За океаном

      От Дрима никогда не исходила такая зловещая аура. Дрим никогда не был настолько зол. И Томми ощущал это всем своим телом.       Он вздрагивает, когда маска ставится на него. Дрим стоит неподвижно, будто каменная статуя, смотрит на мальчишку, и Томми совсем не понимает, что сейчас творится в его голове. Но очевидно, что Томми лучше поскорее сматываться.       В подземном хранилище темно и сыро, единственные лучи света пробиваются через яму в земле. Они падают на деревянную маску парня, освещая на ней всякие зазубрины и потёртости. От этого становилось ещё более жутко.       Вокруг Дрима стоит много сундуков, и во всех них пылятся многие ценные ресурсы и предметы. От обычного железа до множества алмазов и эндержемчугов. И хранить это было строжайше запрещено.       Но Томми не был бы Томми, если бы не нарушил запрет, так ведь?       Дрим наконец-то дёрнулся, а Иннит за ним. Человек в маске молча заводит руку за свой изорванный зелёный плащ, что-то нащупывая на поясе. Томми пятится, шаркает по зелёной траве. В его голове витает сотня мыслей — что делать, как быть, что сказать, как оправдаться? Всё было прекрасно, пока Дрим случайно не нашёл его чёртов склад!       Это мог бы быть хороший солнечный день без нервотрёпки. Без битв, драк и крови. В Логстедшире солнце светило чаще, чем на землях СМП. Всегда было солнечно и тепло, Томми развлекался, как мог! Неужели из-за такой оплошности всему придёт конец?       Ярко-красные крылья мальчишки вздрагивают, когда Дрим безо всяких слов вынимает огромную динамитную шашку и легко поджигает её зажигалкой, кидая в гущу сундуков.       — НЕТ, ДРИМ, ПОЖАЛУ-       Раздаётся огромный взрыв, и множество пыли и осколков летит в лицо Томми. Он резко отходит в бок, расправляя большие крылья и сдувая ими основной поток куда-то в сторону колокола. Иннит распахивает глаза и оседает на землю, увидев, что его хранилище буквально уничтожили. Дрим с таким же холодным молчанием выходит из ямы, бросает ещё одну шашку в основной дом, где она практически сразу взрывается. Остальные, уже менее ценные вещи Томми вспыхивают оранжевым пламенем и разбиваются благодаря взрыву.       Томми ставится на дом, глупо открыв рот. Он даже не знает, что сейчас следует сказать. Да и какая разница, если Дрим уже уничтожил его дом?       — Дрим, стой, давай поговорим, — Томми встает и бежит за парнем, сверкающим незеритовой бронёй в закатных лучах. Он даже ничего не говорит — лишь берёт очередную шашку. И подозрительно быстро идёт к палатке. — НЕТ, ДРИМ, ТОЛЬКО НЕ ЕЁ!       Томми, благодаря врожденной скорости, легко обгоняет Дрима, раскрывает руки, будто собираясь защищать белую, изорванную простыню и все вещи под ней. А точнее — сверкающий эндерсундук, который хранит в себе множество загадок абсолютно всех жителей этих земель. Дрим останавливается буквально на секунду, пялится на Томми. Чёртова маска, никогда не поймёшь, о чём думает этот человек. Дрим поворачивает голову к динамитной шашке, резко поджигает и бросает её прямо в грудь Томми. Зажженную. Опасную. Смертносную. Томми отпрыгивает, расправляя красные перья и отлетает от взрывной волны, сотрясающей всю землю Логстедшира. Эндерсундук, несмотря на свою прочность, разваливается как деревянный.       Томми кашляет, трёт обожженную руку и обнимает себя красными перышками, пытаясь спрятаться от этой гнусной реальности. От смертоносных взрывов и ошибок, сделанных из-за собственной гордости.       — Томми, смотри, — Дрим за это время впервые говорит. Его голос ясный и громкий, такой привычный… Он был единственным утешением для Томми долгие две недели, не считая Гостбура, изредка навещавшего его. Но Гостбур был Гостбуром, не Уилбуром, не живым человеком. Он был весёлым и милым, но иногда сильно раздаражал, а Дрим… что Дрим? Он был живым, задорным, поддерживал любую беседу, называл Томми другом.       А Томми его предал.       Белая ткань накрывает выкатившееся из разорванного сундука око Эндера, а ещё кратер, куда оно укатилось. Томми дергает крыльями и быстро размышляет. Ну, его размышления были настоящей кашей, очень вязкой и отвратной, и Томми никак не мог её разобрать.       — Томми, иди сюда, — Дрим холодно зовёт его, а сам вновь спускается к мини-базе Иннита, бесшумно шагая по траве. Томми всегда удивлялся этому — у него был острый слух, но он всё равно всегда пугался, когда Дрим оказывался за его спиной. Сколько он тренировался ходить столь бесшумно и осторожно? Томми не имел понятия да и думать об этом не хотел. Сейчас были другие проблемы.       Томми понимает, какое дерьмо хочет сделать Дрим.       — ТОЛЬКО НЕ ПОРТАЛ! — Томми срывается с места и быстро догоняет парня, который уже достал свою сверкающую незеритовую кирку. Сама она чёрная, но когда её зачаровываешь, то она становится приятного фиолетового оттенка. Она мерцает в лучах солнца, даже светится, и Томми всегда нравилась черта этой руды. Но сейчас эта чуть изогнутая кирка обрубает последнюю ниточку, связывающую Томми с его домом. С Л’Манбургом, с его… с когда-то его друзьями? Иннит убеждал себя, что его всё ещё ждут, даже после той тупой пляжной вечеринки, и что теперь? Теперь его ненавидит ещё один друг.       Дрим яростно разрушает один из блоков, от чего фиолетовая плёнка, связывающая обычный мир с Адом, или же Незером, разрывается. Лопается со звуком разбитого стекла, а Томми внутри лопается за ней. Его терпение заканчивается, его моральные силы уже закончились, и он просто без понятия, что еще может сделать Дрим.       Красные крылья парнишки прижимаются к спине, нервно ёрзают.       — Дрим… — Томми выдерживает долгую паузу. — Я-Я действительно сожалею, знаю, что ты злишься, р-реально знаю, прости меня, я просто… этого больше не повторится, я-я обещаю…       — Томми, я сделал так много для тебя! — заикающаяся речь Томми не сравнится с громким фразами Дрима. — Я построил тебе портал, я позволял людям навещать тебя, строил с тобой башни, дома, помогал тебе, считал тебя другом! И ты думаешь, что таким плевком в лицо меня отблагодаришь?!       Дрим явно зол. Из-под его жуткого смайлика раздаются тихие гневные вздохи. Томми действительно виноват, и он это отчётливо понимает. Иннит выдыхает, вновь шевелит красными крыльями и думает — а что ему делать? Что делать теперь, когда ближайшие люди — деревенские незнакомцы, а твои друзья кинули тебя навсегда?… Что люди делают, когда остаются один на один с собой и парочкой врагов в двух биомах от тебя? И что люди делают, когда их прогресс буквально стирают?       Дрим убирает кирку и подходит к Томми. Он грубо берёт его за испачканные золотые волосы и поднимает чужую голову. Потухшие голубые глаза Иннита встречаются с холодным деревом маски. Аккуратные дырочки, вырезанные в маске, скрывают за собой пустоту. Есть ли у Дрима лицо? Томми не понимает.       — Ты ведь понимаешь, что это не конец, да, Томми? — Дрим будто шепчет, хотя его голос, как всегда, громкий. Но они здесь одни, совсем одни, и вряд ли кто-то их услышит. — Ты понимаешь, что твой проступок заслуживает гораздо более жестокое наказание, чем взрыв твоего дома, да?       — Что?…       Томми отталкивают, а тот сразу вскакивает. Томми не знает, что ещё подготовил Дрим. Он совсем не понимает, куда ещё хуже? Что более дерьмовое собрался сделать этот… человек?       Дрим роется в своём инвентаре, и Томми готов к тому, что, возможно, он достанет меч. Его убьют? Распотрошат? Выколют глаза?       Ни один из этих вариантов Томми не привлекал. И что ему оставалось делать?       Правильно.       Бежать.       Или же лететь. Что Томми и делает.       Иннит взмывает с помощью больших красных крыльев. Они похожи на струи огня в солнечном свете, настолько красиво они выглядели. Вообще у Томми были особенные крылья — ни у кого из подобных существ не было столь яркого оперения. Были и коричневые, и белые, и серые, и чёрные, даже жёлтые, но никак не красные. Томми чувствовал себя особенным из-за этого.       Но что меняет цвет крыльев, когда тебе нужно лететь как можно быстрее?       Томми пытается лететь, очень часто махал крыльями. Его перья были подрезаны ещё перед изгнанием, чтобы он не смог улететь. Но уже прошло две недели — пора вновь почувствовать свою свободу!       Да, действительно, парить ещё рано — Томми всё равно летит низко, хоть и пытается размахивать своими парусами. Но сейчас не до этого — нужно быстрее отойти от Дрима! Вокруг сверкает лазурное небо, в котором мирно плывут огромные облака. В небе они выглядят ещё солиднее, мощнее и рельефнее, чем когда ты смотришь с земли.       Томми кажется, что он летит достаточно высоко, чтобы исчезнуть из поля зрения Дрима. Ему кажется, что вот она, долгожданная свобода. Ветер в лицо, уши закладывает, ты кричишь от счастья! Для гарпий это было пиком эйфории. И действительно, Томми был счастлив, ведь он так давно не летал!       Но слащавые бледно-голубые мечты Иннита о прекрасном полёте разбиваются в дребезги, когда стрела моментального урона пронзает его правое крыло. Томми вскрикивает от боли, пытается вылавировать куда-нибудь в лес, но разве сделаешь что-нибудь одним крылом? И то, потрёпанным и изорванным.       Томми удивляется, что он достаточно скоро сталкивается с землёй. Зелье моментального урона быстро поражает нервы в крыле, и Томми даже перестаёт его чувствовать на какое-то время. А потом оно отдаёт такой болью, что у Томми даже не получается сдержать крик. Да, зелья Дрима всегда отличались особо отчётливым эффектом. То ли он много паучих глаз туда добавлял, то ли ещё чего. Но Томми помнил эти ощущения во время войны, когда на тебя накладывается тысяча отрицательных эффектов, а ты всё равно идёшь вперёд, попутно сжирая золотые яблоки.       Дрим встаёт рядом с раненой гарпией и даже чуть-чуть хихикает. Томми взлетел максимум метров на пятнадцать, не более того.       — Насладился свободой? — усмехается Дрим, хватая левое крыло Иннита. — Молодец, потому что это твой последний раз, когда ты ощутишь её. Это твоё наказание, Томми, поэтому, пожалуйста, прости меня. Не я выбирал эту судьбу, а ты. И я должен исполнить приговор, иначе будет как-то нечестно, согласись?       Дрим выпрямляет неаккуратное крыло и долго его оглядывает. Крылья у Томми небольшие, но очень яркие и плотные. У них была практически идеальная форма для быстрого полёта, это часто подмечали другие гарпии. В некоторых местах его перья были коротковаты, но Дрим понимал почему - он ведь собственноручно обрезал их две недели назад, когда Томми только-только прибыл в Логстедшир. Ощущение, что это было так давно…       Томми давно привык к ужасным параличам от зелий, поэтому боль быстро проходит. Иммунитет у него давно выработался. Томми вздрагивает, когда Дрим расправляет его крыло, и навязчивые чёрные мыслишки заполняют его голову.       Он ведь не собирается?…       Парнишка резко вырывает крыло и начинает неистово им махать. Бить, расправлять, всё что угодно, чтобы Дрим больше не трогал их и не приближался к ним.       — Дрим, Дрим, Дрим, только не крылья! Только не они! — Томми встаёт и отходит подальше. — Пожалуйста, только не крылья… это ведь мои… блять, мои конечности! Я ведь гарпия, Дрим! Я никогда не совершу подобной ошибки вновь, Дрим, пожалуйста, Дрим...       — Томми, я ведь сказал, — человек устало вздыхает, вынимая из-под плаща сверкающий топор. — Ты сам сделал свой выбор. За любой ошибкой следует наказание, любой человек платит за свои грехи, и ты не исключение.       Дрим кажется спокойным. Он будто всегда знал, что подобное случится, всегда готовился к этому. Дрим всегда был готов раскромсать его крылья, его последнее средство для обретения свободы.       — Неужели этих взрывов недостаточно?! — Томми отчаянно расправляет красное оперение. — Я уже всё понял, Дрим! Пожалуйста, этого больше не повторится!       — Наказание есть наказание-е-е, — он певуче протягивает последний слог, будто что-то напевая, но всё равно идёт к потрёпанной гарпии.       Томми пятится, будто мелкий козлёнок перед огромным хищником. На его шее вот-вот сомкнутся чужие зубы, но разве Томми этого хотел? Ему не привыкать быть жертвой, и он знает, как можно обмануть врага.       Но Дрим не враг. Да и обмануть его никогда не получалось и никогда не получится.       И что Томми остаётся делать?       Наверное, смириться.       Томми уже делал так, когда Туббо изгнал его из страны. Он смирился и начал новую жизнь. Дрим приходил к нему, и Томми было этого недостаточно. Что же мешает сейчас сделать то же самое?       Томми не успевает подумать об этом, ведь у незеритовых топоров есть хорошее свойство очищать твой разум от всякой каши. Особенно, если этот незеритовый топор находится прямо у твоей шеи.       — Томми, давай без конфликтов, ладно? Мне казалось, мы прошли через эту стадию, — Дрим говорит странным полу-извиняющимся тоном. — Это твоё наказание, ведь ты сам его выбрал. Повернись спиной.       Томми выполняет это условие.       Дрим вновь расправляет красные крылья и засматривается на них. Они блестят в солнечных лучах, и Дриму это даже нравится. Никто не отрицал, что у Томми действительно прекрасные крылья, но никто об этом и не говорил. Смысл восхвалять кого-то за то, что он родился с какой-то особенностью? Тем более, это же Томми — кто захочет говорить комплименты слишком шумному и раздражающему подростку?       Дрим смотрит на перья, немного теребит их и, в конце-концов, усмехается.       — Знал бы ты, Томми, как тебе повезло. Так уж и быть, я смягчу твоё наказание.       Дрим достаёт железные ножницы и легко режет длинные маховые перья Иннита, будто подравнивает их. Дрим с присущей ему аккуратностью обрезает остальные красные перья, словно какой-то курице. Он уже делал подобное несколько недель назад, в этом не было ничего сложного.       А Томми просто тяжело дышит, не веря в свою удачу. О боже, ему не отрезали крылья... ему не отрезали чёртовы крылья! Он ещё сможет летать! Он ещё сможет почувствовать вкус свободы!       Так как такое обрезание занимает не так уж и много времени, Дрим быстро заканчивает. Он отряхивает руки от всякого красного пуха и прячет железные ножницы. И в этот момент Томми буквально рухнул на колени, содрогаясь от нахлынувшего облегчения.       — Боги… Дрим, спасибо, — голос у Томми громкий, поэтому Дрим это слышит. Можно подумать, что он широко улыбается под маской, но улыбка всегда бесшумна, да?       — Всегда пожалуйста, — кажется, что улыбка Дрима на маске стала ещё шире.       А потом раздаётся стук топора, пронзительный крик Томми, а ветер уносит осыпавшиеся перья далеко-далеко.       Томми чувствует разливающуюся боль. Она сначала чётким выстрелом пронзает его правое крыло, а затем разливается по всему телу вместе с кровью. Иннит ощущал подобное при обычном отравлении зельем, но эффект этот отнюдь не из приятных. Томми кусает одну из рук, пытаясь заглушить это неприятное чувство. Теперь дрожь была не от облегчения — её вызывала боль.       Дрим, как истинный маньяк, вновь достаёт топор и с тихим смешком рубит незеритовым орудием чёртово крыло. Он отрубил добрую его треть.       Свободу Томми отняли. Впервые в его жизни.       Из голубых глаз ручьём льются огромные слёзы. А из глотки вновь вырывается крик. Томми даже не хочет смотреть на его правое крыло, он всеми силами старается не смотреть на, судя по ощущением, красный окровавленный обрубок его крыла.       — Дрим… Дрим, почему, Дрим? — щебечет Иннит, уткнувшись носом в землю. Его глаза затуманены прозрачной пеленой. — Дрим, ты же смягчил наказание, Дрим, ты же обрезал перья, Дрим…       — Томми, ты не исключение из прави-и-ил, — Дрим вновь растягивает слова. Такая привычка была у Уилбура, и это больно ранило Иннита прямо в сердце. — И ты будешь отвечать за свои ошибки. Все мы отвечаем за них. Прощайся со свободой.       Второе крыло разрубают таким же способом. И Томми кричит намного дольше, шевеля обрубленными отростками. Это вызывало ещё больше боли. Всё это напоминало огромный круговорот, за которым мирно наблюдал его создатель — Дрим.       — Томми, смотри, — вновь добровольно-принудительная фраза Дрима, а затем твердая хватка на его кудрявых волосах. Дрим медленно поворачивает голову Томми в сторону обрубленного крыла. И когда Иннит видит это, он панически вскрикивает и даже отползает дальше, будто это крыло сейчас отстанет. Но нет, это крыло Томми, и теперь ему с этим мириться. Мясистый обрубок истекает кровью, а поодаль лежит другой кусок побольше. Совсем недавно они были соединены. Томми падает головой на землю, обнимая себя. Ему сейчас как никогда нужна поддержка, которую никто не окажет. Кроме Дрима, естественно.       Дрим вздыхает, когда Томми полностью улёгся на мокрую траву, а затем достаёт из мелкой сумки на боку пару бинтов и мелкую бутылку антисептика. Хотя по сути это был обыкновенный спирт, который, кстати, он закупал в местных деревнях у тех носатых жителей.       — Ладно, Томми, с тебя хватит, — Дрим быстро подходит к лежащему подростку. — Сейчас я тебе кровотечение остановлю, а потом, к сожалению, уйду. Но ничего, ты не утратишь последнюю жизнь из-за потери крови, не волнуйся.       Дрим кладёт чужие крылья себе на колени, но Томми пока что не реагирует. Болевой шок.       Что ж, Дрим выполняет своё обещание, а затем, дотащив Иннита до ближайшей кровати, уходит. Как и всегда. Дрим всегда выполняет свои обещания, Томми нравилась эта черта.       Теперь у Иннита есть два обрубленных, тщательно забинтованных крыла, возможная депрессия, поломанная психика и потерянная свобода. Что может быть лучше?       Томми устало взбирается на красную, как его перья, кровать. Ему сейчас вообще нежелательно видеть красный цвет, если он не хочет разреветься.       Он лишился своих крыльев. Своей гордости, своей особенности, своей функции. Он больше никогда не взлетит. И это абсолютно точно его вина.       Томми сам у себя отнял свободу. И ему невероятно тошно от этого факта.       Он сворачивается калачиком на этой запачканной кровати посреди дикого полуострова и большого количества кратеров. Сейчас она кажется мягче любой поверхности на свете, но Томми не засыпает. Голова пульсирует, крылья тоже, ноги дрожат. Ему нужен сон, но Томми не может спать. Ему сразу видятся те мясистые куски его крыльев. Это было его мясо, его, черт побери, мясо.       Честно, у мяса был хороший вкус, но желудок Иннита его плохо осваивал, поэтому ел он его редко. Это было свойство пищеварительной системы гарпий, и он понятия не имел, с чем это вообще связано.       Томми не отрубается, и это чертовски его бесит. Сейчас солнце только уходит за горизонт, окрашивая небо в оранжевые и розовые оттенки. Это лишь ранний вечер, поэтому солнце заставляет гарпию бодрствовать. Хотя, честно, Томми просто хочет сдохнуть.       Ему отрезали чёртовы крылья. Он больше никогда не взлетит. Никогда. И всё это из-за тупых ресурсов.       В Логстедшире никогда не происходило ничего особенного, потому что некому было устраивать что-то особенное. Сюда практически никто не заглядывал, и оставался лишь Томми, как-то пытавшийся сделать что-то особенное. Но никто не пошёл к нему навстречу — все будто отвернулись от Томми, и это действительно расстраивало.       Иннит пытается шевелить красными отростками, но, увы, они всё ещё сильно болят. Они всё ещё пульсируют и ноют, Томми чувствует, как к ним приливает кровь. Это очень странное и по-своему приятное ощущение, но не в данной ситуации. Иннит бы предпочёл вообще ничего не чувствовать вокруг себя, а просто поспать. Хотя бы немного.       И Томми всё-таки отрубается на некоторое время, когда утыкается лицом в какую-то дряхлую подушку. Томми не помнил, откуда вообще эта кровать, но Дрим не подорвал её, оно и к лучшему.       Томми просыпается глубокой ночью. Даже в центре территории, освещённой факелами, слышны рычания зомби и стук костей скелетов. Говорят, что эти существа — древние люди, забытая нация, погибшая под чьим-то гнётом. И с тех пор они нападают на всех, кого видят. Томми никогда не задумывался об этой легенде, поэтому не отрицал, не подтверждал её. Да и какая ему к чёрту разница? Они очередные монстры, мешающие нормально жить.       Иннит не чувствует себя лучше после сна. Тело всё ещё ноет, кусок отрубленного крыла мелькает перед глазами, а сам Томми просто хочет разреветься. Но он силён, а сильные не плачут, так ведь?       Что-то Иннит не спешил доказывать этот факт перед Дримом.       Томми со стоном встаёт со злополучной кровати и смотрит в небо. Там, как всегда, мелькали белые звёздочки. Правда, некоторые из них загораживали облака — Томми отчётливо видел их границы благодаря острому зрению.       Инниту показалось, что что-то промелькнуло среди облаков. Неужели фантомы? Нет, он определённо спал последнюю ночь, они точно не должны напасть на него. Но нет, вот они — чёртова нечисть, подлая и гадкая, убивающая уставших и измотанных людей. А как только их заденут, то всё — они пилотируют высоко в небо. Томми это неистово бесило, и у него возникало смешанное чувство, когда эти синие суки сгорали на рассвете. С одной стороны они заслужили, а с другой — жалко терять их ценную мембрану. Из неё можно было варить полезные зелья, правда, Томми они были совершенно не нужны. Он ведь мог летать, да?       Наверное, ему всё-таки нужно будет найти пару зелий.       Если, конечно, Дрим разрешит.       А он вряд ли это сделает. После такого казуса точно.       Томми закрывает лоб ладонью, убирая проросшую золотую чёлку. Он пялится куда-то вдаль. В просторы равнин, где уже гуляют огромные пауки и множество скелетов. Где-то за этими просторами начинается тайга, а затем и холодная тундра. Всё-таки удивительно, что в Логстедшире достаточно тепло.       У Иннита возникает желание посмотреть на все эти просторы с высоты птичьего полёта. А так как взлететь он больше не может, придётся пользоваться несколько другим методом.       Например, залезть на дерево. Или построить земляной столб. Томми подобрал блоки земли после взрыва его базы, так что он может себе это позволить.       И Томми позволяет, строя огромную башню и ёжась от противного холодного ветра сверху. Да уж, когда они успели стать такими холодными? Когда Томми взмыл в последний раз, то они были намного теплее.       Даже небо перестало принимать его без красного оперения.       Иннит взбирается всё выше и выше, игнорируя смертельный холод. Гарпии выносливые, однако холода они особо не любят и селятся в более жарких местах. Но достаточно очевидное исключение составляет Филза — вон, живёт в ближайшей тундре с Техноблейдом припеваюче и ни о чем не волнуется.       Он навестил его всего один раз, хотя живёт не так далеко.       А Томми приходится ему родным сыном.       Хотя они уже давненько не ощущали себя семьёй.       Томми и Уил были биологическими детьми Филзы, но почему-то лишь Томми оказался гарпией. Уил же был обычным человеком, хотя их родители оба были гарпиями. Это странная и шаткая генетика, в которой Томми совершенно не разбирается, и в ней стопроцентно замешено не одно поколение. Но Томми было всё равно — хоть гарпия, хоть человек, хоть вообще фавн. Какая разница, какой это вид? Томми будет всё равно, он пообщается с любым и пошлёт его куда подальше.       Иннит взбирается ещё выше, прищуривая голубые глаза. Где-то в той стороне Филза и Техно, вероятно, готовили тёплый кофе и болтали о всякой фигне. Да, а родных детей никто не приглашал — уж слишком разные взгляды у родственничков оказались. И теперь они на разных берегах.       Как так получилось?       Томми и помнить не хотел.       Он строится ещё выше, хотя у него уже почти закончилась земля. В ушах свистит холодный ветер, и Томми это нравится. Парниша будто вновь взлетел в небеса и достиг самой высокой точки в небе. Но нет, он всего лишь сидит на земляной башне, смотрит по сторонам и наслаждается ледяным ветром. Его уши уже немеют, но Томми как-то всё равно. Ему ведь не привыкать, так ведь?       Отсюда видно всё. И старые руины портала в Незер, очень далёкого от берега Логстедшира. Внизу яркой лужицей булькает лавовое озеро. Томми сдерживает едва ощутимую дрожь. Почему ему так хочется прыгнуть туда? Словно с трамплина в бассейн — раз, и ты в жидкости. Зрачки Иннита сужаются и даже чуть вытягиваются, как у кошек. Почему ему хочется стартануть?       Почему ты хочешь потратит последнюю жизнь впустую, а, Томми?       Томми, честно, не понимает.       Но ему так хочется.       А, может, попробовать?       Томми встаёт и смотрит вниз, на сверкающее пятно на земле. Это напоминает ему пейзажи Незера с чёрными бастионами пиглинов и крепостями. Это так завораживало.       И Томми прыгает. Правда, не в лаву.       Он с сокрушительной скоростью плюхается в озеро неподалёку. Оно тёмное, совсем не тёплое, как та булькающая лужа. Вода полностью обволакивает тело молодой гарпии, нейтрализуя урон от падения.       Перья становятся мокрыми, тяжёлыми. Даже если они покрыты специальным жиром, как у обычных птиц, то это особо не спасало. Они всё равно чуть-чуть намокали. Хотя, ни одна нормальная гарпия не станет падать в какое-то непонятное озеро просто так. Не у всех отсутсвует инстинкт самосохранения.       Томми выбирается из воды, и холод сразу берёт своё. Нужно поскорее закутаться в одеяло или что-то ещё. Все зелья и лекарства Дрим подорвал, что ещё остаётся делать? Теперь у Томми в собственности есть только кровать и полуразрушенный полуостров.       Иннит кутается, прижимая мокрые перья к себе. Бинты тоже намокли, и, о боже, крылья начинают неистово болеть. Это из-за удара об воду? Всё-таки вода всё равно может нанести мелкий урон, тем более с такой высоты.       Вокруг бродят всякие мобы, и Томми хочется на всё наплевать, всё бросить, всё забыть и уйти куда подальше. И куда же он пойдёт в таком состоянии?       Парень вновь грохается на кровать. Она трещит, но не ломается — оно и к лучшему. Томми вновь клонит в сон, хотя он только недавно встал. Солнца не видно за горизонтом — значит, можно отдохнуть, пока в очередной раз не придёт Дрим и, как всегда, не поговорит с ним о чём-нибудь. Как будто сегодня ничего не произошло.       Но Томми отчаянно будят назойливые мысли, жужжат в голове, словно пчёлы.       Пчёлы…       Когда в голове возникает лицо Туббо и его блестящая улыбка, то Иннит буквально вздрагивает. Ему кажется, что Туббо никогда не улыбался ему. Он ведь изгнал Томми сюда, на эту далёкую землю? Тогда Туббо был холоден, его лицо не выражало ничего. Он просто смотрел на Томми. Просто смотрел, будто это был очередной воришка. Будто это был просто человек, ничего не значащий.       Может так и было? Кто знает.       Томми хватается рукой за карманы поношенных штанов. Они уже превратились в шорты — Томми сам обрезал их, так как вся ткань ниже колен была изорвана и вообще мешалась.       Иннит суёт руку в карман и нащупывает мелкий круглый компас. Он сделан из обычного железа, да и вообще он ничем не отличался от других таких же компасов. Простейшее устройство знает даже Томми, и при желании он бы сделал собственный компас.       Но этот прибор светится.       Переливается, излучает фиолетовое сияние. На железной рамке было написано «Твой Туббо». Эти буквы аккуратно вырезаны на тонком слое железа, и иногда Томми хотелось рыдать. Голову заполняли совместные с Туббо воспоминания — они приносили неимоверную боль.       Гостбур дал этот компас и сказал, что он всегда будет указывать на Туббо. Ведь Туббо дорог Томми, верно?       Да, Томми знает это. Но Томми не уверен, что Туббо также дорожит им.       Иннит вешает компас на шею благодаря тонкой серебряной цепочке. Она отдаёт неприятным холодком, когда касается побледневшей кожи, но Томми это не смущает. Лучше этот компас будет всегда рядом, под рукой. Не скрытым от посторонних глаз.       Вода постепенно стекает прямо на простыню, Томми мёрзнет. Ему стоит поспать где-нибудь ещё, а потом, по возможности, высушить простыню и подушку. Чем он думал, когда мокрым ложился на кровать?       Хотя раньше он об этом не заботился.       Звёздочки всё ещё мерцают, когда голубые глаза вновь смыкаются. Они сияют даже ярче, чем когда Томми сидел на земляном столбе. Неужто даже небеса рады, что Томми Иннит не в их владениях? Они рады, что Томми уходит?       Кажется, Иннит начинает сходить с ума. Насколько он жалок, если не продержался здесь всего две недели?       Эти две недели были отвратительными и прекрасными одновременно. Они были пропитаны солнцем и весельем, но глубоко внутри скрывалась нескончаемая боль. А ещё гнев. Гнев, обращённый сначала на Дрима, потом на Техно, потом на Туббо, потом вновь на Дрима… и так по кругу, пока это чувство не изжило само себя.       Томми не хочет думать об этом сейчас. Как-нибудь в другой раз.       Голубые глаза окончательно закрываются, а сознание засыпает под звуки ночи. Скрежет костей, рычания зомби и стрекот сверчков.       И Иннит спит, свернувшись клубочком на влажной постели, так и не убравшись в какое-нибудь более сухое место. Он обнимает себя красным одеялом, будто имитирует обрезанные крылья, хотя они лишь прижаты к его искалеченной спине. Они сильно болят, но так как Томми вырубился, то и боли он не чувствует, да?       Никто не беспокоит его ночью, и Томми действительно благодарен этому. Хотя утро преподносит ему сюрприз.       Парниша внезапно просыпается от громких криков. Как людских, так и птичьих.       Иннит подскакивает на месте, вздрагивает и бегло осматривается. Солнце только-только показалось из-за горизонта. Оно освещало землю своим светло-розовым сиянием, превращая тёмно-синий цвет в более красивый голубой. У Томми были ярко-голубые глаза, и ему действительно нравился этот цвет.       Но сейчас его почему-то разбудили. И главное кто? Кто решил зайти в эту далёкую землю, в которой расположена лишь одна деревня?       Томми прищуривается, его зрачки сужаются. Солнце вставало из-за леса, а не из-за моря, поэтому они сузились даже не от света. Они уменьшились из-за шока.       К берегу Логстедшира подплывал огромный корабль.       Большой, массивный, красивый. Томми со своим острым зрением мог сказать, что сделан он из какого-то светлого дерева. Он плывёт по волнам легко и быстро, буквально покоряя настойчивую стихию. Какие-то белые паруса развеваются благодаря ветру, этот ветер помогает огромному сооружению плыть к земле. Ветер точно так же пытался помочь Томми, когда он старался улететь от Дрима подальше. Только вот это не помогло.       И ветер больше его не принимает.       Однако светлое судно идёт. Его нос завивался в спираль для, как понял Томми, красоты. Вообще корабль был достаточно далеко, чтобы разглядеть там людей, товар или что там ещё возят на кораблях.       В СМП никогда не строили таких кораблей, потому что было незачем. СМП вообще по сути было наименованием огромной территории с самой высокой плотностью обитания гибридов. Здесь их примерно столько же, сколько и людей. Но все они жили просто отдельными деревеньками, да и аббревиатура СМП появилась совсем недавно. Она появилась только тогда, когда Дрим начал создавать. Что-то создавать на этих землях.       И к нему потянулись. Томми тоже потянулся.       Но всё это обернулось огромным водоворотом боли, ненависти, лжи и предательств. От этого становилось ещё больнее и страшнее.       А сейчас сюда плывёт корабль с неизвестным знаменем, и Томми абсолютно уверен, что он откуда-то из-за моря, из-за океана, но точно не из СМП. Что они здесь делают? И опасны ли они?       Томми встаёт, расправив красные крылья. Они всё ещё ноют, и иногда их сводило, и Томми это категорически не нравится. Ему, наверное, стоит поприветствовать их, как гостей! У него ведь так давно не было посетителей!       Глядя на разрушенный портал в Незер, Иннит понимает, что их вообще не будет в ближайшее время.       А между тем судно всё приближается к берегу, и Томми видит каких-то людей на корабле.       Они высокие, даже очень. А ещё они носят какие-то чёрные мундиры, очень похожие на форму представителей Л’Манбурга. Томми сам когда-то ходил в ней и был уверен, что она до сих пор хранится в одном из сундуков в его странной землянке. Правда, вряд ли абсолютно все представители Л’Манбурга сохранили эти тряпки. Уж слишком больные воспоминания они пробуждали.       В свете восходящего солнца сверкают золотые пуговки, тщательно державшие мундир. У него красные рукава и воротник, они тоже закреплены этими пуговками. На талиях тщательно затянуты белоснежные ремни. У них даже есть какие-то круглые бляшки прямо по середине!       Томми восхитился. Это была красивая военная форма! Он видит двух мужчин, которые о чём-то болтали прямо на носу корабля, и Томми был бы не прочь поговорить с ними. Только вот эта форма очень похожа на военную.       Не воевать ли они приплыли?       Иннита это заставляет забеспокоиться.       Зачем они приплыли в Логстедшир, на эти безлюдные земли? Томми действительно не понимал. Может, они исследователи? Открывают новые горизонты? Может быть.       Томми встаёт и отходит подальше от берега, прижав к себе красные крылья. Чем ближе приближался корабль, тем тревожнее ему становилось. Что это за люди, и кто они, Томми не имеет ни малейшего понятия. Но ему хотелось знать. Поэтому Томми прячется за ближайшими деревьями, расположенными рядом с подорванной базой.       Корабль причаливает к песчаному берегу. Откуда-то из-за борта выпрыгивали работяги. У них, в отличие от тех двух мужчин, были обычные рубахи и грязные заплесневелые штаны. Эти огромные мужики босиком идут по мягкому песку и тщательно осматриваются. Они видят зонтики и скамейки на пляжном берегу, а ещё длинный стол, который соорудил Томми для вечеринки на пляже. Она так и не состоялась.       Мужикам кидают верёвки, и они дружно тянут корабль на песчаный берег, чтобы его не уволокло течением моря.       Те мужчины в мундирах спускаются с корабля. У них высокие чёрные сапоги, но Инниту они кажутся смертельно неудобными. Эта обувь была буквально до колен, и вряд ли будет удобно бежать в них. У них даже был невысокий каблук.       «В такой одежде не оправляются на исследование», — думалось Инниту.       В СМП ковали и вообще делали немного другие ботинки. По виду они практически такие, но, например, уже разрушенные незеритовые ботинки Иннита были очень тонкими, но это было благодаря огромной прочности руды. Железные были чуть толще, но без каблуков — они были чем-то похожи на обычные кеды. В общем, слой метала именно на ботинках был тонким и гибким, поэтому в них было удобно бегать и ходить, в принципе. А эти сапоги из, скорее всего, кожи, и то неудобные!       Томми знал про изготовление обуви и одежды в целом. Он занимался ковкой брони, сам добывал руду и плавил её, что делали практически все в СМП. Очень редко кто-то просил выковать ему броню или оружие из-за собственного неумения.       Эти исследователи подходят к кратеру с палаткой и к его кровати. Мужчины буквально выкидывают его простыню и подушку, что-то тщательно ища. Томми вскипает от такой наглости — это его вещи! Они не Дрим, чтобы так легко разбрасываться чужим трудом.       Иннит прислушивается к их выкрикам и разговорам. Томми не совсем понимает, о чём они талдычили. Это был какой-то странный акцент английского языка, совсем непонятный. У многих из его знакомых был акцент, но это был очень искажённый английский. Они говорили по-странному…       — Сейчас вот облюбуем сие место, а потом походим поселенья поищем, — какой-то мужик в рубашке поравнялся с людьми в мундирах. — Это уже земли тех отродьев? Как их там называют-то?       — Это ещё не владения СМП, — Томми пугается, когда слышит знакомое название. Мужчина в мундире указывает куда-то прямо. — Где-то там начинается их земли, насколько я знаю. Там должна быть тайга или лесотундра, что-то такое.       Иннит хмурится. Эти исследователи неправы. Тундра не принадлежала СМП, это были земли отдельной Арктической Империи. Это были земли Техноблейда и Филзы, но они были намного меньше СМП. По сути это было скоплением племён и деревень, целой страной это нельзя было назвать.       Парниша дёргает красными крыльями и судорожно думает. Зачем эти люди приплыли сюда? Что именно им надо? И откуда именно они знают об СМП — как понял Томми, они были иностранцами. Хотя устроить какие-то переговоры? Сделку?       Если да, то с кем?       Томми боится того, что это окажется Дрим. Его друг может натворить дохрена дерьма.       Они о чём-то переговариваются, а затем мужчина в мундире присвистывает. Мужики быстро спускаются с корабля и бегут к их командиру. Оказывается, было ещё парочку людей в военной форме, но очень мало. Всего было пять таких «мажоров», считая тех двух, которых Томми увидел на корабле.       — Дорогая команда «Вайтклауд», — статный мужчина, говоривший про землю СМП, прочистил горло и заговорил. У него были уложенные каштановые волосы и странные закрученные усы. Томми тихо прыснул от их вида. — Нам нужно исследовать эту границу вплоть до тундры. На побережье, как я понимаю, была бойня, и чей-то лагерь был разрушен. Предлагаю остаться здесь на время и дойти хотя бы до тайги. Возможно, здесь будут деревни, и мы сможем поторговаться. Берём одежду и припасы с корабля, а затем отправляемся в путь! Нам нужно узнать об этом месте как можно больше!       Томми вздрагивает. Они останутся здесь надолго? И будут продвигаться до тундры? До дома Техноблейда?… Честно, Иннит не хотел бы, чтобы эта свинья заключала сделку с этими странными мужчинами. Перед глазами возникло рыло старого товарища, от чего Томми вновь вскипает. Эта мразь предала Погтопию, из-за чего Томми оказался здесь. Из-за него.       Но Иннит устал злиться. Гнев давно изжил себя.       — И, я думаю, можно найти пару гибридов, — мужчина в мундире довольно ухмыляется. — Я видел, когда мы подплывали, какого-то парнишку… он гарпия. И не простая гарпия…       Когда этот шатен коварно ухмыляется, Инниту становится не по себе. Эти суки говорят о нём! Они его видели? Томми вздрагивает и инстинктивно отходит назад. Что они хотят сделать?       — Это была чёртова краснопёрая гарпия, я уверен! — другой человек в мундире блеснул белыми зубами. — Редки они слишком, нужно отыскать его! Да и ещё гибридов поискать — как раз стройка в столице назревает!       Стройка?… Что за стройка?       Томми сглатывает. Его кулаки сжимаются, да и он сам весь напрягается. Они хотят сделать его бесплатной рабочей силой? Рабом? Ему надо валить отсюда, но единственный ближайший путь — к Техноблейду. Или к той деревне, но они вряд ли его надёжно укроют.       «Лучше уж в деревню, чем к той поганой свинье», — думает Томми и аккуратными шажками идёт куда-то в бок, тщательно скрываясь за толстыми стволами деревьев.       Когда раздаётся предательский хруст ветки, Иннит понимает, что пора бежать.       Томми молнией выпрыгивает из укрытия из листвы и веток, шокируя стоящих поодаль мужиков, а затем бежит. Компас на шее улетает за спину, а Иннит быстро бежит, даже частично прыгает. Он быстро переставляет ноги, а затем делает большой прыжок на два метра, и так всё время. Это привычный стиль бега Томми, а Томми славится своим быстрым удиранием от преследователей. Этот раз не будет исключением.       Только вот ноги у Иннита жутко болят.       За эти две недели Томми питался лишь едой, которую приносил Дрим. Иногда её было недостаточно, поэтому Томми либо растягивал её, либо сжирал всё разом и голодал. Он даже не додумался сделать мини-ферму пшеницы или картошки, это раздражало. Но сейчас поздно об этом думать.       Томми не слышит крики завоевателей, а просто бежит по огромным лугам и осматривается. Он пытается выцепить взглядом ту деревеньку или хотя бы что-нибудь, что помогло бы укрыться.       У Иннита, как ни странно, были полые кости. Они были не настолько пустыми, как у птиц, но чуть-чуть пространства там было. Это помогало летать и быстро бегать, и такая опорно-двигательная система была у подавляющего большинства гарпий. Такие особенности организма всегда выручали!       Ветер шумит почти так же, как при полёте. Когда ты бежишь, ты чувствуешь себя свободным, но это никогда не сравнится с настоящим полётом. Ощущение, что ты покоритель небес, не сравнится с чувством лёгкости в ногах! Томми становится грустно, когда он думает об этом.       Но когда Томми слышит странный топот копыт, ему становится не по себе. Иннит оборачивается через плечо, и это становится роковой ошибкой.       На его шею забрасывают верёвку, словно на какое-то дикое животное, а затем затягивают с такой силой, что Томми валится с ног. Иннита протаскивают ещё парочку метров, прежде чем остановиться.       Его горло сжимают, из него выбиваются воздух, и за этим следует слабый хрип. Томми падает на спину, хватаясь за драгоценную шею. Верёвка обвилась вокруг неё змеёй, не позволяя Инниту сбежать куда-либо. Его поймали в ловушку, словно маленькую птичку, и это по-настоящему пугало Томми.       — Вот и пташка нашлась! — мужики довольно скалятся и спрыгивают с лошадей. Откуда они вообще их взяли? Лошади выглядели большими и сильными, совсем как Карл Техноблейда. Наверное, их специально выводили.       Томми отчаянно рычит и встаёт, дергает за этот поводок.       — Отпустите меня, выблядки хуевы! — Иннит зол. — Валите нахуй отсюда, отпустите! Я вам не пташка чёртова, я здесь живу!       — То-то видели мы, что обитание твоё взорвали, — смеётся мужик, держащий блондина на поводке. — Чё тут с тобой делали, птичка? Юным слишком выглядишь, а уже потрёпанный такой, ха-ха!       Томми глядит в сторону корабля и видит, что его нос… буквально открыт. Судно словно раскрыло свою огромную пасть и ждёт, когда добыча сама залезет в ловушку. Оттуда, наверное, и вывезли этих коней, затем их быстро оседлали, и лошади сделали своё дело.       Тупые животные.       Иннит злобно смотрит на мужчин, исподтишка. К ним уже приближаются те мажоры в мундирах. Они выглядят чрезмерно довольными, и Томми безумно хочется врезать этим падлам.       — Отличная работа, господа, — шатен радостно хлопает в ладоши и присаживается на корточки рядом с Томми. — Странные у тебя крылья, пташка. Дай-ка…       Чужая рука тянется к забинтованным крыльям, и Иннит уже не держит себя в руках. Он с размаху дает этой суке леща, а затем резко хватает его за горло. И начинает душить.       Ногти Томми больно впиваются в тонкую кожу шеи, парень это чувствует. Пусть эти мрази почувствуют, какого быть удушенным! Блондин чувствует эйфорию, видя изумление на лице мажора.       Но по затылку Иннита проходится что-то тяжёлое. Ослабшее сознание Томми сразу улетучивается, но он в последние секунды слышит какие-то отголоски.       — Либо продадим эту мразь на чёрном рынке, либо отрежем крылья и отправим эту сучку работать в Каррим.