Предательство двух валетов

—Почему ты не дал мне помочь!?—Феликс жутко злился от одного только наплевательского пофигизма, даже скорее апатии пятого, а он не мог придумать более весомую причину своего поведения, понять её. —Не твоё дело. —Признай, ты недолюбливаешь их только из-за ошибочного решения, что они нас бросили. Ты не знаешь наверняка и не- —Нет. —А теперь просто не хочешь этого признавать! Тебе всё равно! —С каких пор я начал волноваться о ком-то? Да и вообще, если включить мозги, Пик не может побить нюню за просто так. Есть причина, из-за которой он должен был получить. Серьёзная. —Если и есть, то зачем так пе- —Из-за меня.—Собеседник растерялся. Как это из-за него? Когда успел? Зачем? КАКОГО ХРЕНА? —Что? Ты? Только не говори мне, что ты подставил Зонтика.—Нахмуренные брови опровергают гипотезу. —Вспомни-ка, кого раньше пиздили при каждом удобном случае и на ком любили отрываться, да ещё, какая радость, с весомым поводом?—Блондин вроде прозрел. —На... На тебе. Хочешь сказать, что Пик выплеснул накопленное на Зонта только из-за того, что не появлялось причин делать это на тебе? —Нет, причины есть и их много, но я просто очень ловко их обходил. Раньше. У Пика и самого кое-чего неприятного в жизни найдётся, я даже сплетничать не хочу. Ещё и мы недавно как-то спокойно отделались. —Зонт случайно подтолкнул, а Пик, нагружённый чем-то своим, не стал сдерживаться...—Рассуждая вслух, Феликс виновато взялся за предплечье. И зачем он вспылил? После минуты молчания, всё же опомнился. —Так как Габриэль первый меня туда повёл, он мог успеть их подслушать, поэтому хотя бы немного должен знать что-то из случившегося. —Он с пидорасом заперся. Я слышал.—Расстроив парня, Вару ухмыльнулся, решив предложить кое-что другое, не очень доброе.—Может с ножом и топором к Пикушке заглянем, м? Спросим как дела; что не так; чё плакса сделал?—К забавному удивлению шута, с ним согласились. Ногти потемнели, приобретя голубоватый оттенок. Пальцы рук жутко посинели. Их точно пытались сломать. Возможно даже смогли. Красные следы "восстановления справедливости", постепенно менявшие свой цвет были распределены по всей коже хаотичными пятнами, не считая не видных под одеждой частей. Синяки, скрытые под тканью останутся на долго. Габриэль собрал озябшие руки в свои ладони, сжав ушки в низком уклоне, их кончики почти доходили до напряжённой челюсти. —Как же было горячо... Ха-ха...—Приоткрыв глаза, Зонт сдвинул на сколько мог брови в недопонимании.—Почему ты плачешь? —Я-я... Это я виноват, я не хотел, чтобы Пик увидел, н-но... Прости, прости меня пожалуйста. Я был в том борделе, пока ты... Договаривался с людьми. И твои старания попусту... Исчезли. Если бы я только знал, что так получится, то никогда бы не позволил двум мужикам меня... Зонтик?—Чёрные глаза, поблёскивающие влагой от тусклого света, замерли в одной точке, подрагивая. —Забудь, всё хорошо...—Голова немного опрокинулась, а всё тело отказалось слушаться. Глаза закрылись. —Прошу, не делай этого... Не сейчас... Не из-за этого... —Просто... Подожди... Как бы не старались, а желанного биения ни на каком месте запястья не находили. Прижавшись ухом к груди, замерли. Вечно бессмысленно-пугливое сердцебиение отсутствовало.—Н-нет. Нет, нет, нет это... —Он полностью закрыл своё лицо от внешнего мира. Горячие ладони неприятно жгли сухую кожу. Голова резко начала разрываться от боли. Как так вышло? Валеты искали короля. Терпеливо держась друг с другом, чтобы в случае чего, помочь. Или бросить. Феликс, держащий нож где-то за пазухой, шёл рядом с Вару, красовавшимся тупым холодным оружием в руке, как маньяк перед камерой. —Спрячь, а. —Куда я его спрячу? В жопу? —Не знаю, хотя бы перестань им размахивать, а то... А куда делись Ромео с Данте? —На ночную свиданку сбежали. —А ответ изменится, если я дам тебе в лоб? —Бубновый король, держась за руку с червовым, загадочно смотрит на полную луну и хитро улыбается, медленно перенеся взгляд на вывеску дорогущего борделя с надписью "Will fuck?" от которого так долго не может оторваться его друг. Кивнув на жадный взор Ромео, поворачивает в сторону безлюдного, тёмного и грязного переулка с бомжом, где они и поебутся. Данте сверху инфа-сотка.—Старался развеять противно-напряжённую атмосферу пятый. —С тобой конечно легче, но сейчас нужно быть начеку. —А то. Иначе нас съест голодный, двухметровый кошка.—Делая забавный акцент на последних словах, Вар помогал себе забыть некоторые... Кадры. Нет, там не было кровавого месива, но только по одному разбитому виду одного и состоянию рук другого можно дорисовать столько всего, что становится жутко представить себя на чужом месте. Почему-то его воображение добавляло красок в и так достаточно мрачную картину. Это влияло на восприятие не самым лучшим образом. Старательно размазанная кровь под носом. Выпитая с губ. Шустрые попытки стереть её были столь точными и незаметными, что никто бы и не заметил. Но Вару видел. И знал. Знал, что Зонт блювал кровью и глотал. Ему ломали нос, а он всё вытирал. Он даже сидел так, будто предлагал себе врезать, но сразу сел скромнее, как только от него отвязались. Ему давали вытирать кровь. Он давал себя бить. Всё... Честно? —Вару? —А. —Их нет. Королей нет дома. Нигде. —В смысле? Пик забрал всех по-братски пообщаться? —Я не уверен, но... Возможно? Я правда не знаю, но даже комната, в которой был Куромаку, была открыта и пуста. Зелень и не заметил, как они обошли весь дом. Стоя в гостиной, тупил в выключенный экран телевизора и резко кинул топор на диван. Присел, сгорбившись. —Они... Куда они могли уйти? —А хуй их знает. —Хочу к Габри. —Ты ещё скажи, что к маме на ручки хочешь. —Я волнуюсь! А если им нужна поддержка? Помощь? —Не лезь. Представь себя на их месте: Ты шатался не пойми где несколько дней, внезапно припёрся, чем-то не угодил и получил трёпку. —Но это как-то... А хотя. —Это я тебе прямым текстом говорю, чтобы ты понял и остался со мной.—Феликс вскинул брови и сел рядышком крепко обнимая и счастливо повизгивая. —И-и-и! Ты волнуешься и боишься остаться один? Это так мило!—Вару вскинул бровями. "Остаться один...? Да. Я боюсь остаться один." —Нахуй пошёл. —Не стесняйся, я очень-очень рад буду тебя поддержать. —Пошли послушаем. Чё там с ними хоть. —Пойдём! Тишина. Вот что там из встретило. Тишина, прерываемая каким-то непонятными звуками. Точно не речь. Не слова. Шубуршание. Бумагой. Долгие уговоры открыть дверь и сказать как там с ними окунается камнем в омут. —Проваливайте. —А ушастому по голосу-то нормально там. —Габриэль, ну пожалуйста, открой дверь! Всё нормально?—И снова молчание. Их терпеливо игнорировали. Феликс, переминаясь с ноги на ногу, не знал причины почему его туда тянуло. Так тянуло, что он снова был готов яростно выбивать кусок дерева перед ним. Но его друг постоянно помогал остановиться грубым загараживанием рукой. У Вару в голове была пустота с неким осуждением в сторону двери, жёлтоглазика. Его железной туполобости. —Да пойдём уже.—Кудрявый показал жёлтому пальцами скобочки и начал издавать уходящий топот. Сначала было немое возмущение, а после положительный ответ с такими же действиями. Габриэль, обнимая сложенные ноги и пряча лицо, сидел возле холодного трупа. Он даже нашёл и порвал карту трефа, но ничего не произошло. Порвал свою и эта оказалась подделкой. Он не плакал. Злился. Резко поднявшись, снова упал. И снова скрыл глаза, пытаясь не видеть рядом находящегося и не признавать концовку. Зонт не дышал. Кожа бледнела дальше, пульса не нашлось. Это пугало. —Это же был предпоследний шаг. Мы практически закончили. Почему ты расстаёшься со мной именно так...? Так быстро... Так... Без... Предупреждения...—Задыхающийся шёпот. Его не слышат. Он тоже. Снова. Снова пришло это разъедающее чувство одиночества. Оно говорит, что нужно уходить и снова быть с ней... С ней? Да, с ней. Она всегда ласково гладит по головке невесомой ручкой, напоминая, как с ней хорошо. И она никогда не уйдёт полностью. А сейчас она здесь. Пытается притянуть руки, но её постоянно хлещут по ним, сжимаясь сильней и укрываясь верой, что ему не соврали... Он послушно ждёт. Так проходит довольно много времени. Сдерживаемая злоба опускается до низкого уровня ничтожного сожаления. Лицо перестали скрывать. Одиночество продолжило ждать, когда её уже сами заключат в нежных объятьях. Но заключают не её. Поэтому она, обидчиво хмыкнув, уходит к кому-то другому, обещая заглянуть попозже. Заставив опереться о кровать, приподымает кофту и начинает остужать свои руки чужим телом. Не согреть? Снимает её. На шее следы удушения, на ключицах фиолетовые гематомы, в грудь и рёбра походу били много раз, а ниже... После такого должно быть внутреннее кровотечение. Здесь не должно было быть синяков. Здесь должны были быть метки того, что этот человек занят и любим. И теперь они будут. Ждущие валеты, сидят по сторонам двери. Оперевшись спиной, чувствуют эту острую горечь. И слышат. Они слышат, что делает первый. Они могут различить это. Вару, снявший очки, отвернулся в сторону, беззвучно ревущего Феликса, который закрыл рот руками, пытаясь заставить мысль, что близкий ему человек умер, исчезнуть. Вернул. Габриэль вернул одежду назад и обнял. На последок. Выйдя, он прикрыл спиной ручку закрытой двери, смотря по сторонам. Пиковый не поднял голову, зато червовый с заплаканными глазами смотрел на бубнового. —Г-габри, п-пожалуйста, скажи, что всё х-хорошо. —Всё хорошо. —Правда?—Ему не ответили. Брюнет ушёл в низ, оставив их с неоднозначным выводом. Феликс громко зарыдал. —Он не сказал, что Зонт сдох. —Да пошёл ты нахуй!—Встав, блондин опрометчиво влетает в комнату пикового. Мёртвый взгляд, встретивший его, заставил грохнуться на пол. Кровавая улыбка закричать. С трудом поднявшись, шестой падает к хныкающему четвёртому. Положив испачканную руку на красную щёку, хрипло извиняется. Пятый подрывается за эльфом. С громкими, суровыми матами, сердитыми вскриками и негодующим раздражением. Бессмертны.