Быть человеком

Раны от когтей леопарда заживали медленно. Раз в пару дней приходил лекарь, менял повязки. Остальное время Крейтон просто лежал. То дремал, то смотрел в потолок… То и дело подходила Флёра, приносила то поесть, то попить, поправляла подушку, задергивала занавеску, чтобы яркий свет не мешал… Крейтон смущался, глядя на эту суету. Как давно никто не заботился о нем так — искренне, из добрых чувств к нему! Может даже, что и никогда… — Тебе ещё чего принести? — Не надо. Просто побудь со мной, поговори! Она садилась рядом, рассказывала — про то, как идёт подготовка к свадьбе хозяина, сколько всего закуплено, сколько чего надо будет наготовить. Про то, что собирается купить себе к празднику какую-нибудь обновку, хоть новый фартук… Слушать про все эти мелочи почему-то казалось очень интересно. Потом Крейтон спохватывался: — У тебя же дела, а я тебя отвлекаю… — Да не волнуйся, я всё успею! Чуть реже Флеры приходил Олли. Деловито и суховато рассказывал о том, какие цветы распустились, обсуждал с Крейтоном, чем они займутся осенью, какие дела отложат на весну. Крейтон слушал и отвечал, а сам все вспоминал слова хозяина, что Олли на него не нахвалится… — Олли, я хотел спросить… Господин Альвир сказал, что ты ему меня хвалил. — Ну раз он так сказал, значит, так оно и есть, — согласился старик с еле заметной улыбкой. — Олли… — Крейтон запнулся, пытаясь найти слова. Хотелось высказать так много… Слов не было. — Олли, спасибо тебе! Старик помолчал. И сказал как будто о другом: — Надо тебе знать одну вещь… Господин Альвир ничего плохого тогда бы мне не сделал, ну, за твой побег. Крейтон понял не сразу. — Он меня проверял? — Да. И спасибо тебе, что заступился, — Олли говорил очень серьезно, почти торжественно. — Это было не нужно… — Какая разница, если ты об этом не знал? Старик улыбнулся. — Я рад, что ты решил остаться. Приходили и другие слуги, смотрели с уважением, разговаривали по-дружески, жали руку. Это было непривычно и странно, и радостно. И всё-таки большую часть времени Крейтон был один. Лежал и думал. Ровно год назад он так же валялся, еле живой, и так же склонялся над ним лекарь… Так же — и совсем по-другому. Как все изменилось за год! Тогда он лежал в пыльном сарае, на голой скамье, и Олли разговаривал с ним сухо и враждебно, а больше никому вообще до него не было дела. Тогда ему была обещана смерть, а теперь его впереди ждала жизнь. А ещё тогда он наслаждался покоем, возможностью вот так лежать и не двигаться… А теперь ему было скучно. Несмотря на разговоры с Флерой и Олли, несмотря на Рыжика, подпрыгивающего и тявкающего рядом с кроватью. Хотелось поскорее встать на ноги, выйти в сад… Может, дело в том, что за этот год он забыл о постоянной, изматывающей усталости и голоде, окреп и поздоровел. А может, просто год назад у него не было дел, к которым хотелось вернуться… Силы потихоньку возвращались, и Крейтону казалось, что он уже может начать работать. Ну, не ведра с землёй таскать, ясное дело, но хоть кусты подрезать… Он просил и Олли, и хозяина позволить ему заняться делами. Оба, точно сговорившись, отвечали: — Когда лекарь разрешит! А лекарь только-только разрешил на ноги встать. Крейтон и тому обрадовался, при первой возможности сказал Флере: — Не приноси мне ужин, я сам приду! — Надоело бока отлеживать, да? — засмеялась та. Часов в комнате не было. Крейтон ориентировался по солнцу, по длинным теням за окном. Наконец он встал. Пошатываясь и хватаясь за стену, дошел до кухни. И понял, что не рассчитал со временем. Кухня была полна народу. И они, кажется, даже ещё не начинали ужинать. Он замер, вцепившись рукой в косяк. Как тогда… Сейчас… сейчас он уйдет, только боль в груди отпустит, и он уйдет. — Что же ты стоишь? — окликнул кто-то. — Подходи, пока не остыло. Для него было оставлено место — не с краю, не в стороне… Он все стоял, не в силах оторваться от косяка. Горло перехватило. Кто-то оказался рядом, кажется, конюх. — Не дойдешь, что ли? Ну давай помогу! Видно, рано тебе ещё вставать! После ужина Крейтон хотел задержаться в кухне, как и раньше. Уж посуду помыть ему сил хватило бы. Но конюх, не спрашивая, решительно подхватил Крейтона, закинул его руку себе на плечо: — Держись, провожу, а то ещё свалишься! Возражать было как-то неловко. Да и, по правде говоря, он и верно нетвердо стоял на ногах. На следующий день в комнату зашел хозяин. Не один — с каким-то незнакомцем. С порога указал на Крейтона, как будто в комнате еще кто-то был. Крейтон чуть встревожился. Кажется, бояться было больше нечего, с учетом того, что хозяин с него ошейник снял — но все-таки… Ошейник ошейником, а по закону он все равно раб. Потом хозяин вышел, а незнакомец остался. Придвинул стул, сел рядом. Олли и Флера садились прямо на край кровати, и хозяин тоже. Незнакомец молчал. Ну и Крейтон тоже, разумеется — рабу первым заговаривать не положено. Лежал неподвижно, искоса разглядывал посетителя. Старше хозяина, пожалуй, лет на десять. Одежда дорогая, нарядная. Крейтон за фасонами давно не следил, но что ткань недешевая — уж это он видел. Наконец незнакомец откашлялся и заговорил: — Ты моих детей спас. Люди видели, говорят — леопард прямо на них бросился бы. Если бы не ты… У тебя самого-то дети есть? — Нет, господин, — ответил Крейтон. А сам подумал — а может, и есть, кто его знает… — Ну, ты не поймешь. Все трое могли погибнуть. Я не знаю, чем за такое можно отплатить. Я хотел тебя на волю выкупить, так, оказывается, нельзя… — Нельзя, — подтвердил Крейтон. — Приговор был — пожизнено. — Ну, вот… Ну раз на волю нельзя, я могу тебя купить… Будешь считаться моим рабом, а на самом деле просто будешь жить в доме. Чем-нибудь заниматься, чем сам захочешь. Ты здесь чем занят? — За садом ухаживаю, господин. — Ну, хоть бы и за садом. У меня садовник есть, ну, пусть будут двое. И никто не будет знать, что ты раб. Согласен? Этого не могло быть. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Это вам с господином Альвиром говорить надо. Продаст ли он меня… — Говорил я с ним, разумеется. Он сказал, что продаст, если ты сам согласишься. Слишком хорошо, чтобы быть правдой… Жить среди людей, которые не знают о его прошлом. Которые не ненавидят его, не презирают. Для которых он — такой же человек, как все… нет, даже лучше многих. Они ведь о нем только и будут знать, что про леопарда. Уважать будут за смелость, за подвиг. А если узнают? Слухами земля полнится. Кто-то вспомнит его имя, кто-то узнает его в лицо, кто-то окажется знаком со слугами господина Альвира… Рано или поздно все равно узнают. Обо всем — что он раб, что он каторжник, что он убийца… И что тогда будут о нем думать? Как будут к нему относиться? Чем обернется незаслуженное уважение? А с другой стороны — как сейчас к нему относятся? Олли пожал ему руку и сказал, что благодарен. Флера смотрит на него… нет, конечно, это уж точно показалось. Показалось, что в ее глазах не только уважение… А другие слуги? Хоть бы конюх, который вчера помог ему дойти… И за столом ему оставили место, и радовались, что он уже встает… Они знали про него все. Все. Кем он был, через что он прошел, что понял. Когда на него смотрели с презрением и враждебностью — он этого заслуживал. И потом, после того дурацкого побега, когда даже Олли от него отвернулся — это тоже было заслужено. А теперь… Теперь он, значит, заслуживает другого. Хотя они по-прежнему все знают. — Спасибо, господин, — твердо сказал Крейтон, — но я не хочу. Если господин Альвир меня не продает, если он моего мнения спрашивает, то я хочу остаться. — Ну, как знаешь, — не стал настаивать посетитель. — Если передумаешь, или если какая помощь нужна будет — приходи. — Спасибо, — повторил Крейтон. Посетитель помедлил, положил на постель туго набитый кошелек. — Такого деньгами не оплатить, но хоть что-то… Крейтон промолчал. В третий раз подряд говорить «спасибо» было бы глупо. Он десять лет не держал в руках денег. И зачем они ему? Он раб, ему не положено ничего своего. Хотя хозяин снял с него ошейник, значит, он теперь не совсем раб… Чуть позже к нему зашла Флера. — Ты как, дойдешь до кухни или тебе сюда обед принести? — Дойду. Подожди, — он протянул ей открытый кошель, — возьми сколько надо, купи себе красивое платье. От меня в подарок. Пожалуйста! Ее лицо вдруг вспыхнуло румянцем. — Ну, спасибо! Давно мне никто таких подарков не делал! Она смотрела на Крейтона благодарно и радостно. И это уж точно было заслужено…