Во имя и вопреки

Гавриил мягко двигался по залу, быстро и почти беззвучно. Шест в его руках, с утяжеляющей вставкой на одном из концов, имитировал боевое копьё, но был намного безопаснее. Здесь, на Небесах, даже в тренировочном зале не было нужды брать в руки оружие. Шаг, поворот, взмах, выпад — движения перетекали одно в другое стремительно. Нет, это не было сравнимо с танцем, ангелы, как известно, не танцуют. Скорее, это было похоже на то, как охотник подкрадывается к добыче, а после наносит один-единственный удар. Сродни восточным искусствам единоборств, каждое движение архангела было в гармонии с его телом. Сильные мышцы рук перекатывались под кожей и плотно облегающей торс светлой футболкой. Крылья Гавриил не открывал, привыкнув не очень-то полагаться на них в бою, где расстояние до противника всего на удар копья, а чаще меча, а до своих — ещё меньше. В небо же демоны подниматься ныне не торопились. Возможно, потому что не все смогли сохранить крылья во время Падения. Гавриил был здесь уже порядка часа, пытаясь отключить мысли хоть на время. Сосредоточение на движениях помогало, это не пробежки в парке, когда, наоборот, он погружался в размышления. Дверь открылась тихо, в Небесной канцелярии не было несмазанных скрипучих дверей. Но обострившиеся чувства Гавриила всё равно сообщили, что он не один, и архангел единым слитным движением повернулся к двери, направив тренировочное копьё на вошедшего. — В последнее время тебя редко можно встретить здесь, брат. — На Михаил были свободные спортивные штаны и белая майка, а в руках тренировочная копия её золочёного копья, что так любят изображать иконописцы. — А мы давненько не устраивали спаррингов. Не желаешь? По губам архистратига скользнула насмешливая улыбка. Да, возможно, в последнее время Гавриил совсем забросил активные тренировки, в то время как сестра всегда предпочитала быть в хорошей форме. Но он начальник Небесной канцелярии и должен больше думать, а Михаил предстояло встать во главе войск, чтобы в будущем вновь встретиться в бою с Люцифером. — Я весь твой, — Гавриил широко улыбнулся, разводя руки в стороны, словно показывая, насколько весь. И тут же вынужден был защищаться. Михаил не требовалось разминки, у ангелов редко что-то болит от нагрузок, а уж тем более, если это глава «военного ведомства». Стальные нервы и сильные мышцы архистратиг успешно прятала под офисными костюмами и лёгкими, как облачко, блузками. Но Гавриил, лучше прочих знавший сестру, никогда не обманывался этой показной женственностью. Шест в руках Михаил порхал, словно пёрышко, но удары были вполне себе ощутимы, когда Гавриил отбивал их. Ему пришлось значительно ускориться, сестра не дала бы ему держать прежний расслабленный темп. Финты, выпады, прыжки и повороты следовали один за другим, зал наполнился звуками боя. Более лёгкая и гибкая, архистратиг вела нападение, оставив брату оборону. Это была обычная для неё тактика боя, где лучшая защита — нападение. Наконечник «копья» пролетел в опасной близости от лица Гавриила, он успел уклониться в последний момент и невольно подумал, что красовался бы иначе завтра с боевым ранением на скуле. Тренировочное оружие недаром имеет свойство оставлять следы для напоминания об ошибках в бою. Подсечка следом стала неожиданностью, и он не удержал равновесия. Михаил мгновенно устроилась сверху, прижав шест к горлу. — Ты слишком рассеян, брат, — покачала головой архистратиг и, отведя оружие в сторону, заправила за ухо выбившуюся из строгой причёски прядку. — Что-то случилось? — Нет… Да, — сдался Гавриил под пристальным взглядом голубых глаз. — Я назначил встречу Вельзевул. — И это настолько выбило тебя из колеи, что ты так быстро проиграл мне? — Михаил дёрнула бровью, а после поднялась и протянула руку Гавриилу. Тот поднялся следом, отряхнул мягкие серые штаны от несуществующих пылинок, расправил складочки, оттягивая момент разговора. Но Михаил смотрела по-прежнему внимательно, не давая уклониться от ответа. — Понимаешь, я не могу перестать думать о последней встрече, — Гавриил поднял свой шест и отошёл к двери. Сел рядом с ней, облокотившись на стену, похлопал рукой по полу рядом с собой, приглашая сестру присоединиться. — Оказалось, что мы с Вель. .зевул не такие уж и разные, — дождавшись, пока Михаил устроится, продолжил он. Так было удобнее, можно было прикрыть глаза, и никто не сверлил его взглядом за маленькую запинку. — В смысле, конечно, она демон, исчадие тьмы и порока!.. Но мы были на равных, и одинаково оказались не готовы к тому, что случилось. У неё в подчинении десять миллионов демонов, представляешь? И она справляется… — Но ты ведь и раньше об этом знал, — напомнила архистратиг, подавив неуместную улыбку. Глава Небесной канцелярии прекрасно умел закрывать глаза на неудобные ему факты, пусть иногда это могло сказаться на работе. Михаил считала это мальчишеством. — Знал, но… — Гавриил поднял на сестру беспомощный взгляд. — Но, наверное, не думал, что это действительно так. Что она сама это всё. Ну и что мы так легко поймём друг друга. В смысле, мы ведь действительно договорились сразу, не спорили, словно… Словно общались всё это время. «А могли бы, но ты упёртый баран», — хотелось сказать Михаил, но ангельская добродетель не позволила ударить в больное место. У ангелов хорошая память, и архистратиг прекрасно помнила, как тяжело было Гавриилу принять Падение и то, что многие их знакомые стали… другими. И Вельзевул в том числе. Если не сказать «особенно». Гавриил помнил Вельзевул другой, не в этой грубой тёмной одежде и с растрёпанным гнездом на голове. Он помнил её самым прекрасным ангелом. Свободный белый хитон струился мягкими складками, подчёркивая особую изящность её тела. Белая ткань контрастировала с чёрными, как космос, длинными волосами. Вельзевул заплетала их в косы и вплетала цветы из райского сада, и тогда вокруг неё стаями собирались бабочки. Чудесный юный мир и юные ангелы, ещё не познавшие жестокости. Они летали меж звёзд, собирая на крылья сверкающую пыль, и ходили босиком по свежей траве, а их смех звучал переливами серебряных колокольчиков. — А ты помнишь… — Михаил прервала молчание, не давая брату погрузиться из ностальгии в мысли о том, что те времена никогда уже не вернутся. Тем более, что и у них двоих было что вспомнить. Их первые шаги и первые полёты, первые чудеса, то, как они учились управлять, не теряя дружеского расположения. В конце концов, и у них были свои десять миллионов ангелов, и не всегда удавалось проявить глубины своей мудрости. Пришедшие потренироваться ангелы, услышав смех из-за дверей зала, тактично не решались их прервать.