая, вот и все. С одной стороны, мне стало страшно из-за такого отношения Миши ко мне, это все, по меньшей мере, странно. Но с другой – я не горела желанием обидеть его. А Марка хочу обидеть? Я ведь ему пообещала, что вернусь ровно в шесть, и мы поедем в больницу. Что самое странное, я провожу время с малознакомым человеком, а не с биологическим отцом. Миша ведь мне практически никто, а я доверяю ему, как самому близкому человеку. Это меня и пугает, серьезно! Не может же быть так, что Миша просто хочет со мной дружить; просто заботиться обо мне, как о человеке, а не как о девушке; просто приглашает меня в кино, не тлея никакими левыми мыслями и не замышляя коварные планы. Но ведь не может быть все так гладко, тут обязательно должен быть подвох! В моей жизни случалось столько разного дерьма, что сейчас я не могу поверить в то, что все может быть хорошо. Так же я не могу поверить в порядочность людей… все предают. И Миша предаст. Доверять можно только семье. Но и семья иногда подводит. -Я думал, что ты не откажешь моему обаянию… - ухмыльнулся Коллинз, натянув на лицо широкую улыбку, полную… добра, что ли… -Ладно, поживем, увидим… - я, хромая, поплелась за удаляющимся мужчиной, - Что делать будем? -А что ты хочешь? – притормозив, чтобы дождаться меня, спросил Миша. -Мороженое… - картинно состроив глазки, пропищала я, - Ванильного. -Идем… - после секундного замешательства, выдал мужчина и побежал куда-то вперед. Кажется, он позабыл о моей больной ноге… Я надула губы и, тихо переплетая ногами, последовала за взрослым ребенком. Вообще-то, ребенок из нас я, а не он… Разве не так? Будто что-то вспомнив, Миша недовольно покачал головой, развернулся на каблуках своих ботинок, и вернулся ко мне. Как говориться, сгребя меня в охапку, он потащил меня к ближайшему фургончику с мороженым. Да-да, именно потащил, потому что я беспомощно брыкала ногами, часто ловя на себе, то ли заинтересованные, то ли завистливые взгляды. И чему тут завидовать? Хотя завидовать определенно есть чему. Даже не пытаясь выбраться из крепкой хватки Коллинза, я послушно обнимала его за шею, чтобы ненароком не упасть, и разглядывала окружающую меня обстановку. Вскоре Миша отпустил меня возле миленького фургончика, разукрашенного во все цвета радуги. Поправив платье, я заинтересованно стала смотреть на холодильник. Глаза, если честно, просто разбегались от такого богатого выбора, и я невольно простонала. Миша, который до этого таранил меня своим странным взглядом, тут же оторвался и взглянул на полненькую продавщицу. -Уверена, что хочешь мороженое? – спросил он. До меня не сразу дошло, что Миша разговаривает со мной, а не продавцом. Но я никак не могла собраться с мыслями и ответить на это внятно. -Лора? – после минуты молчания, Коллинз потянул меня за полы платья, - Шеппард, оглохла что ли? Последняя фраза прозвучала слишком громко, и я даже вздрогнула. Тело покрылось мурашками, такими, которые появляются при страхе, а волосы грозились встать дыбом. Все-таки Миша умудрился меня испугать. Ну, поделом мне, не буду расслабляться в присутствии этого человека. Марк же меня предупреждал. -Чего орешь? – взвизгнула я, тоже оглушая бедного мужчину. Ох, намучается он со мной… зря связался. -Вредная… - протянул мужчина, - А мороженое холодное! -И что, что холодное? – натянув до жути детскую и наивную улыбку, я уставилась на мужчину, - Зато жарко не будет. Миша задумался. План мести обдумывает, что ли? Хитро улыбаясь, мужчина облизал пересохшие губы, достав из заднего кармана джинс свой кошелек. -Одно мороженое, - вскинув брови, попросил он, протягивая женщине пару купюр, - Ванильное. Для моей дамы. «Для моей дамы»? Он именно так сказал? Я не ослышалась? Сердце снова убежало куда-то в пятки, будто для него это самая, что ни на есть настоящая, норма. Мне никогда не привыкнуть к поступкам этого мужчины. То он строгий, умный и рассудительный взрослый, то сумасшедший, веселый и наивный ребенок. Назовем их так: Миша-психолог и Миша-дитя. Только вот кто из этих двух Миш настоящий? Ведь не может быть, что один человек объединяет в себе столь противоречащие и взаимоисключающие понятия. Я кинула на мужчину взгляд, полный непонимания и откровенного шока, мол «Че ты щяс сказал?». -Что? – приняв у продавщицы мороженое, он протянул его мне и округлил глаза, точно так же, как это сделала я минуту назад. -Ничего! – пожав плечами, я приняла сладость, пытаясь не свалиться с ровного места: уж слишком неудобно было с тугой повязкой, а я, сама того не желая, превратилась в неустойчивую фарфоровую куклу. И если эту куклу перестанут держать, она обязательно упадет и сломает себе любую, какую ей вразумится, часть тела. -Бери свое мороженое! – усмехнувшись, Миша вручил мне покупку и поплелся дальше, тем самым заставляя меня торопиться. С трудом распечатав мороженое и бросив упаковку в ближайшую мусорку, я все же догнала своего спутника. И произошло самое ужасное и одновременно самое прекрасное, что вообще могло со мной произойти. Споткнувшись о собственные ноги, я полетела вперед, грозясь тут же разбить себе все лицо, но теплая шершавая рука схватила меня за запястье и тут же притянула к себе. Я неловко пискнула, вслушиваясь в удары Мишиного сердца… Слишком быстро, слишком быстро. Почему его сердце бьется, как у семнадцатилетнего подростка? В его-то возрасте оно должно стучать гораздо медленнее и тише. Боже, причем здесь его возраст? Это прозвучало слишком глупо… А что, если он в меня… Да ну, нет… быть этого не может! Но сердце – его сердце – сейчас колотится с такой силой, что я отчетливо слышу каждый удар его моторчика… да и мое, наверняка, из груди скоро вырвется. А что, если он его услышит? Какая же я трусишка! Но с другой стороны, если он узнает о моей глупой влюбленности… он просто посмеется надо мной, и прощай-до свидания наша дружба. А так я хоть как-то с ним общаюсь. -Холодно… - простонал Коллинз, сжав мое запястье с удвоенной силой. -Чего? – я никак не могла собраться со своими силами и отстраниться от груди Миши, уж слишком мне нравилась эта ситуация. -Мороженое. На груди. ХОЛОДНО! – сквозь зубы прорычал Миша, почему-то даже не собираясь меня отталкивать, - Лора, убери мороженое! Я только сейчас поняла, что моя сладость была всмятку раздавлена о грудь Миши. На светлой ткани красовалось темное пятно ванильного мороженого, и я, перепугавшись, заткнула рот рукой. Мужчина, по-прежнему меня придерживая, шагнул назад, разглядывая запачканную вещь. Боже, какая я несуразная! -Миша, я случайно! – ринувшись к нему, я судорожно пыталась вывести чертово пятно. Но как его тут выведешь-то? – Прости, пожалуйста. Я все возмещу. Божечки! Прости. -Да не страшно, - ласково улыбнувшись, Миша подул на свою рубашку, - Я все равно хотел ее выбрасывать! -Это ты так говоришь, чтобы я не расстраивалась, - отпустив глаза, простонала я, - Миша… -Мне было холодно, - пожав плечами, мужчина огляделся по сторонам, - А из-за рубашки не волнуйся. -Почему ты не оттолкнул? – я округлила глаза, рассчитывая услышать что угодно, но только не следующее изречение Коллинза. -Как я мог тебя оттолкнуть? – призадумавшись, вопрошал мужчина, - А ты испортила такой романтичный момент! Широко распахнув свои зенки, я заморгала с такой скоростью, что грозилась вот-вот улететь. Мне сейчас послышалось или… Голова закружилась от нахлынувшей информации. Подождите-ка… Миша сейчас серьезно сказал о романтике? Какая может быть романтика между нами? Щеки предательски побагровели, готовясь в любой момент вспыхнуть. Извиняюсь, но КАКОГО ХРЕНА? -Какой идиот придумал есть мороженое в такую жару? – стараясь перевести разговор на более подходящую тему, спросил Миша. -Ну, правильно придумал, зато не жарко… - протянула я, продолжая быть в состоянии предательского шока, - прости меня за твою рубашку. -Да ничего страшного... – рассмеялся Коллинз, - Должна будешь! -Чего это?! – фыркнула я, плетясь за высоким мужчиной, - Нисколько не смешно. -А по-моему, смешно, - улыбнувшись, будто провинился в чем-то, Миша завернул на ближайшую парковку, - Ну вот, кажется, погулять у нас не выйдет. Тяжело вздохнув, я отпустила глаза, таращась на свои кроссовки. Наверное, круто, когда у тебя есть пара. Он защищает тебя, учит всему, что сам знает, понимает и всегда готов выслушать… никогда не прося ничего взамен. Жаль, что мне этого вряд ли когда-то узнать. С моей внешностью, а тем более, характером это будет не просто. Да и вообще, кто меня такую полюбит? Я все время ворчу, всегда чем-то недовольна. И это бесит окружающих меня людей. Может, лишь поэтому у меня нет друзей? Гоша, Сережа и Макс были хорошими друзьями, закрыли глаза на мой непростой характер. Да и я с ними пыталась исправиться, стать лучше, чтобы мой парень гордился мной. Я часто слышала из его уст «Я люблю тебя», «Ты самая классная», но не это мне нужно было услышать! Гораздо приятнее было бы осознать фразу «Ты нужна мне». В любви признаться может кто угодно, а вот в нужности… это удел сильных. Видимо, Сережа не таким уж и сильным был, хотя, признаюсь, я хотела ему верить. Мне нравились его глупые шутки, еще подростковые поступки, смех. Он часто матерился, и мне это тоже очень нравилось. Но только после его предательства я осознала, что мне нужен совершенно иной человек. Человек, который станет моей единственной опорой и стеной, за которую я в любой момент буду прятаться. Человек, который выстроит стену между нами и окружающими, чтобы защитить меня. Человек, который покажет мне что значит «хорошо», а что значит «плохо». Мне нужен тот, кто сам уже многое узнал, потому что лишь у этого человека я узнаю правду, и он не будет прятаться от моих «Почему», «Зачем» и «Как». А я взамен буду гладить его рубашки, хотя не люблю эти дурацкие воротнички. Буду готовить вкусную еду. Буду слушаться его во всем, давать свои детские и глупые советы. Мне нужен уже взрослый. Чтобы он был похож на отца. Не биологического, а приемного. Не внешне, конечно, похож, а душой. Кто-то даже сказал, что девушки ищут себе парней, которые похожи на их отцов. Так вот, я соглашусь с этим. Вскоре мы подошли к знакомой черной машине, в которой я уже бывала. Не обращая на Мишу внимания, я взгромоздилась на пассажирское сидение и принялась стучать по кожаной поверхности сидения. Мою собственную чечетку прервал щелчок двери и громогласный голос моего спутника: -Ко мне? – натянув обворожительную улыбку, поинтересовался мужчина. -Пахнет каким-то подвохом, - прищурившись, протянула я. -Никакого подвоха! – усмехнулся Коллинз, - Дружеский ужин, - он слегка задумался, а после более тихо, чтобы я не расслышала, добавил: - При свечах. Я моментально покраснела, выдавая всю свою просвещенность по этому поводу и любовь к Мише. Он все чаще стал меня поражать своими… я не знаю, как назвать его поступки. Он совсем как ребенок, которому понравилась игрушка, и эта игрушка – я. Только вот играть он долго не будет, вскоре пыл поутихнет, и Миша осознает всю глупость своих поступков. Связаться с девушкой, которая на двадцать лет тебя младше - это слишком глупо для взрослого человека. Во всяком случае, я так считаю.***
-Вилки… вилки… вилки… - сновая по своей огромной кухне, Миша бубнил себе под нос всякую несуразицу, - Ножи… вилки… Да хрен с ними, руками поедим. Я весело хихикнула, наблюдая за копошащимся в шкафчике мужчиной. Слишком элегантен, такого сложно не запомнить. Но зря я затеяла всю эту игру (вернее, зря я ему подыгрываю), все равно ничем хорошим наша своеобразная дружба не закончится. Да это уже и дружбой назвать слишком сложно, а Миша часто стал намекать на ту самую романтику, которой я так ждала. А сейчас мне страшно. Страшно, что он попользуется и выкинет. Или, быть может, это просто мне показалось, что он намекает на что-то большее, чем дружба. Его слова про ужин при свечах можно спокойно принять за дурацкую шутку. Многие парни так шутят, чтобы показаться… крутыми, что ли. Но Миша-то уже давно не мальчик, а состоявшийся и взрослый мужчина, добившийся в своей жизни карьерной верхушки, и при всем этом он был верен своей жене всю свою предыдущую жизнь. Ну, по крайней мере, Марк сказал мне это. Меня пугает лишь тот момент, что я еще совсем ребенок, причем иностранный ребенок. И вскоре я уеду из Лос-Анджелеса, оставив здесь все свои «приключения». А этих самых приключений у меня будет навалом, поверьте. Взять хотя бы подвернутую ногу. Но не буду уходить от темы и продолжу. После отъезда Миша-то спокойно забудет о моем существовании, а вот я еще несколько лет, до появления нового «любимого», буду страдать и ходить по школе, как приведение. И не думаю, что это так уж просто. Вытянув вперед больную ногу, я оглядела тугую повязку. Под ней моя нога распухла и постанывала. Именно там – в малейших каппилярчиках и венках моей ноги – слишком сильно пульсировала кровь. -Не слишком-то романтично… - ухмыльнулся Коллинз, присев напротив меня, - Газировка, курочка и конфетки. -Романтикой и не пахнет, - вскинув брови, просипела я, принявшись распечатывать конфету. Конфеты и остальные слабости всегда спасают от нервов. Во всяком случае, когда их ешь становится намного лучше. Непроизвольно забываешь обо всех проблемах, которые давят из окружающего мира, закрываешься в своем маленьком мирочке, вход в который строго заказан. И там только мир и спокойствие, не важно, что происходит вокруг: война или мирные переговоры; апокалипсис или возрождение мира. А родиться снова никогда не помешает. По крайней мере, смываешь с себя все то дерьмо, которое на тебя так легко вылили знакомые, друзья, ненавистники, те, кому верила, и те, кому не доверяла. Родиться заново – не значит, снова стать ребенком и прожить всю жизнь сначала. В этом случаи возрождение – это чистый лист, с которого начинаешь новую жизнь. И в этой новой жизни все будет иначе. Не будет тех ненавистных взглядов, которые бросают на тебя знакомые из школы. Да-да, именно знакомые. Слово «друзья» слишком высоко для этих людей. Разве можно ненавидеть за то, что человек просто родился не в той семье, в которой они бы хотели. Может, им просто нужны богатенькие друзья. Ну, уж извините, я никогда не продам дружбу за деньги. И не куплю. Это удел слабых. А я ведь не слабая. Миша что-то говорил, но я и не слышала его слов, не пыталась вникнуть в суть, а просто слушала этот спокойный хрипловатый голос, в котором читались нотки неуверенности. Странно все это. Вот так спокойно становится, когда этот человек просто сидит и объясняет мне то, как я должна вести себя с Марком. Жаль, что он не знает всего, что известно мне, всего, что скрывает моя слегка странная семейка. Ну, у всех свои скелеты в шкафах. Мой скелетик с двойной жизнью отца и дяди сейчас наверняка сидит дома, держит в руках телефон с набранным номером полиции, и в любой момент готов позвонить и сообщить, что такой-то, такой-то совращает такую-то, такую-то. Я поджала губы. Все-таки я буду виноватой в этом, хотя ничего такого Миша и не сделал. Он просто пытается наладить контакт с «племянницей своего друга». И странного тут ничего нет. Ну да, как же. -Ты меня слушаешь? – прекратив свой рассказ, вопрошал мужчина, - Лора? -Да… - протянула я, стеклянными бесчувственными глазами уставившись на Мишу, - Слушаю… -Что я последнее сказал? – скрестив руки на груди, хмыкнул он. -А? – пискнула я. -Что «А»? – тяжело вздохнув, Миша недовольно покачал головой, мол «проблем-то с тобой, несуразная!» - Лора, что у тебя происходит? -Ничего? – закачав головой, протараторила я, - Извини, я задумалась. -Ничего? – переспросил Коллинз, - Ладно, рассказывай. -Будешь моим личным психологом? – невесело улыбнувшись, спросила я, - Это здорово. -Если для тебя это так важно, - с таким же серьезным видом прохрипел мужчина, - То я буду хоть кем. -Я не понимаю… - отпустив глаза, просипела я, - Зачем тебе все это? Миша улыбнулся, и эта его улыбка не выдавала никаких сомнений по поводу сказанных им слов. Он был полностью уверен, что мне нужна его помощь. И я, если честно, хотела рассказать все то, что давно лежит на душе. Иногда проще высказаться почти незнакомому человеку, нежели держать в себе все это. А Миша уже больше, чем просто незнакомец. Почему именно сейчас в его глазах мелькнула та искра, которую я никогда в своей жизни не видела. Будто он загорелся чем-то и отступать уж точно не собирается. Молчание меня сильно напрягало, хотя бы потому, что оно наступило так мгновенно и неожиданно. Под пристальным взглядом Коллинза я непроизвольно сжалась, пытаясь не выглядеть слишком яркой и заметой, пускай уж лучше буду серой мышкой, чем он обратит на меня свое драгоценное внимание. Нет, безусловно, я хотела стать для него кем-то большим, но это одновременно и пугало меня… Не просто. Как же все это не просто. Натянув обворожительную улыбку, Миша наконец-таки перестал сверлить меня своим уж слишком странным взглядом. -Ты мне кое-кого напоминаешь, - подавив в себе грусть и уныние, объявил он. -Ты любил ее? – я сама не ожидала, что скажу это, но факт оставался быть фактом, - И забыть ее не можешь? -Нет, не так, - Коллинз вытер ладони от капелек воды, - Ее звали Нора. Мы познакомились года три назад, я уже тогда собирался развестись с женой, но появилась младшая из моих детей и… я не смог. Нора обиделась. -Почему я тебе ее напоминаю? – пытаясь уловить суть, вопрошала я, - Похожа на нее? -Нет, совсем не похожа, - мужчина задумчиво почесал затылок, будто это помогло бы ему сосредоточиться, - Ваши имена… Нора… Элеонора… -Меня папа Норой называл, - сама не понимая к чему это говорю, протянула я, - Ну, это не важно. И ты что, отпустил ее? -Нет, – встрепенулся Коллинз, - Это в прошлом. Она сама ушла. И Бог с ней... Мне было больно, но я отпустил. И стало легче. Я еще никогда не видела Мишу до того застатого врасплох и раненого, что сама чуть не зарыдала. Почему-то он вдруг напомнил мне себя саму. Забитый, потерпевший уйму трудностей, преданный самым близким человеком… и с чего я взяла, что его кто-то предал? Но вид у него был уж слишком жалкий, и невольно я захотела приобнять его, чтобы успокоить, но Миша невероятно быстро поменялся в лице, снова состроив довольную и веселую мордашку. Меня поражает эта его способность прятать эмоции за каменным лицом, будто за маской. Не важно, что в душе: огонь, слезы, боль, обида или ненависть, он никогда не покажет все это на своем лице. Ему проще высказаться фотографии этой своей Норы, любимому щенку или стенам своей комнаты, нежели излить душу человеку. Хотя, в этом я его понимаю. У меня никогда не было такой возможности. Если мне плохо – на моем лице будут соленые слезы и раскрасневшиеся глаза. Если мне хорошо – я буду улыбаться. Я не привыкла обманывать людей, хотя им-то все равно, плачу я или улыбаюсь. Их отношение ко мне от этого снова не изменятся. -А ты расскажешь о разбитом сердце? – неловко улыбнувшись, поинтересовался мужчина. Я задумалась. А стоит ли это делать, серьезно! Я потом буду жалеть, а Миша просто потеряет ко мне все уважение, если таковое имеется. Но, с другой стороны, он рассказал мне о своей душещипательной истории, теперь настала моя очередь. -Ну, сердце разбила мне моя семья, - пискнула я, - Вернее, некоторые ее члены. -Семья не может разбить сердце, - облизав пересохшие губы, протянул Миша, - Или может? -Недавно я узнала, что мой биологический отец – Марк, а тот, кого я всю жизнь считала отцом – мой дядя, - я подняла глаза на мужчину, рассчитывая найти в них подозрительное недоверие, но Миша смотрел на меня сожалеюще и так успокаивающе, что по спине пробежал табун мурашек, - Моя мать встречалась с обоими из братьев Шеппардов… я оказалась дочерью Марка, но тогда мама уже была замужем за моим приемным отцом… и она записала меня на него… А Марк все это знал и… молчал. -Жуткая история… - прохрипел Коллинз, - Лора, это семья. Не нужно никого винить. Тебе стоит просто принять своих близких такими, какие они есть. Но спрашивал я тебя о любви, а не о семье. Я поджала губы в полосочку. До последнего надеялась избежать этого разговора, но у меня, кажется, не получится. Миша будто сканирует меня, рыская по моим мыслям и воспоминаниям. Он даже не побрезговал и залез в самый дальний шкафчик, а множество замков, надписей «Осторожно, этими воспоминаниями ей можно нанести жуткую боль» и предупреждений не завладели его вниманием. И он пошел дальше, прочитав каждую страничку. Но ничего не уловил, и теперь требовал объяснений. Под этим взглядом, сравнимым с рентгеном, я снова съежилась! Не хочу вспоминать! Только не это. -В школе меня никогда не любили… все сначала считали меня врушкой, которая решила заявить о том, что Марк Шеппард ее дядя, - я отпустила глаза, боясь даже взглянуть на Коллинза, - Все надо мной откровенно смеялись, пока Марк не приехал и не привез меня в школу. Тогда шутки вдруг сменились глупой ненавистью, которую мне еще сложнее было перенести. Но все-таки был один человек, который не побоялся моей этакой репутации и полюбил меня. Ну, я так думала. Потом Сережа предал меня, сделав больно. И тогда я снова стала изгоем. Я не хочу больше так. Я просто хочу жить, учиться… и не ловить на себе ненавистные взгляды. -Лора, послушай меня, - Миша рухнул на колени, заметив мои слезы, и присел прямо передо мной, - Успешным всегда завидуют. У нас – актеров – и у наших любимых и родных всегда учесть такая. Везучих и успешных всегда не любят. Тебе не стоит обращать на это внимания. А Сережа твой – идиот, раз так поступил с тобой. Я бы никогда так не поступил с такой девушкой… Я замерла, взглянув в голубые глаза мужчины. Голубые… голубые…голубые… миллиарды оттенков этого красивого цвета, туманная даль, бездонная морская пучина. И я хочу заблудиться там, чтобы всегда быть в этих глазах, в этом человеке. Шершавая теплая рука легла на мою голую коленку, и я вжалась в стул, стараясь не запищать от всего нахлынувшего. Голова закружилась от невесомого приятного аромата, и я готова была тут же рухнуть в объятья этого мужчины, но здравый смысл по-прежнему брал надо мной верх. -Что ты делаешь? – пискнула я, вцепившись ногтями в мягкую набойку стула, - Миша, не надо… Но он и не собирался останавливаться, приближаясь ко мне все ближе и ближе. Горячее дыхание обожгло мое лицо, и я нервно застонала. Разве не этого я хотела? Разве не хотела найти такого человека, как Миша? И почему я сейчас так бегу от этого момента? Лицо быстро покрылось предательским румянцем, а по всему телу пробежали мурашки. Мише явно было неудобно стоять передо мной на корточках и тянуться к моему лицу, но мне было попросту плевать. Теплые губы коснулись моих губ. Я неловко отстранилась, но мужчина надавил, нещадно требуя взаимности, которую я ему никак не могла дать. Слишком близко! Нельзя быть так близко. Не со мной! Его губы имели такой несравнимый привкус сигарет, алкоголя и конфет. Почему меня не раздражают его дурные привычки, а лишь привлекают? Почему я сейчас сижу, как полоумная, и не могу ответить на поцелуй или, что будет проще, сбежать? Закрыв глаза, я подалась вперед, готовясь тут же разрыдаться, и вся эта атмосфера давила… слишком сильно давила. Марк меня предупреждал. Я не должна… не должна. Зачем я слушаю этот здравый смысл, если объект всех моих грез сидит прямо передо мной? Да что там сидит, на коленях стоит. И я еще смею после такого отвергать мысль о том, что он что-то ко мне чувствует? Переборов все свои противоречивые стороны, я ответила Мише взаимностью, вовлекаясь в эту неправильную игру, которую он завел. Теплая рука скользнула на мою талию, и я почти уверена, что если бы была в футболке, Коллинз обязательно бы залез под нее. Поддавшись чувствам, я погрузилась в ту самую романтическую обстановку, о которой часто повторял мой… партнер.