27 сентября 1998
Я ничего не чувствую, внутри как будто пустота. Я стал овощем, который только пьет и саморазрушается изнутри. Я перестал появляться в большом зале, все свое время я провожу в разрушенной части замка. Сегодня пришло письмо от матери, отец был приговорен к поцелую дементора. Казалось бы я должен почувствовать боль, горе или еще хоть какое-то чувство, но я сука не чувствую ничего, внутри пустота. Будто это сообщили не о моем отце, а просто о незнакомом человеке. Я часто прокручиваю в мыслях, что именно отец и его взгляды на мир, сломали меня внутри. Я всегда пытался добиться от него похвалы, он всегда говорил, что я Малфой и должен быть лучшим из лучших. С самого детства я совершенствовал каждую чертову сферу жизни, чтобы просто удовлетворить прихоти отца. Но и тут я не оправдал ожиданий. И вот сейчас, мне сообщают о том, что мой отец лишится своей души, а внутри ничего- абсолютная пустота. Как можно забрать то, чего никогда не было? Абсурдно. Ехать и смотреть на это нет абсолютно никакого желания, но я должен. Ради матери, быть с ней рядом. И вновь должен. Должен для кого-то, но не для себя. Достали! Единственное, что я испытываю к отцу — жалость. Но сердце болит за мать, она ведь любит его и для нее это крах. Если сейчас, когда он был таким, она смогла увянуть, что же случится, когда ей отдадут его тело. Это самая первая запись и она полностью пропитана пустотой. Сейчас сквозь несколько лет, я понимаю, что тогда я был одиноким и опустошенным. И тот день для меня все еще является одним из худших в моей жизни, я помню его так, как будто это было вчера. Такая же погода, гром, дождь и сильный ветер, небо было темным, как будто погода специально выбирала свой наряд на прощание с Люциусом. В тот день, я мог потерять мать, ну или мне так казалось, когда я трансгрессировал в Малфой Мэнор, чтобы встретиться с матерью, я впервые за многие месяцы, увидел в ее глазах жизнь. В какой-то степени, то стало для нее отпущением. День, когда наконец-то спал с души груз неизвестности, да в глазах были боль и страдание, но не было той пустоты и страха неизведанного. Когда мы трансгрессировали в министерство, мать вцепилась в мое плечо, ее трясло, ей было больно и страшно. Я до сих пор помню ее взгляд, когда она смотрела на поцелуй. Настолько в этот момент я был покорен этой женщиной, такая сильная и верная. В этот миг я понял, что любовь должна быть такой, любить, не смотря на все. Несмотря на то, какой человек с другими, главное то, какой он с ним. А для Нарциссы, Люциус был лучшим, её крепким плечом, её опорой и силой. И даже его выбор в пользу Лорда, не сломил в ней это. Она была верной женой своего мужа. Но как только мы вышли из зала суда и направились в сторону каминов, я слышал тяжелое дыхание матери. И это было не лучшим знаком, тем более что, в этот самый момент она крепко вцепилась в мою руку. Не самый престижный жест для аристократки, но ни одной слезинки не упало с ее лица, пока мы находились на глазах других. Как только мы переместились домой, мама сразу упала на колени и начала кричать в голос. Тогда-то я впервые и увидел, как она показала свою слабость и с моих глаз ушла та детская пелена. Единственная мысль в этот момент — я теперь ответственен за неё. Помню, как упал рядом с ней и притянул её в свои объятия, не знал как ей помочь. Что же я должен сделать? Я никогда не видел женских слез, а тем более слезы человека, который всегда любил и успокаивал, когда в детстве мне было больно. Казалось, что я просто должен быть рядом. Сидя там, держа её в своих объятиях, шептал ей, что все будет хорошо, она будет счастливой. Я рядом, всегда буду. Именно эта фраза, с тех самых пор постоянно крутилась в моей голове. Она была моим маяком. Выныривая из своих воспоминаний, Драко Малфой стер единственную слезу, которая спускалась по его лицу. Эти воспоминания все еще были свежи в памяти. Взгляд серых, стеклянных глаз платинного блондина вновь скользнул по улице, которая была видна из окна. Людей стало значительно меньше, кроме входа клуба, который находился недалеко от квартиры и который сейчас был виден из окна квартиры, стояла небольшая толпа молодежи и смеялась. Эти ребята навеяли его на мысли о его первом походе в маггловский клуб. На улице было лето, когда однокурсники на 5 курсе прихватили меня с собой. Я тогда долго пытался отделаться от этой идеи, но все пошло крахом. Помню, что напился вдрызг и целовался с какой-то девчонкой, но воспоминания с того дня все смазаны, скорее это к лучшему. Меня никогда не привлекали подобного рода мероприятия. Я чертов Драко Малфой, наследник древнего чистокровного рода, студент Слизерина, мечтаю о семье и люблю проводить время с книгой наедине. Кто-то на это бы покрутил пальцем у виска, ведь все это больше напоминает третьекурсника с Пуффендуя.***
При первом знакомстве со мной многие считают, что я циничный и бездушный, богатенький буратино, которому нужны шлюхи и секс. Меня видят как парня без права на чувства. Но это не так… Да, мне безразличны все эти бесполезные безделушки, гулянки до утра неизвестно с кем и где. Именно так, вот такой вот я слизеринский парень, который мечтает о настоящей семье, где царят доверие и любовь. И как ни странно, в свои шестнадцать лет я мечтал о том же. Я считаю, что именно семья помогает пережить все трудные моменты, быть счастливым и любимым, а ты взамен даришь то же. Как-то раз, еще до того как возродился Волан-де-морт, я рассказал об этом своим так называемым друзьям, когда мы играли в правду или действие. И на вопрос про самое заветное желание, я сказал, что хочу настоящую семью, это было самым глупым признанием в моей жизни. Ведь ребята тогда лишь рассмеялись в лицо и выдали: — Малфой, ты умалишённый дебил! С твоей внешностью и деньгами, которые есть у твоих родителей, можно жить на всю катушку и менять девок как перчатки, а ты… Нет, ну ты точно дурак!.. На это я просто улыбнулся и заржал выдавленным смехом, со словами — Нет, ну вы бы себя видели, вы что реально поверили? — сделал изумленную мимику на лице- Я просто хочу отыметь ту девчонку с Когтеврана, которая никому не дает.- это то, что от меня все хотели услышать, а я ведь должен поддерживать свою репутацию. Но после этого я никому не говорил о своем желании. Это стало моим самым сокровенным и важным желанием.***
Переворачивая страницу дневника, я натыкаюсь на следующую запись. Она была сделана сразу же, как только я отправил маму за границы Лондона. Нарцисса переселилась в наш летний домик во Франции. Для неё это место всегда было особенным, там она чувствовала себя уютно. Это было местом ее энергии. С этим домом её связывают теплые воспоминания, где мы еще были настоящей семьей. Да и я всей душой люблю это место, там я впервые полетал на метле, когда мне было 10. В памяти все еще свежи воспоминания с того дня, как мама переживала и кричала на отца, будто я еще не дорос для этой метлы, что я могу пострадать. Или как я впервые освободил эльфа, когда мне было 7. Тогда мне казалось веселым играть с ними в чаепития, и что совсем некультурно, что они ходят в наволочках. И я очень быстро решил эту проблему, одев Финки в розовое платьице. Если об этом узнает кто-то из моих друзей, то мне явно не выйти сухим, из их потока подколов. Невольно на моем лице появляется улыбка, ведь именно это воспоминание одно из лучших в моей коллекции. Тогда отец очень долго ругался, а мать стояла рядом и смеялась заливистым смехом. Её вся эта ситуация тогда только позабавила, а я не мог долго понять почему отец ругался. Но еще больше меня удивило, что отец сдался при мамином смехе и тоже смеялся в голос. В тот самый момент я впервые увидел отца таким. Живым и настоящим. Финки после этого не ушла от нас, как переживал отец, а стала еще усерднее следить за мной и пытаться мне угодить. Я стал ее любимцем.15 октября 1998
Странно писать о том, что я скучаю, но это факт. Матери нет уже 10 дней, я понимаю, что там ей будет куда лучше, чем в Мэноре, но не могу ее вот так отпустить. Я чувствую одиночество во всех его проявлениях. У всех вокруг дальше бежит жизнь, все будто забыли о войне и о проблемах. Люди вокруг идут дальше, а я не могу ни спать, ни есть. Единственная картина, которая стоит у меня перед глазами, как на столе в Малфой Мэноре Волан-де-Морт убивает своих жертв. Но хуже всего, как только я закрываю глаза, перед глазами у меня стоит образ одной ведьмы с каштановыми волосами. То как она кричит и извивается под напором моей тетки, а потом лежит вся в крови и из ее глаз стекают слезы. Тогда я окончательно понял, что не смогу быть таким как они. Во мне нет той ненависти, чтобы убить или мучить. Я слишком мягок и слаб для этого, правильно говорил Сивый, когда пытался донести это Волан-де-морту, с его идей смерти Дамблдора. Я не справился со всем и никогда не смогу забыть ужас этой войны. Я чаще стал замечать, что гриффиндорка Грейнджер все меньше времени проводит в компании с Поттером и Уизли. Постоянно зависает на берегу черного озера. Вид на него открывается с левой башни, которую так и не отреставрировали после битвы. Я постоянно слежу за ней оттуда. Она перестала проявлять инициативу на уроках, нет больше той всезнайки, которая всех раздражала. Наверное, странно писать о ней столько, но это единственный человек, который хоть как-то откликается в моем сердце. Я будто чувствую, что внутри неё все еще живет война. Ну, или мне просто хочется быть не одним сломленным сегодня. Сейчас мой взгляд скользит по этим записям и я понимаю, что тогда это был не я. Не тот Драко Малфой, который любил задирать девчонок и прикалываться над парнями других курсов.20 октября 1998
Я не уверен, то, что я увидел сегодня, было предназначено для моих глаз. Грейнджер сидела на полу астрономической башни и курила. А потом … она просто поднесла зажженный огонь зажигалки к своей чистой руке и обдала ее огнем. При этом даже не пискнув, просто смотря на одну точку. Хотелось сразу подойти и спросить, что здесь происходит, но решил, что это может ухудшить ситуацию. Я просто стоял и смотрел из ниши на то, как она гробит себя. И в голове только один вопрос. Почему? Почему все это происходит? Выныривая из воспоминаний, я вновь сижу окутанный чувством страха, как будто я вернулся на 3 года назад. События того дня, постоянно находятся на передней подкорке сознания, тогда я не понимал, как можно вот так просто причинять себе увечья. Гермиона Грейнджер всегда была одной из самых сложных головоломок в моей жизни, начиная от ее аномальной любви к знаниям, заканчивая тем, что я понятия не имел, почему она дружит с рыжим и шрамоголовым.