Как жить, если за тобой — только смерть? Как из смерти черпать силы для жизни? Владислав Шпильман
Новый день и вновь новая запись.22 октября 1998
Вчера, Блейз сказал, что я мазохист. Наверное, это так. Я осознанно возвращаюсь в свое прошлое, не хочу, да и не могу его отпустить. Причем и не думать о нем не могу, и казалось, давно пережив весь этот ужас, меня тянет туда словно магнит. Какая-то ситуация, какие-то слова, какие-то воспоминания затягивают обратно, туда, где было много разного: в детстве- дни наполненные счастьем, где было хорошо, тепло и защищено. И война- где было тяжело и страшно. Есть только одно желание — закрыться ото всех и вся. Ничего нет. У меня никого нет. И меня тоже нет. Есть оболочка, которая появилась в семнадцать лет. Оболочка, которая защищала от боли и страха. Раньше моя жизнь была яркой. Ну, или мне так казалось, а сейчас ею всю вытрясли из меня. Просто так, взяли и вытрясли. Не спросив, чего хочу я. Хотя нет, в тот момент именно этого я и хотел, закрыться от всех, быть в мире, где мне хорошо. Позже все превратилось в мир полный жестокости и темноты. Меня просто поставили перед фактом — жизнь изменилась, и теперь ты сам по себе. Забудь обо всем, что было, потому что этого уже никогда не будет. Забудь о том, что ты была счастлив, хотя я тогда даже этого еще не осознавал. Ощущать все происходящее я стал слишком поздно, когда от моей жизни ничего не осталось. Именно тогда я начала понимать, что действительно ценно для меня. Но бороться за свое счастье я так и не научился. И даже не пытался научиться. Окунаясь в эти воспоминания, я невольно улыбаюсь своим мыслям. Ведь действительно был мазохистом, каждый гребанный день, я гробил себя и мать. Причинял боль.8 ноября 1998
Все вновь по кругу: уроки, алкоголь, сигареты, саморазрушения, слезы и боль. Именно так, слезы стали моим постоянным спутником, с ними уходит боль. Вчера ночью я вновь застал Грейнджер на берегу озера, эта девчонка сидела в пижаме на голой, холодной земле под проливным дождем. Единственное, что её согревало это мантия, сначала я думал, что она наложила на себя согревающие чары, но это вряд ли. Девчонка сидела вся насквозь мокрая, подперев колени к груди, дрожала как осиновый лист. Просидела она в таком положении, по меньшей мере, час. А потом просто побрела в сторону замка. Вчера меня мучил только один вопрос: почему эта всезнайка все свое время проводит там, ведь это не первый раз, когда я замечаю ее на берегу. И постоянно одна. Я не уверен, что помню, когда видел ее последний раз рядом с ее дружками. Кажется, это было в конце сентября. При этом она совсем перестала появляться на занятиях, ну или по крайней мере на совместных со Слизерином. Закончив читать запись с этого дня, я вновь обратил внимание на вид из окна. Людей на улице почти не осталось, гром явно стал тише, и в небе перестали мелькать молнии. Я перевел взгляд на часы, которые показывали, что время уже перевалило за час ночи. Сидя здесь, я понимаю, что приближаюсь к записям, которые когда-то открыли для меня чувство сострадания. Мое тело покрывается мурашками только от одной мысли о том, что впереди меня ждет еще не одна запись, пропитанная болью. Не только моей. Я все-таки чертов мазохист. Какому нормальному человеку захочется из раза в раз перечитывать про свое прошлое, тем более то, которое наполнено в большей степени негативом.14 ноября 1998
Видимо где-то упал метеорит, раз на последний урок явилась героиня войны и чертова всезнайка Грейнджер. Макгонагалл, конечно же, была этому рада. Девчонка села за последнюю парту. Все переглянулись, и начали шушукаться о ней, но старуха прервала этот дикий трепет и урок начался. Я ее не видел, но чувство было очень тягостное, как будто в спину иголки втыкают, а оборачиваться как-то неловко, да и не хочется выглядеть глупо. Имя девчонки постоянно слышалось со всех сторон, ощущение такое, словно профессора не было в классе. И вот, спустя минут двадцать от начала урока, она задала ей вопрос, тогда все студенты обернулись и я в том числе. Грейнджер не сказала ни слова, просто молчала, смотрела перед собой в одну точку. Минуту спустя, она подняла глаза на Минерву Макгонагалл. И тогда я увидел этот взгляд. Кто этот человек передо мной? Это не та девочка с багажом знаний! Единственное, что я увидел в её глазах — боль. У неё на лице ни одной эмоции, как камень, а в глазах мутно, от этого взгляда стало страшно. Что же случилось с этой девчонкой? Макгонагалл ждала минуту, но она молчала. На что старуха просто задала вопрос следующему студенту, будто и не было этой заминки. Ну конечно, это же чёртовы гриффиндорцы. Все уже вернулись к уроку, а я никак не мог отвернуться. Её глаза заворожили так, что я просто остолбенел. Что это было? Все уже давно отвлеклись, а я, как дурак, всё смотрел на неё. И в эту секунду Гермиона перевела взгляд на меня, и наши глаза встретились. Меня как будто кипятком ошпарило. Я быстро отвернулся, но было уже поздно. Прервавшись на этом моменте, мне вспомнился тот самый взгляд кучерявой девчонки. Я видел его трижды в своей жизни. Первый раз, это было на полу Менора, когда Беллатриса пытала ее. Второй на этом уроке и третий… мурашки вновь атаковали мое тело от одной только мысли о нем. Вновь опускаю взгляд на текст и продолжаю окунаться в тот день. Этот взгляд… Я не мог ничем отвлечься, стереть его из памяти, так тяжело собраться с мыслями. После занятий Макгонагалл велела Грейнджер остаться. Все студенты покинули класс, и я в том числе. Вот уже почти добрался до соседнего кабинета и тут обнаружил, что оставил тетрадь. Я уже подходил обратно к кабинету, когда Грейнджер пулей вылетела из класса, и мы с ней пересеклись взглядами. У нее на глазах блестели слезы, она стояла и смотрела на меня этим взглядом, полным боли и отчаяния. В этот момент, профессор вышла из кабинета, и сказала ей в след: -Почему ты стала такой? Война закончилась, мне нужна моя ученица. В этот момент Грейнджер просто посмотрела на меня и улыбнулась этой жуткой насмешливой улыбкой. Я впервые увидел ее такой, я знал этот взгляд. Каждый день на протяжении 2х лет я вижу его в зеркало. Но следующее, что сделала эта девчонка, просто повергло меня в шок. Развернувшись на 180 градусов, она подошла к Миневре со словами: -Больше вы не увидите её — и зашагала прочь от кабинета. Звук ее обуви все еще звенел в моей голове. А последняя, брошенная фраза тяготила сознание. По сей день, я думаю, что было бы, если я не пошел искать ее тем вечером. Чтобы стало со мной? Как сейчас помню, это было после 8 вечера, только закончился ужин. И у всех было свободное время до отбоя. Я как раз выходил из большого зала, когда увидел компанию гриффиндорцев, которая что-то весело обсуждала. Среди них были: Святой Поттер, Лавгуд с Лонгботтом и брат с сестрой Уизли. Грейнджер на ужине так и не появилась. И в тот момент в груди что-то ёкнуло. Как они могут вот так стоять и смеяться, когда их подружка ходит как ходячий призрак. Навсегда в памяти отпечатался образ гриффиндорской принцессы, которая сидела на астрономической башне и безжалостно обжигала свою руку. Её огромные синяки под глазами, острые скулы. От щек, которые я помнил с 4 курса, не осталось и следа. Мешковатая одежда, в которой она просто тонула. Сейчас я даже не скажу, почему в тот день я отправился на поиски это каштановой, кудрявой головы. Снова опускаю взгляд на запись с того осеннего дня. От ровного и аккуратного почерка не осталось и следа, рука тряслась, когда я писал эти строки: Наверное я покажусь странным даже для себя, но я отправился на поиски Гермионы Грейнджер после того разговора с Макгонагалл. Что-то подсказало мне, что я должен быть рядом. Я обошел все места, в которых хоть раз замечал её, начиная с Астрономической башни и озера, заканчивая заброшенной частью замка. Её не было нигде, она как будто просто взяла и исчезла. Я сдался, решил, значит не нужно этого мне. Но когда уже направлялся по коридорам третьего этажа, я услышал всхлипы и смех женского голоса. Он доносился с ванной старост. Тогда я подумал, наверное, это очередная девчонка, которой разбили сердце и двинулся дальше. Но пройдя от двери в ванну старост, я услышал резкий и одновременно приглушенный крик. Не знаю, что меня подтолкнуло на этот шаг, но я развернулся и резко вошел в ванную комнату. И картина, которая предстала перед моими глазами, повергла меня в шок. В полной ванне воды, лежала Гермиона Грейнджер, из её руки вытекала алая кровь, которая растекалась по воде розовыми разводами. В этот момент единственным решением было вытащить ее из воды. Подойдя ближе, я опустил руки в воду и подхватил почти обмякшее тело под спиной. Как только она оказалась на моих руках, я упал вместе с ней на колени. Мои руки тряслись, из головы пропали все мысли. Я сидел в ступоре и смотрел на ее руку, из надписи, точнее не так, из клейма, которым ее наделила моя тетка, текла кровь. Дрожащими руками я достал палочку их кармана мантии и начал накладывать заклинание заживления раны, прошептал: — Вулнера санентур- и стал смотреть на то, как останавливается кровь. Но вдруг девушка в моих руках задергалась, пытаясь выбраться. -Грейнджер, какого черта- я впервые перевел взгляд на ее лицо. С уголков ее глаз полились слезы, лицо стало бордового цвета, девушка в моих руках брыкалась и пыталась выхватить свою руку из моей ладони. -Не надо, не трогай меня — она заорала в голос — из ее глаз еще большим потоком полились слезы- оставь меня, я не хочу. -Грейнджер…-прошипел я — ты сошла с ума? Что не надо? Ты вообще понимаешь, что ты натворила? — стал повышать голос на гриффиндорку. -Я не хочу так жить, оставь меня, Малфой, дай мне уйти — стала говорить осипшим голосом девушка-оставь меня, дай мне уйти. Я устала! — обреченным голосом выдала шатенка. Я впервые увидел в этом взгляде, новую и неизвестную мне эмоцию, похожую на обреченность и слабость. Стало больно от того, что лучшая ведьма нашего времени, сдалась. Устала от жизни, просто собралась уйти. Но я не мог так поступить с ней. -Нет! — уверенным голосом ответил я и в этот же момент палочкой призвал флакончик бадьяна. Откупорив крышку, стал поливать настойкой порезы девушки — я не позволю тебе так просто сдаться, еще есть ради чего жить, Грейнджер. Война позади, вы вышли победителями, у тебя есть друзья, семья и …- в этот момент из горла девушки вырвался громкий всхлип и слезы из ее глаз потекли с удвоенной силой. -Черт, Грейнджер, я…- никак не мог понять на какую из моих фраз, девушка разразилась в истерике. -Мне незачем жить, я одна. Слышишь? Одна! — вновь повторяла одну фраза. -Есть! Слышишь? Всегда есть.- Более упертым тоном прервал ей я. -У меня нет родителей, Малфой! Нет, слышишь! Я одна! Я отягощаю жизнь друзьям, я балласт. Правильно говорит этот шрам, я грязнокровка, мне не место среди вас. -Забудь, слышишь, это старые устои. -Только ты так не считаешь. -Нет, это был образ, я считаю тебя достойной. Я никогда не встречал таких умных ведьм. Прости, что говорил это тебе, я сожалею. Правда.- смотря ей прямо в глаза говорил я. -Отпусти меня, Малфой, я хочу уйти, это мой выбор.- повторяла свою мантру девушка в его руках. -Нет, никогда. Твоим родителям это точно не понравится. Страшно терять своих детей, ты должна жить и быть счастливой, слышишь. -Я никогда не смогу ей стать, а родители…- резкий всхлип заглушил тишину комнаты — они даже не знают, что у них есть дочь. Я наложила на них Обливиэйт, как только мы ушли на поиски крестражей. -Это ничего не значит, ты можешь снять его.- смотря ей в глаза говорил он. -Не могу, прошло слишком много времени, это невозможно, мы пытались.- всхлипы девушки резали меня изнутри. Так хотелось помочь ей, спасти ее от себя. -Гермиона, — я впервые назвал ее по имени, это резануло по слуху, но было приятно обращаться к ней так.- я обещаю, что ты проживешь счастливую жизнь, слышишь? — не знаю зачем я сказал это тогда, но это звучало так правильно. На все это девушка лишь резко замотала головой, в отрицательном жесте и вновь ее накрыла истерика. Притянув Гермиону в свои объятия, я стал шептать что-то. Гладил ее по голове и спине, а она, уткнувшись мне носом в грудь всхлипывала. Укутав девушку своей мантией, дабы она не замерзла, просидел с ней, пока дыхание не стало спокойным. Девушка уснула, сидя в моих объятиях, в объятьях пожирателя смерти. Выныривая из своих мыслей, я вновь оказываюсь в реальности. Мои руки трясутся от одних только воспоминаний. Я никогда не понимал, как человек может по собственной воле лишить себя жизни, тем более таким способом. Гермиона Грейнджер, девушка прошедшая войну, те страшные события, горящую тайную комнату, 4 курс, и нападение великана. Когда за спиной война, я всегда считал, что люди, пережившие ее, без сомнения сильные и стойкие. Они боролись за свою жизнь и за жизнь каждого в магическом мире. Но она не смогла, на ее хрупкое тело выпала слишком тяжелая ноша. Она была сломлена изнутри. Мы как два потерянных дитя, которые не могут найти свою дорогу. Перед глазами замелькали события из жизни. Как он называл ее грязнокровкой на младших курсах, а она убегала в слезах. А когда стала старше, просто начала его игнорировать. Перед глазами пролетали вечеринки в гостиной подземелий, одинокие вечера в нише на 4 этаже, а потом сразу появление психопата в моей жизни. Как резко и неожиданно он появлялся в любой части Малфой Менора, первое задание, починка исчезательного шкафа. И вновь по кругу. А потом, как она лежит и извивается от пыток Лестрейндж, на глазах снова слезы, внутри боль и опустошение. Никогда не смогу себе простить, что не помог. Трус, жалкий трус, вот кто я. На подкорке сознания появляются следующие картины, она спит в моих объятиях на полу в ванной старост. Как скользит мой взгляд по ее исхудавшему телу, ребра торчат, темные круги под глазами и шрамы. Шрамы на всем теле, порезанный живот, обожжённые руки и ноги. В моих объятиях лежит истерзанное тело. Взгляд возвращается к надписи на предплечье, кровавыми пятнами вырезанное «грязнокровка». В глазах темнеет от собственной беспомощности, от неприязни к самому себе. Как я ненавидел себя тогда и так хотел помочь ей. И в голове что-то стукнуло, выход был один- помочь ей, чтобы хоть как-то заглушить вину, которая сжирает изнутри. Я встал с девушкой на руках и понес ее в сторону небольшого диванчика, где лежали ее вещи. Опустив на него промокшее тело, сняв свою мантию и высушив ее, осторожно укрыл ей девушку. Когда перевел взгляд на её лицо, я поддался непонятному порыву и убрал за ухо прядку, которая закрывала часть ее одновременно такого нежного, но до ужаса бледного лица. Во сне она была беспокойной, лоб был напряжен, все в ней в этот момент говорило о том, что она напряжена. В следующую секунду я подошел к ванне и наложил на неё очищающие чары. Следом убрал следы от крови, которые растекались по полу и подошел к девушке. В голове бушевал ураган чувств и эмоций, и впервые за это время я вернулся к фразе сказанной ей ранее. О чем я думал, когда пообещал ей сделать ее счастливой? Чем я могу ей помочь? Я последний человек, которого она к себе подпустит, ее пытали в моем доме, я вечно издевался над ней, доводил. В конце концов я пожиратель смерти, я не добрый волшебник, который поможет на раз, два. Чем я могу помочь ей, если я даже не знаю как помочь себе. Я просидел около неё до утра, окутанный в собственные мысли. Когда время подходило к 7, а замок стал постепенно просыпаться, я решил уйти. Подумав, что вряд ли ей понравится проснуться рядом со мной. Левитировав ее вещи к дивану, я оставил записку: Грейнджер, надеюсь то, что произошло сегодня, никогда не повторится. Ты умная ведьма, жизнь дана нам не просто так и ты должна попробовать в ней все. Я уверен, все будет. Как-то мне сказали, что: надолго затянувшаяся чёрная полоса в жизни говорит только об одном — впереди столько же счастья. Помни об этом!P.S. я наложил на ванну запирающие, чтобы тебя не беспокоили. Д.Л.М.
Переворачиваю страницу и возвращаюсь к новому дню моего прошлого.17 ноября 1998
Прошло 3 дня с того случая и Грейнджер так ни разу не появилась ни на одном уроке, сегодня суббота и в Хогсмиде её тоже не было. Видел ее дружков, которые ошивались у входа в лавку Уизли. Но не ее. На следующий день после случившегося, я заметил ее в другом конце коридора и когда наши взгляды встретились, я почувствовал странное чувство тепла и одновременно пронзающую боль в области груди. Во мне возникло желание подойти, но у нее были другие планы. Как только наши глаза встретились, она резко развернулась и быстро зашагала прочь. Следующий раз мы пересеклись, когда я поднимался на астрономическую башню, я увидел ее сидящей на ступеньках между пролетами. Как только я подошел к ней, она вздрогнула и выплыла из своих мыслей и посмотрев на меня зашуганным взглядом, резко встала. -Грейнджер, я …-не знаю, что хотелось мне сказать тогда, но договорить я так и не успел. -Не надо. — быстро обрубив меня, сказала девушка и быстро убежала вниз. Я стоял в ступоре и не знал, что делать. Пойти за ней, если да, то зачем. И что ей сказать? Странно, но сейчас мне хочется дать ей хоть какую-то поддержку.