Искра во тьме

Дэн закрывает глаза и медленно проводит ладонью вдоль края постели, где ещё недавно сидела Марго. Всякий раз, как она появлялась в его квартире, ему отчаянно хотелось остановить время, потому что с каждой проходящей секундой приближался момент её исчезновения. Какими бы сладкими ни были мгновения наедине с ней, они истекали слишком быстро, не оставляя после себя ничего, кроме безжалостно обрушивающейся на него болезненной пустоты. Но когда она уходила сегодня — в платье, по обыкновению идеально сидящем на её фигуре, с чуть влажными после душа волосами и взглядом, в котором ясно читался ответ на вопрос, реально ли всё то, что произошло между ними, — он по-прежнему ощущал теплоту и нежность. Теперь, когда он полностью принял свои чувства, от его сердца будто протянулась невидимая ниточка, крепко связавшая их с Марго. Сложно представить, что не так давно он воспринимал эту любовь как наваждение, что-то невозможное и неправильное, от чего необходимо избавиться, пока не станет слишком поздно. Дэн действительно думал, что сможет это сделать, пока рядом была Маша. Она открыла ему своё сердце, она дорожила им и старалась защитить, в то время как Марго лишь использовала и причиняла боль. Любить её казалось несправедливым по отношению к себе, и он ждал, что это пройдёт. Но это не проходило, не отпускало, и каждый раз, когда он оставался один, всё его существо начинало стремиться к ней. Ему нужны были её глаза, её нежные руки, её голос, её улыбка… Ему нужно было всё. Он хотел просыпаться и видеть её лицо, слышать её дыхание, хотел целовать её, держать в своих объятиях, хотел, чтобы она принадлежала только ему. А реальность была совсем другой, снова и снова напоминая ему о причинах, по которым его чувства не могли существовать. Она — зло во плоти. Та, кто привёл его во тьму, не предупредив о том, что оттуда нет выхода. Демон, наслаждающийся своим превосходством над теми, кого подчиняет своей воле. Всё это было правдой и всё это стоило принимать в расчёт, но ни один из этих фактов не помогал задушить в себе то, что он испытывал. Когда Маша пала, когда зло коснулось и её души, когда он сделал так, чтобы это произошло, иллюзия светлой любви рассыпалась в прах. Нет никакой светлой любви, в которую ему так хотелось верить. Как нет и тёмной. Любовь — это просто любовь, и это не то, что способно угаснуть лишь потому, что кто-то изменился. Совершил что-то ужасное. Выбрал тёмную сторону. Утянул за собой тебя… И это чувство пробудила в нём именно Марго. Он почти признал, что любит её, хотя и не собирался делиться этим ни с одной живой душой, но вчера, когда он увидел её такой живой, настоящей, чувствующей — пусть даже эти чувства и не имели отношения к нему — последняя преграда между его желаниями и его действиями рухнула. Дэн понимал, что, шагнув в этот омут, может не выбраться, но это перестало иметь значение, когда она взяла его за руки. Он больше не мог и не должен был себя сдерживать. Никогда и ничего в своей жизни он не хотел настолько сильно — казалось, если Марго уйдёт, исчезнет, сердце просто перестанет биться. Но она была с ним — целовала в ответ, отзывалась на каждое прикосновение, прижимала к себе, выдыхала его имя… А после спокойно спала, расслабившись в его объятиях, будто это самое безопасное место в мире. Напрасно он так долго боролся со своими чувствами, боясь выпустить их наружу — вместо ожидаемых страданий его накрыло необъятное, головокружительное счастье, за которое можно было отдать всё. В его душе не осталось ни единого сомнения в том, что он хочет быть рядом с ней. Никакой горечи от того, при каких обстоятельствах она появилась в его жизни. Ничего, кроме необходимости любить её, защищать её, заботиться о ней. Когда-то Дэн считал, что Марго последняя, кто в этом нуждается, но теперь знает, что ошибался. Он нужен ей. Возможно, не он сам — но ей нужен кто-то, кто будет бороться не против неё, а вместе с ней. За неё. Сейчас ему кажется, что нужно было быть полностью слепым, чтобы не видеть этого. Её история оказалась одновременно простой и жуткой, потому что объясняла куда больше, чем он мог себе представить. Усталость и боль в глазах даже в моменты торжества. Стену недоверия. Ненависть к Маше, которая — он всегда чувствовал — выходит далеко за пределы будничного «она не с нами, всё просто». Есть что-то неуместное, противоестественное в том, что Ян продолжает быть ангелом-наставником после всего, что произошло. После того, как он вот так потерял — оставил — Марго. Конечно, она ненавидит его новую подопечную. Проще ненавидеть Машу, чем того, кого так сильно любила… или любишь до сих пор. У неё было три века, чтобы забыть, а она ответила: «не знаю»… Но потом, потом она говорила так, с такой отчаянной настойчивостью, словно отстаивала не его, а своё собственное право на любовь. Любовь к Яну? Или возможность любить вообще? Опасная мечта уже пустила ростки в его сердце, и Дэн никак не мог этому помешать. Её прикосновения, поцелуи, это выражение в глазах… Марго никогда не смотрела на него с такой откровенной нежностью. Она не воспринимала его иначе, чем инструмент для достижения цели, но сегодня ему впервые показалось, что это больше не так. Когда она была так близко, что он мог ощутить каждый удар её сердца, ему пришла в голову, вероятно, самонадеянная, но такая прекрасная мысль: будь она абсолютно свободна, она бы осталась с ним. А она будет свободна. Пусть Марго и не верит в обещания, Дэн уже пообещал это самому себе. Выхода не может не существовать. Где-то среди того, что он видел и слышал, что знает и о чём только догадывается, о чём уже думал и о чём не успел задуматься, — где-то среди всего этого должно быть то, что нужно. Его задача — найти это. Он поворачивает голову, и взгляд случайно падает на рюкзак, выделяющийся на фоне кирпичной стены чёрно-синим пятном. «Далеко ли собрался, малыш?» Как всё изменилось с тех пор… Дэн не уверен, что понимает причины, но почему-то у него нет ни малейшего сомнения, что сегодня Марго не стала бы его удерживать. Она не лгала. После её слов о том, что она позволит ему исчезнуть… на секунду, всего на секунду он представил себе, что действительно делает это. Соглашается. Собирает вещи и уезжает, не прощаясь — подальше от этого города, от этих людей, от смертельно надоевших ему поединков света и тьмы… и от неё. Тогда ему стало больно. И страшно. Безумно страшно и невыносимо больно. Он не сможет так. Не сможет жить, не зная, что происходит с Марго, где она в эту минуту и кто сейчас рядом с ней. Не сможет чувствовать себя свободным, зная, что она вынуждена постоянно обороняться и скрывать от самой себя, что ей не место в этой проклятой клетке. Только из-за неё идея побега и пришла ему на ум снова. Конечно, просто так их никто не отпустит. А Маша хоть и важная, но не последняя из целей Агнессы. «Все наши силы принадлежат ей»… Сколько времени пройдёт, прежде чем ей в очередной раз понадобятся силы Марго? Глаза мгновенно застилает тёмная пелена… Нет, этого не будет. Он без колебаний убьёт любого, кто посмеет хоть руку протянуть в её сторону. Но как долго это будет продолжаться, прежде чем его самого уберут с дороги? Всё сводится к одному: чтобы освободиться навсегда, нужно уничтожить Агнессу. Нелегко не значит невозможно… Да, она сильна. По словам Марго, настолько, что даже объединившись, они с Кирой и Феликсом не смогли бы её одолеть. Но ещё есть он. И Маша, которая, как ни неприятна ему эта мысль, теперь тоже одна из них. Огромный козырь в Агнессиных руках… Каким демоном она будет? Удастся ли убедить её объединить силы и пойти против новоиспечённой повелительницы? Она противостояла Агнессе, когда была ангелом, но сегодня у неё куда больше поводов ненавидеть его самого — за предательство. И Киру, благодаря которой жизнь её брата висит на волоске. Да и Феликса… Пожалуй, только с Марго они ещё не сталкивались лицом к лицу. И что? О чём он вообще думает? Даже если Маша согласилась бы. Скорее ад замёрзнет, чем Марго возьмёт её в союзницы. Кира и Феликс — эти примут сторону, у которой будет перевес, здесь и гадать не надо… Не то чтобы Дэн всерьёз собирался их осуждать, но на кону стоит слишком многое. Ошибаться больше нельзя. Он и так уже дал Агнессе преимущество, которое делает ситуацию почти тупиковой. Почти… Какая-то не совсем внятная мысль мелькает в его голове, а затем вырисовывается чётче, заставляя замереть от смеси ужаса и надежды. «Бегство — не выход. По крайней мере для меня». Конечно… Марго хотела сказать, что из них двоих только у него есть шанс уйти… потому что он пока не полностью во власти Агнессы. Пока не стал демоном. «Маша теперь падший ангел, как и ты». Да, они на одной и той же ступеньке. Остался последний шаг. Поступок, достойный настоящего исчадия ада. А если его совершит не Маша? Если её место займёт другой? Кто-то, кого Агнесса практически не принимала в расчёт… У него нет времени, чтобы как следует всё продумать, но молчавшая минуту назад интуиция теперь буквально кричит, что рискнуть необходимо. В худшем случае ничего не выйдет. В лучшем — Агнесса потерпит крупное поражение, а вместо возможного союзника получит того, кто всегда будет на стороне Марго. Он ведь уже сделал выбор: без неё остатки свободы не имеют никакого смысла… Если она остаётся, то и он тоже. Он должен успеть.

***

Марго рассеянно крутит в руке бокал дорогого вина, чей вкус кажется единственным, что не изменилось со вчерашнего дня. Их гостиная сегодня как никогда оправдывает своё название: сидя в одиночестве на удобном диване, она не может избавиться от ощущения, что пришла не домой, а именно в гости. Всё вокруг выглядит чужим и каким-то искусственным, словно это не обжитая квартира, а декорации, сооружённые в большой спешке непонятно для чего. И эта давящая тишина… Конечно, хорошо, когда никто не мешает думать, но если бы она знала, что тут никого не будет, могла бы так не торопиться. Подольше побыть с Дэном… Марго непроизвольно улыбается, чтобы через секунду в очередной раз поразиться своим мыслям. Что с ней происходит? Размышляет точь-в-точь как девчонка, прибежавшая со свидания и не пытающаяся хотя бы изобразить, что ей есть дело до чего-то ещё. О, она знала много таких девочек… и некоторые из них очень плохо заканчивали. Впрочем, не все. Возвращаясь сюда, Марго одновременно ждала и боялась, что в привычной обстановке всё случившееся сегодня и накануне вечером покажется просто нереальным, мимолётным сном. Но вот она здесь — и последние события по-прежнему целиком занимают и её разум, и её сердце. Ей всегда было легко предугадывать и понимать чужие поступки, потому что, даже играя главные роли, внутри она оставалась беспристрастным зрителем. Но о том, чтобы разложить по полочкам поведение Дэна, не могло быть и речи — каждое его слово, каждое действие вызывали в ней необыкновенно острую реакцию, и чувства раз за разом опережали мысли. Она принималась искать подвох — и обнаруживала, что верит. Пыталась возразить себе, но все сомнения таяли под его нежным взглядом. Трудно сказать, в какой момент это произошло, но у неё внутри словно зажёгся свет. Не безжалостно-яркий, освещающий всё то, о чём мечтаешь забыть, а мягкий — как пламя свечи, о которое можно погреть замёрзшие руки. И ей совсем не хочется, чтобы это пламя погасло, пока она будет перебирать аргументы против. Ей хочется его сохранить. Марго снова улыбается, вспоминая их прощание. Она всегда уходила не оборачиваясь, но сегодня ей и в голову не пришло просто взять и исчезнуть. А если бы и пришло, она не смогла бы. Не в этот раз. Ей были необходимы эти несколько минут. Его руки на талии, обнимающие одновременно мягко и уверенно. Взгляд, сам по себе похожий на признание, говорящий больше, чем любые слова. И поцелуй, который им никак не удавалось прекратить. Она опускает веки, позволяя ожившим ощущениям наполнить каждую клеточку… и тут же распахивает глаза, потревоженная топотом шагов по лестнице. Ну здравствуй, новый день. Жаль, что это не Кира, но хорошо, что не Агнесса. Есть минусы, есть плюсы… — Марго, ты здесь! — Судя по грохоту позади, Феликс решил проигнорировать все оставшиеся ступеньки и просто перемахнул через перила. — Я почти начал волноваться. Ни тебя, ни Киры… Подумал, вдруг уже празднуете, а меня не позвали. Но сердце, — патетически восклицает он прямо у неё над головой, — сердце подсказывало, что вы не могли так со мной поступить! Кстати, как тебе идея? У нашей малышки звёздный час, это непременно нужно отметить, — Феликс, кажется, ни капли не смущённый отсутствием реакции на свою тираду, опускает руки на спинку дивана по обе стороны от её плеч. — Мы с тобой… могли бы начать прямо сейчас, — вкрадчиво бормочет он, наклоняясь ближе. Рука с недопитым вином замирает и резко дёргается назад, выплёскивая остатки жидкости из бокала. — Ай!.. Ты чего?! — Феликс ошалело отпрыгивает, будто ожидал чего-то другого. — О нет… Новая рубашка, только надел… Между прочим, белая… была. Марго, ну за что?.. Одинокая рубиновая капля медленно сползает по её предплечью. Причитания Феликса затихают — видимо, отправился ликвидировать последствия, — и комната вновь погружается в безмолвие. Марго смотрит сквозь зажатый в стиснутых пальцах хрусталь, пытаясь понять, откуда взялось это странное чувство неправильности. Что-то не так… Совсем не так. Перед глазами почему-то отчётливо встаёт похожий случай. Она точно так же сидит на диване, наслаждаясь вином. Феликс неслышно подходит сзади, наклоняется и кладёт подбородок ей на плечо, мурлыча на ухо какую-то пошлую банальность. Она с усмешкой отставляет бокал и откидывается на спинку, позволяя обвить себя руками. Его ладони почти подбираются к груди, когда она накрывает их своими и, резко сжав, выкручивает под неестественным углом до громкого хруста в запястьях. Незадачливый обольститель с приглушённым звуком валится на пол за её спиной, а она преспокойно возвращается к своему занятию. Каких-то пару недель назад… Казалось бы, в чём разница? Но Марго вдруг с кристальной ясностью понимает: разница огромна. Сейчас ей было не до игр — тело отреагировало инстинктивно, словно само по себе. Потому что… Не так давно её касались совсем другие руки, другие губы, и, хотя все видимые и невидимые следы этого безумия были благополучно стёрты, она помнит каждый миг, каждую мелочь… помнит и не желает больше ничьих прикосновений. Ни сейчас, ни когда-либо. Простое на первый взгляд, открытие поражает её не хуже удара молнии. Кажется, что она летит куда-то в пропасть, не имея возможности уцепиться за что-нибудь, чтобы даже не остановить — хотя бы замедлить падение. Марго не хотела этого знать, но теперь знает, и вместе с этим знанием её накрывает чувство бескрайнего, абсолютного бессилия. Ей недостаточно, чтобы Дэн принадлежал только ей. Она и сама хочет принадлежать только ему. Всё не должно было зайти так далеко… Снова позволить себе хотеть невозможного? «Мы найдём способ»… Может, стоило его дослушать? Нет, какая глупость, нет. Ничего нельзя сделать. Существует лишь одна реальность — та, что окружает её последние триста лет. Ей придётся спать с другими. И не ей одной… Она выбрала Дэна на эту роль, и теперь ей предстоит наблюдать, как его жизнь превращается в тот же бесконечный кошмар, что и её. Она ведь с самого начала знала, как всё будет… Единственное, чего она не знала — что ей будет не всё равно. Невероятно — только утром, ища в его глазах ответы, она боялась, по-настоящему боялась, что он мог затеять всё из желания отомстить. Теперь это кажется далеко не худшим вариантом. Такую расплату можно пережить. Куда страшнее, если Дэн не лгал. Если не держит на неё зла. Если в самом деле любит… и к тому времени, когда эта любовь пройдёт, для него будет слишком поздно выходить из игры. Но этот момент ещё не наступил. Его судьба не решена окончательно. Он сам подал ей идею… Не хочет уезжать? Захочет. У него просто не останется выбора. Его сестра сейчас в Лондоне… совсем одна. Он же не оставит её в беде? Достаточно внушить Насте, что ей угрожает опасность. Или намекнуть, что Дэну опасно находиться в Москве… тем более, так оно и есть. Никакого реального вреда не потребуется, хватит и пары звонков… Марго хватается за эту идею как утопающий за соломинку, но в глубине души её тошнит от собственного лицемерия. Кого она обманывает? Они уже причинили реальный вред. Она не будет снова манипулировать его родными. А главное… придумай она хоть сотню безобидных способов отправить Дэна подальше, воспользуется ли хоть одним? Сможет ли заставить себя его отпустить? Думать обо всём этом становится невыносимо. Марго вскидывает руку, намереваясь как следует запустить бокалом в дальнее окно, и вдруг чувствует, что у неё колет в глазах. Держать лицо. Не расслабляться. К тому моменту, как её уединение нарушают вновь, она успевает сморгнуть набежавшие слёзы и плеснуть себе ещё вина. В этот раз Феликс благоразумно обходит её за метр и даже не пытается заговорить. Первые секунд двадцать. — Ты какая-то странная, — сообщает он ей, устроившись в кресле напротив. — Мне казалось, уж ты больше всех будешь радоваться, что кое-чьи крылышки наконец почернели… — Почти, — машинально поправляет она. На самом деле ей не до мыслей о Машином падении, но Феликс истолковывает ремарку по-своему. — Думаешь, сорвётся? — Он лениво тянется за бутылкой и делает два больших глотка прямо из горла, заставляя Марго поморщиться. — Да нет, теперь вряд ли. У Киры всё на мази, поверь мне. Иначе давно сидела бы здесь с кислой миной… вот как ты сейчас. — Феликс тоскливо вздыхает, явно нуждаясь в более живом собеседнике, а потом вдруг хлопает себя по лбу. — Ну конечно… Ты из-за него такая, да? Она вздрагивает, с секундной задержкой осознавая, кого он имеет в виду. Как ни удивительно, о Яне она не вспоминала со вчерашнего дня… вечера. Но Феликс не был бы Феликсом, если бы упустил случай надавить на больное. — Вообще-то это и правда настораживает, — с наигранной серьёзностью продолжает он. — Этому… созданию совсем всё равно, что тут происходит? Мы почти у цели, а он неизвестно где. Не знаешь, кстати, где? Марго медленно переводит взгляд на Феликса, который невинно улыбается ей в лицо. Неплохая попытка. Похоже, она всё-таки что-нибудь ему сломает. — Сначала Агнесса, — угрожающе тихо произносит она, опуская бокал на столик. — Теперь — ты. Кто ещё спросит меня об этом? — Феликс, мигом растерявший веселье, с опаской наблюдает, как она поднимается на ноги. — Может, мне пойти поискать его, чтобы вы успокоились? О чёрт. Марго застывает на месте, отчаянно желая вернуться на шаг назад и удержать себя от последних слов… но что-то внутри неё по давно привычному сценарию уже приняло их за сигнал к действию. Теперь, хочет она того или нет, ей известно, где находится Ян. И не только это. Он в беде. — …Марго? — голос сидящего перед ней Феликса звучит отдалённо, будто сквозь толщу воды. Она молча качает головой в ответ на его вроде как виноватый взгляд. Ей не до разборок. Надо спешить. …И она спешит. Очень спешит, но всё равно опаздывает. Она понимает это, едва оказавшись там. Маша опередила её совсем ненамного — минута, максимум полторы, — но в этот миг, глядя на них, Марго чувствует, что опоздала на века. Опоздала ещё до того, как появиться на свет. Упустила самую суть и никогда её не постигнет. Никогда не поймёт, как Ян мог пойти на смерть — и почти её встретить — ради этой девчонки. Почему? Почему он выбрал именно этот способ борьбы? Ждать до последнего, чтобы потом принести себя в жертву… Остатки её самолюбия шепчут, что у него не было выбора. Что он всецело полагался на правила и сам от них пострадал. Но разве она не стремилась к правде? Настал момент её вкусить… Что бы Ян ни говорил, Марго знает: небеса не разверзлись бы, попытайся он предупредить Машу заранее. Просто всё это время он слишком в неё верил. Слишком высоко ставил. Возможно, любил. И совершенно точно считал достойной того, чтобы за неё умереть. Умереть… кто-то должен был умереть. Машины сдавленные рыдания всё ещё долетают до её ушей, но ощущение неотвратимости гибели Яна исчезает. Он скоро придёт в себя. Значит, это сработало? Теперь, когда страх отступил, а боль от увиденного оставила внутри неё такую же выжженную пустыню, как та, что простирается кругом, Марго вспоминает все детали. И задаётся совсем другим вопросом. Маша была на пределе, в ярости, она уже шла убивать… и вдруг передумала? Простила эту глупую смертную, смирилась с потерей брата — второго брата — и примчалась сюда, чтобы успеть спасти своего наставника? Поистине, только Ян мог всерьёз рассчитывать на подобный исход. Но пока добро бездействует… Налицо вмешательство. И ещё до того, как визит в больницу подтверждает её подозрения, Марго понимает, чьё.