Место для двоих

Сон помог Гону прийти в себя, и когда он проснулся, то уже не чувствовал отголоска паники, что раньше завывал внутри. То, что Хисока всё ещё был рядом, лежал на кровати и глядел на него своим обычным хитрым взглядом, тоже помогло. – Успокоился? – поинтересовался Хисока, хотя ответ был очевиден. – Сколько я спал? – спросил в ответ Гон. Хисока пожал плечом, – обнажённый, он лежал на боку так близко к Гону, что ноги их соприкасались. – Я, знаешь ли, не покидал этой постели с того самого момента, как ты заснул. Даже во сне хочешь быть близко, да? Гон ничего на это не ответил, вместо этого он сел, морщась. Голова пульсировала глухой болью, события прошедшей течки были нечёткими, переменчивыми, вились на краю сознания, будто толпа бледных призраков. Нет, спасибо, он не хотел вспоминать и тем самым усиливать собственную головную боль. Сейчас он был в порядке, был собой – вот что было важно. Гон потёр лицо рукой, примиряясь с болью, а затем подвинулся к краю кровати и поднялся на ноги. И сразу об этом пожалел – голова закружилась, ноги перестали держать, а перед глазами поползли чёрные круги. Его поддержали и усадили обратно, он поморгал пару раз, ощущая, как головокружение медленно, неохотно будто бы уходит. – Ну-ну, поосторожнее, – раздался рядом с его ухом бархатным голос. – Ты ведь так стонал, так кончал совсем недавно, не стоит себя перетруждать. – Хисока, прекрати, – зашипел Гон, поворачивая голову и хмуро глядя на довольно улыбающегося альфу. Вместо ответа Хисока наклонился ближе и поцеловал его. Гон издал протестующий звук и отвернул голову, разрывая поцелуй. – Ты никогда не можешь просто… – начал он, и в этот момент Хисока надавил ему на плечи, заставляя упасть обратно на кровать. – Да прекрати же ты! – воскликнул Гон. Вместо ответа Хисока подхватил его подмышки и резким движением потянул, полностью втаскивая на кровать. Теперь Гон смотрел негодующим взглядом в лицо Хисоке, что сидел на коленях, нависая над ним. Жёлтые глаза его сверкали лукавым, скрытым намерением, – но Гон прекрасно всё понимал, чувствовал возбуждение в запахе альфы. – Как насчёт повторения? В этот раз ты сможешь запомнить каждую деталь, – мурлыкнул Хисока, ведя острым ногтем по груди Гона, намеренно задевая по пути сосок. Гон издал вздох, больше напоминавший стон, и в глазах Хисоки тут же возникло выражение неуёмного голода. – Я не собираюсь заниматься с тобой сексом, – твёрдо сказал ему Гон. – О, слышал бы ты себя полчаса назад, – протянул Хисока сладким голосом, вжимая руку Гону в живот, заставляя напрячь мышцы. – Значит, прошло всего полчаса, – задумчиво ответил Гон, чувствуя, что Хисока давит рукой сильнее, но не настолько сильно, чтобы причинить боль. – Неудивительно, что я себя так отвратительно чувствую. Течка ещё не совсем прошла. Хисока перестал давить ему на живот, чтобы вместо этого скользнуть рукой Гону между ног. – Хисока, – предупреждающим тоном сказал Гон и потянулся своей рукой, чтобы остановить наглого альфу. Мгновенье спустя его руку вжали в постель. – Я так хочу тебя, Гон, – простонал Хисока, голодно сверкая глазами. – Я вижу, – вздохнул Гон, и тут два пальца с длинными ногтями коснулись его вагины, мягко обвели клитор, чтобы затем скользнуть внутрь Гона. Гон издал теперь уже точно стон. Он всё ещё был таким влажным, и сперма Хисоки наверняка всё ещё была внутри него. – Ты позволишь мне? Я буду хорошо себя вести, обещаю, – бархатным голосом сказал альфа. Он будто всегда пытался найти слабое место своими словами, и Гону это не то чтобы нравилось, – но он уже привык. Таков уж был Хисока. – Если б твои обещания чего-то стоили, – ответил Гон и опять тихо застонал, чувствуя мягкое движение пальцев внутри. Он был таким чувствительным, и Хисока, не противореча своим словам, действовал осторожно. Эта медленная ласка и жаждущий взгляд Хисоки, прикованный к Гону, возбуждали. Гон почувствовал, что краснеет, и опять сдавленно застонал. – Не сдерживайся, мой маленький, такой сладкий мальчик, – почти ласково произнёс Хисока. К обращению «мальчик» Гон тоже уже привык. Хисока приручил его к себе, даже не пытаясь. Чёртов Хисока. Рот Гона раскрылся в очередном стоне, и Хисока наклонился к нему и поцеловал, выпивая все звуки, что Гон издавал, не в силах побороть растущее удовольствие, жгущее внутренности яркими вспышками. Хисока так сильно возбуждал его, особенно с его пока не завершившейся течкой. Пальцы исчезли, а затем Хисока прервал поцелуй, чтобы внезапно повернуть Гона набок и прижаться к нему со спины – они всё ещё лежали поперёк кровати, но это не имело значения, она была достаточно широкой, чтобы их вместить. – Подожди, что ты… – начал Гон, и Хисока прервал его: – Хочу попробовать кое-что, – прошептал он Гону прямо на ухо, а затем отвёл правую ногу Гона в сторону, заставляя раскрыться. Левая нога его всё ещё была согнута в колене на покрывале. Гон напрягся, но протестовать пока не стал, – ему было любопытно, как именно Хисока собирался – тут ему в вагину ткнулся член Хисоки, и Гон сразу всё понял. – Не поможешь? – спросил Хисока так, будто просил Гона придержать ему дверь. Гон недовольно выдохнул, а затем дотянулся, взялся за член Хисоки и направил его в себя, выгибаясь, – да, вот так должно получиться, он… Когда член Хисоки наконец скользнул внутрь него, Гон резко вдохнул, а затем застонал. Чужие ногти впились в его ногу, что Хисока всё ещё держал отведённой в сторону, и альфа низко застонал. Без промедления он толкнулся глубже, и Гон ахнул – с такого угла он входил так глубоко, глубже, чем в обычной их позе, и это было… Хисока толкнулся снова, и все мысли вылетели из головы – это было так глубоко, так приятно, альфа начал двигаться непрерывно, Гон слышал его несдержанные, протяжные стоны так близко, и сам стонал в ответ. Хисока прижимался грудью к его спине и продолжал вбиваться в него так, что Гон терялся в ощущениях, так хорошо чувствуя в себе член Хисоки, чёрт, он был таким большим… – Обожаю тебя, ты так замечательно стонешь на моём члене, ты будто создан для этого, – с неприкрытым восхищением пробормотал Хисока, и Гон почувствовал, что краснеет. Рука Хисоки тем временем перестала удерживать его ногу – Гон и сам мог раскрыться для альфы, – чтобы скользнуть Гону между ног и пройтись по его клитору. – М-м-м, ах! – немедленно вырвалось у Гона, и он попытался податься бёдрами вперёд. – Так сильно хочешь кончить, – мурлыкнул Хисока, а затем начал ласкать его в такт с собственными сильными толчками. Гона затопило вихрем приятных ощущений, а потому он едва заметил на собственной шее влажность языка Хисоки и самый намёк на зубы. – Хисока... – вместо предупреждения вышел стон. – Пожалуйста, Гон, позволь мне, позволь, – прошептал Хисока ему на ухо, продолжая двигаться в нём, входить глубоко и ласкать Гона так, что от удовольствия шли перед глазами цветные круги. Хисока никогда ещё не говорил ему пожалуйста, никогда, даже во время самых откровенных, самых горячих моментов между ними. Не дождавшись ответа, Хисока продолжал: – Я буду аккуратен, я не сделаю больно, я так хочу оставить тебе хотя бы одну метку, только одну... – Голос его скатился в рычание, и Гон почувствовал, что сдаётся. Что-то внутри него отчаянно желало, чтобы альфа оставил на нём собственную метку – и одновременно с этим было тревожно. – Только... поосторожнее, – выдавил Гон, а затем издал длинный, высокий стон, когда Хисока особенно приятно задел его клитор. Затем он почувствовал смыкающиеся на шее зубы – сзади Хисоке было не так удобно кусать, и – тут Хисока укусил сильнее, одновременно резко двигая рукой, его горячий язык обвел незащищённую кожу шеи в месте укуса – и Гон почувствовал, что кончает. Он издал ещё один высокий стон, пытаясь податься бедрами вперёд, чувствуя расцветающую на шее метку своего альфы – да, да, да. Пока Гон тонул в удовольствии, Хисока оставил ему ещё один укус, совсем рядом с первым, а затем застонал и тоже кончил, продолжая глубоко, резко двигаться, наполняя Гона во второй раз. Затем движения его постепенно замедлились, а потом он остановился вовсе. По телу Гона прошлась остаточная дрожь удовольствия. Он тяжело дышал, мысли беспорядочно носились в голове. Всё вокруг казалось мягким, приглушённым, приятным – очевидные последствия течки. Хисока медленно вышел из Гона, а затем вдруг обнял его со спины, неощутимо почти проходясь носом по линии собственных укусов. – Ты же сказал только один укус, – пробурчал Гон, пытаясь изобразить недовольный тон голоса, что ему не особенно удалось. – Неужели? Я такое говорил? – притворно удивлённым тоном поинтересовался Хисока, и Гон только вздохнул в ответ. Затем он подтянул ноги к груди и обнял руками собственные колени, подчиняясь остаточным желаниям течки. – Как себя чувствуешь? – спросил Хисока довольно, утыкаясь Гону в шею. Ну конечно, теперь его будет от неё не оторвать. – Лучше, – тихо ответил Гон. – Кажется, течка ушла. Или ослабла очень. – Он помолчал, а потом добавил: – Спасибо. – Не стоит благодарить меня за замечательно проведённое с моим сладким омегой время, – проурчал Хисока, и Гон закатил глаза. Затем он попытался в очередной раз подняться, и рука Хисоки вместо того, чтобы убраться, плотнее прижала его к телу альфы. – Можно я уже встану? – раздражённо поинтересовался Гон, и Хисока тут же ответил: – Останься пока. – Приказываешь мне? – Теперь Гон чувствовал удивление вперемешку с весельем. – Нужно же и тебя осадить, так, для разнообразия, – пробормотал Хисока, вновь ведя носом рядом с укусами на шее Гона и глубоко вдыхая. Гон неосознанно расслабился, прикрыл глаза. Сейчас с Хисокой было спокойно, безопасно, и такое ощущение приходило к Гону очень редко – только когда Хисока был вымотан и настолько удовлетворен сексом, что его жажда крови на какое-то время затихала, также, как и его острый язык. Сейчас Гон мог полностью расслабиться. Он выдохнул и плотнее вжался в тёплое, замечательное тело Хисоки. Он был доволен. * Это был последний раз, когда они виделись с Хисокой за очень долгое время. Гон думал, что прошло, наверное, месяцев восемь, а может и больше. От рыжего фокусника ничего не было слышно, кроме периодических сообщений, что он слал Гону на телефон (почти все они были непристойного содержания, кто бы сомневался). Гон не то чтобы активно скучал по альфе. У него была своя наполненная событиями и опасностями жизнь, и выходило обычно так, что он достаточно редко виделся с друзьями и близкими. Хотя Хисоку не выходило причислить к одной из этих категорий. У него, наверное, была своя собственная, особенная категория. В любом случае, Гон жил своею обычной жизнью и был всем доволен. После того, как они сблизились с Киллуа и занялись наконец сексом, Гон почувствовал, что может довериться ему и в течке тоже, а значит незачем было и встречаться с Хисокой, так? Ладно, может быть, он всё-таки скучал. Чуть-чуть. И когда Гон это осознал и уже подумывал позвонить Хисоке – а вдруг получиться пересечься? – Хисока сам ворвался в его жизнь, как обычно, совершенно неожиданно. Всё началось со звонка Киллуа. Гон, сидевший в гостинице совсем рядом с границей двух республик и ждущий указаний по поводу нового задания, незамедлительно поднял трубку – он не мог терять время, а Киллуа никогда не звонил просто так, да ещё и без предупреждения. – Гон, – раздался в трубке взволнованный голос друга, и Гон сразу напрягся, готовясь к действиям. – Да, – кратко ответил он, показывая, что слушает. – Иллуми собирается убить Хисоку, – выпалил Киллуа незамедлительно. Гон моргнул. И это всё? Он уже готовил себя к новостям о новых муравьях-химерах, готовящихся к открытой войне где-то в забытом уголке мира. Многие люди были бы вполне счастливы убить Хисоку, – это же был Хисока. Но он был достаточно сильным, чтобы выжить, они с Киллуа оба об этом знали, так к чему было переживать? – Эм, разве они не что-то типа… друзей? – поинтересовался Гон, пытаясь понять, почему тогда Киллуа звучал так тревожно – почти испуганно. – Да, что-то вроде, но это неважно, Иллуми точно попытается… – тут связь прервалась помехами, а затем голос Киллуа вернулся: – Нам нужно встретиться, нужно сделать что-нибудь, выследить его, я… – Киллуа, – прервал его Гон твёрдым голосом, потому что Киллуа звучал так, будто готовился паниковать, а этого допускать было нельзя. – С чего ты вообще решил, что твой брат собрался убивать Хисоку? Его кто-то заказал или что? – Хуже, – выдохнул Киллуа, – я не могу сейчас объяснить, но всё намного хуже, это не работа, это… личное. Личное? Что у Иллуми могло быть такого личного с Хисокой? Они как-то оскорбили друг друга? Поссорились? Как-то Гон не мог представить себе ссору между этими двумя. Тогда что же это могло быть? И как об этом знал Киллуа? Почему он был так встревожен? У него было много вопросов, но единственное, что Гон знал сейчас наверняка, – это то, что он терпеть не мог Иллуми и что Киллуа был по какой-то причине сильно расстроен. Этого было достаточно для того, чтобы составить небольшой план, первым шагом которого было успокоить Киллуа. Тот часто представлял себе ситуацию в самом мрачном свете и начинал сильно переживать и думать слишком много. Гон решил сказать ему самую очевидную, на его взгляд, вещь, которая несомненно успокоила бы его самого. – Ладно, но даже если так. Хисока ведь сильный. Я не думаю, что Иллуми удастся… – Ты не знаешь его. Не знаешь, на что он способен, – прервал его Киллуа, и голос его дрогнул. Гон подобрался, напрягся сильнее – ему всё это совсем не нравилось. Киллуа боялся Иллуми, боялся того, что тот мог сделать. Гон не так много знал об их отношениях, но он знал, что Иллуми пытал Киллуа в детстве под видом тренировки, что он даже пытался каким-то образом – Киллуа точно не сказал каким – контролировать его. И если Киллуа нуждался в нём сейчас, то существовал лишь один ответ, который Гон мог ему дать: – Где ты сейчас? Я отправляюсь к тебе. * Встреча с Киллуа не то чтобы многое прояснила для Гона. Киллуа отказывался рассказывать ему причину внезапной ненависти Иллуми к Хисоке, – но он настаивал на этой самой ненависти. – Кое-что произошло между… мной и Хисокой, – наконец, пробурчал Киллуа, когда Гон своими расспросами загнал его в угол. Гону нужно было знать хоть что-нибудь о сложившейся ситуации, иначе планировать что-то было бы просто не реально. После этого странного признания Киллуа, красный, пялился на собственные колени, а Гон недоверчиво глядел на него. – Кое-что? Что ты имеешь в виду? – спросил Гон, и Киллуа вдруг вскинулся, глядя ему в глаза. Гон с удивлением для себя заметил во взгляде Киллуа гнев, когда тот процедил: – Может, уже хватит устраивать мне допрос? Давай лучше подумаем о том, как нам сделать так, чтобы Иллуми не уничтожил Хисоку ко всем чертям! – Да почему ты так уверен, что он сможет это сделать?! – Гон вскинул руки вверх, тоже начиная злиться. Услышав это, Киллуа в мгновенье ока успокоился, будто кто-то нажал переключатель. Такое с ним уже происходило, и Гон знал, что это было очень, очень нехорошо. На лицо Киллуа вползло какое-то пустое, безэмоциональное выражение, которое почти испугало Гона. Что он опять сказал? – Достаточно всего одной иглы, Гон. Всего одной, – ровно, слишком ровно сказал Киллуа. – Нэн, дающий способность управлять другими, это ведь одна из самых мощных способностей, которые вообще существуют, ты знал? Хисока… сильный, но Иллуми сильнее. У Иллуми есть… есть что-то внутри, и сейчас это что-то оказалось разбуженным – чёртов блядский Хисока сам это разбудил, для него это всё игра, но он не понимает, не знает, он… – Ладно-ладно, тише, Киллуа, мы ему поможем, – начал уверять его Гон, подвигаясь ближе и обнимая альфу, который опустил голову и начал дрожать, пока вёл свою речь. Киллуа дёрнулся в его объятьях, будто ожидая, что Гон причинит ему боль, – и это разбивало Гону сердце. Его семья, это его собственная семья причинила Киллуа такую сильную боль, что тот, тщательно это скрывая, всё ещё был в ужасе от своего старшего брата. Его семья позволяла этому случаться, они заправляли этим процессом, и Гон… Гон просто не мог об этом думать. То, через что прошёл его лучший друг, которого Гон любил всем сердцем, было слишком ужасно. – Мы поможем, я всё устрою, я свяжусь с Хисокой и заставлю его рассказать, наверняка они договорятся о времени, о месте, я всё узнаю, обещаю, – продолжал он говорить Киллуа на ухо тихим голосом, пока тот цеплялся за него с таким отчаянием, будто тонул, и Гон был единственным, что удерживало его на поверхности. Гону нужно было просто с самого начала согласиться с ним, не требовать никакой информации, никаких объяснений. Сейчас он чувствовал жгущий изнутри стыд и вину. Он опять облажался. Но больше он не собирался делать ошибок. Гон узнает у Хисоки всё об их встрече с Иллуми, даже если ему придётся выбить из него правду. Стоило начать с того, чтобы написать чёртовому фокуснику, который в очередной раз во что-то их втянул.