***
Открывать глаза было сложно. Веки, словно налитые свинцом, не хотели подчиняться мне, каждое движение вызывало резкую и невыносимую боль, от которой мне просто хотелось потерять сознание. Не в силах справиться с этими ощущениями я снова провалилась в спасительную темноту. Просыпаясь так несколько раз, я была неспособна оставаться в сознании надолго, и поэтому раз за разом снова провалилась в темному. Если у меня получалось открыть глаза и попросить хоть каплю воды, чтобы утолить невыносимую жажду, это было чудом. Да и моя просьба о воде звучала как какой-то скрежет, лишь смутно напоминающий нормальную человеческую речь. В такие моменты я удивлялась, что меня вообще понимали. Проваливаться в сон я перестала только через некоторое время. Спать мне уже совсем не хотелось и моё самочувствие немного улучшилось. Если раньше я ощущалась, будто меня пропустили через мясорубку, а после проехались асфальтоукладчиком, то сейчас я чувствую себя просто обычной лепёшкой. Нет, не так, очень ленивой лепёшкой, которая хочет только одного — лежать в своей мягкой постельке дни напролет. И не важно, что меня насильно заставляли пить плохо пахнущую жидкость, по вкусу напоминающую носки не первой свежести, от которой выворачивало на изнанку. Несколько раз я даже плевалась ею, потому что, если пить вот эту дрянь три раза в день, это начинает напоминать ад для вкусовых рецептов. Эффект это возымело и мне после каждого принятого лекарства начали давать сладкие сосательные конфетки. Только вот меня больше не конфетки радовали, а то, что мой любимый братик каждый раз гладил по волосам с нежной улыбкой и называл хорошей девочкой. В такие моменты я была готова вознестись на небеса, лишь бы этот миг не прекращался. Никогда не думала, что меня могут радовать мелочи вроде этой. Как только я могла стоять на ногах, нас навестил врач, у которого мы временно поселились. После того, как брат меня нашёл, он не вернулся домой, а отнёс к лекарю. У него мы пробыли около недели и сразу же его покинули, стоило моему состоянию улучшиться. Но даже после этого мы так и не вернулись домой. Глядя на своего братца, у которого за спиной висел мешок порядочного размера, на ум сразу приходило, что мы теперь явно в бегах и в то место вряд ли когда-либо вернёмся. Похоже для нас начинается новая жизнь, и будет она порядком сложнее чем раньше, ведь выживать одним на улице непросто. И если честно, я была не готова вот так резко менять свою среду обитания тепличного цветочка, с которого всю эту жизнь сдували пылинки. В отличие от меня, братец был, как всегда, спокоен, похоже его не терзали такие вопросы. Смотря на него, мне казалось, будто всегда был готов сбежать из дома и все невзгоды ему нипочём. За несколько дней у меня сложилось впечатление, будто мы держим курс в какое-то определённое место. Только вот куда именно мы направляемся я так и не смогла узнать, уж слишком мой брат неразговорчивый. В такие моменты я могла только насупиться от обиды и продолжать передвигать ноги, которые ужасно болели. Мне было очень тяжело идти пешком почти весь день, и даже небольшие перерывы лишь напоминали небольшой глоток свежего воздуха в удушающей пелене утомления и боли. Но облегчения это мне не приносило, я не была готова вновь рваться в дорогу, моим единственным желанием было - упасть замертво. Мой брат выглядел не таким уставшим, и наверняка, если бы не я, он прошёл бы куда больше и, возможно, был бы уже на месте. От меня только одни проблемы, сразу видно кто здесь балласт. Из-за этого грусть ещё больше наполняла меня, и я, еле сдерживалась от слёз. Когда мне на голову опустилась руку, трепя мои волосы, я от неожиданности подняла голову и взглянула на виновника. Брат, растянув свои губы в лёгкой улыбке, нежно произнёс: — Мей-Мей, не расстраивайся так сильно, твой брат обязательно позаботится о тебе, даже если с нами теперь не будет рядом родителей и других взрослых. На его слова я кивнула только головой как бы соглашаясь. Брат, я не потому грустила. Тут дело в том, что твоя сестра бесполезная. А ведь мне ментально куда больше, чем тебе. Это я о тебе должна заботиться, а не ты обо мне. Только вот прямо заявить об этом не могу, сочтут умалишённой, и даже тебе, брат, об этом рассказывать я ещё не готова. — Не унывай, или ты не веришь своему брату? — с лёгкой усмешкой произнёс он тут же резко подхватывая меня на руку. — Верю. Ещё как верю. Состроила я самую серьезную мину, на которую была способна, в ответ на что сразу же послышались смешки от брата. Вот не воспринимает он меня серьёзно! Ну ни капли! Через несколько часов мы всё-таки доползли до маленькой деревеньки, как и говорил брат. На сколько мы здесь останемся я пока ещё не знаю, но сейчас меня больше волновала ванна и сон. Хоть моему счастью не было предела, но выяснилось, что в таких тавернах купальня только одна и она общая. Я уже успела позабыть, что это древний век и здесь нет ванной в каждой комнате. Хочу обратно домой, там я могла спокойно мыться когда захочу. Очередь в купальню была большой, поэтому, пока я дождусь, уже и век пройдёт, а за это время я могла бы отдохнуть. Запрыгнув на постель, я была уже готова на ней распластаться звёздочкой, как неожиданно меня подняли чуть ли не за шкирку. — Гэ?! — В грязной одежде и в постель, Циан. — Я устала! — Где твои манеры? — Гэээ, — протянула я, глядя прямо на Уду. — они у меня были? Зря я это сказала. Ой зря. Я же ребёнок, хоть бы чуть-чуть надо мной жалился, а не сразу меня в угол ставить. Радует что хоть по жопе не надавал, а то рука у брата тяжёлая, пару ударов и всё, я потом не сяду. Вот зациклен он, как и родители на этом этикете и чёртовых манерах, что упасть не встать. Я могу, конечно, себя прилично вести, но зачем делать это, когда мы одни в комнате и никто не видит? Тем не менее, даже в кругу семьи от меня всегда требовалось себя вести правильно, что до чёртиков бесит. Обиделась я на Уду, не буду с ним теперь разговаривать. Веду я себя по-детски, но он сам та ещё бака, а я с баками не вожусь. Долго обижаться на людей я не умею, поэтому уже через несколько часов сидя в бочке и пуская пузыри, я окончательно простила брата, который в это время заботливо отмывал засохшую кровь с моих волос. Мне даже страшно представить, какой я замарашкой выглядела, ведь с того дня как покинула дом ни разу не мылась. Я не очень люблю, когда мне кто-то помогает принимать ванную, но здесь у нас время ограничено. Даётся всего одна палочка благовония и за эти примерно полчаса мы должны были искупаться. Для меня это мало, особенно если мы будем купаться по очереди, поэтому было решено что пойдём вместе. Так есть даже шанс, что я не засну, ведь тёплая водичка и лёгкий запах благовоний так и погружал меня в сон. Единственное что меня удерживает от мгновенного погружения в сон это голос Уду-гэ настойчиво требующий, чтобы я не дремала. Только сейчас у меня было чувство, что, если засну, брат не будет злиться, но проверять его терпение мне не хотелось. Поэтому каждый раз после его слов я вздрагивала, открывая свои веки, а потом опять погружалась в дремоту. Так продолжалась недолго, пока я не ощутила морозный холод на коже. Брат, резко вытащив меня из воды, закутал в полотенце, а мне только оставалось стучать зубами от лютого холода. Из-за сонного состояния я начала путаться в одежде, на что брат со своим непробиваемым выражением лица и с тяжёлым вдохом принялся мне помогать. Сегодня я наглею больше чем обычно, поэтому состроив милую мордашку я попросилась на ручки. Я бы точно не дошла, а где-то бы свалилась по дороге. Брат же сегодня мне потакал мне намного сильнее, чем раньше, поэтому долго его не пришлось ждать, уже через несколько секунд меня взяли на руки. Прицепившись к нему как кальмар и не желая отпускать, я положила подбородок брату на плечо, тихонько бурча ему на ухо что хочу спать. Мне даже показалась будто у Уду-гэ глаз дернулся. Но я сделаю вид, будто ничего не видела, хи-хи. Когда мы добрались до номера, я отцепилась от своей персональной переноски и бодренько поскакала к кровати. Вот что делает с людьми желание побыстрей поспать. Ах, моя кроваточка, я несколько часов к этому шла, сегодня ты на всю ночь моя, а я твоя! Только не успела я на неё приземлиться как меня тут же резко схватили. Ну что опять?! — Циан, а волосы кто сушить будет?! Брат, иди-ка ты сам знаешь куда! Меня нет, я спать и точка!