Во имя и вопреки

Это был маленький коттедж, всего на несколько небольших комнат. Давно нежилой, с покрытыми слоем пыли полками и старомодной мебелью, убранной под чехлы. Впрочем, несмотря на заброшенность, дом оставался в удивительно приличном состоянии: никаких выбитых стёкол, груд мусора и следов присутствия посторонних. Коттедж принадлежал Небесной канцелярии. Когда-то, на заре девятнадцатого века, Гавриил загорелся идеей ангельских баз на Земле. Идея эта, конечно, пошла от Азирафеля, тогда ещё не предателя, когда он решил открыть свой магазин. В итоге несколько баз архангелы всё же обустроили, но со временем все они оказались заброшены — те ангелы, у кого были задания на земле, предпочитали сами выбирать удобные места обитания, а остальным было просто без надобности. Конечно, это место не было нейтральной территорией, но было ближе всего (на расстоянии каких-то пары стран) к парку, и тут их точно не побеспокоят посторонние. — Отпусти меня, ты, ангельский кретин! — Вельзевул, которую архангел всё ещё прижимал к себе, замолотила кулачками в широкую мужскую грудь. Видит Бездна, как ей сейчас хотелось выпустить на этого пернатого придурка кусачих мух. Но Жужу княгиня оставила в Аду, для маскировки — если кто-то заглянет к ней в кабинет, решит, что она просто ненадолго отошла. Своё отсутствие она хотела скрыть как можно дольше, в идеале — совсем. Удары Вельзевул выходили слабыми, а для Гавриила и вовсе почти не ощутимыми. И всё же архангел отпустил её, отступив на шаг, и тут же ощутил внутри уже привычную глухую пустоту. Оставшись без поддержки, демонесса чуть не потеряла равновесие, от резкого перемещения плыло перед глазами, а при попытке встать устойчивее подвернутая в парке нога отозвалась болью, пришлось перенести вес на вторую. Чёрт, она слишком быстро теряет силы! А Гавриил… неужели он почувствовал своё преимущество перед противником и решил по-тихому уничтожить её? Здесь даже стены пропитаны ангельской силой, а значит, совсем не нейтральная территория. Её долго найти не смогут. — Предатель чёртов! — вызверилась Вельзевул, не собираясь сдаваться без боя. В груди обидно жгло. И когда она успела поверить, что всё ещё можно изменить? Наверное, в тот момент, когда они почти без слов поняли друг друга там, на авиабазе. — Думаешь, моя смерть ослабит Ад? Это не остановит Люцифера! Но и ты чистеньким не выйдешь, у меня хватит сил запятнать тебя! Заявление о предательстве ударило посильнее кулачка княгини. Неужели она считает его двуличной сволочью? Он не один из её подчинённых! — Не равняй меня с демонами! Не я предавал своих собратьев, не я начал мятеж и первым поднял оружие! И сейчас не собираюсь! — Он слишком открылся, позволил себе слишком много эмоций. То, что сидело внутри долгие годы, прорывалось наружу, пусть и не так сильно, как у Вельзевул. — А ты ждал от меня приглашения на войну? — Зло усмехнулась Вельзевул. Гавриил что, перенёс её сюда, просто чтобы продолжить высказывать обиды? — Если не собираешься убивать, зачем притащил сюда? Это явно не нейтральная территория. — Там было слишком много людей, — пояснил архангел. Было во всех этих услышанных сегодня злых словах что-то, заставляющее задуматься. О том, что не один он чувствовал себя преданным и одиноким. И о том, что ни одна из сторон тогда, возможно, не планировала становиться друг для друга вечными врагами. — Но, кажется, я уже собиралась уходить. — Ты не рассказала про Люцифера, — напомнил Гавриил. Они оба словно сбросили напряжение, высказавшись, и теперь готовы были слышать. — Он действительно набирает силу? Чего нам ожидать? — О, так ты всё же решил мне поверить? — устало и как-то беззлобно спросила Вельзевул. Помолчала, собираясь с мыслями и решая, что можно рассказать, а что не стоит. Дагон предлагала рассказать всё, но какой это имеет смысл, если сил у Князя Ада осталось совсем немного, да и те утекают очень уж ощутимо, даже на лечение себя не хватает. Пожалуй, если отойти к окну, всего несколько шагов, можно опереться на подоконник, и стоять будет удобнее. — Что с ногой? — прервал неловкую паузу Гавриил, заметив, как демонесса чуть прихрамывала. — Отстань… — всё так же устало отмахнулась Вельзевул. Но архангел, будто и не заметил её слов, одним движением сдёрнул чехол с дивана, подняв в воздух пыль, впрочем, быстро осевшую под строгим взглядом. Подхватил Вельзевул на руки, не обращая внимания на возмущённый вздох и слабый удар по плечу, донёс её до дивана, усадил и опустился на одно колено, прямо на пыльный пол, не жалея отглаженных брюк. — Мне больше нравилось, когда демоны тяготели к роскоши, — посетовал Гавриил, стягивая с ноги грубый ботинок и сетчатый носочек, а потом очень осторожно, почти ласково ощупал маленькую прохладную ступню тёплыми ладонями. — Да что бы ты понимал в стритстайле, — буркнула Вельзевул в ответ, прикрыв глаза и стараясь не замечать, как приятны эти прикосновения. Намного приятнее, чем лечение Уфир. А может, дело в том, что с подобной мелочью она никогда к медику не обращалась, её организм и сам справлялся. Гавриил покачал головой, ощутив под пальцами источник боли, — то ли вывих, то ли растяжение, такое обычно проходит у ангелов в считанные мгновения. Вряд ли анатомия демонов так уж отличается, что они не способны излечить себя. Да и во время столкновений в древние времена демоны вполне неплохо справлялись с ранениями посерьёзнее. Тогда на что же уходят её силы? — Как ты умудрилась повредить ногу? — задал архангел полуриторический вопрос, осторожно направляя к повреждению поток благодатной силы. Вельзевул зажмурилась и поджала пальчики, но уже мгновение спустя расслабилась. Неприятные ощущения быстро прошли и вновь осталась только приятная близость. Она никого не подпускала так близко… только его. Вряд ли он об этом узнает. — Оступилась, — пожала плечами демонесса, прекрасно понимая, что он на самом деле имел в виду. Но признавать собственную слабость хотелось меньше всего. Гавриил закончил с лечением и отошёл, и Вельзевул с сожалением проводила его взглядом. Хотелось, чтобы он задержался рядом подольше, но просить было ниже её достоинства, поэтому она только подтянула босую ногу под себя, стараясь сохранить ощущение прикосновения и тепло. — Здесь есть кофе? — попыталась оттянуть разговор Вельзевул. Нервное напряжение и потеря сил давали о себе знать, а в нежилом коттедже было не теплее, чем в парке. — Кофе? — Гавриил посмотрел на неё с недоумением. — Да, такой напиток. Бодрящий. Горячий, — зачем-то уточнила демонесса, хотя вряд ли Гавриил ни разу не слышал про кофе. — Вряд ли здесь есть что-то съедобное, — с сомнением ответил архангел, вспоминая, что Вельзевул ещё и демон чревоугодия. Он бы этим и ограничился, но тут она заёрзала на диване, пытаясь плотнее закутаться в пиджак, и Гавриил одним слитным движением оказался рядом, схватил её за руку. Тонкие пальчики с покрытыми чёрным лаком ногтями оказались ледяными. И снова, вряд ли это свойственно демонам, питаемым огнём Преисподней. — Ты совсем замёрзла, — констатировал он удивительный факт и стянул пальто, укрывая им Вельзевул. Та от изумления даже возразить не успела, только плотнее закуталась в тёплую ткань, вдыхая запах, свойственный одному лишь архангелу, — озон в воздухе после грозы. — Вель, что с тобой происходит? На что ты потратила столько сил? — глядя на такую Вельзевул, почти до ушей замотанную в его пальто, Гавриил не мог не вспоминать прошлое. Ей по-прежнему идёт светлое. Впрочем… Разве он не привык уже к ней новой? К язвительному и резкому демону, жёсткому и сильному, на удивление верному своей работе. А есть ли смысл тосковать о прошлом? Демонов не прощают! Её никогда не простят! Даже если она раскается, Всевышняя уже лишила её своей любви, как и многих других. Можно ли любить средоточие порока? Но ведь он как-то умудрялся. Он понял вдруг с неотвратимой ясностью, что образ Вельзевул-демона давно затмил воспоминания о юном ангеле, которым она была. — С чего ты взял, что у меня нет сил? — гордая и сильная до последнего, даже если сил и осталось только на эту самую гордость. — С того, что ты не можешь залечить себя и даже согреть, хотя это должно получаться само собой, — Гавриил не поддался. — Ты на что-то потратила очень много сил. На что? Насколько я знаю, сил должен был лишиться только Люцифер… Вот оно как… Голос Гавриила внезапно сорвался на шёпот. Он только что позволил себе осознать свои чувства, и тут же, словно в наказание, пришло понимание — Вель отдала свои силы Люциферу. Это она помогла ему восстановиться, чтобы начать войну вопреки Плану. Почему? Потому что он её повелитель, она служит Сатане с самого Падения. Нет, ещё раньше она была на его стороне. Почему она всегда жертвовала собой ради его планов? Быть может, потому что любила?.. И любит сейчас… — Ты любишь его… — шёпотом повторил Гавриил пришедшую мысль и продолжил уже громче. — Поэтому ты была на его стороне. И сейчас тоже. Чья это была идея? Ты сама решила отдать ему свою силу? Или это он потребовал от тебя очередную жертву во славу себя? Конечно, ведь ты его верная слуга, правая рука. Всегда рядом, всегда с ним, с самого начала. Слушала, внимала каждому его слову, шла за ним. Вель, что ты нашла в нём и его словах такого, что до сих пор хочешь войны? Вельзевул с изумлением слушала этот поток слов, задохнувшись от обиды. Вот, значит, какой он её видит? Придурок, последний идиот, сам оттолкнувший её после падения, теперь смеет говорить что-то о любви. Да ещё и к кому — к Люциферу! Обида заставила демонессу забыть о слабости, она резко вскочила, не заметив даже, как пол холодит босые пальцы на ноге. В наступившей на миг тишине прозвенела пощёчина. — Зззаткнись! — прожужжала Вельзевул. Гавриил машинально потёр челюсть, заслуженный им удар оказался значительно ощутимее прежних. — Да как ты смеешь говорить о любви? Что ты вообще знаешь о ней? Только выдумываешь чёрт знает что! Ты никогда ничего не понимал! Считаешь меня полной дурой, погнавшейся за мужиком? Где ты только такой дряни набрался, светлый ангел? Всему, знаешь ли, есть свои пределы! Выпусти меня отсюда! — Не раньше, чем ты всё объяснишь, — упрямо ответил Гавриил. Он ничего уже не понимал, а Вельзевул увиливала от прямого ответа. — Да что ты хочешь услышать? — в голосе демонессы вместо злости послышалась горечь. — Что я не справилась? Хорошо! Я не справилась! Доволен? Это не было моей идеей и, тем более, моим желанием. Люцифер просто взял то, что ему было нужно. Мою силу. Думаешь, мне хотелось этого? Меня не спросили! Он ничем не лучше нашей Матери! Он считает себя вправе решать за других. Он считает моей виной то, что лишился прежней мощи. И в наказание забрал мою силу. Продолжает забирать, пока не высушит всё до капли… Это убьёт её, понял Гавриил. Уже убивает. Они все — и ангелы, и демоны — созданы из божественной силы, и если забрать её, не останется ничего. Словно в замедленной съёмке, архангел смотрел, как Вельзевул медленно осела на пол, и это отозвалось болью в сердце. Не застарелой, к которой он привык и от которой так успешно научился закрываться за долгие годы. Это было нечто новое. Это был страх потерять, на этот раз окончательно и бесповоротно. Больше ни разу не встретиться, не услышать язвительных слов, за которыми обычно скрывалась не ненависть к свету, а что-то другое… он никогда не мог понять, что. Может, желание быть на равных?.. Неважно! Ничего этого больше не будет, если он ничего не предпримет, чтобы исправить ситуацию. Ангелы способны творить чудеса, они умеют исцелять. И Гавриил опустился рядом с Князем Ада, положил руки ей на плечи, делясь своей силой. — Ты что творишь, пернатый? — всполошилась Вельзевул, ей потребовалась всего пара секунд, чтобы понять, что он пытается сделать. — Прекрати немедленно! Ты только сделаешь хуже! Не сме… Гавриил не дал ей договорить. Возможно, он действовал не ангельскими методами, но в тот момент им скорее правил страх потерять её навсегда. Её такую, настоящую, живую, сейчас, когда они высказали друг другу многое, но ещё так много надо сказать. И архангел закрыл ей рот поцелуем, одновременно открывая свою ауру и позволяя силе свободно перетекать в Вельзевул, наполняя её, как пустеющий сосуд. Демонессу, словно прохладной волной, накрыло его силой. Свет, столь давно её покинувший, что уже почти забытый. Но он не ранил, он исцелял, заполняя пустоту внутри… и втягивался в чёрную дыру в её сущности. Нет, этого нельзя допустить! — Оставь свой героизм! — зло встряхнул её Гавриил, когда Вельзевул прервала контакт, больно укусив его за губу. — Это глупо и никому не нужно! Ты демон, так цепляйся за жизнь всеми силами, хватит этого самопожертвования! Используй, чёрт тебя подери, возможность! И не дав ей возразить хоть слово, вновь впился в губы со всей силой. Это был даже не поцелуй, лишь грубое лишение её возможности оттолкнуть, не брать то, что отдают. Захотелось хотя бы съязвить, что архангелы совершенно не умеют целоваться. Но почему его святая сущность не причиняет ей вреда? Она ведь не должна так легко становиться частью демонической ауры. Если только он не… Он не только делится силой, Гавриил сознательно оскверняет себя! Под лопатками наливалась тягучая боль, словно крылья, не видимые на этом уровне бытия, выворачивало из суставов. Но Гавриил с мазохистским удовольствием терпел эту боль, продолжая вливать в Вельзевул силу, позволяя сущности меняться, чтобы не навредить демону. Позволив демонической ауре коснуться себя, он перекраивал свою энергию, делая её похожей, тёмной, близкой для Вель. Он впервые делал всё не по правилам, так, как нельзя, но очень хотелось, так, как было нужно для них двоих, а не для мироздания и Плана. Новая пощёчина пришлась по второй щеке, но оценить иронию случившегося было некому. Архангел тряхнул головой, унимая звон в ушах, Вельзевул тяжело дышала и яростно сверкала на него глазами. — Ты полный идиот! — хрипло рявкнула она. — Почему ты всегда решаешь за меня? Кто дал тебе это право? Почему никогда не можешь просто выслушать? Почему логика у тебя отключается совсем не вовремя? Ты же понял, что Люцифер питается моей силой! Так какого ты отдаёшь свою силу ему? Ты хочешь, чтобы победить его не смог никто, даже вы? Ты отдашь свою силу мне, а он заберёт её. И ты ничего не сможешь сделать против него. Ты этого хочешь? Когда ты уже научишься думать головой, а не говорить пафосные речи? Чурбан! Сволочь! Ненавижу! Вельзевул всё же сорвалась, злые слёзы текли по щекам, она била архангела по плечам, по груди, но он мужественно сносил её истерику. Ну почему она полюбила такого чурбана? Как её угораздило? Она никогда не могла найти ответ на этот вопрос, даже в самом начале, когда они оказались по разные стороны добра и зла. — Прости, — прошептал Гавриил, прижимая демонессу к себе, на этот раз без всякой силы. Видеть её такой, отчаявшейся и почти сломавшейся, было больно почти так же, как добровольно осквернить свою божественную сущность. Они словно растворяли друг друга кислотой, правили в нечто новое, не способное жить, как прежде. — Что? — переспросила Вельзевул, поднимая покрасневшие от слёз глаза. — Прости, — послушно повторил архангел. — Я действительно не подумал об этом. Я просто испугался. Испугался потерять тебя. Но ты права, это будет преимуществом для Люцифера. Гавриил поймал её недоверчивый взгляд и горько улыбнулся. Что он за ангел, если не способен сотворить чудо и спасти её? — Хорошо, — вновь заговорил он. — Я просто возьму отряд, мы спустимся в Преисподнюю и не дадим Люциферу начать войну. — Не смей даже думать, — Вельзевул замотала головой. — Я не позволю тебе превратить Бездну в хаос и разрушить всё, что мы создали. Ты должен поговорить с Антихристом и убедить его завершить начатое. Если в твоём пророчестве обещано, что Сатана будет заперт, пусть он сделает это! А я отвлеку внимание, чтобы выиграть время. — Ты… Вель, обещай мне, что с тобой ничего не случится. Вельзевул очень постаралась скрыть обречённость во взгляде. Гавриил вряд ли понял бы её. Как объяснить ему, что Ад важен для неё, что это её единственный дом, и на становление хоть какого-то порядка в нём она потратила слишком много усилий. И как тяжело делать выбор между домом и любовью. Именно сейчас, когда в ней не должно быть сомнений. Но архангел, как назло, слишком осторожно прижимает её к себе и смотрит с немой просьбой в глазах. Вельзевул позволила себе на минуту потеряться в этой фиолетовой глубине, а после сама потянулась к его губам. Она просто обязана научить его целоваться. Гавриил ответил на этот поцелуй охотно, словно давно ждал его. И выходило у него не то, чтобы умело, но, Небо и Бездна, как приятно. Вельзевул позволила себе расслабиться и получить это желанное удовольствие. В конце концов, какой смысл отказывать себе, если у неё так мало шансов пережить всю эту историю. Быть может, они больше даже не увидятся. Этот поцелуй не был похож на предыдущие, жёсткие и злые. Гавриил растворялся в ощущениях, таких новых и в то же время таких похожих на предначальные времена, когда между ними была близость не физическая, но духовная. Сейчас было лучше, ближе, острее. Их ауры больше не соприкасались, отдаваясь болью под крыльями, но Гавриил всё равно ощущал исходящую от демонессы нежность. — Вель… — выдохнул архангел. Это не было искушением, но сердце его физического тела забилось чаще, и так необходимо было сделать вдох, что ему пришлось прервать поцелуй. — Обещай, прошу. Обещай, что выживешь. Он шептал, покрывая её лицо поцелуями, а Вельзевул подставлялась под ласку, не смея открыть глаз. Не смея сказать ему правду — она не может дать ему такого обещания. В ней не было силы лгать. В конце концов, она демон чревоугодия, а не лжи. Вместо ответа она накрыла его губы кончиками пальцев, заставляя замолчать и его. — Идём, — коротко сказала демонесса, поднимаясь, хотя просились совсем другие слова. «Хочу быть с тобой». «Хочу любить тебя». «Хочу стать твоей». Внутри разгоралось пламя желания, робких касаний было слишком мало, а его энергия, сливаясь с её сущностью, лишь распаляла желание и тоску тела, слишком долго не знавшего ласки. Гавриил послушно поднялся следом, не разрывая объятий. Они чуть не запутались в ногах, нервно рассмеявшись, поэтому архангел просто подхватил Вельзевул на руки, мельком поразившись её совсем небольшому весу. — Только не собери мной все косяки, — усмехнулась Князь Ада, обхватывая его за шею и прижимаясь крепче. Гавриил лишь посмотрел на неё потемневшими фиолетовыми омутами и направился к лестнице. Около дивана остались небрежно брошенное светло-серое пальто и грубый чёрный ботинок с сетчатым носочком.