За океаном

      Ветер свистит в светлых волосах, бьёт в лицо и нежно теребит чёрные перья. Фил взмахивает крыльями два раза, чтобы набрать высоту, а затем резко летит прямо ввысь. Он машет чёрными крыльями ещё раз, складывает их по бокам. Воздух больше не может его держать, поэтому Филза падает. Быстро, стремительно, прямо к зелёному полю. Он смотрит своими выразительными глазами на приближающуюся почву, но его это не страшит. Вместо этого он расправляет крылья, и ветер успевает его поймать. Словить, помочь, чтобы очередная птица не столкнулась с суровой землёй. Высокую жёсткую траву на мгновение трогает ветер, образовавшийся манёвром Филзы, но он сразу же отпускает её, позволяя колыхаться некоторое время.       Филза — гарпия, подозрительно схожая с воронами. У него буквально такие же крылья, как и у них, если закрыть глаза на белые крапинки около конца перьев.       Не то чтобы гарпии были помесью человека и определённого вида птиц, нет. Некоторые до сих пор спорят на этот счёт, но не только о гарпиях, а о гибридах в целом.       У гибридов-оборотней никогда не было разноцветной шерсти, в то время как у гарпий были самые разные перья. Красные, ярко-жёлтые, коричневые, смольно-чёрные. Много оттенков, совершенно не связанных с окрасом обычных птиц. Самым редким и необычным цветом был красный. У фавнов часто бывали разноцветные волосы — будь то белые, хотя они не альбиносы, или тёмно-синие. Однако, они очень, очень редки.       У оборотней таких цветов в ассортименте не имеется, они больше похожи на обычных животных. Но у них есть более полезная способность.       Обращаться.       Перевоплощать своё тело и лицо в человеческое или животное. Конечно, они не могли превратиться в полноценных животных (по крайней мере, Филза не знал таких), но, когда тебе нужно кого-то укусить или напугать, это очень помогает.       Фил был обычным по меркам гарпий. Стандартные крылья, сам он щупленький и худощавый, что способствовало быстрому и лёгкому полёту. Такая же гарпия, как и все.       Он жил сам по себе, путешествовал. Иногда встречал охотников, его пару раз почти продавали, но он всегда избегал этого. Редкие стычки с другими гибридами заканчивались либо дружескими беседами, либо кровопролитной дракой. Но Фил не жаловался — он живёт путешествиями, и мир всё не переставал его восхищать.       Земной шар огромен. От Антарктической шапки до Арктических морей. А в этом промежутке чего только нет: влажных тропических лесов, обычных берёзовых рощ, плодородных степей, практически безжизненных пустынь, тёплых морей с дельфинами и акулами, мелких озёр, замерзающих зимой. Фил много чего видел, но далеко не всё.       Ему восемнадцать, и он видел много чего. Но точно не это.       Он пролетел целый лес, прежде чем вылететь на огромную высохшую поляну, усеянную чёрными розами. Вся трава была жухлой и почерневшей, от неё веяло смертью и вонью трупов. Некоторые деревья тоже были поражены этой чумой: их листья опали, кора сморщилась и отваливалась, словно штукатурка.       Фил полетел дальше, ближе к таёжному лесу, чтобы там приземлиться. И он ступил на мягкую, практически шелковистую траву. Крылья мягко развеяли душный воздух, раскрылись над бескрайним мёртвым полем. Филза не решался туда наступить: от земли исходили странные чёрные частицы, будто она дышала, но Филза предполагал, что это было вызвано… этой странной болезнью.       Смерть. Филза видел смерть, но редко. Засохшие цветы, обглоданные кости животных, мёртвых куриц, кем-то недоеденных. Много-много трупов гибридов с раскинувшимися во все стороны конечностями, вспоротыми глотками и закатившимися глазами. Филза не привык к ней, не привык чуять запах разложения, поэтому ему боязно.       Совсем немного. Чертовски много.       Над полем закружили вороны. Они громко гаркали, гоготали что-то. Их всегда называли предвестниками смерти.       Однако рядом с ними были и другие птицы, его родственники. Чёрно-серые, менее крупные вороны. Забавно, что у них одинаковые названия. Они что-то кричат, летают, дерутся друг с другом, точно дети. Филза даже чуть улыбается, прищурив тёмные глаза.       А затем он ощущает чьё-то присутствие. Оно несёт смерть и разложение, совсем как это огромное поле. Поэтому птичьи инстинкты Филзы начинают вопить, бить по ушам.       Он оборачивается, хватаясь за тонкий железный клинок на поясе. Он почти как шпага и весит всего ничего, так что летать с ним было вполне комфортно.       Никого нет. Но почему-то на виске выступает пот.       А вороны всё кружат и кружат, вопят.       — Пугающе, верно?       Филза отскакивает, словно ошпаренный. Шпага выскальзывает из ножен, блестит в свете дневного солнца. Её кончик тычет в высокую тёмную фигуру, резко выделяющуюся среди всей этой зелени.       Она одета во всё фиолетовое. Элегантная шляпа прикрывает её бледное лицо так, что видны лишь розовые губы, растянувшиеся в улыбке. Из-под той же шляпы вьются чёрные локоны, длинные, достающие до груди. Платье тёмно-фиолетовое, лёгкое, оно легко колышется под натиском ветра.       Филза слышит свист крыльев и приближающееся карканье. Он хочет отойти, чтобы вороны в него не врезались, но этот странный поток из чёрных и серых перьев легко проносится мимо, закрывая всё периферийное зрение. В его поле зрения лишь одна фигура — загадочная женщина, которую окружили огромные пернатые.       Они кричат, кажется, радостно, садятся ей на голову и на плечи, те, кому места не достаётся, просто садятся рядом и прыгают, прыгают, прыгают вокруг.       Она хихикает. Мелодично так, точно птичка. Один ворон, особо крупный, трётся головой о её щёку, и она трётся в ответ. Филза стремительно заливается краской: ему кажется, что стал свидетелем чего-то чересчур личного.       — Ну тише, тише, — голос мелодичный, реально мелодичный. Вороны повинуются, прыгают с её плеч и взмывают высоко в воздух.       Филза сглатывает, убирает шпагу обратно в ножны. Оставшиеся пташки скачут вокруг неё какое-то время, а затем отходят и разлетаются кто куда. Вновь играют, резвятся и кричат. Как дети малые.       Фил прижимает крылья к бокам, выпрямляется, словно встаёт в солдатскую сторону. Он неловко проводит носком ботинок по мягкой траве и неотрывно наблюдает за загадочной девушкой.       Она поворачивается в его сторону, дёргает блестящими крыльями за спиной и по-птичьи наклоняет голову набок.       Пронзительные чёрные глаза смотрят на него из-под шляпы. У Филзы ком в горле от этих глаз, он даже слова вымолвить не может.       — Вам здесь не следует находиться, — девушка отворачивается. — Это поле мертво, и оно может утянуть Вас за собой.       Филза молчит пару секунд, прежде чем спросить:       — Но… что тут произошло?       Девушка шевелит блестящими золотыми крыльями.       — Люди решили убить здесь Иссушителя, — вздыхает незнакомка, сжимая своё платье чуть сильнее. — Никто из людей тут не живёт, а в Незере драться слишком опасно, тем более с таким монстром. Вот и решили провести ритуал в этом месте.       Иссушители? Это древние монстры, состоящие из умерших душ и почерневших костей. Филза слышал о таких, но никогда не видел. Знал, что звёзды, которые можно добыть путём их убийства, служат мощным источником магии и энергии одновременно. Это очень странный артефакт, который можно много где использовать, но из-за своей редкости его мало где можно увидеть.       И, по сути, не было ничего удивительного в том, что призвать Иссушителя решили именно здесь. Но Филза не мог представить, что драка с этим чудовищем имеет такие последствия.       Высохшая и почерневшая трава, деревья. Мёртвые цветы, чёрные розы, распустившиеся на чьих-то трупах. Если Филза ступит туда, то падёт замертво. Тем не менее, вороны спокойно парят над этим полем.       — А… им ничего не будет? — Филза тычет в их сторону пальцем.       Девушка улыбается.       — Нет, ничего, — она поправляет шляпу и смотрит на ворон. — Они не умрут от иссушения. Не просто же так их называют посланниками Смерти, да?       Филза молчит.       — Видите? — девушка указывает куда-то в небо, и Фил только замечает, что на её руках перчатки. — Ворóны не парят над этим полем. Они… не любят это.       И вправду. Чёрно-серые птицы пристраиваются на ветках деревьях и с прищуром наблюдают за игрой огромных чёрных собратьев. Филза буквально чувствует их зависть.       — В любом случае, Вам стоит уйти, — вежливо повторяет девушка, немного наклоняясь вперёд. Она складывает руки у живота, по-аристократически сцепляет их и ждёт. — Даже находиться рядом с этим местом опасно.       — Тогда и Вам надо уйти, — возражает Филза, идя чуть ближе к девушке. Он протягивает свою руку, но она резко отстраняется.       Фил моргает пару раз. Она почти что отскакивает, её золотые крылья расправляются, и он буквально слепнет от их блеска. Такие яркие, гладкие, блестящие, они буквально светятся среди бела дня, и Филза не может оторвать глаз, потому что видит такие крылья впервые.       Девушка складывает их и, кажется, хмурится из-под шляпы.       А Филза смотрит завороженно, не может отвернуться. Золотые крылья блестят ещё сильнее в свете солнца, искрятся, словно настоящий металл. Фил чувствует, как он постепенно заражается золотой лихорадкой.       — Мне не страшно иссушение, — на её лицо возвращается нежная улыбка. — Доброго пути.       Золото вновь расправляется за её спиной. Она машет ими два раза, а потом резко отталкивается от земли, обдавая Филзу приятным ветерком. Он выставляет руку вперёд, сгибая её в локте, прищуривается и видит, как тёмная фигура с яркими крыльями стремительно облетает почерневшее поле. Огромная стая птиц, сидевшая на ветках деревьев, устремляется за ней, что-то гогоча и крича.       Хорошо. Филза увидел самые красивые крылья за всю свою жизнь.       Резкий жар проходится вдоль его позвоночника. Мимолётное желание взлететь и устремиться за ней.       Филза выдыхает. Ну конечно, он всегда летит туда, куда хочет, и берёт то, что хочет. В этом вся суть гарпии-путешественника — он всё решает сам, не спрашивая других, делает то, что хочет, но это, в принципе, неплохо.       Филза взмывает в небо и летит подальше от этого места. Не хватало подцепить чего-нибудь. Образ девушки вымывается из его памяти через несколько дней — остаются лишь золотые крылья, как примета. Это нормально, ведь Фил видел много людей за свою короткую жизнь, и всех запомнить невозможно.       Однако во второй раз они всё же встречаются. Укрытые плотными чёрными накидками, они ходят по ярмарке в честь какого-то национального праздника. Жёлтые огни мажут по ровному лицу Филзы, отражаются в его глазах и просовываются через дырки в крышах лавок. Фил бегает от одной к другой, оживлённо болтает с любезными продавцами и набирает овощей и фруктов. И набирает он их не совсем честно.       Проще говоря, крадёт. Просто умудряется стащить пару яблок или апельсинов, параллельно заливая всякую сладкую чушь продавцам в уши, а затем отходит от прилавка с дружелюбной улыбкой, как ни в чем не бывало. У Филзы денег нет вообще, потому что достать их неоткуда, поэтому ему приходиться пользоваться радикальными методами.       Однако, какой-то продавец всё же ловит его за руку. Сжимает чужое запястье так, что оно аж синеть начинает. Филза едва удерживается от того, чтобы резко раскрыть крылья, потому что будет ещё хуже, если он это сделает.       Яблоко выпадает из ослабевшей ладони. Он вырывается. С лица продавца мгновенно исчезает улыбка, и Фил скрывается в пёстрой толпе, аккуратно лавируя в ней. Плащ скользит следом за ним, поднимается из-за быстрой ходьбы, и Филза молится, чтобы никто не заметил его вороньи крылья.       Люди не доверяют гибридам. Презирают их, относятся к ним, как к мусору, но спешно пересчитывают деньги на аукционах, чтобы заполучить ценный экспонат в виде редкого гибрида. Работорговля — вот что приносит большую часть денег стране, в которой он сейчас находится.       Гибридов здесь берегут, как зеницу ока. Они являются бесплатной рабочей массой, украшением, развлечением, игрушкой. С гибридами, не имеющими равных людским прав, можно делать всё, что душе угодно.       Гибридам это не нравится, поэтому они либо борются, либо сбегают в безопасные края. Такие, слава богам, остались.       Поэтому Филза сливается с толпой, заворачивает в какой-то переулок и выходит на другую улочку, более тихую и спокойную. Он проходит ещё две таких, пока не оказывается в полной тишине. Правда, где-то за домами всё ещё виден яркий жёлтый свет и слышится звук скрипок.       Вокруг темень, даже нет нормальных фонарей. Дорожка вымощена каменными кирпичами. Она вычищена дочиста, нет ни одной пылинки или песчинки. Причудливые многоэтажные дома нависают над Филзой, закрывают немногочисленные звёзды и будоражат птичьи инстинкты внутри него. Гарпиям нужен простор, а эти домики никак не могут его дать. Ещё и деревья, посаженные вразброс, занимают место, а его и так мало.       Филза оборачивается, проверяя, нет ли за ним хвоста, а затем ныряет куда-то в щель меж домами.       Если честно, Фил побаивается идти в центр города. Насколько он знает, этот город — столица — важнейший порт данной страны. Идти в центр равносильно самоубийству: там выдать себя гораздо легче.       Порт успокаивает. Корабли с характерными знамёнами качаются под утешающий плеск волн. Доски в них скрипят, иногда сталкиваются с причалом. Плотные канаты привязаны к прочным столбам, правда, они всё равно умудряются свисать и задевать морскую воду.       Какой-то моряк курит, опершись на столб. Он легко стряхивает пепел в воду, не боясь вызвать пожар на корабле, хотя вероятность большая. Филза подходит ближе к каменной набережной, за которой и начинался порт.       Гладь моря сливается с чёрным небом. Лишь благодаря острому зрению Фил различает линию горизонта. Он смотрит туда несколько секунд, прежде чем на периферии его зрения мелькает золото.       Золото жёлто-оранжевого оттенка, сверкающее золото. Филза уже видел его раньше, но в дневном свете. В темноте ночи оно выглядит ещё прекраснее.       Филза опирается на интуицию и, на этот раз, не противится ей. Золото мелькнуло на пляже и исчезло, и единственное строение, где золото могло скрыться, — деревянный чахлый сарайчик.       Филза хмыкает. Что в порту делает деревянный сарай? Разве это не должно быть особенное место, где никакая соринка не осядет? Деревянный сарай с прогнившими досками, стоящий где-то на краю пляжа, не вписывается в строй кораблей и мостиков меж ними.       Фил идёт к сарайчику. Медленными, воздушными шагами, песок даже не поднимается от его ходьбы. Он аккуратно прислоняется к деревянной стене, обходит домик и встаёт за тёмной дверью, сильнее прижимая крылья к себе.       Из щелей льётся свет золота.       — Вы не проживёте до завтрашнего утра.       Холодный вердикт врача. Филза вздрагивает. Из домика раздаётся мучительный хрип, который, наверное, вырывается из груди пострадавшего вместо ответа.       — Ну к-конечно… кха-кха!… с этой хуйнёй-то, блять, — отвечает, если судить по голосу, старик. Спустя мгновение он куда-то сплёвывает. — С этой печенью, кха, далеко не уйдёшь.       Слышится трение ткани, шелест перьев. Филза видит блеск золота в трещинах стен сарая и прислоняется к одной из них синим глазом. Его зрачок, кажется, опасно сужается.       Он видел эту женщину. Та же тёмная шляпа, те же чёрные вьющиеся локоны, ниспадающие на её плечи. То же аккуратно фиолетовое платье и те же золотые крылья, освещающие путь всем нуждающимся.       Загадочная девушка, стоявшая около чёрного поля с воронами над головой. Сейчас их что-то не видно.       — Я пришла забрать Вас, потому что тянуть нет смысла, — как такой дивный голос может говорить столь ужасные вещи? Филза смотрит, как она снимает свою перчатку, оголяя бледную руку с выступающими венами. — Вы позволите мне это сделать?       — Да валяй, тьфу бля, — старикашка опять сплёвывает. — Мне уже похуй.       — Возможно, это будет немножко больно, но не бойтесь, — девушка тянет руку к груди старика. — Это пройдёт быстро.       А потом Филза млеет. Обманчиво невинная рука ложится на голую щуплую грудь, всю усеянную шрамами и посиневшую, и она резко начинает чернеть. Чернота, похожая на какую-то гангрену, растекается по организму, поражая всё тело. Старик даже пискнуть не успевает, потому что иссушение уже поражает его горло и лёгкие, отбирая у него жизнь.       Он полностью покрывается этой штукой, но девушка руки не убирает. Волосы мужчины становятся белоснежными, они сразу отпадают, сухая кожа сморщивается ещё сильнее, сминается и превращается в какое-то подобие смятого картона.       А потом кожа начинает таять. Можно сказать, разлагаться. Филза закрывает нижнюю часть лица одной рукой.       В золотом свете виднеются белёсые кости этого мужчины. Филза старается не смотреть на его голову и с ужасом наблюдает, как оголяется грудная клетка. Наконец, когда кости полностью показали себя, девушка убирает руку.       Слышится карканье. Филза отшатывается и поскальзывается на мокром песку, больно ударяясь головой оземь. Девушка, кажется, напрягается, мгновенно складывает золотистые крылья за спиной и прячет их под плотной тканью.       «Чёртовы вороны», — думает Филза, приподнимаясь. Огромные птицы парят над его головой и гневно гогочут, что-то кричат. Оповещают о прибытии Смерти.       — Ох, это Вы, — она выходит и улыбается Филзе нежно, и Фил видит её сверкающие чёрные глаза. Её ладони вновь скрыты под чёрными перчатками, и она скромно теребит одну другой, будто стесняясь.       Филза широко раскрывает глаза, не в силах вымолвить и слова. Перед глазами всё ещё мелькают останки мужчины.       — Чего, блять… как? — Филза тяжело дышит, пыхтит. — Как нахуй?       Девушка дёргается при его мате, но продолжает улыбаться.       — Таков мой дар, — она жмёт плечами, — и такова моя обязанность. Избавлять людей от мучений и провожать в мир иной.       Филза хмурится. Дар? Обязанность? О чём эта девушка говорит? Чтобы это не было, у Фила это вызывает лишь улыбку (защитная реакция).       — Это… ты сама Смерть, что ли? — Филза смеётся, едва вставая с мокрого песка. Он легонько отряхивает штаны от прилипших кусков.       Девушка выдыхает через нос и улыбается, и Филза начинает разглядывать её лицо. Пухлые розовые губы, растянувшиеся в улыбке, узкие чёрные глаза, как у хитрой кошки, хотя, наверное, они тоже растянулись из-за улыбки. У неё ямочки на щёчках, красивые золотистые серёжки в ушах и нахмуренные чёрные брови.       — По сути да, — она вновь улыбается. — Удивлена, что Вы не убежали сразу. Обычно люди страшатся меня.       Какое-то подобие гордости загорается в его сердце.       — Я… на самом деле, я привык, — лжец. Филза пошевелится не может из-за страха увиденной картины, а ещё потому, что не может оторвать глаз от этой чудесной дамы. Прекрасный облик девушки совершенно не сочетается с гангреной, задушившей мужчину.       Девушка протяжно хмыкает и посмеивается. Вороны вокруг заливаются каркающим смехом.       — Ладно, — она поправляет локон. — Доброго пути, путешественник. Надеюсь, ещё встретимся при таких же обстоятельствах.       Она снимает плащ, обнажая золото за спиной. Филза отшатывается и с удивлением прослеживает изгибы этих чудесных крыльев.       Они действительно светятся. Источают жёлтое сияние, освещая путь заблудшим путникам и помогая найти дорогу домой. Но такие прекрасные крылья опасны в подобной стране, занимающейся работорговлей. Почему она не боится?       Она вновь взмахивает два раза, чтобы разогреться. Филза внимательно наблюдает за каждым её движением.       — Погодите! — вырывается. Фил всё ещё видит перед собой девушку. — Могу ли я знать Ваше имя?       Девушка оборачивается через плечо, улыбка едва касается её губ.       — Вы сами сказали его, — шепчет она трепетно. — Я есть Смерть.       Она взмывает в ночное небо, словно светлячок, а затем летит куда-то за море. В её руках сияет что-то серо-голубое, но из-за золота за женской спиной Фил ничего не может понять.       Стая ворон улетает за ней. Некоторые остаются кружить над сараем, рассказывая всем о жуткой смерти.       Филза вздрагивает. Ему лучше уходить, да поскорее. Он получше кутается в плащ, возвращается на набережную и идёт, куда глаза глядят, будто он и не причастен.       Мужчина, куривший на причале, хмурится. Он резко выпрямляется, бросает недокуренную сигарету в воду и тяжёлыми шагами идёт по направлению к сараю. Та фигура в плаще посетила сарай, налетели вороны, предвестники Смерти, и мужчина ушёл. Бориса это… напрягает.       Зайдя в сарай, он в ужасе орёт при виде оголённого скелета. Потом там соберётся полиция и всевозможные свидетели, дело будет висеть ещё несколько лет, пока его не закроют из-за неимения улик.       А Филза встречается со Смертью и в третий раз. В чёртовом баре, на другом краю мира.       Все вокруг танцуют, пьют и веселятся. Столы скачут из-за топота сапог и туфель. Женщины размахивают простенькими платьями, исполняя какие-то народные танцы, пока за ними прихлёстывают мужики, пытающиеся потанцевать с ними в паре с сигарой в зубах. Меньшее количество людей сидят за столиками, распивая пиво. Оно пенится, льётся из огромных кружек и проливается на не очень-то и дорогие одежды пьяниц. Но всё равно неприятно.       Филза пришёл в бар встретиться с давним другом, тоже гарпией. Мужчина лет двадцати, часто мигрирующий в разные страны. Он всё пытается найти своё пристанище, но у него не выходит.       Филу дом не нужен. Его дом — огромные просторы мира сего, все горы и леса, которые он смог посетить.       Мужчины нигде не видно. Филза вертится на стуле у барной стойки, мотает головой в поисках рыжей шевелюры и вздыхает, когда её не находит. Он растекается по деревянной поверхности и подставляет ладонь под щёку, скучающе рассматривая алкоголь на полках. Бармен, тщательно протирающий рюмки из-под водки, смотрит на Фила секунды три, а потом с глубоким вздохом направляется в его сторону. Филза приподнимает голову.       — Чего желаете? — бармен натягивает приторную улыбку. Филзу аж перекашивает, и он этого не скрывает.       — … ничего, — говорит гарпия после мимолётной тишины. — Я друга жду, он должен оплатить.       Бармен мотает головой по сторонам, чутка хмурится, завидев пьяную парочку, уходящую куда-то на второй этаж, а затем поворачивает голову обратно к Филзе.       — Ну и где Ваш, э, друг? — бармен чутка наклоняется вперёд. Филза хмурится и жмёт плечами: сам ведь не знает.       А потом он замечает тёмную фигуру рядом. Фиолетовое платье, длинная шляпа и те же перчатки на руках. Филза оборачивается сразу же, как видит знакомую, потому что какого, блять, хуя они видятся в третий раз?       Она садится через стул от Фила и внимательно смотрит сначала на бармена, а потом на самого Филзу. Бармен, кажется, приободряется и тут же подлетает к девушке, что-то щебечет ей.       — Мне красного полусладкого, пожалуйста, — она улыбается, щуря глаза, и её ямочки на щеках виднеются ещё сильнее.       Боги, Филзу сейчас хватит инфаркт. Его пальцы странно сгибаются, будто он в судорогах, да и сам он не может и слова вымолвить. Опять. Сложно сказать хоть что-то, пока перед глазами навязчиво летает образ сгнившего старика. И это произошло по вине этой девушки.       Она назвала себя Смертью, и Филзе смеяться хочется. Разве Смерть не скелет, укутанный в чёрный плащ, несущий косу наперевес? Разве Смерть не жестока, раз отбирает чужие жизни? Разве Смерть может так легко общаться с незнакомцами? Разве Смерть может выпивать в баре среди простых смертных? Разве Смерть нянчится с воронами? Разве Смерть может быть столь прекрасной?       Эти вопросы мучают Филзу с их последней встречи. Он повстречал саму Смерть в третий раз, но, кажется, удача повернулась к нему лицом, раз он до сих пор жив.       Голова гудит от вопросов. В голове Филзы не вяжется привычный образ Смерти с столь дивной дамой. При взгляде на неё у него грудь и щёки пылают алым, но как только он вспоминает труп старика, то сразу бледнеет. Такой парадокс.       — Здравствуйте, путешественник, — девушка приветливо ему улыбается, крутя в руке бокал. Ей уже успели налить красное вино, и сейчас оно бултыхается в бокале, капельками оседая на стенках. Ассоциация с кровью Филзу совершенно не пугает.       Знаете что? Филза — бесстрашный и агрессивный тип, с которым мало кому хотелось бы связываться. Он учтив только с такими же вежливыми людьми, но при малейшей неприязни Фил начнёт огрызаться не хуже бешеного енота. Боже упаси от ещё одной такой гарпии в этом мире.       И Филзе без алкоголя отшибает память, потому что перед ним сидит красавица-гарпия, и то, что она Смерть, не особо то его и волнует. Она же не будет специально его убивать? В прошлые два раза она была дружелюбной, что же может пойти не так в третий раз?       «Бог любит троицу», — шутит сознание, но Филза отмахивается.       — И вам не хворать, миледи, — Филза глупо улыбается, стуча пальцами по барной стойке. Удивлённая Смерть замирает на секунды четыре, а потом мило хихикает, прикрыв рот ладошкой.       — Вы подвыпили чутка, да? — всё ещё смеётся девушка, отпивая немного вина. Какая-то пара позади неё заваливается на стойку, страстно целуясь, уже практически совокупляясь, только, увы и ах, их разнимают какие-то мужики.       Обращает ли Филза на это внимание? Нет. Перед ним сидит ангел во плоти, что ему ещё нужно?       — Совершенно трезв, — Филза легонько хлопает рукой по барной стойке, посмеиваясь. — У меня денег нет, чтобы выпить.       — Так что Вы тут делаете? — девушка кажется удивлённой.       — Друга жду, — выдаёт Филза, морщась от лёгшего рядом с ним курящего мужика. Он что-то орёт прямо в его ухо, и Фил морщится. — Эй! Завались, я пытаюсь говорить!       Огромный мужчина пялится на Филзу удивлённо и тут же начинает злиться. В его руках сжата бутылка из-под пива, что уже заставляет насторожиться. Филзе в очередной раз приходится удерживать свои крылья у боков.       — Э-э-э, чё ты бычишь, ик, на меня?! — мужчина уже замахивается зелёным стеклом, но наш щуплик Филза тоже не пальцем деланный.       В руках блестит лезвие перочинного ножика. Мгновение, и оно уже сияет у чужого сосуда. Прохладный металл мгновенно отрезвляет чужой рассудок. Мужчине достаточно угрожающего взгляда синих глаз из-под глупой шляпы-панамки и прижатого к шее ножика, чтобы поднять руки в знаке примирения и по-быстрому свалить. Попадаются же адекватные люди, жаль, что с пьяными ими особо не поговоришь.       — На чём мы остановились? — Филза оборачивается, засовывая маленький ножик обратно в карман.       Смерть резко выдыхает через нос и отпивает ещё вина.       — Вам повезло, что этот мужчина не был настолько пьян, — выносит вердикт девушка. — Мог бы и не понять, что Вы ему угрожаете. Достаточно смело было достать нож в таком заведении.       Опять подобие гордости в груди пылает. Филзу обдаёт жаром, и точно не от огненного представления за спиной, устроенного благодаря спирту и свечке.       — Сработало, и это главное, — улыбается Филза. — А разве у Вас не должна быть… работа?       Он резко вспоминает, кто на самом деле сидит перед ним. Девушка легко мотает головой.       — Даже Смерти надо иногда отдыхать, — она отпивает ещё вина. — Иногда хочется почувствовать себя смертной. Попить алкоголя, позагорать где-нибудь. Сейчас я решила отдохнуть в баре, потому что здесь веет скорой кончиной.       И теперь Филза окончательно трезвеет, хотя он даже и не пил. Наверное, красота этой женщины опьянила его, но сейчас он чётко осознаёт, что эта девушка — древнее существо, забирающее души из земного мира. Лишь её касание заставляет живые организмы умирать и иссыхать в её руках. Никакое оружие или броня не способно уберечь от физического воплощения Смерти.       — И… кто же умрёт? — уже настороженно спрашивает Филза, наклоняя голову набок.       — Не знаю, — легко жмёт плечами девушка, — я знаю только то, что здесь нужно будет кого-то провести. Наверное, кто-нибудь напьётся и умрёт от рака печени или чего-то подобного.       Филза сжимает губы в тонкую линию, хмурится и глядит куда-то на стеллаж напитков. Да, он говорит со Смертью. Филза, конечно, бесстрашный и неуловимый, но червячок страха ковыряется где-то в животе, заставляя его осесть и мириться с отяжелевшим телом.       — Хо-хо, старина Филза!       Фил чует тяжёлую руку на своём плече и оборачивается. Перед ним сияет белоснежная улыбка того самого друга с рыжей шевелюрой. Спину также скрывает плотный плащ.       Филза натягивает скромную улыбку. Рыжий мужчина со странным именем Гарри садится между Смертью и Филзой, поэтому их разговор автоматически прекращается. Рыжий просит у бармена два бокала пива, потом ещё два, затем ещё…       Гарпии пьянеют на раз-два. Поэтому Филза после четвёртой кружки начинает шататься, смеяться с пьяных шуток давнего приятеля и стремительно краснеть. Музыка в баре становится громче, скрипки ускоряют темп своей игры, поэтому люди, сидевшие за столами, потихоньку пускаются в пляс.       Гарри честно пытается вытащить Филзу на танцпол, но тот противится, заставляя сесть и самого Гарри. Но этот юркий тип уже ускользает за какой-то дамочкой, всё ещё мастерски скрывая крылья под плащом. Фил поражался его способности контролировать своё тело даже во время пьянки.       Потому что сам Филза сейчас способен лишь положить голову среди стеклянных кружек пива и чуять запах въевшегося в стойку спирта. Его крылья дёргаются под плащом, но он старательно их поджимает, потому что он ещё не настолько в хлам, чтобы позволить разоблачить себя столь нелепым способом.       Из-за неугомонного топота гостей и их криков барная стойка трясётся, так что Филза поднимает голову и озирается по сторонам. Прищуренные глаза внезапно натыкаются на полупустой бокал из-под вина, стоящий рядом с тёмно-зелёной бутылкой.       В голове что-то щёлкает.       Туман в рассудке Филзы мгновенно развевается. Он осматривает пьяную толпу, но, не обнаружив Смерть, спрыгивает с высокой деревянной табуретки, чуть пошатываясь, а потом преспокойно идёт на верхние этажи. Всё самое ужасное происходит именно в тёмных закоулках бара, Фил это усвоил.       Поэтому он минует пьяную девушку, цепляющуюся за его плащ, обходит выпивающих мужиков и идёт в какой-то тёмный коридор. Там, наверное, чёрный вход с улицы. Фил уверен в этом, потому что, серьёзно, куда могут вести тёмные коридоры на первом этаже бара? Конечно же на выход.       Филза кивает самому себе, когда слышит, как кто-то блюёт. Он закутывается в плащ получше, несмотря на то, что ему чертовски жарко. Он весь вспотел, и после душного бара прохладный коридор кажется раем.       — У Вас ведь с организмом и так непорядок, но Вы ещё и печень нагружаете, — опять этот голос. Смерть нежно и ласково ругает провинившегося.       — Знаю, дорогая, знаю, но лучше уж умереть от рвоты, чем от этого сифилиса чёртового, — на этот раз голос женский. Слышится очередной рвотный порыв, и Филза с ужасом раскрывает глаза.       Он выглядывает на задний двор. Сам задний двор представляет из себя тёмный переулок между элитными кирпичными домами. Женщина в тени стоит на коленях перед мусоркой и очень громко блюёт. Смерть любезно держит её блестящие волосы и смотрит, наклонив голову набок.       — Вы мучаетесь, — замечает девушка, отпуская чужие волосы. Женщина вытаскивает свою голову из мусорного бака и откашливается. — Вы живёте с этим несколько лет, Ваша кожа покрылась высыпаниями. Вы скоро умрёте.       Страшный диагноз, эта ваша смерть. Но кому, как ни её физическому воплощению, об этом говорить.       — Умру, да и чёрт с ним, — женщина сплёвывает и резко задирает голову, смотря на статную гарпию. — Я не понимаю, зачем ты мне помогаешь.       — У вас ещё и желудок поражён, я верно полагаю? — Филза ныряет в тень переулка и с интересом наблюдает за действиями Смерти. — Вы умрёте с минуту на минуту.       — Нет ничего у меня с желудком! — тараторит женщина, сжимая кулаки. — У меня только эта поганая болячка, вот и всё!       — Разве вы не чувствуете боль в левом боку? — Смерть садится на корточки, внимательно смотря прямо в глаза женщины. — Разве Вашу поясницу не ломит? Разве Ваша рвота не состоит из крови и желчи? Это уже последние звоночки.       — Отвали от меня! — женщина бьёт Смерть по руке. — От-Откуда ты вообще знаешь?! Ведьма! Отойди от меня! Хочешь мою душу выцарапать, плутовка, а?!       Смерть встаёт.       — Я здесь, чтобы помочь, — нежно шепчет Смерть, снимая перчатку с руки. — Вы чувствуете невероятную боль. Удивительно, что Вы смогли выйти из дома в таком состоянии.       Из дома? Значит, эта женщина не из бара? Филза хмурится.       — Я хочу облегчить Вашу боль, — внимает Смерть, и женщина замирает. Бледная рука тянется к чужому боку. — Вы позволите мне это сделать?       Женщина молчит. Она тяжело дышит, глядя в чёрные глаза Смерти, а потом опускает голову, будто просчитывая варианты. Филза смотрит, затаив дыхание, сжав пальцами кирпичный угол. Смерть могла бы воспользоваться чужой заминкой и прикоснуться к бедной женщине, но она этого не делает.       Почему же?       — … почему мне… — она замирает на полуслове, а потом вновь поднимает голову. — Я-Я… пожалуйста, делай то, что хочешь.       Смерть опять садится, но уже с протянутой рукой.       — Будет немного щипать, — предупреждает девушка.       И когда она касается чужого бока, Филза скрывается за переулком, не в силах наблюдать за чужой гибелью. Это всё происходит тихо, бесшумно, Фил даже не может сказать, что сейчас происходит. Над его головой раздаётся шелест перьев, и Фил поднимает голову — стая ворон прилетела.       Предвестники смерти.       Филза стоит за углом ещё минуту, прежде чем выглянуть. Девушка не ушла — она всё ещё стоит в этом заплесневелом переулке и смотрит туда, где несколько секунд назад было чужое тело. Даже костей не осталось, лишь прах.       Фил хмурится. Эта девушка просто замерла на месте, словно статуя. Она скидывает мантию с плеч, оголяя золотые крылья, и в мозгу Филзы опять что-то щёлкает.       Золото. Яркий свет среди всей этой темноты, маяк среди плотного тумана.       Филза забывает про образ Смерти. Теперь перед ним стоит та самая красавица, с которой он пообщался в баре.       — Вау… — он не выдерживает. Выходит из тёмного переулка, и Смерть резко оборачивается, испуганно раскрыв глаза.       — … не пугайте так, — Смерть лучезарно улыбается, и Филза теряет дар речи. В очередной раз. — Похоже, вновь надо прощаться. Приятно было снова Вас увидеть.       Филза прощаться не хочет. Он хочет прикоснуться к светящемуся оперению, погладить его, почистить. Ненормальное птичье желание.       — Неужели Вы не можете остаться? — выкрикивает Филза, делая шаг вперёд.       И Смерть замирает. Её крылья заметно напрягаются, ладони сжимаются, а сама она с шоком пялится на Филзу. Он предлагает остаться ей? Самой Смерти?       У неё… такое впервые.       — Простите, но нет, — она смущённо улыбается. — Душа должна упокоиться в Лимбо. Я помогаю ей в этом. Не просто же так у меня светящиеся крылья, да?       Смерть дёргает ими, и Филза восхищенно вздыхает, словно маленький мальчик увидел милейшую собачку. Но когда девушка расправляет крылья для полёта, то Фил делает ещё один шаг вперёд и, не подумав, говорит:       — … Разве Вы отдохнули?       И Смерть вновь застыла, как вкопанная. Она не понимает, почему этот парень так пытается её остановить. Чего он хочет? Она не чувствует в нём подвоха, он просто искренне хочет… чтобы она осталась.       Многие люди просили её остаться, чтобы использовать для своей выгоды. Кто-то предлагал бесчисленные богатства и умолял об убийстве другого, кто-то предлагал других людей в обмен на своих родных, кто-то говорил, что дарует ей свою душу, если она будет его напарницей. Боги, кто-то даже предлагал себя, дабы вернуть кого-то из Лимбо. И в слове «себя» скрыто много смыслов.       И этот парень спрашивает, отдохнула ли она. С таким она сталкивается впервые, а она прожила более тысячи лет, если не более десяти тысяч. Она видела многое в этом мире, но только в этот год она слышит, что кто-то предлагает ей остаться.       Слишком заманчивое предложение. Но согласиться она не смеет. Она хочет взлететь навстречу небесам, подхватив с собой умершую, но стая верных ворон резко заполняет собой весь переулок.       Они громко кричат, каркают, вьются вокруг неё.       — Отдых! Отдых! Отдых!       — Твоё тело не выдержит!       — Отдохни, мы поможем тебе!       — Мы проведём её!       Вороны кричат о помощи, и Смерть удивлённо запрокидывает голову.       — Но… вы точно сможете? — спрашивает она. Раздаётся синхронный «кар», наверное, означающий «да».       И Смерть выпускает бедную душу из своих рук. Вороны подхватывают её, окружают, что-то весело крича. Самая большая из них летит вперёд, дабы указать путь, а остальные окружают душу, помогая ей двигаться вслед за ней.       И вправду. Вороны помогают. Смерть в шоке смотрит на удаляющуюся стаю, а потом поворачивается к такому же удивлённому Филзе. Она молчит, неловко теребя платье двумя пальцами, пока Фил не выдаёт:       — Теперь-то Вы свободны?       — Пожалуй, да, — отвечает девушка после некой паузы.       Филза протягивает свою узкую ладонь.       — Думаю, Вам будет полезно узнать о человеческих развлечениях побольше, — и затем Филза ослепительно улыбается.       Смерть, надев перчатку, принимает его предложение. Она накрывает золотые крылья мантией и идёт вслед за Филзой обратно в бар.       И там они веселятся до потери пульса.       Смерть заказывает причудливое шампанское, и они распивают его на двоих, хихикая над всякой чушью. Она плохо понимает житейские шуточки Филзы, но всё равно смеётся, не зная, почему.       Когда шампанское заканчивается, они заказывают ещё бутылку. Затем они переходят на кружки пива, и Смерти мало нравится его вкус. Заплутавший Гарри заваливается на барную стойку и несёт всякий лепет по типу «О, Филза, зря времени не теряешь!», сопровождающийся постоянным иканием. Когда Гарри начинает говорить о смущающих моментах, раскрасневшийся Филза кидает его обратно в пьяную толпу, яростно матеря. Смерть смеётся, но всё это заглушается шумом и мелодичной музыкой.       Они начинают откровенно смеяться, смотря на чужие лица сквозь пивные кружки. Отражения забавно искажаются, и Смерть искренне заливается смехом, когда Фил как-то умудряется пошутить про гробовщиков.       Алкоголь, конечно, хорошо, но много потреблять не надо. Поэтому уже Филза ведёт Смерть на танцпол, не заботясь о крыльях и высокой вероятностью выдать себя.       — Фил, я же танцевать не умею, — смеётся Смерть, едва поддаваясь чужому давлению. Она случайно икает, закрывает рот ладонью и заливается смехом.       — Я тебя научу, не бойся, — когда они успели перейти на «ты»? Алкоголь творит настоящие чудеса.       Они пускаются в пляс, прямо посреди бара. Танцуют под быстрые звуки скрипок, бренчание гитары и скрип гармошек, стучат ботинками об пол. Смерть, беря пример с других девушек, пытается как-то мотать платьем, на что Филза добродушно смеётся. Они вместе хлопают, хватают друг друга под руки и быстро-быстро бегают по кругу, иногда меняя стороны. Смерть случайно задевает кого-то локтем, но не замечает этого, потому что её сознание впервые в жизни затуманилось, и она может позволить себе расслабиться.       Смерть начинает кружится вместе с Филзой. Люди дают им пространство, а они улыбаются друг другу, веселятся, словно давние супруги, а потом резко начинают сокращать расстояние, теряя равновесие. Их накидки вздымаются в воздух, но никто не замечает крылья под ними.       Они чуть ли не падают, и именно тогда показываются их крылья. Её ярко-золотые и его глубоко-чёрные. Они сметают чью-то кружку со столика и весело смеются, обнимаясь, будто старые друзья.       Когда Смерть осознаёт, что музыка закончилась, то пугается. Толпа вокруг смотрит на них с шоком, музыканты пороняли свои инструменты, и только рыжий Гарри, прижав какую-то девицу поближе к себе, хлопает по лбу, мысленно проклиная Филзу.       Окей, они смогли за одну секунду настроить против себя половину бара. Фил времени не теряет, поэтому умудряется быстро прошмыгнуть к деревянной двери, выбить её с ноги и вытащить Смерть на ночной воздух. Толпа сзади взрывается возмущённом гулом, но Филза и Смерть уже взлетают в небо, расправляя огромные крылья и закрывая небосвод.       — Это не входило в план, — фыркает Филза спустя какое-то время. Он придерживает свою панамку одной рукой, а другой цепляется за ладонь Смерти, утягивая её в чёрное небо. Люди кричат проклятья в их адрес, кидают что-то, ориентируясь на золотые крылья Смерти, а потом думают, что же делать. Гарпии как-никак.       — А мне понравилось, — она улыбается и ровняется с Филзой. — Никогда так не отрывалась.       — О, уже учишь новые слова? — Филза оборачивается через плечо и улыбается так светло, что Смерть аж за душу берёт.       Она улыбается. Она, сама Смерть, просто отдохнула со смертным мужчиной в обычном баре. Ни один выходной не сравнится с этим походом.       Они скрываются в облаках и летят в сторону близлежащего леса, чтобы переночевать, скрыться. Смерть и Филза молчат, но это их не смущает — наоборот, приятно слушать свист ветра в ушах после того гула в баре.       — Я тут подумал, — спустя какое-то время выдаёт Филза. — Наверное, Смертью звать тебя будет как-то… странно?       Смерть удивляется.       — А ты ещё планируешь со мной встретиться? — она хихикает.       — Больше скажу, я хочу полететь с тобой, — говорит Филза, едва не сбиваясь с траектории из-за резкого ветра.       Смерть резко замирает в воздухе и принимает вертикальное положение. Филза тоже останавливается, вопросительно наклонив голову набок.       — Т-Ты… хочешь путешествовать? Со мной? — её голос дрожит. Он не дрожал, когда она говорила, что человек умрёт. Она спокойно терпела все капризы смертных, чтобы безопасно доставить их в Лимбо.       И теперь она дрожит из-за обычного, ничем не примечательного смертника. Филза улыбается настолько нежно, насколько это вообще возможно.       — Да, — он кивает, прищуривая глаза. — У меня нет привязанности к местам, как и у тебя. Так что я с радостью полечу с тобой.       Смерть прикрывает рот ладонями, по её щекам, кажется, текут серебристые слёзы. Фил подлетает поближе, касается её щеки рукой, совершенно не страшась. На подсознательном уровне он знает, что это не причинит ему вреда.       Смерть поражена. Она смотрит в эти бездонные синие глаза, а они смотрят в её глубокие карие. Они виделись раза три, но уже…       Знают друг друга. Чувствуют друг друга.       Они целуются, словно молодожёны. Она руками в перчатках касается чужих скул, обводит их большими пальцами, а тот придерживает её за талию, прикрыв глаза.       — Кристин, — говорит она, разорвав поцелуй.       Филза дёргает бровями.       — Пусть моё имя будет Кристин, — она улыбается и отлетает чуть подальше.       Филза кивает и вновь улыбается. На его бледное лицо падают лучи восходящего солнца.       А потом они улетают в долгое путешествие по миру. Филза сопровождает Кристин, когда она разговаривает с больными, иногда защищает её, если эти больные проявляют агрессию. Если кто-то увидит прекрасную девушку в фиолетовой шляпе и чёрном плаще, и этот кто-то решит познакомиться с ней, его ждёт разочарование — Филза вынырнет из темноты и возьмёт Кристин под руку, назло всем прихвостням.       Они многое делают вместе: наряжаются в красивые наряды в западных странах, посещают театры Сомарии, где люди часто ставят сценки с их богом Фулишем, едят уличную еду на улочках азиатских стран и осматривают местные чудеса света. Филза покупает себе гэта и с горем пополам учится на них ходить.       Потом они направляются на огромнейший материк, расположенный где-то на северо-востоке, если смотреть по карте. Там нет стран, да и многие люди попросту бояться туда наведаться.       Ну конечно. Эти места кишат гибридами, кто туда забраться хочет?       Филза терпеть не мог пренебрежительное отношение к себе. Он никогда не был в рабстве, но был на грани того, чтобы оказаться. Его сердце обливалось кровью, когда он видел, как забирают совсем юных птенцов-гарпий, но ничего не мог сделать. Его тошнило от этого бессилия.       В этих краях рабства нет. Люди и гибриды живут бок о бок, торгуются и не подозревают, как дорого может обойтись их тело на рынке. Здесь Кристин и Филза не приходится скрывать крылья, но это вызывает неудобства, потому что буквально каждый спрашивает Кристин о её светящихся крыльях.       Филзу это потихоньку начинает раздражать. Некоторые вороны, тоже летающие вместе с ними, словно их собственные детки, разделяют его раздражения и не стесняются клевать особо любопытных детишек. Кристин извиняется, а Филза даёт этой безумной птичьей стае «пять».       В какой-то момент они останавливаются в мелком домике, чтобы пожить там. Кристин должна быть в постоянном пути, поэтому они не особо задерживаются там.       Но бывают деньки, когда они остаются. Вороны устраиваются на их головах, плечах, коленках, греются вместе с ними, в то время как Фил рассказывает Кристин, что такое кофе, и насильно поит её им.       Такой особый день сначала происходит раз в месяц. Потом раз в две недели. Потому раз в неделю. Затем, в какой-то момент, они каждые два дня берут выходной.       Филза, как истинный мужчина, не успевает понять, что у него, спустя несколько лет совместной жизни, рождается ребёнок.       Смерть подарила жизнь человеку. Удивительная ирония.       Филза реально плачет, когда берёт этого мальчишку, обвитого белым пушистым полотенцем, его слёзы падают на бедного мальчика, а тот рыдает навзрыд, вот-вот только расправившееся лёгкие лопнут.       Кристин улыбается. Она подарила Филзе ребёнка, и, о боги, Филза реально в шоке.       Паренька называют Уилбур (Кристин предложила), и он бескрылый, стандартный человеческий ребёнок. Сначала местных жителей это смущает, ходят шепотки о неверности Кристин, слухи порождают новые слухи, но Филза точно знает, что Кристин его бы не предала.       Она сама Смерть. Они любят друг друга. Она бы просто не смогла быть с другим.       Уилбур очень похож на неё. Те же кучерявые волосы (правда каштановые), глаза той же формы. Он не чувствует себя ущемлённым в обществе крылатых родителей, напротив, он хвастается перед другими людьми, как круты его мама с папой. Если кто-то с ним не согласен, то туда тут же заявляются няньки-вороны, защищающие парня от всех опасностей.       Они живут, как настоящая семья. Фил не смеет спрашивать, как Кристин провожает души в Лимбо, если она всё время тут. Она сама ему говорит, когда пытается аккуратно нарезать огурцы для салата.       — Через сны, — вздыхает Смерть, едва не задевая ножом свой палец. Она даже овощи рубит в своих перчатках. — Это… необычный способ. Немного утомляет.       Но они живут. В какой-то момент Филза начинает изучать искусство ковки у местных кузнецов, узнаёт больше о металлах и всё чаще идёт в шахту за драгоценностями. Огромным минусом изолированного материка было то, что здесь каждую ночь появлялась нежить. Скелеты, зомби, огромные пауки и эндермены. Благодаря хорошему освещению развитые государства не сталкивались с нападками мобов, зато такие глухие деревеньки — ещё как.       Поэтому Филза куёт свой первый комплект брони и оружия из добытого железа и золота. Не очень удобно для полёта, но его устраивает. Всё, чтобы защитить свою семью.       Защищать Смерть от смерти? Филза, похоже, вообще забыл, с кем он живёт.       В какой-то момент Филза находит полуразрушенный портал в Незер. Он слышал раньше о Незере (и от Кристин, и от других людей), но никогда там не бывал. Там жарко, сухо, душно, опасно, потому что везде тебя преследуют трёхметровые монстры, готовые раздербанить тебя на куски.       Филза, исследуя ужасающий Незер, иногда натыкается на неких пиглинов. Эдакие антропоморфные свиньи, причём достаточно агрессивные, если при тебе нет золота.       Один раз он встречает ребёнка-пиглина, на вид ему лет десять.       Но лицо у него человеческое. Да, с широким носом, с клыками, торчащими изо рта, и вместо ног у него копыта, но кожа не покрыта шерстью, а на голове обычные розовые волосы. Человеческие.       У Филзы в голове витает уйма вопросов о происхождении этого парнишки. Он одет в какое-то барахло, тянет к нему руки, прося милостыню в виде золота. У Филзы из золотого есть только длинная серьга, купленная у какого-то мастера. Вторую он отдал Кристин.       После такого похода в Незер Филза заявляется домой с ещё одним ребёнком, потому что, как говорит сам Филза, «у него лицо человеческое, нужно помочь найти родителей».       И знаете, что происходит потом?       У Филзы теперь два сына — пятилетний Уилбур и десятилетний Техноблейд, как написал мальчик на пиглинском. Им с Кристин потребовалось много времени, чтобы его расшифровать.       А ещё Кристин ждёт третьего.       Иногда Фил удивляется, как за три встречи они умудрились влюбиться в друг друга, породить на свет двух сыновей и усыновить ещё одного. Но это произошло, и Филза ни капельки не жалеет.       Он давно забыл, что живёт с самой Смертью. Для него её зовут Кристин.       Наверное, это самый лучший период жизни Филзы. Он не прячется ни от каких охотников, не перебирается с места на место, боясь за свою шкуру, нет. Они живут в местной деревеньке, заботятся друг о друге. Фил учит Техноблейда драке на шпагах и мечах, объясняет основы фехтования. Уилбур тоже пытается сражаться, честно пытается, но Техно всегда его обыгрывает.       Но и у Уилбура находится своя стезя — музыка и проза. Он может часами сидеть рядом с матерью и советоваться по поводу своих стихов, гладить её ворон и зачитывать отрывки своего творчества. Стае птиц, кажется, нравится слушать мальчишку.       Уилбур уходит подальше от дома, чтобы вдохновиться природой. Он сидит на мокрой светло-зелёной траве под раскидистым дубом, зажав карандаш меж пальцев, и поджимает губы, пытаясь выцарапать хоть одну строчку. Ветер ласково теребит его кудряшки, гладит его бледную кожу, иногда делает подарки в виде листиков.       И у Уилбура получается творить. Он зачитывает свои стихи перед публикой, играет свои песни на гитаре, которую одолжил у какого-то паренька-фавна из деревни, и людям нравится. Они тянутся за почти десятилетним мальчишкой, отмечая его невероятный талант.       Филза гордится. Гордится повзрослевшим и освоившим человеческий язык Техноблейдом, который может запросто уложить нескольких взрослых, гордится подрастающим Уилбуром, чьи стихи вдохновляют самых скупых и мрачных людей.       Гордится и третьим ребёнком, Томми. Маленький дьявольский комочек с красными крылышками, прилипшими к его спине.       Техноблейд и Уилбур оживлённо спорят насчёт имени. Техноблейд настаивает на имени древнегреческого героя «Тесей», в то время как Уилбур не прекращает упрямиться с простейшим именем «Томми».       В итоге они выбирают «Томми». Техноблейд всё же называет его «Тесеем».       С Томми… труднее, чем с Уилбуром. Он часто кричит, вопит, ноет, но Кристин заботливо укачивает его, напевая выученную колыбельку. Вороны тоже изредка помогают: пытаются укачать ребёнка, приносят всякие сверкающие побрякушки и играются с ним. Некоторые пытаются заставить его полететь, потому что он уродился гарпией, однако Кристин и Филза тут же запрещают им воплощать эту затею.       Всё отлично. Всё прекрасно. Они живут большой и дружной семьёй, и вороны тоже считаются.       Пока Кристин не уходит.       Она идёт, чтобы сопроводить в Лимбо очередную душу. Решила развеяться вместе с воронами, вспомнить былое, но Филза её не осуждает. Он остаётся с тремя детьми на попечении и с безграничной любовью в глазах смотрит на светящиеся крылья.       Её нет час, и Филза не волнуется. Возможно, она всё ещё в пути.       Её нет два часа, и Филза всё ещё не волнуется. Уилбур спрашивает, где мама, но Фил легонько гладит его по макушке и говорит, что она скоро вернётся.       Её нет три часа, и это заставляет Фила насторожиться. Часть его сознания говорит, что всё в порядке — Смерть может постоять за себя.       Её нет четыре часа, начинает темнеть. На этот раз Техноблейд спрашивает, где Кристин, и Филзе остаётся лишь нервно улыбнуться, сказав, что она скоро вернётся.       Её нет пять часов, и Томми начинает скучать без мамы. Уилбур принимается петь ему колыбельную, попутно ругаясь с Техно.       Её нет шесть часов, и Фил выходит из дома, дабы встретить Кристин. Его встречает непроглядная темень.       На седьмой час Филза начинает слышать вопли ворон. Его сердце проваливается куда-то вниз, когда он осознаёт, что не видит золотого блеска крыльев. Зато прекрасно слышит орущих ворон, панически мечущихся в разные стороны.       И тогда Филза понимает — что-то произошло.       — Где Кристин?! — на его шее взбухает вена, горло сжимается от страха. Филза с мольбой в глазах смотрит на чёрных, почти невидимых в ночи птиц.       — Украли! Украли!       — Смерть похитили, похитили!       — Кристин в цепях!       — Помоги ей! Помоги ей, Папза!       — Папза, Папза!       Фил начал разбирать карканье ворон благодаря Кристин. Он хмурится, его крылья мгновенно расправляются.       В груди гарпии начинает пылать праведная ярость.       — Что именно случилось? — холодно спрашивает мужчина, подходя ближе к неугомонной куче. Некоторые вороны оседают на траву.       — Нашли по золоту! Связали руки и рот!       — Мы пытались помочь, но-       — Они убили наших! Убили! Эти твари-       — Они отвозят Смерть на корабль!       — Да чтобы Кристин подчинялась кому-то?! Ха!       Они.       Филза застывает. Нет, такого просто не может быть. Эти земли страшны для внешнего мира, ни одна страна не смеет сюда сунуться-       Или какая-то осмелилась?       Филза сжимает кулаки, задыхаясь от безмерной ярости в своей груди. Он тяжело дышит, чувствует, как кровь кипит в жилах, слышит её стук в ушах, чувствует, как постепенно нагревается его голова. Ярость терзает его, готова сожрать и полностью поглотить.       Гарпии в ярости и бойкости ничем не хуже пиглинов. Они будут защищать своих собратьев, друзей, семью, если, конечно, человеческая часть не победит инстинкты. Однако сейчас кто-то посмел посягнуть на дорогого человека Филзы.       Его характер стал глаже во время путешествия с Кристин. Однако та яростная часть сохранилась. Раньше он вообще был истинным бесом, который так и ждал момента, когда можно кому-нибудь нагадить.       И вот этот внутренний бес выходит наружу.       Филза глубоко вздыхает и заходит обратно в скромный домик. Сразу хватает незеритовый клинок у порога, крепит его на пояс. Техно, до этого читавший какую-то книжку для Томми («Искусство войны»? Серьёзно?), поднимает взгляд на него. Красные глаза сияют в полумраке их небольшой гостиницы.       Филза резко открывает сундук с ценностями. Всякие зелья и золотые яблоки, где-то рядом валяются мембраны фантома и ифритовые стержни в стеклянной коробке. Фил безумно шарит по зельям рукой, что-то бурчит себе под нос, берёт сразу несколько зелий силы, скорости.       Техноблейд хмурится.       — … что произошло? — спрашивает он после долгой паузы.       Филза замирает и медленно, медленно поворачивается к Техно. Техно даже пугается, по его спине бегут мурашки.       — Кристин похитили, — кратко отвечает Филза, закрепляя ещё одну сумку на поясе. Он снимает со стойки свой особый незеритовый нагрудник. — Я за ней.       Техно широко раскрывает глаза, откладывает толстый том на столик. Он поднимается, цокает копытами по деревянному полу и легонько постукивает дремлющего Томми по спине. Его крылышки забавно дёргаются.       — Кто? — Техно наклоняет голову набок. Перенял эту привычку от Кристин.       — Не знаю, — огрызается Фил, поправляя незеритовые пластины и скрепляя их меж собой, — зато вороны знают. Проследи за Уилбуром и Томми.       Техноблейд хмурится и прижимает Томми к себе. Тот наконец-то вымотался после шестичасового исследования их дома, и Техноблейд может о нём не волноваться. Уилбур, наверное, опять засел в своей комнаты из-за очередного приступа вдохновения.       Филза резко открывает дверь, свежий ночной воздух дует прямо в лицо.       — Ладно, — соглашается Техноблейд и, спустя мгновение, добавляет, — будь осторожен.       Фил замирает на какое-то время, а затем, ободряюще улыбнувшись и кивнув, выходит к птичьей стае.       Они летят на то место, где схватили Кристин. Фил видит явные следы бойни, чёрные перья, трупы птиц, их детей, которые всегда помогали с Томми, о боже, Филза сейчас взлетит и пойдёт убивать этих мразей. Филзу ведут по следу, и он вместе с воронами летит где-то час, пока не оказывается у морского побережья. На горизонте маячит удаляющийся корабль, Филза видит его благодаря ужасающе хорошему зрению. Ну, и благодаря хорошим фонарям на его борту.       На бледно-жёлтом песке лежит растрёпанное золотое перо.       Филза рычит. Рычит, бесится, потому что никто не смеет трогать золото в крыльях без согласия Смерти.       Никто не смеет прикасаться к её перьям своими грязными ручищами.       Филза не думает. Его разум затмевает чистая ярость, поэтому он, недолго думая, взмывает в небо под удивлённые крики ворон. Он машет своими крыльями два раза, а потом устремляется вслед за кораблём. Без еды, без одежды.       Он летит прямо около солёного моря, не обращая внимания на брызги волн. Филза не видит яростного себя в мутной воде, оно и к лучшему. Бешеные тёмно-голубые, почти синие глаза неотрывно наблюдают за целью. Филза будто орёл, выслеживающий наглого зверька, посмевшего забрать его добычу.       Он приближается к кораблю достаточно быстро, даже вороны не успевают за ним. Их крики остаются где-то на прибрежье, растворяются среди шума волн и свиста ветра.       Тень Филзы не замечают. Пару мужчин на борту смеются над чем-то, даже визгнуть не успевают, когда Филза разрубает фонарь на куски, оставляя палубу без света.       Мгновение, и Филза пронзает чьё-то сердце. Другой мужчина достаёт какую-то саблю, но Филза, бесшумно подойдя сзади, перерубает сосуд на чужой шее. Льётся кровь, и запах её въедается в ноздри Фила.       Он не видит золота. Где золото? Где драгоценная Кристин?       Филза резко открывает дверь, ведущую в каюту. И золото его не ослепляет, хотя оно там есть.       Кристин плохо, он чувствует это. Двое мужчин смотрят на неё с презрением, сморщившись, а она вся истерзана в каких-то ранах, по всему телу кровоподтёки, а крылья…       Крылья обрублены.       Филза замирает на месте. Как можно успеть нанести столько увечий? За столь малое количество времени? Надо постараться, чтобы успеть обрубить крылья, изрезать чужую одежду, нанести такие удары, что синяки уже появляются на теле.       Золотые перья разбросаны по каюте. Двое мужчин в шоке смотрят на прибывшего Филзу, один из них тянется к поясу, чтобы достать что-то. Фил не понимает, что.       — Отпустите её, — вырывается из его груди. Какая-то часть его отчаянно пытается сдержать неконтролируемое желание убивать.       — А то что? — смеет вякнуть мужчина, что ближе к Кристин. Он приставляет к её шее длинную саблю. Филзу пробивает дрожь.       — Не то вы сдохните, конченные ублюдки, — Филза направляет на них незеритовый меч. — Зачем она вам? Что она сделала?       Его колотит от ярости. Второй мужчина — мужик с бородой и банданой на голове — фыркает и опирается на деревянный стол позади. Его освещает керосиновая лампа.       — Сука она, вот почему, — хрипит мужик, — это раз.       Филзу не устраивает такой ответ.       Ворон, влетевших в каюту капитана, тоже.       Они кидаются на поиски золота, окружая Кристин защитным куполом. Мужик с саблей резко отскакивает и получает в глаз клювом от вороны. Кто-то сбивает лампу — то ли вороны своими крыльями, то ли мужчина своим локтем. Всё бы ничего, но этот стол из рыжего дерева воспламеняется, словно по щелчку пальцев. Вороны улетают, мужчины выбегают из каюты из-за ужасающего огня, а Филза бросается к Кристин.       Он крепит меч на поясе, достаёт мелкий перочинный ножик, который впервые показал ей в баре, разрезает верёвки на запястьях. Кристин ничего не говорит, молчит, несмотря на слёзные просьбы Филзы.       Он кое-как вытаскивает её из дымящегося помещения. Окровавленное золото свисает с её спины, всё изуродованное, превратившееся в оттенок грязно-оранжевого.       — Потерпи, Кристин, потерпи!       Вороны кучей кружат над кораблём. Огонь выбирается из двери, медленно пробирается к рулю и постепенно начинает съедать палубу.       Филза потом разберётся. Сейчас нужно улетать.       И Филза пытается взлететь. Пытается, честно пытается, но Кристин гораздо тяжелее него, а его крылья недостаточно большие для того, чтобы поднять их обоих.       Вороны в панике. Они кричат, пытаются разбудить свою мать, но ничего не выходит. Они начинают стучать клювами по её телу, синякам, но она не просыпается. Филза всё ещё в ужасе от кошмара, творящегося на её спине.       — Кристин, милая, дорогая, ответь, молю… — Филза молит слёзно. Молит саму Смерть не умирать. Почему это звучит столь комично?       Филза прислоняется к чужой голове, будто бодаясь с ней.       — Я не умру, глупенький, — слышится где-то около уха.       И в груди Филзы разгорается безудержная радость.       — Слава всевышним, Кристин, — он искренне обнимает её, целует в ямочку на щеке и накрывает чёрно-угольным крылом.       — Я Смерть, не забыл? — она смеётся. — Меня не убьёшь.       На пол из её рта льётся кровь. Филза застывает с глупой улыбкой на лице.       — Зато моё физическое тело — легко, — она вновь посмеивается и откашливает кровь.       О Боги, тело Филзы коченеет от страха. Его конечности немеют, руки начинают неистово дрожать. Он падает на колени, заглядывает в счастливое лицо Кристин, а затем его взгляд опускается ниже.       Ну конечно. Колотая рана в животе. Филза её не заметил из-за сущей паники, тем более Кристин сидела так, что её не было видно.       Филза роется в сумке, и он, блять, не находит там никаких зелий исцеления. Он даже не подумал о том, что надо взять золотые яблоки.       И эта ошибка будет стоить Кристин жизни.       — Не грусти, Фил, — она улыбается. Как ей не страшно? Почему ей всё равно?       Ответ находится сам собой.       Она Смерть. Почему ей стоит бояться? Она сама отбирает у людей жизни.       Она говорит Филзе не грустить, но он, чёрт побери, плачет навзрыд. А что он скажет Уилбуру? Техноблейду? Как он будет растить Томми без любящей матери? Что будет с их семьёй без Кристин?       Что он будет делать без её поддержки? Они знают друг друга очень долго, больше десяти лет, и Филза привык к ней. К её рукам в перчатках, в её чудесному голосу, к её улыбке и смеху.       И всё обрывается так быстро? Он час назад и не подозревал, что всё так обернётся.       Люди правильно говорят. Счастье — вещь невероятно хрупкая. Оно может разрушится даже таким странным и, в какой-то степени, глупым способом. Филзе обидно до слёз и тошноты.       — Мне жаль, Фил, — она извиняется? — Мне жаль, что я не смогу быть с Томми и Уилбуром рядом всё время. Жаль, что не смогу унять голоса Техно… да, я, наверное, действительно не хочу уходить.       И Филза не хочет. Никто не хочет. Огонь приближается к их паре, опаляя жаром. Мужчины давно выпрыгнули за борт. Филу плевать.       У Кристин в уголках глаз блестят серебрянные слёзы.       — Чёрт, я думала, мне будет легче расставаться с этим телом, — она вновь смеётся, и Филза приобнимает её. Кристин поворачивает свою голову к Филу. — Не кори себя, Фил. И людей не кори. Они не поняли, почему я это сделала, вот и всё.       Филза в очередной раз задыхается. Как она может так говорить?!       — Как ты можешь так говорить?! — он переходит на крик. — Они убили тебя, Кристин! Обрезали крылья, избили… почему ты просто не дотронулась до них?       Кристин прикрывает глаза.       — У мужчины с саблей, который угрожал тебе, осталась лишь дочка, — вздыхает Кристин. — Маленькая такая, лет пять ей. Её мать умирала, и я пришла, чтобы забрать её душу. Второй мужчина был её братом. И когда они оба зашли к ней, то я стояла там вместе с её трупом.       Филза не слышит, не слушает. В ушах стучит кровь, блокируя возможность расслышать хоть что-то. Фил нервно выдыхает.       — Они хотели уплыть на своём корабле, чтобы убить и скинуть труп в море, как я поняла, — продолжает Кристин. — Я пыталась объяснить, но они не слушали. Отрезали крылья, сказали что-то девочке и ушли со мной.       Слёзы Филзы падают на её рану. Тёмная кровь сочится из желудка, пачкает фиолетовое платье, растекается по деревянному полу. Фил чувствует, как какая-то часть касается его коленки.       — И как я могла убить отца такой маленькой девочки? — она всхлипывает. — Бедная, ей тяжело пришлось. Не хватало того, чтобы она лишилась ещё и отца.       Филзе всё равно. Да, он эгоист, но ему всё равно. Главное, чтобы его дети и жена были в безопасности. Сейчас его жена умирает на его груди.       — Но я всё ещё смогу встретиться с тобой, — Кристин вновь улыбается и начинает кашлять, — через сны. Помнишь, говорила? Только не пугайся моего обличия, ладно?       Они смеются.       — А как ты выглядишь на самом деле? — шепчет Филза.       — Почти ничем не отличаюсь, — она прикрывает глаза. — Мне понравилось это тело. Оно изначально не было моим, но я заняла его с разрешения души. Я так делала… и раньше.       Филза дёргает бровями, чуть хмурится.       — Но теперь я хочу остаться такой, — она опять смеётся. — Спасибо и прощай, Фил. Не беспокойся о теле, с ним ты далеко не улетишь. Передай детишкам, что я безумно их люблю. Позаботься о воронах…       Конец. Она мертва. Золото перестаёт мерцать и постепенно угасает.       Филза чувствует жар около своих крыльев, пытается взлететь, но не может. Вороны кричат, цапают его за руки, заставляя его отпустить Кристин.       И ему приходится отпустить. Её тело падает в воду, а корабль разваливается. Его горящие останки напоминают маяк среди всей это темноты.       Фил летит обратно. С глаз летят крупные слёзы, мешающие нормально различать предметы перед собой. Он машет крыльями, но когда пролетает линию меж берегом и морем, то падает на песок мёртвой тушей. Филза съёживается в клубочек, обнимает себя огромными крыльями и тихо, тихо рыдает.       Вороны сбиваются в кучу вокруг него и молчат. Траур. Пускай они ещё смогут увидеться, Филза просто не может не рыдать.       А мальчики? Как они это воспримут? Филза искренне боится возвращаться домой.       А потом он слышит шорох. Хрип и шорох травы. Вороны начинают стучать клювами и громко каркать, раскрывая чёрные крылья.       Филза поднимается, вытирает глаза и прищуривается. Злобные синие встречаются с напуганными зелёными.       Тот мужик с саблей.       Эта сволочь, посмевшая притронуться к Кристин.       Филза поднимается на ноги, обходит ворон и подходит к лежащему.       Секунда. Филза со всего маху пинает мужика в живот. Тот морщится и переворачивается на другой бок.       — Ты, грязная ублюдочная мразь, — Филза пинает ещё раз. — Как ты, блять, посмел?       Фил кладёт ладонь на рукоять незеритового меча, уже хочет вытянуть его из ножен, но что-то останавливает.       Точно. Девочка, о которой говорила Кристин.       Наверное, он всё же не эгоистичная мразь.       — По-Пощади! — мужчина закрывает лицо в защитном жесте. — Ме-Меня заставили! И Гарольда за-заставили!       Филза гневно выдыхает, присаживается и, схватив мужчину за руку, резко дёргает на себя. Тот, весь дрожа, встаёт, и тогда Фил с размахом даёт ему в нос. Что-то трескается.       — Ну и кто же тебя заставил? — Филза разминает кулаки. Из носа потерпевшего начинает литься кровь.       Мужчина молчит некоторое время, щупая синеющий нос, а потом выдаёт:       — Гларкос! Эти паршивцы! Тьфу ты!       Гларкос?       Филза бывал там. Он встретил в его столице Кристин во второй раз.       — И-Император заказал! Сам Его Ве-Величество! — мужик едва выговаривает слова. — Им-Император заплатил на-нам, чтобы вычислить гарпию с зо-золотыми перьями. Мы е-её нашли.       Неужели так совпало? Версия Кристин в корне отличается.       Филза вонзает клинок ему в плечо. Мужчина воет, падая на землю. Фил отряхивает окровавленное лезвие и цыкает, убирает его в ножны.       — За деньги? Сука, ничем не лучше работорговцев, — Фил пинает мужчину ещё раз. Тот, кажется, выхаркивает желчь.       «Гларкос значит», — жутко думает Филза и, развернувшись на пятках, отходит к воронам. Он взлетает в ночное небо, а стая птиц вслед за ним, громко что-то каркая.       Император Гларкоса заказал Кристин у этих простофиль? Удивительно. Неужели сам побоялся сюда залезть? Филза не знает этого человека, а его уже тошнит от него.       И это странно. Мужчины не выглядят опасными, и Кристин сказала, что у них есть семья. Неужто она ошиблась? Кристин не богиня предсказаний, возможно, она могла понять их… неправильно.       Сейчас Фил осознаёт лишь одно — они поплатятся. Гларкос жестоко поплатится за то, что посмел организовать охоту на саму Смерть. Теперь, по их вине, её нет в живых.       Филза летит обратно в дом, думая, что следует сказать детям.

***

      Конец лета. Прошло два месяца со «смерти» Кристин.       Она не появилась в его снах. Ни разу. Сколько бы Фил её не ждал, она никак не могла появиться.       Он не знал, с чем это связано. У неё появились дела? Но какие? Какие у Смерти могут быть дела?       Ну конечно. Сопровождение душ.       Филза не обижается, нет. Он понимает, что теперь Кристин не может быть постоянно с ним. Вместо неё его сопровождает куча ворон, рассказывающие всякие странные дедовские анекдоты, которые они где-то услышали. Это веселит Филзу, правда.       Веселит так, что аж горло сжимается, а навернувшиеся слёзы обжигают глаза и кожу.       Фил получше кутается в плащ. Под ним светится незеритовый нагрудник, меч, а ещё бултыхаются колбы с зельями. На этот раз Филза всё предусмотрел и не стал брезговать зельями исцеления.       Он не повторит прошлых ошибок. Он наварил так много зелий, что, наверное, в его доме всё ещё стоит запах огненного порошка и едких слёз гаста.       Фил идёт рядом с другими скрытыми гарпиями по большому Карримскому рынку. В связи с большим фестивалем, который начнётся с минуты на минуту, многие торговцы выводят гибридов на подиумы, чтобы повыгоднее продать их во время праздника. Филзу блевать тянет от того, как эти суки тянут ни в чём не повинных гибридов куда-то за дома, бьют их, не жалеют. Какому-то фавну угрожают выстрелить в колено, если он не станет повиноваться и не пойдёт за охраной.       Охрана, кстати, здесь наряженная. Строгие тёмно-синие мундиры с золотыми пуговицами, белые пояса и перчатки, пистолет, висящий где-то на боку. Филза старается не обращать на них внимание, потому что тогда они обратят его на него.       А сейчас ему это совсем не нужно.       — Бр-р, перед этой ярмаркой здесь настоящий хаос творится, — шипит Гарри, прижимаясь к Филзе. — Бедные гибриды…       Филу честно жалко их. Его сердце разрывается, когда он видит сдавшуюся гарпию с изуродованными крыльями, ему хочется кинуться к ней на помощь, но он не имеет права.       Да, Филза в Гларкосе. В сговоре со свободными гарпиями, живущими в каньоне под самой столицей.       Странно, да? Как Филза умудрился на них выйти, да и зачем ему с ними объединяться?       Всё просто. Филза и Каньон, как они себя называют, жаждут мести. Фил за Кристин, Каньон за гибридов. У них похожие цели, поэтому выйти на эту группировку через бдительных ворон не составило труда. К тому же, в ней состоял и Гарри, что вполне упрощало задачу наладить с бунтарями контакт.       Теперь Филза идёт в центр города, на огромную площадь с полуразрушенной Карримской ареной. Вокруг шумно, многолюдно, люди скупают какие-то вкусности, игрушки, сувениры. Фил замечает прилавок с какой-то японской едой: там видно сочное данго, покрытое каким-то соусом, огромные онигири и что-то похожее на сырные шарики.       Филу нравится японская кухня. Но сейчас, во время фестиваля, ему хочется сбить этот прилавок. Он сюда не праздновать пришёл — скорее носить траур.       Все люди, дети, беззаботно бегающие по сверкающей фонариками площади, считают гибридов вторым сортом. Очевидное проявление расизма, но кому какое дело? Легко говорить людям, что гибриды — низшие существа, чтобы продолжать их использовать без каких-либо последствий. Удобная стратегия, дошедшая через века до наших лет.       Филзу воротит. Из-за такого расизма, из-за такого отношения к гибридам, когда их считают лишь игрушками, Кристин умерла. Она потеряла своё тело из-за таких жадных и алчных людей.       Фил не потерпит такого. Они останавливаются недалеко от охраны, подальше ото всех людей, а их здесь много. Не самое лучшее место для начала, поэтому они отходят ближе к живописным домам, заслуживая нахмуренные взгляды офицеров.       — Когда? — спрашивает Филза хриплым голосом.       Кто-то вынимает руку из-под плаща и сверяет время с золотыми часами.       — Через минут пять. Тогда должны заложить последний тротил, — фыркает парень-гарпия, убирая руку обратно. Он оборачивается, чтобы осмотреть площадь ещё раз, и резко вздрагивает. — О дерьмо, к нам идут офицеры.       Филза замирает и резко разворачивается. И вправду — двое мужчин в форме совершенно точно идут к ним, пробираясь через плотную, красно-жёлтую. Один помладше, видно, что совсем юный, а другой чересчур громоздкий, выглядящий пугающе.       Фил и пострашнее вещи видел.       — Здравия желаю, — учтиво заявляет мужчина, даже чуть кланяясь.       Гарпии молчат пару секунд, пока кто-то не говорит скромное «здрасьте».       — Неужто вам не жарко в плащах? — язвит. У Филзы вена на лбу взбухает. — Снимите, чего бегаете.       Парниша рядом сглатывает, когда Фил переводит на него взгляд. Бешеные синие глаза сканируют человека напротив, изучают его, и, кажется, молодой человек в форме начинает что-то подозревать.       — Вам-то какое дело, — фыркает Гарри. — Хотим и ходим. Мы… мы компанией собрались, решили одинаково нарядиться. Чего к нам прикопались?       Слабое оправдание. И офицер напротив прекрасно это понимает. Он закусывает губу, осматривает их небольшую группу из пяти человек, а затем замечает взгляд Филзы. Офицер наблюдает, куда он ведёт, и натыкается на своего дрожащего подопечного.       — Бекр, чего дрожишь? — со всей силы хлопает по спине, бедный пацан аж сгибается. Люди оборачиваются. — Промёрз что ли?       Филза, воспользовавшись чужим отвлечением, переводит взгляд на гарпию с часами. Вынимая ладонь из-под плаща, он показывает указательный палец.       Одна минута.       Нужно потерпеть.       — Нет, т-товарищ офицер, — голос всё-таки сбивается. Этот Бекр вновь глазеет на Филзу. — Просто… нехорошо как-то.       — Нехорошо будет, когда пойдём гарпий вытаскивать, тьфу ты, — мужчина сплёвывает на каменную плитку. Филза морщится. — Вот поцарапают ублюдки, а потом водку трать на них.       Атмосфера накаляется. Гибриды мгновенно напрягаются, сжимают края плащей, но изо всех сил стараются выглядеть спокойными. Филза не старается — на его лице отражается вся ярость при одном упоминании гарпий. Офицер усмехается.       — Ладно, ребятки, проверить вас что ли надо, — офицер опять смеётся, расправляя плечи. Какой самоуверенный. — А то мало ли — выпивку несёте или ещё чего. Давайте, не стесняйтесь.       Гарпии плащи не поднимают.       — Бекр, сгоняй за остальными, — приказывает мужчина, и парень пулей улетает к арене, протискиваясь меж мужчинами и женщинами.       Филза бесится. Этот офицер либо чертовски напыщенный, либо совершенно тупой. Оставаться одному с пятью подозрительными гражданами, которые могут иметь при себе оружие или ещё чего? Верх идиотизма.       Филза бесится, потому что при упоминании гарпий он вспоминает Кристин. Видя перед глазами изуродованное золото, Фил не смеет себя сдерживать.       Поэтому наносит удар. Ловко вынув незеритовый меч из ножен, он делает выпад и разрезает тёмно-синий мундир. Ткань рвётся с характерным треском, оголяя рубашку под ней.       — Ах ты сосу… — мужик не успевает ничего сказать. Другая гарпия пронзает его глотку железным мечом.       Толпа оборачивается, и все мгновенно прикрывают рты ладонями, выражая своё удивление.       Филза стаскивает со своей спины помятый жизнью плащ и расправляет величественные чёрные крылья. Другие гарпии делают то же самое, оголяя разноцветные перья, однако в воздух взмывает один лишь Фил.       Площадь и арена стремительно удаляются от него, ветер свистит в ушах. Каррим кажется величественным даже на высоте птичьего полёта: он светится жёлтым светом, как светились крылья Кристин, мелкие домики украшены красными и оранжевыми флажками. Откуда-то уже запускаются воздушные фонарики.       Нет, не откуда-то. Запускается целое море воздушных фонариков.       Они летят на восток, подгоняемые ветром. Волны красно-желтого цвета закрывают обзор на живописную столицу.       Филза переводит взгляд на замок. Он резко выделяется среди всей столицы, сразу видно, что там живёт император. Забавно, что его построили так близко к морю — не опасно ли это для королевской семьи?       Филза прикрывает глаза, пытаясь угомонить бешено бьющееся сердце. Прекрасный фестиваль устроили гларковцы, только Фил его испортит. Его цвета: красный, оранжевый и жёлтые, так ведь?       Фил добавит оттенки красного в эту картины.       Раздаётся серия взрывов. Яркие вспышки света озаряют лицо Филзы и его чёрные крылья со всех сторон. Он холодно смотрит на то, как поднимаются чёрные клубы дыма. Начинается пожар.       Он машет чёрными крыльями ещё раз, а затем складывает их по бокам. Воздух больше не может его держать, поэтому Филза падает. Быстро, стремительно, прямо к каменным домам. Он смотрит своими выразительными глазами прямо к приближающейся земле, но его это не страшит. Он пикирует в оживлённую, хватая меч покрепче, и просто вонзает его в чей-то живот.       Льётся кровь. Филзу она пьянит.       Меч врезается в чью-то руку, и Фил нажимает, перерезает её. Он слышит рёв маленького ребёнка и панические крики женщин и пьяных мужчин. Полиция пытается пробраться к нему, но убегающая толпа врезается в них, мешая дойти до Филзы.       На лицо Фила резко выстреливает кровь. Какая-то девушка падает замертво, а за ней, словно домино, валятся и остальные. Филза преспокойно проходит мимо шокированного ребёнка, едва касаясь его тыльной стороной ладони, напряжённой до предела.       А ребёнок смотрит, как истекает кровью его мать. Её платье в пыли, на неё падают другие люди, да и сам мальчишка сталкивается с её ещё тёплой грудью, когда его толкают. Начинается давка — туфли и каблуки наступают на ноги и пальцы, отдавливая их, некоторые наступают на чужие спины, оставляя там грязный след от подошвы своей обуви, а некоторые даже умудряются ударять других.       Когда Филзу пытаются сбить, он расправляет крылья и улетает в небо. Полиция стреляет в него новыми пистолетами, но не попадает — мужчина скрывается за домами.       Филза приземляется в другую толпу, на этот раз не пикируя, а будто заходя. Он дерётся с молодым парнишкой-полицейским на мечах, но почти сразу накидывается на него и вонзает фиолетовое лезвие с льющимися из него искрами прямо в сердце.       Ну конечно. Меч зачарован на Заговор огня — он, помимо ран, будет оставлять ужасающие ожоги и искрить настоящим пламенем. Страшное зрелище. Люди просто боятся прикоснуться к огненному клинку, поэтому и не могут врывать его из чужих рук.       Филза вонзает меч сначала в плечо, затем в грудь другому человеку. Он вертится в этой толпе, кромсает всех на своём пути, не щадя ни женщин, ни детей.       Его жену не пощадили. С чего он должен щадить их?       Ярость распаляется. Он слышит, как над головой пролетают вороны, оповещая о том, что сейчас Каррим умрёт. Люди пытаются их отстреливать, и кому-то это удаётся. Однако они тут же расплачиваются по счетам, потому что вороны — птицы достаточно мстительные. Одному офицеру со светлой щетиной одна из ворон выклёвывает глаз.       Ум у Филзы ясен. Он тщательно контролирует своё поле зрение, подавляет сопротивление мгновенным убийством.       Он не знает, сколько времени проходит и сколько крови он проливает. Он залетает на Карримский рынок и убивает работорговцев, покупателей, всех, кто выглядит богато. Филза каким-то образом разрезает верёвку, которая связывала женщину-фавна с белыми волосами и вбитый в землю столб, украшенный какими-то белыми завитушками. Она сразу кидается к другому фавну, у которого сверкают радужные волосы на голове.       Филза видит их мельком, должного внимания не уделяет.       Он взлетает над Карримом ещё раз, холодно оглядывая плоды своих творений. На какую улицу не посмотри — везде пролитая кровь, испачканные стены и истоптанные чужими ногами трупы. Фил видит, как другие гибриды отчаянно отбиваются от полиции, убегают в сторону моря, захватывая корабли императорского флота. Их проблемы.       Пожары полыхают по всей столице. Отовсюду бегут гибриды, взлетают в небо бешеные гарпии, рвущие на куски своих хозяев. Все смотрят на Филзу, как на божество, а он лишь холодно отвечает.       Фил в последний раз приземляется на какую-то улицу. Она запачкана чужой кровью, усеяна трупами и прахом и уже начинает вонять. Филза даже не морщится, потому что запаха не чует.       Синие глаза натыкаются на фигуру маленького мальчика. Дрожащего мальчишки, готового заплакать.       Филза не запоминает его внешность, лицо. Понимает, что у него светлые волосы, но перед ним стоит гларковец, поэтому единственная мысль в его голове — убить.       Так и происходит. Мальчик оседает на землю с пронзённым телом, захлёбывается в вишнёвой крови и, в конце-концов, умирает.       Филза делает ровно три взмаха крыльями, а потом берёт курс на песчаный замок, возвышающийся над полуостровом.       Сейчас его главная цель — император. Из-за чистой интуиции Филза думает, что этот человек находится на самом верхнем этаже — где же ещё могут быть покои императора?       Фил не боится окон, закрывающие дыры в каменной крепости. Он влетает в окно, тараня, словно баран новые ворота, разбивает его и рассеивает осколки по всей прохладной комнате.       Ну конечно. Там стоит человек. В почётном белом мундире, с эполетами на плечах и золотыми пуговицами на груди. Мужчина с пушистой бородой и лёгкой сединой в волосах.       Фил расправляет крылья, проводит носком по полу. Стеклянные осколки звенят, смешиваются с пылью.       Мужчина вынимает алмазный меч из ножен. Филза прищуривается.       — Кто таков? — твёрдо спрашивает мужчина, направляя на гарпию алмазное лезвие. Оно, кажется, зачаровано — свет и магия обволакивают его, наполняя невиданной силой. Сам мужчина без брони.       — А ты как думаешь, сука? — хрипит Филза, сжимая рукоять меча. — А вообще, у меня такой же вопрос. К тебе.       Мужчина хмурится, подходит поближе к Филзе. Свет от пожаров льётся изо огня, поэтому Филу удаётся получше рассмотреть чужое лицо.       Он немолод, наверное ему лет сорок-сорок пять. Ну лбу сдвинутые морщины, брови спутанные и какие-то светло-коричневые. Борода длинная, каштановая, как и растрёпанная шевелюра. Среди них видны седые волоски. Филза замечает какое-то движение под столом позади мужчины, но не обращает на это внимание.       — Григорий II Саймитов, император Гларкоса, — холодно и как-то высокомерно заявляет мужчина. Его руки дряхлые, сморщенные, на них легко различить сетки вен и сухожилия, кривые пальцы плотно сжимают обмотанную какими-то тряпками рукоять.       — Ох, — выдыхает Филза. В синих глаза проносится опасный блеск, — так я тебя и искал.       И Филза нападает.       Их клинки встречаются в равном бою, и начинается чистое фехтования. Противники уклоняются от выпадов друг друга, но Филзе в этом смысле сложнее, потому что нужно умудряться защищать и крылья в том числе.       Осколки летят по каменную полу, трещат под сапогами Филзы и ботинками императора, а от стен башни отскакивает лязг мечей, скрещённых в битве.       Филза задыхается от рокочущего в груди гнева.       — Признаться, удивлён, что гарпия достала такое снаряжение, — говорит Григорий в их небольшой заминке, и Филза ощетинивается, наносит удар. Император блокирует, — и смогла взлететь. Нужно будет обрезать крылья остальным.       — Пошёл нахуй! — Филза срезает эполет, как золотой крем с торта. На шее выступает вена. — Ёбнутая сука, даже не смей прикасаться к крыльям гарпий.       Григорий усмехается.       — Выживи, тогда и не прикоснусь, — высокомерно заявляет мужчина и пытается с размаху подрезать чужую шею.       Филза принимает вызов. Он вертится по комнате, его перья осыпаются на каменный пол, пока он вальсирует и парирует удары. Фил бьёт и бьёт, бьёт и бьёт, ускоряя темп, и Григорий попросту не успевает защищаться. Он наотмашь бьёт по клинку Филзы, выбивая искры, а тот всё жмёт его к стене, пока Григорий окончательно не натыкается на холодный камень.       Он резко выдыхает, когда Фил прислоняет кончик лезвия к его кадыку. Император тяжело дышит, то и дело косится на стол в углу.       Филза прищуривается, на его лице появляется странная, радостная улыбка.       — Выжил, — с усмешкой говорит Фил, — а ты сдохнешь. Сколько, говоришь, у тебя жизней?       Император молчит.       — Ну и ладно, — Филза смеётся, а потом резко приближается к Григорию, — всё равно достану, хоть из-под земли. Познакомишься хоть с той, кого так сильно хотел заполучить.       Император хмурится, явно не понимая, о чём говорит Филза.       — Девушка с золотыми крыльями, — взгляд Филзы леденеет. — Её звали Кристин.       Григорий резко выдыхает, впивается в стену пальцами.       — Золотые?… — кажется, до правителя снизоходит озарение. — Нет-нет-нет, я не знаю, о чём ты!…       — Ты хотел заполучить саму Смерть, — вкрадчиво шепчет Филза. — Поздравляю. Физически теперь она мертва, но она всё ещё сопровождает души в Лимбо.       Император сглатывает.       — Извинись перед ней, мудак, — Филза отходит подальше. — Прощай.       Клинок вонзается в чужое горло.       Филза не фанат долгой и мучительной смерти. Он хочет, чтобы это поскорее закончилось. Тело не распадается в прах, а это значит, что Кристин сейчас придёт.       Он легко вылетает из того же окна, в которое и влетел. Полыхающий Каррим выглядит прекрасно.       Филза видит отплывающие корабли с гибридами и летит к ним. Он буквально пикирует на них и врезается, словно торпеда.       Его встречает Гарри. Он хватает гарпию за плечи, ведёт куда-то в каюту, и Филза не замечает, как его уже укрывают какой-то простынёй.       Он отомстил. И это самое главное.       Только довольна ли этим Кристин?