Дорогой дневник

Десять минут назад.       — Тарталья, — довольно резко окликнул его Чжун Ли.       — Надо же, а я все думал, когда же ты догадаешься. Каждую неделю приходил сюда, ждал, что и ты придешь, поужинаем вместе, — легко улыбаясь, сказал Чайльд и слегка наклонил голову на бок. Он только что вышел из Глазурного Павильона, и сейчас они стояли в пустынном переулке чуть поодаль. — Как раньше. Помнишь?       — Ты все еще слишком максималист, чтобы обращать внимание на мелкие детали своих планов. Я понятия не имел, что тут тоже он есть, — Чжун Ли кивнул в сторону, где находился ресторан. — У меня сейчас слишком ограничены финансы, чтобы ходить по таким местам.       — Я же оставил тебе денег.       — Ну…       Тарталья рассмеялся, но совсем коротко, а после закусил щеку изнутри и сжал кулаки. У Чжун Ли сердце забилось чаще. В те времена он точно знал, что Тарталья еще способен чувствовать, а сейчас уверен не был, несколько лет прошло. Но секунду назад он уловил в глазах Тартальи едва заметную нежность, а его жесты выдавали некоторые сомнения. По крайней мере, он не завершил свое превращение в машину для убийств, к чему стремились привести всех Предвестников.       — И на что ты их потратил?       — Устроил себе похороны и купил несколько безделушек. Квартиру, набор для чайной церемонии, машину. Машину разбил. Вождение не мое.       Тарталья снова рассмеялся.       — Ты неисправим.       — Зачем Фатуи в таком количестве приезжают в Мондштадт?       — Фатуи. Фатуи. Фатуи. Откуда мне знать?       На лице Чжун Ли отразилось подозрение, что его, если выразиться словами приличными, обманывают. Несмотря на свои чувства к Тарталье, он осознавал, что этот человек очень хитер, что он великолепно выполняет свою работу и, в конце концов, Чжун Ли не успел забыть, как Тарталья ловко водил его за нос. Всего пару дней, конечно, пока Моракс не выяснил все и не начал просто подыгрывать, но все же он делал это очень искусно. Будь на месте Моракса кто-то иной, все могло бы сложиться совсем иначе. Нет, не могло бы, а точно сложилось бы иначе.       — Ну серьезно, — Тарталья даже слегка выпятил нижнюю губу. — Я услышал, что их всех сюда сгоняют, тоже напросился. Знал, что ты тут поселился. Встретиться хотел.       Только нормализовавшийся ритм сердца вновь сменился тахикардией. Это было именно то, что Чжун Ли очень хотел бы услышать, но это его не обрадовало. Слишком подозрительно.       — Да отключи ты уже Моракса! Я же его убил, — Тарталья вспылил всего на секунду, но затем улыбнулся, скрывая все свои чувства за этой привычной маской, в которую он и сам уже начинал верить время от времени. — Я думал о тебе. Много. Все эти годы. Невозможно тебя забыть, ты и сам это прекрасно понимаешь. То время, что мы провели вместе, только благодаря ему я продолжал и продолжаю держаться. Оно было для меня тем островком спокойствия и душевного равновесия. Вот я и решил, что хочу, чтобы именно ты стал тем, кто даст мне этот покой снова. Только ты в силах.       Чжун Ли едва уловимо и несколько нервно приподнял уголок губ. В его голове закрутилась совершенно глупая мысль о том, что у него слишком высокая частота романов с людьми, которые хотят уйти из жизни. Просьба Чайльда была весьма очевидна. Негласным слоганом Предвестников было «И пусть упокоится душа ваша, потому как при жизни покоя вам отныне не видать». Тарталья рассказывал его Чжун Ли. Тогда Чжун Ли думал, что его смысл заключается в том, что нужно убить в себе все, присущее человеку. Но сейчас, когда Тарталья сказал то, что сказал, эта фраза обрела совсем иной смысл. А может, она содержала оба. И если не получается упокоить душу одним способом, то поможет только второй.       — Я думал, что ты мечтаешь умереть в драке.       Чжун Ли нервничал и тянул время. Все складывалось как нельзя лучше, согласно тому плану, который был продуман им с Дилюком и Кэйей, но подрагивающая рука всему мешала. Моракс бы в такую ситуацию не попал, вот только с Тартальей быть им было очень сложно.       — Да, но они все слабаки. Проигрывают мне постоянно.       Чжун Ли облизнул пересохшие губы.       — А ты не думал поддаться?       Тарталья рассмеялся. А потом резко бросил взгляд в сторону и с хирургической точностью, всего за несколько движений прижал Кэйю к себе, держа нож у его шеи.       — Подслушивать плохо. Но хорошо, что ты пришел. Моракс благороден, он не даст погибнуть невинным, — Тарталья поймал взгляд Чжун Ли. — Сделай это, пока я его не убил. Три, два…       — Ублюдок! — Дилюк собрался броситься на Тарталью, но его остановили сразу с двух сторон. С одной Чжун Ли схватил за предплечье, а с другой Тарталья, который в предупреждающем жесте провел ножом по плечу Кэйи.       — Два на веревочке. Братья обожают, когда я так считаю. Никогда не знаешь, когда двойка оборвется.       — Тарталья, — дрогнувшим голосом попытался воззвать к нему Чжун Ли. Как Чайльд даже проигрывать умудряется победителем. Сколько он вообще носил в себе эту затею, раз сейчас действует так уверенно?       — Два на ниточке.       — Аякс!       — Два на паутинке.       Тянуть уже было нельзя. Чжун Ли сам это и предложил, а сейчас так боялся, что у него ноги стали ватными и в горле пересохло. И все же красивый нож, единственное, что осталось у него от Моракса, переместился из петли на брюках в руку. Все произошло за доли секунды. Сейчас.       Сяо осел на асфальт, не чувствуя ничего. По его щекам текли слезы, но он этого не осознавал. Тело потрясывало от озноба, и он весь побледнел. Но это тоже уже не имело никакого значения. На его глазах человек, который стал для него поддержкой в трудный период, которого он ставил в пример себе же, убил человека, который, хоть и был раздражающим и сделал много плохого, все равно успел оставить след в жизни Сяо. И это был не самый неприятный след. Все, чего сейчас хотелось Сяо, это перестать чувствовать что-либо. И он действительно отгородился от всех эмоций. Кэйя указал на Сяо Дилюку, и они хотели подойти к нему. Однако их внимание переключилось на обнаружившую себя тень. Высокий мужчина в маске подошел почти вплотную к лежащему на земле Тарталье и сидящему возле него на коленях Чжун Ли.       — Добивай его. Я заберу тело и отдам Царице. Она не обрадуется, но мы все… спасибо.       — Я сам займусь похоронами. Это моя профессия.       — Я жив. Пока. К несчастью. Но я всегда. Несу несчастья.       Для Тартальи лучше было притвориться почти мертвым, но он активно и театрально, как он делал все, стонал от боли. Чжун Ли снова хотелось его ударить. Он знал, что Чайльд действительно был способен некоторое время терпеть даже такую боль.       — Я не могу его убить. Тогда я стану предателем, и лучше никому не знать, какого это быть предателем Фатуи.       — По закону сейчас вы убиваете его своим равнодушием, — равнодушным тоном юридического консультанта произнес Чжун Ли, чувствуя, как волосы на затылке становятся мокрыми от пота.       — Но я все же подожду.       — Хорошо, но, — Чжун Ли судорожно выдохнул и схватил Тарталью за ворот пиджака, приподнимая. Если это не сработает, то они окажутся в огромной, — я не прощу себя, если не получу с него наконец-то свой поцелуй. Первый и… последний.       Он потянулся губами к губам Тартальи так медленно, будто у них в запасе была еще целая вечность. Тарталья широко распахнул глаза и приоткрыл бледный рот, тяжело дыша. Даже под маской было заметно, как искривилось от отвращения лицо Агента. Его едва не трясло от ярости.       — Хорошо, я передам Царице, что вы очень нуждались в его теле, извращенцы сраные.       — Лучшее сообщи об этом Синьоре. Скажи, что ее старый друг из Ли Юэ лично позаботится о Чайльде.       После этого Агент ушел слишком быстро для человека, который работает в сфере, построенной на обмане. И все же Чжун Ли заметил, что уже из-за поворота он сфотографировал происходящее как раз в тот момент, когда Чайльд почти отключился и выглядел очень спокойно. Что же, так намного лучше. Оставалось только завершить план.       Тарталья собрался с силами, чтобы тоже сложить губы в весьма вычурную трубочку, но Чжун Ли его внезапно отпустил и облегченно выдохнул. Однако глухой звук удара затылка об асфальт заставил его вновь обратить свое внимание к Тарталье и несколько раз эмоционально извиниться.       — Ну и где мой поцелуй? — капризно прошептал Тарталья и одним резким движением выдернул из себя нож, отбрасывая его в сторону.       Лицо Чжун Ли исказилось от ужаса.       — Ты что наделал, известняк-ракушечник?!       Тут уже было не до нерешительности и дрожи в руках. Дилюк позади громко матерился, Кэйя просто обреченно стонал. Все были слишком переполнены эмоциями. В такой обстановке даже Сяо ненадолго пришел в себя, растерянно осматриваясь. Чжун Ли снял с себя пиджак и очень крепко прижал к ране. Тарталье нельзя было терять сознание, но он и не планировал это делать. Отключиться на такой ноте было бы совсем уж кощунственно. А буквально через минуту на месте происшествия уже была машина Ордо Фавониус, совсем небольшой микроавтобус, который обычно использовался для перевозки отрядов во всем обмундировании.       — Я делаю это только из-за того, насколько мы виноваты перед Дилюком и его отцом, — единственное, что сказала Джинн, когда они уже выехали за черту города.       У Чайльда первая стадия шока, во время которой он был не в меру болтлив, сменялась второй. Он уже едва мог держать глаза открытыми, дыхание стало поверхностным, а губы потрескались. Кожа становилась сухой и горячей. Однако каждый раз, когда он прикрывал глаза, Чжун Ли тихо его звал, и Тарталья послушно отзывался, смотря на него потухающим взглядом. Дилюк искусал все губы в кровь, но когда Кэйя пытался пожаловаться на боль в руке, то он довольно грубо говорил ему перестать ныть.       — Испугался за меня? — с легкой улыбкой на губах спросил Кэйя и положил голову Дилюку на колени. Спину начало неприятно тянуть, а затянутая повязкой рана снова заболела, но менять свое положение Кэйя не собирался. Только не сейчас, когда Дилюк опустил на его голову грубую ладонь и начал нежно перебирать пальцами прядку за прядкой.       — Нет, — тихо ответил Дилюк и провел тыльной сторой ладони по щеке Кэйи.       — А еще меня лжецом называешь, — Кэйя уткнулся носом Дилюку в живот и укусил его. Он тоже испугался.       — Извините меня, — Чжун Ли кое-как извернулся, чтобы посмотреть на них. В руке он держал бутылку воды, заставляя Тарталью пить. Большая часть воды стекала Чжун Ли на одежду, но ему было все равно. — Я долго решался.       — Я понимаю, — голос Дилюка оказался неожиданно мягким. Он прижал Кэйю к себе так, что тот едва мог дышать, а потом вдруг смутился, ослабил хватку и опустил голову, чтобы не было видно его покрасневших щек. Но так он только улучшил обзор Кэйе, который сейчас бы наверняка бы пискнул от удовольствия, если бы они были одни. — Я бы тоже колебался и не уверен, что решился бы в принципе.       Сяо в это время спал на сидении рядом с водительницей, крепко обнимая забытую Кли, подопечной Джинн, игрушку. Он отключился почти сразу, как они поехали, даже не пытаясь вникнуть в происходящее. Вник он на следующие сутки, когда Дилюк рассказал ему, какова была его роль во всем этом. Они ждали, что у Сяо случится бурная реакция и паническая атака, которая добавит достоверности происходящему. Происходящее же заключалось в том, что им нужно было убедить Фатуи, будто Чжун Ли убил Чайльда, когда на самом деле он стремился сделать как можно менее травматичный удар. Конечно, сложно говорить о малой травматичности, когда ты вонзаешь в человека нож, и все же ему удалось не задеть ни желудок, ни печень, ни даже селезенку. Джинн с пособием, состоящим из нескольких горничных Дилюка сшила травмированный кишечник, Тарталье влили несколько литров привезенной крови и уже через несколько часов можно было сказать, что вероятность его выживания крайне высока, с той лишь оговоркой, что в подобных ситуациях никогда нельзя знать наверняка.       Кроме всего прочего, Чжун Ли был уверен, что, если бы они оставили Тарталью в добром здравии, никогда не получилось бы его привезти сюда. Ну или на это ушло бы слишком много времени. И все же было еще кое-что, что шло плану не на пользу, а наоборот. Совсем мелкая, мало что значащая деталь. Такая мелкая, что Чжун Ли обратил на нее внимание не сразу, а только на следующий день. И заключалась она в том, что Тарталья действительно ничего не знал о планах Царицы, а теперь и не сможет узнать, потому что покойникам доверяют редко.       Сяо после этого рассказа просто молча отвернулся и укрылся одеялом с головой.       — Хоть покушай. Ты вообще не вставал после того, как мы тебя сюда принесли.       Снова тишина в ответ.       — Но ты ведь все равно нас любишь, несмотря ни на что, — уверенно заявил Кэйя, только что зашедший на подмогу Дилюку.       — Несмотря ни на что я люблю добавлять водку в пиво, а вы идите нахуй, — совершенно равнодушным тоном ответил Сяо и больше не сказал ни слова, что бы ему ни говорили. После очередного извинения Кэйя услышал, что тот уже тихо посапывает.       Дилюк взял Кэйю под руку, и они вышли из комнаты. Заметившая их горничная смущенно отвела взгляд и поспешила скрыться. Не все принимали то, в каких отношениях состояли сводные братья. Однако, несмотря на то, что Дилюк в своем особняке смотрелся очень гармонично, последнее время он бывал тут все реже, а потому не увольнял хорошо зарекомендовавший себя персонал только из-за их взглядов. После посещения Сяо они решили проведать Тарталью, однако надолго там задержаться у них не вышло. Их выгнал Чжун Ли. С прискорбием сообщив пострадавшему Предвестнику, что ему нельзя вставать и в туалет придется ходить в мочеприемник, они остались, чтобы убедиться, кто из них прав в споре по поводу компенсации размера члена. Даже Дилюк в этом деле показал неожиданный азарт, видимо, слишком устав от серьезных миссий и переживаний. Стоящий рядом Чжун Ли слишком быстро понял, в чем же дело и начал методично щелкать каждым пальцем.       — За мной почти не следят, под дверью охраны нет. Не боитесь, что я сбегу? — задумчиво произнес Чайльд, заинтересованно рассматривая мочеприемник.       — Вокруг тебя тысячи гектаров виноградников, тебе нужно несколько раз в день колоть антибиотики, а еще ближайшие несколько недель ты будешь какать в пришитый к животу пакетик. В добрый путь, я могу даже окошко открыть. Ах да, это второй этаж и внизу асфальт, а не кусты, — Кэйя и правда подошел бы к окну, если бы его и Дилюка Чжун Ли не держал за шеи каменной хваткой.       У Тартальи несколько раз дернулся глаз, после чего он приподнял одеяло и обреченно застонал.       — Мой сексуальный животик. Что вы с ним сделали?       Чжун Ли буквально выгнал из комнаты всех посетителей, совершенно не считаясь с тем, что это их дом, и сел возле Тартальи, закидывая ногу на ногу. Тот опустил одеяло и посмотрел на него.       — А тебя еще называют Богом контрактов. Контракт ведь то же, что соглашение или обещание. Ты пообещал дать мне покой, а это что такое.       — Ты идиот. В смерти нет спокойствия. В смерти есть только ничто. Ничто это не спокойствие. Ничто это ничто. Убить тебя? Я не специалист в области циркового искусства, но по каким критериям ты решил, что я похож на клоуна? Или, может, марионетку?       — А если бы я все же умер?       — Ничего страшного, похоронил бы тебя в Снежной по всем традициям.       — Моракс.       — Чжун Ли.       — Моракс. Сейчас ты истинный Моракс.       — И что ты хочешь этим сказать?       — Этим? Этим ничего.       — А чем?       — Всей своей жизнью.       — Громкие слова. И что же?       — Что я люблю тебя.