За океаном

      Когда Томми просыпается, ни Сэма, ни Гостбура в его жилище не наблюдается. Он шевелит обрезанными крыльями, широко зевает и сонно смотрит на плотно закрытый дверной проём. Свет бьёт в глаза, и его это жутко бесит.       Томми смотрит на часы, стоящие где-то в дальнем углу землянки. Семь утра — самое время для подъёма.       А ещё за его дверью подозрительно шумно. Серьёзно, он то и дело слышит шумные разговоры каких-то девчонок и парней, чувствует запах перегара и видит силуэты людей в окошках дверей.       — Какого хрена… — Томми лениво приподнимается на локтях, затем полностью садится на кровать, сгорбив спину. Его крылья тянутся назад, помятые красные перья расправляются. Суставы хрустят, и Томми опять шипит: не очень приятный звук.       Иннит встаёт с кровати, одеяло скользит и падает к его ногам. Он кое-как выбирается из него, при этом втоптав его в землю, а затем идёт к сундукам. Ему бы одежду сменить и пойти в Незер, чтобы сковать нормальные доспехи, потому что прошлые свежесделанные забрал Гларкос. У него, конечно, остался нагрудник Техноблейда, но он жутко неудобный для его крыльев.       Даже если они отрублены.       Томми прикрывает глаза, и в темноте мелькают воспоминания: маска Дрима, его падение и трава перед глазами.       Фантомная боль возникает прямо в кончиках крыльев. Томми вцепляется в края сундука, оседает на колени и лбом утыкается прямо в деревянную крышку.       Иннит пищит, выгибает спину и вытягивает больные крылья. А они болят, болят и болят. Таковы фантомные боли — ничем не хуже настоящих.       «Не ори, не ори, не ори, не ори», — он молится, уже лицом впечатываясь в крышку сундука.       Людей за дверьми много. Если он заорёт, то к нему нагрянут нежданные обеспокоенные гости, а это ему вообще не сдалось. Не хватало выносить эти жалостливые взгляды от гарпий, их подачек.       Не хватало того, чтобы они стали похожими на Филзу. Повышенное внимание со стороны отца после стольких лет раздражает его.       Томми рыкает. Спазм в крыльях сдаёт на нет, но он всё ещё сжимает пальцами сундук, чтобы успокоиться.       Он слышит скрип двери.       — Томми? — тихий голос Гостбура заставляет его вздрогнуть. Он что, так и не ушёл?       Жалость со стороны Гостбура ещё хуже жалости со стороны других. Становится тошно от того, что ему приходится его беспокоить.       Гостбур подлетает поближе и наклоняет голову набок. Он легонько треплет Томми по волосам и сыпет измельчённые синие лепестки рядом с его лицом.       — Вот, возьми синего, — Гостбур легонько улыбается, прикрывая белёсые глаза.       Томми бурчит короткое «спасибо» и встаёт. Крылья сами собой складываются за спиной, а Томми, проведя ладонью по лицу, берёт синие лепестки и сжимает.       — Спасибо, Гостбур, — гораздо громче благодарит Иннит и лучезарно улыбается.       Гостбур тоже улыбается. Весело так, широко. Гораздо лучше видеть, как Гостбур улыбается, словно ребёнок.       Томми начинает копошиться в сундуках, складывая синий на кровать. Он вытаскивает старую алмазную кирку, заваленную не пойми чем. Помятая одежда, форма Л’Манбурга, аккуратно сложенные в стопочки слитки железа и золота, кучки алмазов и непереплавленные кусочки древних обломков.       О. Обломки.       — Ох, а ещё тебя искал Ранбу! — Гостбур резко вскрикивает, чуть подпрыгнув. — Он не сказал, почему, но, по его словам, это срочно.       — Чего? — Томми резко поворачивается, сощурив глаза. — Нахуя?       — Он не сказал, — Гостбур жмёт плечами, — но попросил сказать тебе, чтобы ты шёл в Дом Общины.       Томми фыркает и вновь начинает рыться в сундуке. Он не будет слушаться какого-то Ранбуба, заявившегося непонятно когда и зачем и попросившего Гостбура. Сам пришёл, а потом ушёл, гений.       — А! — Гостбур опять вскрикивает. — Он сказал что-то про Гларкос.       Томми тут же берёт какую-то мятую футболку из сундука, спортивные штаны и чёрствую буханку хлеба.       Спустя десять минут Томми, одетый в пыльную футболку и штаны, выходит из своей коморки, яростно жуя твёрдый хлеб. Если Ранбуб скажет что-то про Гларкос, то Томми хоть в Логстедшир готов идти ради этой информации.       Люди мимо него идут в пальто и куртках, а он щеголяет в одной футболке, чем вызывает немало вопросов со стороны других людей. Томми вжимает голову в плечи, защищаясь от холодного февральского ветра. Даже если зима выдалась достаточно тёплой, это не значит, что в футболке будет комфортно. Иннит это только сейчас понял.       Томми быстрым шагом идёт к Дому Общины. Мурашки бегают по телу, возникая то на спине, то на руке, то на ногах. Он с яростью отрывает зубами ещё один кусок хлеба и жуёт, жуёт, жуёт, концентрируясь только на еде, чтобы окончательно не замёрзнуть.       Иннит всей своей душой ненавидит куртки. Они сковывают движения крыльев, даже отрубленных, как у него. Если прорезать в куртке дырки для них, то тогда весь смысл в них пропадёт: тепло-то надо сохранять.       Чем ближе Томми к Дому Общины, тем больше народу он видит. Люди примерно пятнадцати-восемнадцати лет кучкуются около Дома Общины, что-то живо обсуждают, осматривают новенькие незеритовые мечи.       Стоп. Что?       Томми в шоке пялится на то, как на берегу озера, на котором стоит Дом Общины, люди, явно только достигнувшие восемнадцати лет, осматривают ровные незеритовые клинки. Новенькие, точно совсем недавно выкованные, Томми может определить это на глаз.       — Я извиняюсь, — он подходит к этой компании. Они резко поворачивают головы и замолкают, — а чё за хуйня?       — Ты… ты про что? — обычная девушка наклоняет голову, чуть хмурясь. Ей явно не нравится, что он к ним подошёл.       — Незеритовый меч, — Томми кивком указывает на него. — Вы не похожи на тех, кто роется в шахтах и Незере. Так откуда?       — Это грубо, чувак, — пацан-гарпия фыркает, расправляя мелкие рыжие крылья. У Томми они вздрагивают. — Ну вообще вот там раздают мечи и броню людям от шестнадцати и больше. Через часа два сказали собраться за Королевским дворцом для тренировок.       Тренировок? Каких ещё нахуй тренировок?       У Томми брови идут вверх, он протяжно хмыкает и идёт к мостику. А там… очередь. И такая громадная. Причём тянется она со всех мостов. На стороне Томми их даже маловато.       Сказать, что Томми в шоке, — ничего не сказать.       Сотни подростков стоят в очереди за незеритовым оружием, держа в руках какие-то бумажки. Гарпии, фавны, люди, оборотни, лилипуты (какого чёрта, они же маленькие), Томми уверен, что увидал даже гибридов пиглинов, о боги, это что, феи?       Действительно. Томми видит огромные чешуйчатые крылья, радугой переливающиеся в солнечных лучах.       — Ух ты, феи, — Иннит слышит парня постарше, стоящего в очереди. — Я думал, они все скрылись в лесах, а тут…       — Ты не слышал? — девушка-фавн оборачивается, растрепав длинные волосы. Томми отмечает её классную задницу. — Кто-то из них даже был в Гларкосе. Они разнесли всю охрану лозами.       Лозами?       Томми помнит лозы. Одного охранника они прямо-таки пригвоздили к стене. Но Иннит думал, что это какой-то маг, которого Дрим подкупил.       А это феи. Некоторые, особо пренебрежительные называют их гибридами бабочек. Томми ещё тогда думал, что в древности надо было трахнуть чёртову бабочку, чтобы получилось… это.       Иннит отмахивается от этой идеи. Сейчас гораздо важнее то, что там дают грёбаное халявное оружие. У него из ценных вещей остались кирка да нагрудник Техноблейда, за которым он точно скоро придёт, поэтому ему не помешает затариться.       И что же делает Томми, чтобы затариться? Правильно. Идёт напролом.       Томми совершенно невозмутимо обходит негодующую очередь, огрызается на протянутые руки, а когда его хватает за плечо и разворачивает огромный мужик-бык, чтобы поговорить, то он без зазрений совести даёт ему по яйцам и идёт дальше. Он точно услышал, что где-то кто-то присвистнул.       Когда Иннит добирается до входа, то игнорировать недовольных гибридов становится невозможно. Они буквально заделали вход в Дом своими телами, а Томми далеко не маленький — пройти не сможет.       — Бля, и чё делать? — бурчит он, досадно вздыхая. Томми не настроен торчать на холоде в одной футболке. У него уже пальцы немеют, а он только до места дошёл.       Иннит слышит шаги. Отчётливые, тяжёлые шаги позади себя, потому что они почти что сотрясают дерево, на котором Томми стоит.       Твою мать, Томми переборщил. Не подумал, что тот бычара — взрослый мужик, который за это может и ударить.       Поэтому Томми тут же оборачивается и чуть приседает, расправляя крылья. Да, этот мужчина с бычьими рогами и чёрными волосами явно недоволен. Он, как и большинство здесь, в куртке, правда, она открыта нараспашку. Она тёмно-синего цвета, внутри наполнена мехом, Томми аж завидно.       — Пацанчик, ты не охуел ли случаем? — за мужчиной толпятся взрослые лет двадцати. — Бить взрослых мужиков по яйцам не очень хорошо.       — Нет, если они доёбываются по какой-то хуйне, — у Иннита по виску течёт пот. Ему холодно и жарко одновременно: волны этих чувств попеременно накрывают его с ног до головы, заставляя плохо себя чувствовать.       Ну да, сейчас на него будут гнать. Ну пусть попробуют. Он легко может сказать, что у него связи в правительстве, что, в принципе, было правдой. Томми знал всех в верхушке Л’Манбурге, но не со всеми дружил.       Точнее, ни с кем. Квакити или Ту-       Томми резко отпрыгивает, когда фавн бьёт копытом по мосту. Остаётся трещина. Иннит фыркает: потом его могут запрячь чинить эту дрянь.       — Пацан, может, ответишь уже? — фавн фырчит. — Какого хрена без очереди лезешь? Тут все стоят и ждут, даже бумажки всякие принесли, что родились такого-то такого-то. Ты даже на пятнадцатилетку не смахиваешь.       Томми рычит. Он на что намекает?       — Мне семнадцать, паскуда, — сплёвывает Иннит в озеро. Ему почти семнадцать, так что это можно считать за правду. Мужчина не кажется убеждённым. — Если так хочешь, спроси у вашего драгоценного Дрима, сколько мне лет.       Он не знает, почему приплёл именно Дрима. Наверное, ему просто нравится везде его втягивать.       — Причём тут Дрим вообще? — мужчина кажется удивлённым. — Мне всё равно, друг ты его или враг, мне главное, чтобы ты встал в эту очередь, как все нормальные люди.       — Нахуй пошёл, — говорит Томми и отворачивается. Толпа у входа и не хочет рассасываться. Ну и что ему делать? Стоять и беседовать с этим фавном?       Томми поднимает голову, прищуривается. Может, как-то на крышу залезть, а уже оттуда?…       — Что происходит?       Иннит фыркает и, опустив голову, ставит руки на пояс. Ну конечно, Сэм. Он вовремя.       Сэм облачён в стандартную броню стражника Пандоры. Незеритовые доспехи, покрытые золотыми пластинами, сверкают в солнечном свете. Оно сливается со светом зачарования, скользящим по броне, словно вода. Людям вокруг приходится отворачиваться или закрывать глаза, чтобы не ослепнуть. Даже феи, чьи крылья отражают солнечные лучи во все стороны, прикрывают глаза руками.       Томми ёжится, когда нахлынывает очередной порыв пронзающего ветра. Он неосознанно прижимает крылья к спине, чтобы хоть как-то согреться.       — Да вот, пацан без очереди лезет, — мужчина своей огромной рукой указывает на Томми. Сэм молча переводит взгляд на него — Иннит спиной чувствует, — ещё и огрызается.       Сэм шумно вздыхает.       — Ему выдадут броню и оружие без очереди, — Сэм обходит громадного фавна, слегка задевая его своим боком. Люди сами расступаются перед ним, давая пройти внушительному охраннику.       Томми пользуется моментом и запрыгивает на его покрытую бронёй спину. Он гаденько улыбается, сощурившись, и показывает огромному фавну средний палец.       Когда этот мужчина уже отходит и пытается прорваться к Томми, то вход уже загораживает толпа.       — Чё, рили дают броню без очереди? — Иннит переворачивается, хватает Сэма за плечи и кладёт голову на его правое плечо.       — Нет, — легко отвечает Сэм, — но тебе же она нужна, да?       — Какое великодушие, — Томми закатывает глаза. — Всё равно мы не пробьёмся. Тут пиздец как много людей.       Ну серьёзно, здесь много людей. Томми удивлён, что такое количества людей может поместиться в таком маленьком помещении, как Дом Общины.       — Ничего страшного, — Сэм вытягивает шею, даже чуть привстаёт на задние лапы, чтобы увидеть хоть что-то.       — Ничего страшного-о, — тихо передразнивает его Томми, на последнем слове пародируя голос старой бабульки. Сэм лишь слегка косится на него и усмехается.       Люди толпятся и громко говорят. Томми кидает злобные взгляды на тех, кто смеет как-то шикнуть на него или Сэма, а таких желающих вполне много. Благо форма стражника Пандоры делает Сэма каким-то авторитетом среди остальных.       И чем же они его заслужили? Охранники и охранники, что с них взять.       Томми краем уха слышит голос Джека и резко выпрямляется.       Он… странный.       Нет, не так. Странный.       Томми что-то чувствует, исходящее от него, но не понимает, что. Возможно, это жар.       Вокруг него вертятся огненные жезлы, которые то ускоряются, то замедляются. Руки покрыты незеритовыми перчатками, а от них тянутся жёлто-рыжие вены. Они то переплетаются, то расходятся, словно ручейки. Томми кажется, что они переливаются.       Джек раздаёт оружие и броню. Пластины штанов, пары ботинок, свежевыкованные мечи — всё лежит за подобием стойки. Вместе с Джеком трудится Фанди, носящий фартук, покрытый какой-то масляной штукой, чёртов Ранбу, а ещё Фулиш, который в эту картину ну никак не вписывается.       Он же, типо, Бог. Он должен заниматься божественными делами, а не раздавать оружие, разве нет?       — О, Сэм, привет! — Фулиш замечает его огромную фигуру, отдав девушке длинный и тонкий меч и элегантный шлем, кажется, он зачарованный. Фулиш чуть наклоняется и натыкается взглядом на сидящего на спине Сэма Томми. Прыскает. — И тебе привет, Томми!       Он отвечает злобным прищуром. И что такого смешного? Да, он сидит на спине Сэма, потому что удобно. Неужели это преступление?       — Не ожидал тебя тут увидеть, — честно признаётся Сэм, косясь на следующего в очереди.       Фулиш слегка улыбается и переводит взгляд на высокого парня с собачьими ушами, стоящими торчком.       — Марк Хейтлифф, — спокойно заявляет парень. Фулиш прищуривается. — Я… заказывал клеймор с заговором огня. И нагрудник плотный, на защиту второго уровня… а, ну и шлем.       — Клеймор? — Фулиш удивлённо хлопает глазами. Так называемый Марк удивлённо смотрит на него в ответ. — Прости, я не так хорошо разбираюсь в оружии. Эй, Фанди!       Фанди оборачивается, отдавая мужчине огромный длинный меч.       — Как выглядит клеймор? — Фулиш указывает на паренька. — Он должен быть зачарован на заговор огня.       — Посмотрю, — Фанди идёт к коробке с мечами и, что-то бормоча, перебирает тамошние мечи. — Только на заговор огня?       Фулиш оборачивается к пареньку. Тот спешно отвечает «э, да», слегка дёрнув ушами. Томми поджимает губы: парень действительно ведёт себя по-собачьи.       Ну, как будто он не ведёт себя по-птичьи.       — Вот, — Фанди подаёт длинный, переливающийся клеймор, почти что нежно проводит по нему пальцами. Фулиш легко забирает его и передаёт парню. — Ты же двуручный заказывал, да? Он более манёвренный, чем меч.       — Я знаю, — Марк кивает, принимая от Фулиша ещё и броню. Меч тут же крепится на пояс, а шлем надевают на голову. — Спасибо!       И парнишка уходит. Фанди отходит обратно к своей части, потому что огромная очередь уже заждалась. Фулиш выслушивает следующего «покупателя».       — Вы делаете оружие… на заказ? — тихо подмечает Сэм.       — Ну да, — Фулиш улыбается и отдаёт девушке, названной Оливией, длинную шпагу. Томми провожает её взглядом, когда она, дёргая коричневыми крыльями, выходит из Дома Общины. — Ну, я лишь добывал материалы. Мы установили цену за килограмм незерита, уровень зачарования и его тип, и требовали то количество изумрудов, которое получалось. Они дали нам деньги, а мы начали работу. Вы бы видели, какой тут хаос был…       С каждым словом Фулиша глаза Томми всё больше грозятся выйти из орбит.       Они… они организовали чёртово массовое производство оружия, получили за это оплату, а теперь снабжают этим же оружием всех остальных.       Эти люди готовятся к войне.       — Броню раздают много где, — Фулиш усмехается. — Рук не хватает, поэтому я решил помочь.       — Накрылась халявная броня, — разочарованно выдыхает Томми, утыкаясь лицом в плечо Сэма. Точнее, в его броню. Но он тут же поднимает её и смотрит на усердно работающего Ранбу.       — Эй, Ранбуб! — названный оборачивается, слегка дёрнув хвостом.       — Ты нахуя меня звал?       Ранбу наклоняет голову набок, отдавая заказ девочке-кошке.       — Я… тебя звал?… — Ранбу чуть дёргает ухом.       Чего?       Томми хмурится.       — Мне Гостбур сказа-а-ал, — неуверенно отвечает Иннит, свисая с плеча Сэма.       Ранбу резко напрягается, его хвост застывает в воздухе.       — Чёрт… — шепчет парень, впиваясь длинными руками в стол, — неужели опять… забыл.       Томми глупо моргает пару раз. Он смотрит то на Ранбу, то на очередь, то на Сэма, и так по кругу.       — Ты… не помнишь, зачем меня звал?… — Томми морщится в непонимании. — Чё, прям совсем?       — Нет… — Ранбу бормочет. — Прости, Томми, я вообще не помню. Такое бывает… сейчас, погоди.       Ранбу достаёт из пазухи маленькую книжечку с кожаным переплётом. Он пролистывает её, судорожно бегая глазами по чернильным строчкам.       — Ничего, — заявляет Ранбу, — совсем ничего.       Очередь, стоящая перед ним, негодует.       Томми молчит пару секунд, пронзая взглядом неловкого долговязого паренька.       — Ну и иди нахуй, — Томми фыркает и отворачивается. — Погнали, Сэм.       Сэм быстренько выходит из душного Дома Общины, щурясь из-за яркого солнца. Он боком задевает парня с крыльями бабочками, за что бегло извиняется. Томми прыскает от сочетания сурового лица с щетиной с красивыми полупрозрачными крылышками бело-розового цвета.       Сэм сходит на твёрдую почву прежде, чем парень успевает хоть как-то отреагировать.       — Томми, можешь слезть? — мужчина косится на парня, уже в наглую пристроившегося на его спине. — Мне тяжело.       — Тащи меня домой, мой смиренный раб, — Томми это не волнует.       Сэм просто отходит на ближайшую траву и садится. Томми сам скатывается под действием силы тяжести. Но Томми не сдаётся. Он резко встаёт и разворачивается к Сэму с выражением праведного гнева на лице.       А потом Сэм замечает.       — Почему ты в одной футболке? — Сэм прищуривается. — Сейчас же февраль.       — В куртке неудобно, — Томми фыркает, скрещивая руки на груди.       — Почему? — Сэм действительно не понимает.       А Томми дёргается. Крылья начинают пульсировать и болеть. Действительно, почему?       У него же нет крыльев.       Томми начинает дрожать, а Сэм, заметив это, резко встаёт.       — Томми, ты в порядке? Томми-       — Отойди от меня! — он резко отскакивает, чуть присаживается, точно дикая гарпия.       Дикая, бешеная и неуравновешенная. Томми медленно идёт назад, расправив остатки былых крыльев.       Томми ненавидит любое упоминание своих крыльев. Воспоминания мелькают перед глазами: Дрим, боль, погоня, корабль, Каррим, аукцион, Галиян, император, потом опять Галиян, потом побег. Всё это мешается в сумбурную кучу, которую Томми не в силах разобрать.       Он не в силах разобраться с Дримом и Туббо. Он не в силах разобраться с Гларкосом.       Он не был в силах разобраться с Дримом ещё во времена борьбы за диски. Он не был в силах сохранить Л’Манбург, жизнь Туббо, сотрудничество с Техноблейдом. Он не был в силах даже отказать Бэду тогда, и только чудесное появление Дрима и Сэма его спасло.       Он был не в силах сохранить свои крылья.       Он не в силах сделать хоть что-то.       Томми — зазнавшийся ребёнок. Когда-то весёлый, яркий, смелый ребёнок.       Но его уложили лицом в грязь. Дрим сделал это в изгнании.       А потом это продолжил Гларкос. И остальные даже не помогают. Даже Филза, Паффи и Сэм, которые так отчаянно пытаются заботиться о нём.       Раздражает. Его всё раздражает.       Поэтому он срывается с места и убегает, оставляя Сэма в полнейшем шоке. Холодный ветер больно бьёт по щекам, скулам, покрытым густым слоем перьев, но это ничто по сравнению с тем, как ему пришлось идти до дома Техноблейда.       Томми хочет зарыться в простыню и никогда не выходить. Но ему ещё столько надо сделать.       Ему нужно преодолевать последствия своих действий. И раз он взял на себя ответственность, то перекладывать её нельзя.       Так учил Уилбур.       Поэтому его бег замедляется, он доходит до дома, берёт старую кирку, мешок алмазов, золота и оставшихся древних обломков, инструменты и идёт в старые, Богами забытые кузницы, когда-то принадлежавшие пиглинам.       Именно там куют незеритовую броню.       Незерит — сплав очень интересный. Он способен на постоянной основе поглощать энергию и тепло вокруг, но равномерно, не спеша. Когда пределы его теплоёмкости приближаются, он начинает её выпускать — именно поэтому броня из него так хороша в качестве обогревателя.       Но, тем не менее, её приходится нагревать. Желательно в Незере — её естественной среде.       Томми легко бежит туда-обратно, обходя больно довольных парней и девиц. Они все идут в сторону огромного замка Эрета, но Инниту как-то наплевать: он что, сражаться не умеет?       Лучше сделать нормальную броню и успеть её самостоятельно зачаровать до прихода Гларкоса, раз халявную достать не получилось.       Сэм начинает его раздражать. Ему только-только начало казаться, что он, в общем-то, неплохой парень, но тут это упоминание крыльев. Оно всё портит, портит и портит.       Действительно, почему ему неудобно, Сэм? Почему же ему, чёрт побери, плохо в куртке?!       Томми это раздражает. То он вполне спокойно думает о крыльях, то его пробивает дрожь при малейшем намёке на них. Что за эмоциональные качели устраивает его сознание? Это нормально?       Лучше об этом не думать, поэтому, когда Томми проходит сквозь фиолетовую плёнку портала, его мысли полностью сосредоточены на создании брони.       Он провёл в Незере около двенадцати часов. За это время он успевает пару раз сбегать домой за едой и подумать, на что зачаровать меч и броню.       Томми выходит из подземной комнаты весь запыхавшийся и усталый. На поясе блестит новенький меч, шлем покоится на голове и жжёт её, как и сапоги, а штаны и нагрудник он просто несёт, умудряясь повесить на руку мешок с оставшимися рудами.       На дворе вечер. Мало кто бродит по тихим землям СМП и Л’Манбурга. Постоянные звуки издаёт лишь природа: стрекочут сверчки, кузнечики, изредка пищат летучие мыши и скрипит деревянная дорожка под ногами. Тропинку ничего не освещает — это не Л’Манбург, где всё сделано для комфорта горожан.       Томми тихо пыхтит, используя свечение чар на броне как светило, получше подбирает её и, наконец, аккуратно ставит около землянки.       Парень выдыхает морозный воздух, трёт лоб, приподняв шлем, крылья чуть подрагивают. Всё-таки на улице холодно, а незерит грел лишь грудь и шею.       Томми открывает дверь и аккуратно затаскивает броню в самый дальний угол. Он аккуратно кладёт сначала нагрудник, после них штаны. Снимает шлем и кладёт перед нагрудником, потом то же проделывает и с сапогами. Меч опускается на самое дно сундука, под массу одежды. В другой же сундук Томми складывает мешок с драгоценностями и инструментами.       Он подзаебался. Ковать броню никогда не было просто. Томми глубоко вздыхает и уже хочет завалиться в кровать, но что-то его останавливает.       Он разворачивается и выходит на свежий морозный воздух. Вдыхает его полной грудью и вместо него выдыхает облачко пара.       Вроде холодно, но неплохо. Томми поворачивает голову.       И встречается с зелёно-голубыми глазами. Сердце пропускает удар.       У Туббо, кажется, тоже.       У него под мышкой какая-то папка с тонной бумажек. Коричневая чёлка почти что закрывает глаза. Огромный шрам на правой части виднеется в виде сморщенной вокруг глаза кожи.       Такие шрамы по всей его верхней правой половине, если Томми помнит верно.       — Э-э-э-э, — Иннит нарушает неловкое молчание, — чё не спишь?       — С работы иду, — буднично заявляет Туббо, подобрав папку получше, — а ты?       — С Незера, — он наклоняет голову набок.       Они опять молчат. Тишина напряжённая, почти что звенящая.       — Ну, спокойной ночи… наверное, — Туббо кивает, стушевавшись.       — Ага, — Томми кивает, — спокойной.       Он разворачивается, заходит в дом и закрывает дверь. Томми слышит, как Туббо топчется на месте, а потом уходит куда-то к Дому Общины.       Томми оседает на колени и резко бьёт землю кулаком.       Блять.