Место для двоих

Как же так вышло, что Киллуа незапланированно оказался в одном пространстве с Хисокой и пока не разбил тому лицо? Что ж, он мог бы последовательно рассказать об этом, если б у него спросили. Во-первых, Гон позвал его на вылазку в лесах Сагельты. Они не виделись с момента своего пересечения в Пеке – а это было больше полугода тому назад, – так что Киллуа, конечно, отложил все свои дела и согласился. Ему не терпелось встретиться с лучшим другом и расспросить его обо всём, что с ним произошло за это время (а заодно и проверить, сдержал ли Хисока своё обещание по поводу непристойных фотографий). Они с Гоном уже делали так раньше, выбирались с общей палаткой на природу – туда, куда предлагал Гон, потому что со своим чутьём он мог с лёгкостью предсказать уровень опасности той или иной области. И если они хотели просто расслабиться, населённые хищными стрекозами леса Падокии или болотистые холмы Мимбо были им совершенно ни к чему. Поэтому да, прерогатива выбора места всегда отдавалась Фриксу. На природе с Гоном было… спокойно. Они так привыкли друг к другу, к тому, чтобы быть вместе, и Киллуа часто вспоминалась их первая подобная вылазка, ещё на Китовом острове. Как они сидели, глядя в высокое ночное небо, рядом с потрескивающим костром, и обсуждали планы на будущее. Это было так давно. Гон так открыто говорил тогда о том, что ему нравится быть с Киллуа, что они должны путешествовать вместе, раз им обоим так комфортно друг с другом. Он искренне радовался компании – они оба радовались. Дети, какие же они тогда были дети. И всё-таки это было одно из самых ценных воспоминаний в жизни Киллуа. Но возвращаясь к той ситуации, в которую он оказался втянут. Итак, первым в цепочке событий стало то, что Гон предложил устроить встречу, а Киллуа согласился. Это должна была быть совершенно обыкновенная вылазка дней на пять, ничего такого. Но, конечно, что-то должно было пойти не так, потому что на второй день их совместного пребывания в лесу не так далеко от Йоркшина, когда они после рыбалки и плотного ужина собирались ложиться спать, телефон Гона вдруг завибрировал. Киллуа нахмурился, недовольно бурча, – он уже залез под одеяло с твёрдым намерением погрузиться в мир снов. Он всё-таки приоткрыл один глаз и увидел, как Гон сосредоточенно смотрит в экран. Лицо его, подсвеченное бледным голубоватым светом, было таким красивым. Киллуа порадовался, что вокруг было темно, а это означало, что Гон не видел, как открыто Киллуа на него пялился. – Что там такое? – поинтересовался Киллуа, зевая. – А эм, ничего, – сказал Гон виноватым тоном, который сразу говорил о том, что тот опять пытался что-то утаить. Киллуа вздохнул и собрался уже прочесть ему лекцию о важности доверия и об их дружбе, о том, сколько всего они пережили вместе, но тут Гон вновь заговорил: – Мне нужно будет завтра ненадолго отлучиться. Один артефакт, который я уже давно ищу – в общем, кажется я нашёл информацию о его месторасположении, – пояснил он, а затем добавил извиняющимся тоном: – Прости, я ведь обещал, что не буду отвлекаться ни на что другое, пока мы на природе. – Ничего страшного, – Киллуа пожал плечами, но в лежачем положении не очень получилось. Гон чувствовал себя виноватым за то, что в их отдых вклинится внеплановое событие. Но не то чтобы Киллуа посягал на всё личное время и пространство Гона, даже во время их совместной вылазки. – Это ведь ненадолго, да? – Думаю, это не займёт много времени, – кивнул Гон, откладывая телефон. И как же он ошибался. Потому что на следующий день, рано утром, чуть только они вылезли из палатки, их поприветствовал улыбающийся во весь рот Хисока, устроившийся на одном из раскладных стульев, который вообще-то занял для себя Киллуа. У Киллуа дёрнулся глаз, и он открыл рот, чтобы наорать на беспардонного клоуна, каким-то образом оказавшегося именно там, где они с Гоном разбили лагерь. Но Гон его опередил: – Хисока! Я же сказал тебе подождать! – воскликнул он, очевидно недовольный, и у Киллуа отвисла челюсть. – Было бы слишком скучно сидеть в Йоркшине, когда я мог вместо этого найти вас, – сказал Хисока, всё ещё широко, хищно улыбаясь. Гон открыл рот, чтобы ответить, но в этот раз Киллуа был быстрее: – Так это к нему ты хотел «отлучиться»?! – воскликнул он, повернувшись к другу и неверяще глядя на него. – С каких это пор Хисока поставляет тебе информацию об артефактах? Гон поднял руки в примирительном жесте, и улыбка его была обманчиво кроткой, когда он сказал: – Ну, я собирался встретиться с ним где-нибудь подальше, чтобы ты не знал. – Да не в этом проблема, Гон! – отрезал Киллуа, и тут Хисока текучим, плавным движением поднялся со своего места. Киллуа тут же напрягся, поворачиваясь к нему, ощущая давление чужой ауры. – А в чём проблема, милый Киллуа? – промурлыкал Хисока и одарил его очередной многозначительной улыбкой. – Поделись же с нами, прошу. Киллуа сузил глаза, чувствуя закипающую внутри злость. Как же он хотел размозжить эти губы, стереть, наконец, это довольное выражение с лица альфы. Гон раздражённо выдохнул и сказал: – Ладно, ладно, раз уж вам так не терпится подраться – деритесь, я подожду. Затем он, сложив руки на груди, уселся на второй раскладной стул, стоящий рядом с палаткой. Киллуа перевёл взгляд на друга. Выражение лица у него было ужасно недовольное. Киллуа почувствовал, что они с Хисокой ведут себя как пятилетние дети, дерущиеся за лопатку в песочнице. Он вздохнул, глядя в смеющиеся жёлтые глаза, и сказал: – Забудь. Никакой проблемы нет. Просто разберитесь уже с тем, что вам нужно. – Он неловко пожал плечом и вновь перевёл взгляд на Гона. Тот расслабился, в его карих глазах засветилась благодарность. Ему всё ещё так легко удавалось уговорить Киллуа делать то, что ему хочется, даже когда Гон и не пытался манипулировать им. Искренность Гона делала своё дело намного лучше любых манипуляций, и Киллуа попадался на это снова и снова, будто в первый раз. – Чудесно, – сказал тем временем Хисока, подходя ближе и протягивая Гону руку. Киллуа напрягся, но Гон принял её без сомнений, позволил альфе поднять себя на ноги. Как только Гон выпрямился, Хисока дёрнул его за руку, – Киллуа сжал кулаки, готовясь атаковать, – но Гон позволил Хисоке заключить себя в объятья. А затем поцеловать. Киллуа тут же отвернулся, чувствуя, что щёки горят. От Хисоки он чего-то такого и ждал, но Гон… – Вы ещё прямо здесь сексом займитесь, – пробурчал Киллуа, делая пару шагов в сторону, тщетно ища, чем бы себя занять. Он совершенно точно не думал о том, как Хисока прижимается к губам Гона и как тот послушно раскрывает рот, углубляя поцелуй. Он совершенно не думал о том, как бы губы Гона ощущались на его собственных. – Прости, Киллуа, – выдохнул Гон. Дыхание у него явно сбилось после поцелуя. Киллуа только нервно пожал плечом, всё ещё не глядя на него. Затем Гон раздосадованно прошипел, очевидно Хисоке: – Доволен теперь? – Вполне, – послышался ответ. Киллуа продолжал стоять на месте, глядя в землю, чувствуя смущение, недовольство, злость и обиду. Все эти чувства смешивались в нём, рождая раздражённые мысли вроде той, почему Гону вообще так срочно понадобилось встречаться с Хисокой. Или почему он позволил поцеловать себя прямо на глазах у Киллуа. Или как он одной своей фразой остудил пыл Киллуа, хотя, если честно, Киллуа всё ещё хотелось подраться с Хисокой, как бы глупо это ни было. Он всё ещё был так зол. Это было несправедливо, что Гон выбрал Хисоку, этого чёртового клоуна, который… – Мы скоро вернёмся, ладно? – Гон звучал неуверенно, будто уловив расстроенные чувства Киллуа. – Да-да, – ответил он как можно более нейтрально и сделал, наконец, шаг, затем другой в сторону, противоположную той, куда пошли Хисока с Гоном. – Я пока… наберу ягод, – брякнул Киллуа, хотя Гон прекрасно знал, что в ягодах Киллуа ничего не смыслит. Неважно. Любое оправдание подошло бы, лишь бы убраться подальше от раздражавшего одним своим запахом альфы. Хисока не имел никакого права находиться рядом с Гоном, и всё же… И всё же по какой-то причине Гон принимал его, точно так же, как принимал он Киллуа. * В результате Киллуа просто слонялся по лесу в окрестностях лагеря, отсчитывая в голове минуты, не в силах расслабиться. Он не понимал, почему был так напряжён, – Гон был сильным, Гон мог управиться с Хисокой, Гон доверял ему. Может быть в этом была вся проблема. Как вообще он мог доверять Хисоке? Да, конечно, они были вместе, они занимались сексом – Киллуа почувствовал, что краснеет при мысли об этом, – но множество людей занимаются сексом. Это не означало, что Хисока стал менее нестабильным. Это не означало, что Гон был с ним в безопасности. Почему же Гон не мог понять таких очевидных вещей?! Мысли продолжали крутиться в голове, не находя выхода, не находя решения, и по прошествии десяти минут Киллуа, ещё сильнее разнервничавшись, вернулся к лагерю. В нём подняла голову робкая надежда, что Хисока и Гон разобрались со всеми своими делами, и что альфа уже ушёл. Тогда они могли бы притвориться, что никакого Хисоки в их лагере никогда и не было. Конечно, такой удачи Киллуа было не видать. Когда он вышел на поляну, Гон с Хисокой сидели рядом у остатков догоревшего костра, тихо переговариваясь. Киллуа тихо вздохнул и направился к ним. – Всё ещё не закончили? – поинтересовался он ровным тоном. Гон смерил его встревоженным взглядом, и Киллуа нахмурился, отвёл взгляд, не желая показывать собственного недружелюбного настроя. Он мог с этим справиться. Хисока должен был уйти рано или поздно, правильно? Тогда Киллуа сможет, наконец, расслабиться. – Киллуа, м-м, знаешь, – начал Гон, когда Киллуа подошёл ближе и остановился рядом с ними, уперев руки в бока. Киллуа очень, очень не понравился этот его робкий, просящий тон. Гон опять во что-то влип. – Хисока предложил, э-эм, – замялся он, а затем выпалил одним махом: – Ну в общем он хочет остаться пока с нами? Киллуа оскалил зубы, хотя совершенно не намеревался этого делать, не хотел выражать агрессию этим животным способом альфы. Но он ничего не мог с собой поделать, Хисока злил его до сжатых до боли кулаков, до настойчивой нужды ввязаться в схватку, а Гон предлагал… – Он пообещал вести себя прилично! – воскликнул Гон, пытаясь уговорить, остудить пыл, но Киллуа больше не смотрел на него. Он прожигал взглядом невозмутимое лицо грёбаного рыжего шута, так вольготно рассевшегося в их с Гоном лагере. Это было их место, только их, как он мог вообще предлагать такое?! – Что ты блядь задумал? – выплюнул Киллуа, всё ещё обнажая клыки, не в силах спрятать их, ему было так стыдно, но он не мог себя контролировать. Не в случае с Хисокой. – Достаточно резкая реакция, ты не находишь? – вскинул брови Хисока. Киллуа почувствовал, как его затапливает холодная ярость. Киллуа имел право реагировать как полагал нужным, когда Хисока без спросу влезал в их с Гоном личное пространство, да к тому же делал это так, будто имел на это полное право. – Если не скажешь правду прямо сейчас, я выбью её из тебя, – прошипел Киллуа, сжимая кулаки. Хисока остался спокойным. Он склонил голову набок и намеренно медленно, чётко спросил: – Неужели это потому, что ты ревнуешь, а, Киллуа? Киллуа уставился на него в совершенном шоке. Его оскал исчез, а кулаки разжались. – Ч-что ты… – Почему же ты выглядишь таким удивлённым? – продолжал тот. Киллуа с чувством расползающегося по телу ужаса начал понимать, что следующие слова Хисоки ему ох как не понравятся. Он открыл рот, но ничего не смог сказать. Все его мысли будто испарились. Он смотрел на Хисоку, как олень на охотника, вытаскивающего ружьё, когда Хисока своим бархатным, глубоким голосом сказал: – Всем ведь совершенно очевидно, что Гона ты просто обожаешь. Он выдержал намеренную паузу для эффекта. Киллуа не мог выдавить из себя ни слова. Он всё ещё стоял, замороженный шоком и ужасом, и во все глаза смотрел на фокусника. – Поправочка. Всем, кроме тебя, Гон, – снисходительно обратился к Гону Хисока. Нет, он не посмел бы вот так просто… – В смысле кроме меня? – Гон звучал оскорблённо. – Киллуа мой друг, и мы многое прошли вместе… Его панически мечущиеся мысли уцепились за слова Гона – да, ситуацию ещё можно было поправить, можно было перевести всё в русло дружеских чувств, Киллуа мог… – Гон, я имел в виду романтическом плане, – прервал его Хисока, закатив глаза. – Погоди, что? – На лице Гона отразилось непонимание, затем удивление, затем какая-то сосредоточенная мысль. Он нахмурился и медленно перевёл взгляд на Киллуа. Киллуа больше не мог этого выносить. Хисока шаг за шагом разрушал его дружбу с Гоном, и Киллуа не мог этого больше выносить. Сосредоточенный взгляд Гона делал всё только хуже. Его обыграли так просто, Хисока каждым своим выверенным словом попал чётко в цель. Да, Киллуа ревновал, да, Киллуа был зол и да, конечно он хотел Гона, как вообще его можно было не хотеть?! Но он не планировал, что Гон вообще когда-нибудь об этом узнает – до того, как Хисока вмешался и раскрыл его чувства, будто имел на это полное право. Что Киллуа вообще мог сказать в такой ситуации? Он не хотел ничего говорить, не хотел объясняться – всё, чего он хотел, это уйти. Киллуа развернулся и пошёл прочь, сдерживая слёзы и желание перейти на бег, чтобы убраться от этих двоих поскорее. Он не будет плакать. Хисока победил. Если он хотел Гона себе целиком, то раскрыть чувства Киллуа без его разрешения было лучшим способом, – потому что Гон не хотел его чувств, они не нужны были ему, у него ведь был Хисока. Грёбаный, грёбаный клоун. Киллуа почувствовал, как пара слезинок всё-таки скатилась по щекам, но не стал их вытирать. Он не доставит Хисоке удовольствия знать, что Киллуа плакал. – Киллуа, подожди! – Гон подскочил и в три быстрых шага преодолел расстояние между ними. Он взял Киллуа за плечо, и Киллуа обернулся. Он не знал, что было в его глазах, но Гон тут же застыл с открытым ртом. – Отпусти, – тихо сказал Киллуа, и чужая рука соскользнула с его плеча. Он отвернулся и пошёл прочь. * Гон какое-то время стоял там, где Киллуа его оставил, недвижимый. Он даже не моргал. Перед глазами застыл взгляд, который Киллуа кинул на Гона перед тем, как уйти. Киллуа посмотрел на него так, будто всё было кончено. Внутренности Гона заморозило ужасом от этого взгляда. Он не мог шевельнуться и всё стоял, пытаясь осознать происходящее. Он нравился Киллуа. Киллуа не хотел, чтобы Гон знал об этом сейчас. Хисока… Хисока. Гон медленно повернулся. Хисока не двинулся с места, даже позы не сменил, пока говорил с Киллуа. Теперь он внимательно смотрел на Гона и будто пытался вычислить его реакцию. Он выглядел спокойным и собранным, будто не устроил только что сцену, не заставил Киллуа плакать. Гон вдохнул. Выдохнул. Он должен был держать себя в руках. Он должен был. Он пообещал себе, что не будет терять больше контроль, что бы ни случилось. Он мог пострадать, Киллуа мог пострадать, Хисока… Гон отчаянно желал сейчас, чтобы Хисока пострадал. – Ты… – выдавил Гон с трудом. Ему хотелось оскалиться, зарычать, броситься на Хисоку. Вместо этого он продолжил говорить: – Ты не имел никакого права это говорить. Ты не имел никакого права вмешиваться. Хисока прищурился, будто пытался понять, насколько Гон был зол. О, Гон был очень зол. Он был в ярости. Сжатые кулаки его дрожали, но нет. Он не будет отпускать контроль. Он справится с этой ситуацией сам. Ему не нужна была клокочущая в сердце ярость, гоняющая по телу горячую кровь, застилающая сознание, мешающая думать. – Сейчас я пойду за Киллуа, – процедил он. Хисока продолжал молчать. Жёлтые глаза следили за ним, не отрываясь. – Если окажется, что из-за тебя… – он вдохнул и затем продолжил: – что из-за тебя нашей с Киллуа дружбе конец, то всё кончено. Ты понял? На мгновенье Хисока выглядел так, будто готов был броситься на него. Золотые глаза сузились, он весь напрягся, будто перед броском. Гон всё-таки оскалился, чувствуя, как тёмная часть его души яростно шипит пусть попробует, пусть только приблизится – и я вырву ему горло. Мгновенье спустя Хисока расслабился, закинул ногу на ногу, затем пожал плечами и отвёл взгляд, будто ему не было никакого дела до слов Гона. Он всё ещё молчал – хорошо, потому что самообладание Гона сейчас висело на волоске. Гон развернулся и пошёл в ту сторону, куда ушёл Киллуа.