Танцующий лепесток хайтана

Мо Жань бессознательно сжал ладонь в кулак, злобно пялясь на собственное отражение. На мгновение предавшись воспоминаниям, он и не заметил, как в дверной проем проскользнул Ши Мэй, который мгновенно уловил состояние своего друга. — Мо Жань, ты… что с тобой? — спросил он, хмуря тонкие брови. — Я закончил прослушивание, вышел в коридор, но не нашел тебя. И… ты не отвечал на сообщения. — Забудь, — Мо Жань отмахнулся от вопросов друга. — Раз ты закончил, мы можем идти? Он не хотел, чтобы Чу Ваньнин и Ши Мэй столкнулись. — Да, можем… На самом деле, результатов прослушивания еще нет, так что оставаться здесь не имеет смысла, — Ши Мэй прищурил свои красивые глаза цвета персика. — Я просто чуть позже напишу коллегам чтобы все разузнать. — Пойдем, — медленно кивнул Мо Жань, и уж было собрался уходить, как вдруг за спиной Ши Мэя заметил все того же мужчину в хлопковых одеждах, которого Чу Ваньнин ранее называл «Хуайцзуй». — Мо Вэйюй? — окликнул он. — Пройдите со мной, нам нужно переговорить. Удивленный Ши Мэй растерянно переводил попеременно взгляд то на мужчину в дверях, то на Мо Жаня, широко распахнув глаза. — Мо Жань, ты… ты тоже проходил прослушивание? — оторопело спросил он, запнувшись. — Я не… — начал Мо Жань, думая, как лучше оправдаться, потому что все это наверняка выглядело довольно подозрительно. А, и вправду, с чего он вообще пошел за Чу Ваньнином словно покорный пёс, и по привычке кинулся выполнять все его команды? Прошло уже шесть лет, а он все продолжал вести себя как полный тупица — как если бы и вовсе забыл, что тогда произошло. Еще и именем своим настоящим не назвался… Спрашивается, а на что он вообще рассчитывал? Хотел посмотреть на реакцию Ваньнина? Хотел, чтобы тот его узнал — или все-таки не хотел, и думал позабавиться?.. — ...Это же чудесно! — воскликнул Ши Мэй, и неожиданно заключил все еще злобно зыркающего Мо Жаня в объятия. — Я думал, ты никогда больше не вернешься в балет. А ведь ты был намного талантливей всех нас… В этот момент за дверью рядом с Хуайцзуем появился белоснежный силуэт, заставив Мо Жаня внутренне похолодеть от ужаса. «Легок на помине ты, Юйхэн… — подумал он, внутренне содрогаясь. — Чу Ваньнин, я, надеюсь, за эти шесть лет ты стал близорук, словно крот. Просто сделай вид, что не видишь меня и Ши Мэя, и, клянусь, ноги моей здесь не будет...» Но, разумеется, Ваньнин понятия не имел о том, что Мо Жань мысленно пытался сделаться невидимым. — Прекрасно, — мягко проговорил он. — Вы уже познакомились с Ши Мэем, нашим ведущим артистом. Мо Вэйюй, скажите, когда вам будет удобно прийти на первую репетицию? Мо Жань оторопело моргнул, резко отстраняясь от Ши Мэя, который, казалось, был абсолютно спокоен, как если бы ничего особенного не произошло, и человек, некогда нанесший ему серьезное увечье и прогнавший его, не вошел только что в комнату. Снова во всех красках вспомнив жуткую сцену того вечера, Мо Жань рефлекторно сжал ладонь в кулак, а в глазах его сверкнула тщательно сдерживаемая ярость. Ши Мэй же мгновенно накрыл его руку своей, пытаясь успокоить. В его взгляде отчетливо читалось беспокойство… но не за себя, а за Мо Жаня. Мо Жань так и застыл на месте, чувствуя себя загнанным с трех сторон бродячим псом. Он определенно чего-то не понимал. Почему Ши Мэй был так спокоен? И почему Чу Ваньнин, казалось, в упор не узнавал его? Разве он не сложил уже два и два в уме? Разве не должен был он догадаться, кто перед ним, лишь увидев, как он и Ши Мэй стоят рядом?.. — Я больше не танцую, — после долгой паузы заставил себя процедить Мо Жань, а, затем, взглянув на Ши Мэя, тихо добавил. — Пойдем. Я устал и хочу есть. Ши Мэй, казалось, на секунду остолбенел, а затем мягко кивнул, улыбнувшись: — Без проблем. Пойдем… Не проронив больше ни слова они покинули танцевальный класс. Выходя, Мо Жань не рискнул поднять на Чу Ваньнина взгляд, но спиной почувствовал, как тот глядит в его спину, и практически представлял себе сосредоточенное ледяное выражение лица Юйхэна. Лишь когда они отошли на порядочное расстояние и уже вышли на улицу, Ши Мэй неожиданно нарушил неловкое молчание, интересуясь: — Ты все еще зол на него, да? Мо Жань так и застыл на месте. Его челюсть буквально рухнула на пол от этого вопроса. О чем, мать вашу, думал Ши Мэй, спрашивая его о таком?! Зол ли он?! Да этот достопочтенный был в ярости!!! Он словно призрака увидел только что в лице Чу Ваньнина. В его ушах до сих пор звучали всхлипы Ши Мэя и то отрывистое «Убирайся вон! Вон — оба!!!». Истолковав отсутствие ответа как «да», Ши Мэй как ни в чем не бывало продолжил: — Тебе незачем продолжать винить Юйхэна. В конце концов, ты и я — мы давно уже не те зеленые юноши. И… честно говоря, мне до сих пор немного стыдно за ту ситуацию. Мне кажется, ты все немного не так понял… — Что там было понимать «не так»? — бросил зло Мо Жань, вглядываясь в отчего-то взволнованное лицо друга. — Ты прав, все это в прошлом. Но даже теперь, видя этого человека перед собой, я все еще чувствую, что готов его убить... — Мо Жань, — Ши Мэй виновато опустил глаза, вздыхая. — Я ведь никогда не рассказывал тебе, что тогда произошло, сколько бы ты ни спрашивал. Почему ты так уверен, что учитель Чу… — он замешкался, заметив, как лицо Мо Жаня темнеет от злости. — Я все видел своими глазами, — бросил отрывисто он. — Он стоял там как истукан, и пальцем не собираясь пошевелить, чтобы помочь тебе подняться — и только орал, чтобы ты убирался. Этот человек… как его вообще допустили к обучению?.. — Мо Жань, — в который раз позвал его Ши Мэй, останавливаясь и заглядывая в лицо другу, — Я все-таки боюсь, что ты действительно надумал лишнего. Учитель Чу тогда действительно оттолкнул меня, и я в итоге по неосторожности упал и вывихнул лодыжку. Но… именно я в тот вечер первым позволил себе оскорбить учителя... Слова Ши Мэя прозвучали словно гром среди ясного неба. Мо Жань медленно моргнул, поначалу решив, что ослышался. Кровь отхлынула от его лица. — Что это значит, Ши Мэй? — он резко развернулся к другу, вцепившись тому в одежду. Они стояли посреди улицы, и, хоть свидетелей этой сцены было не так много, все же не стоило бы им вот так обсуждать подобные вещи. — ...... — Ши Мэй мягко отстранился, щурясь на Мо Жаня. Он молча смотрел другу в глаза, понимая, что рано или поздно должен будет открыть правду. Останутся ли они друзьями после этого?.. — Что это значит? — повторил Мо Жань, бледнея. В его глазах на долю секунды промелькнуло странное, абсолютно растерянное выражение, а затем зрачки опасно сузились. — Ты, правда, думаешь, что был тогда единственным, кому нравился учитель Чу? — вместо ответа грустно рассмеялся Ши Мэй. Настала очередь Мо Жаня дернуться, словно от пощечины. — Он… мне… не нравился, — проговорил он, едва найдя голос. В горле отчего-то странно пересохло. У него определенно начинала болеть голова. — О? — Ши Мэй с мнимым удивлением приподнял бровь. — Но те взгляды, что ты бросал в его сторону, говорили совсем о другом, — он покачал головой, вздыхая. — На самом деле, я был влюблен в учителя Чу с первого дня, как пришел к вам. По правде, я был знаком с ним даже раньше вас всех, и потому… мне хотелось обратить на себя его внимание. Когда же он предложил мне заниматься с ним индивидуально чтобы готовиться к конкурсу, моей радости не было предела. Тем вечером… я позволил себе много лишнего. Наговорил ему то, чего не должен был говорить. И, когда он оттолкнул меня, не готов был отступиться так просто… — Ши Мэй… — Мо Жань отшатнулся, чувствуя, как неожиданно его мир рушится. — Что… что ты несешь?.. — А почему, ты думаешь, я так долго молчал? — усмехнулся Ши Мэй мрачно. — Ты бы видел свое лицо сейчас! Смотришь на меня, словно я вырастил внезапно себе вторую голову. Словно я какая-нибудь мерзкая тварь… — Я не верю тебе, — покачал Мо Жань головой. — Нет. Этого... не могло быть. — Это было, — Ши Мэй вздохнул. — Тебе придется выслушать меня прямо сейчас. Шесть лет я молча смотрел на то, как ты бежишь от себя. Я полагал, ты изменился и давно уже забыл о том, что случилось — но сегодня, увидев, как ты смотришь на учителя, сколько в тебе злости… я уже не так уверен. — Бред, — буквально выплюнул Мо Жань. — Ты хочешь сказать, что жертвой был не ты, а… учитель?.. — он на мгновение замер, только сейчас осознав, что только что произнес. Он внезапно вспомнил выражение дикого страха, написанное на лице Ваньнина. И это воспоминание резануло его в самое сердце. — Да, я пытался приставать к нему. Это было… глупой затеей, — продолжил Ши Мэй. — Он оттолкнул меня тем вечером. Толкнул так сильно, что я упал, и сам был испуган. Именно потому, увидев тебя, своего любимого ученика, он только и повторял, чтобы мы оба убирались прочь с его глаз. — …... — Мо Жань закрыл глаза, мысленно считая до десяти. Ши Мэй… его друг… как он мог, черт возьми, все это время молчать о таком?! «Чертов Ваньнин… тем вечером, если разобраться, я… я ведь недалеко ушел от Ши Минцзина...» — запоздало вспомнил Мо Жань. Он закрыл лицо руками, искренне желая просто провалиться сквозь землю. Чу Ваньнин не боялся, что Мо Жань ударит его. Его страх был совершенно... другим. В то время, на самом деле, Мо Вэйюй действительно испытывал к Чу Ваньнину чувства, которые можно было лишь с большим трудом отнести к ученическому восхищению. Вернее, он действительно восхищался учителем Чу — но в то же время его восхищали далеко не только его талант, или плавность движений. Он, бывало, действительно подолгу засматривался на красивое лицо Ваньнина, пока тот не замечал его взглядов. Ему нравилось наблюдать, как в глазах Ваньнина зажигаются смешливые искорки, но при этом лицо продолжает оставаться бесстрастным — казалось, такая мелочь, но от этого в груди юного Мо Жаня внезапно становилось особенно горячо. Он не оставлял попыток заговорить с учителем, и даже время от времени таскал ему в подарок всякую чепуху вроде печенья с лотосом или собственноручно вышитых носовых платков. Конечно, Ваньнин доблестно игнорировал любые его попытки сблизиться или хотя бы подружиться. Он был холоден — даже холоднее обычного с тех самых пор, как Мо Жань официально стал его учеником. Но временами небольшие искорки в его темных, словно беззвездное небо, глазах, давали Мо Жаню понять, что учитель, на самом деле, вовсе не так холоден и безразличен, каким всем кажется. И, все же, если вдуматься, поведение Мо Жаня в то время походило на абсолютно безвредную платоническую влюбленность. Чу Ваньнин был для него божеством, которое находилось на таком высоком пьедестале, что он и надеяться не смел, что тот действительно может обратить на него внимание. Он и сам тогда не понимал, что именно чувствует, но никогда бы не посмел даже в мыслях оскорбить учителя — не говоря уже о приставаниях. По крайней мере, до того вечера… — Почему ты все это время молчал?! — Мо Жань резко вцепился в плечи Ши Мэя. — Неужели ты не мог рассказать мне все это раньше?! — Не мог, — Ши Мэй опустил глаза. — Да и что бы это изменило? Ты не собирался возвращаться в балет. Но теперь… теперь я не хочу и не буду молчать. — Учитель Чу… Чу Ваньнин… вы с ним теперь… работаете вместе? — судорожно глотая ртом воздух и запинаясь, проговорил Мо Жань. — Даже после того… случая? — Да, — Ши Мэй мягко кивнул. — Все, что тогда случилось, действительно в прошлом. Учитель Чу никогда не вспоминал больше об этом. Я же… у меня есть парень, сам знаешь, — он рассеянно пожал плечами. — Мо Жань, тебе нечего опасаться учителя Чу. Я думаю, ему положительно всё равно, что случилось шесть лет назад. В конце концов, мы с тобой были всего лишь кучкой глупых учеников, а он был всего на пару лет нас старше. Я думаю, тебе стоит наконец отпустить прошлое — ты действительно тогда многое не так понял. — Я был идиотом, — Мо Жань презрительно скривился. — После всего этого как я смогу вообще смотреть ему в глаза? «Он научил меня почти всему, что я знаю и умею, а я отплатил ему годами ненависти, — подумал он. — Как мог я настолько ослепнуть? Я ведь действительно его тогда боготворил...» И, все же, Ваньнин прогнал его в тот вечер. И это послужило отправной точкой долгим годам затаенной ненависти, которая даже теперь продолжала искажать его восприятие, как если бы Мо Жань мог думать о своем бывшем учителе только испытывая безудержную злость. Погрузившись в мрачные мысли, он все еще стоял посреди улицы всего в нескольких кварталах от здания, где проходило прослушивание. Ши Мэй не сводил с него глаз. Внезапно к ним подошел мужчина, который изначально и предложил Мо Жаню участвовать в прослушивании. Кажется, его звали Хуайцзуй. — Вот вы где! — запыхавшись, он вытер рукавом раскрасневшееся лицо. — Господин Мо Вэйюй, господин Ши Мэй, вы ушли так спешно, что мы совсем не успели переговорить! А вы, господин Мо Вэйюй, не оставили даже свой номер телефона или имейл… Мо Жань медленно развернулся к говорящему, и тот мгновенно запнулся, наконец, видимо, заметив его пепельно-безжизненное выражение лица. — Господин Мо Вэйюй, вам нехорошо? — участливо поинтересовался он. — Я больше не танцую, — механически ответил Мо Жань, прикрывая глаза. Встретившись снова лицом к лицу с Чу Ваньнином, что он скажет?.. Как сможет он даже просто находиться с ним в одном помещении?.. Хоть он и назвался Мо Вэйюем, и все еще был шанс, что Ваньнин попросту его не узнал после стольких лет, сам Мо Жань чувствовал, словно его грудную клетку только что вспороли и голыми руками вытащили оттуда все еще трепыхающееся сердце. Ему было не просто стыдно — он ощущал боль оттого, что мог так ненавидеть человека, который прогнал его из страха. Человека, который все это время был пострадавшей стороной… Вместо того, чтобы утешить Ваньнина, тогда он набросился на него с обвинениями, и сыпал злыми словами, не понимая, откуда в нем взялась вся эта кипучая ярость... — Господин Мо Вэйюй, дело в том, что балетмейстер Юйхэн не готов рассматривать на роль Тасянь-Цзюня никого кроме Вас, — неожиданно резко оборвал его лихорадочный поток мыслей Хуайцзуй. — Танцуете вы или нет, балетмейстер Юйхэн уже принял решение. Вы можете обговорить любые условия, но исполнять обозначенную роль должны именно Вы. Мо Жань наконец поднял глаза на стоявшего перед ним взволнованного мужчину. «Да что это за роль такая?..» — мысленно выругался он. «Гребаный Юйхэн, ты должно быть, спятил или ослеп, раз из всех людей на свете внезапно обратил внимание на меня! Меня!!! Сам ведь сказал, что я танцую всего лишь «неплохо», да и только!..»