Танцующий лепесток хайтана

Поскольку Мо Жань наотрез отказался возвращаться к Чу Ваньнину, и совершенно точно не собирался оставлять Хуайцзую никакие свои контактные данные, вся неловкая ситуация была достаточно быстро исчерпана. Хуайцзуй, конечно, пробовал убедить юношу в том, что тот сам не знает, от чего отказывается, но Мо Жань лишь язвительно процедил в ответ: «Отчего же не знаю? Двадцатичасовые репетиции, еда и сон по расписанию — и полное отсутствие права на личную жизнь… ах, да, что же я забыл? Гвоздь программы: скорбное лицо вашего распрекраснейшего Юйхэна 24/7…» На это уже ни Хуайцзуй, ни Ши Мэй не знали, что ответить — ведь, по сути, Мо Жань был прав. Он отлично знал, что такое балет, и не был готов к той строгой дисциплине, которая требовалась для того, чтобы вернуться на сцену. Тем более, он не был готов исполнять, судя по всему, достаточно сложную партию какого-то там «Тасяня». Чу Ваньнину придется смириться и найти на эту роль кого-нибудь еще. «Прошлое не изменить, — рассуждал Мо Жань. — Да, я был неправ, не разобравшись в ситуации шесть лет назад. Но, возможно, все было к лучшему. Неизвестно, как бы сложилась моя судьба, если бы я тогда остался с учителем…» Нет, он совсем не сожалел о том, что ушел тогда, феерически хлопнув дверью. За эти годы он привык к свободе, научился ценить себя и свой талант, сколотил небольшое состояние и не испытывал недостатка в желающих заключить с ним контракт командах. Он попробовал себя везде, где требовались скорость реакции, ловкость и умение выполнять опасные трюки: побывал каскадером, воздушным гимнастом, гастролировал вместе с известными цирковыми шоу. Его приглашали на интервью блогеры, а его собственный канал на ютубе еще в прошлом году собрал миллионную аудиторию. Так стоило ли сожалеть о том, что шесть лет назад они с Учителем совсем друг друга не поняли?.. Впрочем, той ночью Мо Жань все никак не мог уснуть. Он вертелся в постели, чувствуя, как простыня под ним сбивается в отвратительный комок. Сон был прерывистым: он то пробуждался, чувствуя, как на лбу выступает холодная испарина, то снова проваливался в грезы. Ему снился Чу Ваньнин. Высокий и стройный, холодный, словно неземное божество, он смотрел на Мо Жаня с осуждением, чуть поджав губы. Его глаза были темными, словно сама ночь — и отчего-то настороженно-испуганными. «Почему он так смотрит на меня?» — пронеслось в голове у Мо Жаня. Он попытался приблизиться к Ваньнину, и внезапно осознал, что тот почти синхронно с ним отступил назад на несколько шагов, словно стараясь удерживать расстояние. Двигался он легко и грациозно, едва касаясь пола — и Мо Жань невольно залюбовался плавностью движений своего наставника. Впрочем, этого короткого мгновения хватило, чтобы он безнадежно отстал от Юйхэна. Юноша раздраженно выдохнул, а затем позвал: — Ваньнин, почему убегаешь от меня? Во сне его собственный голос показался ему странно высоким. И дело было вовсе не том, что ему пригрезилась его детская форма — опустив на себя взгляд, Мо Жань внезапно в ужасе застыл. Он был в теле Ши Мэя! Выглядел точь-в-точь как Ши Мэй в тот злополучный вечер шесть лет назад. Неудивительно, что учитель Чу бежал от него словно от чумного… — Учитель, постой! Это ведь я, Мо Жань, — выкрикнул он, и внезапно злые слезы покатились по его лицу — слезы, которых он не пролил даже тогда, когда Ваньнин выгнал их с Ши Мэем, — Учитель! Не оставляй меня! Вернись!... Неожиданно худые изящные руки обвили Мо Жаня за плечи, как если бы стараясь утешить. Подняв голову, Мо Жань увидел, что обнимавшим его человеком был, конечно же, Ваньнин. Все-таки он вернулся... В полумраке он казался непривычно бледным, даже осунувшимся, в уголке его губ, если присмотреться, был небольшой синяк. На запястьях под длинными рукавами светлого безразмерного свитера виднелись странные линии, которые могла бы оставить, например, грубая веревка... Мо Жань застыл, пытаясь понять, почему его наставник выглядит так, словно был жертвой жесткого абьюза. — Учитель, что случилось? — прохрипел он, и его пальцы словно помимо собственной воли потянулись к руке Ваньнина, пытаясь перехватить запястье мужчины и как следует его изучить. Но тот резко отстранился, а длинные рукава его свитера снова скрыли его руки по самые кончики пальцев. Глаза феникса сверкнули темным гневом. — Убирайся! — он грубо оттолкнул Мо Жаня от себя. Юноша отлетел на несколько метров, и внезапно… проснулся, оказавшись на полу своей спальни. Его дыхание сбилось, а в голове все еще звенел голос учителя. «Бл*ть, — выругался мысленно Мо Жань. — Что за фигню я только что увидел?! Мне, что, снился гребаный Юйхэн?!» К своему ужасу, Мо Жань тут же обнаружил, что его голова буквально раскалывается от похмелья: вчера он допоздна просидел с Ши Мэем, и здорово переборщил с грушевым вином, так что теперь приходилось лишь пенять на себя. Что было еще ужасней, он внезапно понял, что его глаза как будто воспалены — словно кто в них всыпал пару килограммов пляжного песка. Было полное ощущение, что Мо Жань провел всю ночь самозабвенно рыдая в подушку. Проведя по постели ладонью, юноша застыл как вкопанный… подушка была и впрямь насквозь мокрой... «Я распустил нюни словно какая-нибудь девица…» — подумал он, и кровь похолодела в его жилах. Он действительно рыдал во сне, зовя своего учителя Чу так отчаянно, словно тот разбил его сердце. Он был действительно идиотом, раз одна случайная встреча так сильно пошатнула его самообладание. Пошарив на столе в поисках телефона, Мо Жань снова ругнулся: он проспал до обеда. И, хоть на сегодня у него не было никаких планов (в противном случае он бы не пил вчера так много), мысль о потерянном времени словно мерзкая заноза засела в его голове. Мо Жань вдруг обратил внимание на сообщение в мессенджере с незнакомого номера, которое только что мелькнуло на экране перед тем, как в следующее мгновение отправиться в спам. Он нахмурил брови, потому что тот кусок текста, который он успел прочесть в уведомлении, пока оно не «схлопнулось», не был похож на типичную рекламную рассылку. Юноша почесал затылок, а затем со вздохом полез в «спам» чтобы отыскать незнакомого отправителя. Номер и вправду не был нигде записан, а сообщение было максимально лаконичным, и по сути содержало лишь время и адрес. К слову, если бы Мо Жань и впрямь решил прийти к назначенному времени по указанному адресу, ему следовало бы уже активно собираться. Он вдруг замер, прекратив наконец раздраженно тереть лоб. Странная догадка пришла ему в голову, и в следующую секунду он набрал несколько строчек текста и, не долго думая, нажал «отправить». Он написал: «Вы ошиблись номером?» Спустя несколько секунд сообщение было прочитано, и написавший его, очевидно, впал в легкий ступор, потому что минут пятнадцать ничего не отвечал. Мо Жань, с ухмылкой поглядывая на телефон время от времени, успел уже принять горячий душ, переодеться в свежие вещи и выпить несколько чашек кофе на голодный желудок. Наконец, экран телефона снова замерцал — видимо, у его «таинственного» собеседника не выдержали нервы. Мо Жань открыл мессенджер и едва ни расхохотался в голосину. Незнакомый номер написал: «Я никогда не ошибаюсь номерами. Мо Вэйюй, через полчаса Вам следует прийти на общую репетицию.» Высокомерие Юйхэна и впрямь было так легко вычислить: стоило только намекнуть, что он в чем-то допустил ошибку, как он тут же выпускал когти. Если поначалу Мо Жань сомневался, кто же был отправителем, и склонялся к тому, что это могла быть всего лишь общая рассылка, то теперь был уверен на все тысячу процентов. Мысль о том, что теперь у него есть номер Чу Ваньнина, его почему-то весьма воодушевила. Тогда, шесть лет назад, этот гордый молодой человек едва ли снизошел бы, чтобы написать ему, Мо Жаню, первым — еще и лично. Но, похоже, он и правда так сильно хотел заполучить его в роли какого-то там «Тасяня», что потрудился выспросить у Ши Мэя его контактные данные. Почесав шею, Мо Жань подумал о том, что ничего страшного не случится, если он все же придет на назначенную репетицию и немного позабавится. Да, вчера, после откровений Ши Мэя, он действительно почувствовал вину за то, что шесть лет назад неправильно понял ситуацию, и настолько разозлился, что не посчитал нужным разбираться в подробностях. Все эти шесть лет он прекрасно жил, совершенно не думая о Чу Ваньнине… Мо Жань вздохнул. «Ладно-ладно, кого я обманываю? Я думал о нем. Думал — но не так часто, как может показаться. По крайней мере, все эти шесть лет я не рыдал во сне как девчонка. То, что я чувствовал к Ваньнину, больше напоминало… ненависть. Ту особенную ненависть, когда ты гуглишь выступления объекта своих чувств и тайком смотришь их в три часа ночи, а затем напиваешься до бессознательного состояния и сыплешь громкими проклятиями...» Но ведь, если подумать, Чу Ваньнин тогда сам его прогнал взашей вместе с Ши Мэем — и, даже если учесть, что у него были вполне веские причины прогонять домогавшегося его Ши Мэя, то Мо Жань ведь был совсем ни при чем… Разве нет? В конце концов, Чу Ваньнин тоже прогнал его, толком не разобравшись. Разве ему не должно было быть хоть капельку стыдно?.. Хоть немного?.. Мо Жань усмехнулся. Если бы Чу Ваньнин узнал его вчера на прослушивании, юноша бы не осмелился приехать на репетицию даже под угрозой смерти. Но по некой счастливой случайности Ваньнин его не узнал — а небольшой фарс с другим именем сыграл Мо Жаню на руку. Пытаясь прогнать от себя назойливую мысль, что, видимо, Чу не думал о нем так же часто все эти шесть лет, как он думал о нем, Мо Жань потряс головой. «Что с того? Ты всего лишь один из его бестолковых учеников — знаешь, сколько учеников у него могло быть за все это время?» — отругал себя он. Он уже опаздывал на репетицию как минимум на десять минут, так что ему и впрямь следовало перестать ныть и собраться с духом, если он все же собирался осуществить свой абсолютно сумасшедший план. Спустя полчаса лихаческих обгонов на превышенной скорости, Мо Жань таки добрался живым до указанного места. По этому адресу находился небольшой концертный зал с масштабной сценой, на которой одновременно могли репетировать несколько десятков артистов. Обыкновенно для репетиций сцен с большим количеством действующих лиц необходимо было свободное пространство для того, чтобы танец смотрелся хорошо не только из первых рядов партера, но и с верхних ярусов — потому Мо Жань мысленно похвалил решение Чу Ваньнина начать подготовку постановки с проработки таких деталей, как пространственный рисунок и композиция. Для большой сцены действовали свои правила — здесь имели значение не только мастерство каждого отдельно взятого танцора, но и слаженность, синхронность, и даже положение на сцене каждого участника в отдельную секунду времени. Мо Жань взглянул на часы — он опоздал всего-то на четверть часа, но ему и впрямь стоило бы поторопиться, если он вообще собирался появиться перед своим учителем (впрочем, справедливости ради, тот, скорее всего, понятия не имел, что Мо Жань — его бывший ученик). Толкнув дверь, он нацепил на лицо выражение полного безразличия и зашагал в сторону толпящихся юношей, среди которых уже успел заметить Ши Мэя. В следующую секунду он уже приветственно похлопал своего товарища по плечу, оттягивая его за руку немного в сторону. — Мо… — начал, было, тот, но Мо Жань перебил его. — Мо Вэйюй, — он понизил голос. — Зови меня здесь Мо Вэйюем. — Ах, да, — спохватившись, кивнул Ши Мэй, а затем его тонкие изящные брови удивленно поползли вверх. — Можно спросить, почему..? — О том, кто я, здесь знаешь только ты, — Мо Жань вздохнул, а затем, заметив еще большее недоумение на лице друга, добавил. — Учитель в прошлый раз не признал своего ученика. Я представился Мо Вэйюем — и будет лучше, если так и останется. Я не уверен, смогу ли смотреть ему в лицо, если он вдруг поймет, кто я. — Ты совсем умом тронулся, — фыркнул Ши Мэй. — Ладно, раз ты просишь меня, так уж и быть, я подыграю тебе. Стану называть тебя твоим вторым именем. Доволен? — его глаза цвета персика опасно сузились. — Зачем ты дал мой номер телефона учит… балетмейстеру Юйхэну? — продолжил допрос Мо Жань. Ох, он и сам едва ни прокололся только что, продолжая называть Ваньнина своим учителем. Его счастье, что сейчас он общался не с Ваньнином, а с Ши Мэем — в противном случае он бы только что сам себя закопал. «Дьявол, если я и впрямь собираюсь притворяться другим человеком, мне следует впредь быть внимательней,» — тут же отругал он себя. — Ну, у меня практически не было выбора, — Ши Мэй закатил глаза. — Хуайцзуй ведь уже понял, что тот друг, из-за которого ты пришел на прослушивание — я. Все, что мне оставалось — просто слить твой номер мобильного, так что уж прости меня. И, кстати, если ты был настолько против, то что ты сейчас здесь делаешь? — на его лице играла нежная, благожелательная улыбка, но Мо Жань не был одурачен ни на секунду. — Не твоего ума дело! — коротко бросил он. Когда они с Ши Мэем только познакомились, он никогда бы не заявил нечто подобное этому нежному на вид юноше, который, казалось, был воплощенным добродушием. Вот только за эти шесть лет Мо Жань не раз замечал обратную сторону характера Ши Мэя: при всей показной нежности этот человек таил в себе твердый характер, умел быть расчетливым и даже жестким. Вчера, когда Ши Мэй рассказал ему о том, что же действительно произошло тем вечером шесть лет назад, Мо Жань безоговорочно поверил ему — его друг и впрямь был способен на нечто подобное. На самом деле, ему все еще было не по себе от услышанного даже сейчас — и то, что он срывался на Ши Минцзине по пустякам, на самом деле, было вымещением злости, которая накопилась подобно медленно действующему яду еще со вчерашнего дня. — Мо Вэйюй? — окликнул кто-то Мо Жаня со сцены. — Дьявол, это же Мо Вэйюй, ТОТ САМЫЙ Мо Вэйюй! Мо Жань развернулся, недоуменно уставившись на темноволосого мускулистого юношу в спортивной одежде. Тот ослепительно улыбался. — Кто это вообще такой? — процедил Мо Жань. — Это Наньгун Сы, первый ученик балетмейстера Юйхэна, — услужливо шепотом подсказал Ши Мэй. — Весьма одаренный молодой человек, к слову. — Я вижу, — скривился Мо Жань, словно услышал что-то абсолютно похабное. — Первый ученик, говоришь? Почему тогда я вижу его впервые? И почему этот тип ведет себя так, словно знаком со мной?.. Но его вопрос остался без ответа потому что Наньгун Сы уже одним плавным движением спрыгнул со сцены и целеустремленно направился к Мо Жаню и Ши Мэю, явно намереваясь заговорить с ними. — Господин Мо Вэйюй! — повторил он. — Я смотрел Ваши шоу, и то, что Вы делаете… это… это… — он, казалось, не находил слов. — Смотрел мои шоу… — тупо проговорил Мо Жань, чувствуя, как душа уходит в пятки. Он ведь совсем забыл, забавляясь в своем воображении с идеей о притворстве, что вообще-то был публичным человеком. Что, если Чу Ваньнину тоже взбредет в голову загуглить его — или Наньгун Сы покажет ему случайно какое-нибудь из его интервью? Мо Жань совершенно не стеснял себя в выражениях, когда рассказывал о своем балетном прошлом, и о том, каким чудовищем был его учитель… По факту, почти в каждом своем интервью слово «учитель» фигурировало как минимум пару десятков раз — и, хоть он и не упоминал конкретных имен, то, что он рассказывал, было далеко от хвалебных речей… Что же, оставалось надеяться, что Чу Ваньнин не тратил свое драгоценное время, залипая на ютубе. — Мое имя Наньгун Сы, — тем временем представился молодой человек. — Мне досталась одна из ведущих ролей в этой постановке. Когда я услышал от учителя и мастера Хуайцзуя, что Вы будете исполнять главную роль, я был в восторге! — Ээээ… — Мо Жань почесал затылок, а затем заставил себя вежливо улыбнуться, — На самом деле, я не то, чтобы согласился. — Ох, конечно, я понимаю, — Наньгун Сы оживленно закивал. — Вы часто выступаете заграницей, и потому не удивительно, что могут быть накладки. Но я совершенно точно читал где-то, что в прошлом Вы занимались балетом, так что подумал… — неожиданно его глаза расширились, и он замер, замолчав, словно увидел за спиной Мо Жаня призрак. — Если у всех вас еще остаются время и силы на сплетни, вам совершенно точно необходимо увеличить время репетиций, — послышался вкрадчивый ледяной голос, от которого, казалось, все нервные окончания Мо Жаня разом впали в неистовство. Чу Ваньнин! Он наконец явился… Мо Жань, с неистово бьющимся сердцем, медленно повернулся к говорящему, стараясь принять наиболее почтительный и подобающий ситуации вид. Впрочем, он был почти уверен, что Ваньнин наверняка с первого взгляда заметит его похмелье, помятое лицо и покрасневшие глаза. Этот человек всегда всё замечал. Что удивительно, оказавшись так близко от балетмейстера Юйхэна, Мо Жань неожиданно заметил, что тот внезапно… оказался ниже его ростом. Эта разница была совсем незначительной, но почему-то сразу же вселила в юношу немного больше уверенности. Если раньше учитель Чу возвышался над ним, словно божество на постаменте, то теперь смотреть на него сверху вниз было забавно и даже… трогательно. Мо Жань невольно на секунду расплылся в глупой улыбке, но затем поспешно скрыл ее за маской равнодушия. — Вы, должно быть, балетмейстер Юйхэн, — сдержанно поприветствовал он своего учителя. — В прошлый раз Вы так и не представились… — Мо Жань тут же захлопнул рот, едва подавляя в себе желание самому же себе отвесить затрещину. Ну почему из всех вариантов приветствия он выбрал именно этот — в котором указывал на оплошность, допущенную учителем в их первую встречу?! Чу Ваньнин буквально пригвоздил его к месту испепеляющим взглядом. Кончики его ушей окрасились в розовый от едва сдерживаемого гнева, а губы сжались в тонкую линию. Но, спустя несколько секунд молчания, он все же ответил: — Сожалею о допущенной оплошности. Моя фамилия Чу, имя — Ваньнин. В тот раз я немного отвлекся и потому совсем забыл о формальностях. Вы можете называть меня “балетмейстером Чу”, или “Юйхэном”. Вы — Мо Вэйюй, верно? — Да, всё так, — Мо Жань невольно усмехнулся. — Рад знакомству. На самом деле, он был потрясен тем фактом, что Чу Ваньнин не просто признал, что забыл представиться, но и принес ему некое подобие извинений. За эти шесть лет он, кажется, действительно изменился — теперь было даже неудивительно, что он совсем не вспомнил Мо Жаня... — Сегодня утром… днем… я получил сообщение с адресом и временем, но немного не понял, какое отношение это имеет ко мне, — продолжил Мо Жань. — Я уверен, что не оставлял своего номера телефона, и потому был удивлен получить от Вас приглашение на репетицию. Он сказал это лишь для того, чтобы взглянуть на реакцию Юйхэна. Признает ли тот, что раздобыл его номер не совсем честным путем? Чу Ваньнин молчал, и его бесстрастная маска, казалось, вот-вот разобьется вдребезги от едва сдерживаемой ярости. Так прошло несколько мгновений. «Кажется, на этот раз я перегнул» — огорченно подумал Мо Жань. А вслух сказал: — На самом деле, я и вправду заинтересовался постановкой. И я действительно когда-то давно занимался балетом — и, хоть это было очень давно, я хотел бы посмотреть сценарий… Впрочем, я совсем не уверен, что мои навыки подходят для того, чтобы выступать наравне с профессиональными артистами. Лицо Чу Ваньнина, до этого бледное и лишенное всякого выражения, мгновенно расслабилось. — Я пришлю ссылку на сценарий, — он медленно кивнул. — Как давно Вы ушли из балета? Его проницательный взгляд, казалось, видел Мо Жаня насквозь. Понимая, что ему стоит максимально придерживаться правды чтобы не оплошать, юноша осторожно ответил: — Честно говоря, я не совсем уверен… возможно, лет пять назад? А, может, и восемь.. Хаха, — он почесал затылок. — На самом деле, это было так давно, что я уже и думать забыл. — Вчера Ваша техника показалась мне достаточно сильной, так что я поначалу не поверил, что Вы так давно забросили, — хмыкнул Чу Ваньнин, словно погружаясь в свои мысли. — Кто был Вашим учителем? — Эээ… на самом деле, я не уверен, что смогу ответить на этот вопрос, — рассмеялся Мо Жань. — Я учился у разных людей, в разное время. Часто смешивал разные стили для своих выступлений. Я занимаюсь воздушной гимнастикой и акробатическими трюками — но для меня они во многом перекликаются с классическим танцем. Мне нравится нарушать границы, нравится экспериментировать, сливать в одно целое балет и опасные трюки, — он заметил, как лицо Чу Ваньнина почему-то как будто стало бледнее обычного. — Чушь, — как будто пробормотал он себе под нос. — А? — Мо Жань захлопал глазами, уставившись на Ваньнина. Ему послышалось, или его учитель только что назвал его объяснение чушью?! — Как бы там ни было, вчера по Вашей импровизации было видно очень хорошую балетную подготовку. Я думаю, Вы длительное время занимались именно в балетной школе, — холодно проговорил Ваньнин, — Впрочем, если Вы не хотите, можете не рассказывать. Чуть помолчав, он добавил: — Что до акробатических трюков, Наньгун Сы вчера показал мне видео нескольких выступлений достопочтенного Мо Вэйюя. Ваши умения действительно впечатляют. Я не уверен, нарушит ли участие в нашей постановке Ваши планы на будущие контракты… Прежде чем написать Вам, я думал о том, что Вы можете быть слишком заняты, а потому пойму, если Вы все-таки откажетесь от работы со… мной. Мо Жань вздрогнул словно от удара. Голос его учителя звучал невыносимо печально, как если бы своим отказом участвовать Мо Вэйюй разбил бы ему сердце. «Да что ты, бл*ть, поймешь! — мысленно выругался он. — Чем я, твою дивизию, по-твоему, могу быть так занят, что прибежал к тебе по первому твоему зову, словно какой-нибудь пёс?!» Когда он шел сюда, он одновременно и боялся столкнуться с Чу Ваньнином, и искал с ним встречи. Его изначальной истинной целью было всего лишь снова увидеть это бледное лицо, еще раз почувствовать на себе этот пронзительный взгляд, который терзал его словно тысяча ножей. Он врал себе, что хотел всего лишь развлечься, водя Ваньнина вокруг своего пальца, валяя дурака, прикидываясь другим человеком — но, по правде говоря, то, что он сейчас чувствовал, было мало похоже на развлечение. В словах Ваньнина он чувствовал горечь, как если бы тот не просто сожалел о том, что Мо Вэйюй откажется от работы с ним — а искренне верил, что так оно и будет, и был давно готов к такому повороту событий. — На самом деле, я сейчас достаточно обеспечен чтобы на некоторое время оставить выступления заграницей, — произнес Мо Жань, сам не понимая, с чего вдруг старается смягчить голос. — К тому же, мои прежние контракты подошли к концу, и я не тороплюсь продлевать их или заключать новые. Я собирался отдохнуть в этом году. А потому, если балетмейстер Чу считает, что я действительно подхожу на какую-то роль, я готов попробовать себя на этом новом для себя поприще… — он осторожно улыбнулся, пытаясь выглядеть паинькой. Его внутренний голос в этот момент сыпал самыми разнообразными проклятиями, на какие только было способно его воображение. «Что ты творишь, Мо Жань?! Ты совсем рехнулся?! Сбрендил, что ли?! Ты, правда, думаешь, что соглашаться на предложение Чу Ваньнина — отличная идея?! Очнись!!! В тебе мозгов как в тупой собаке!!!» Но Мо Вэйюй, на самом деле, уже принял решение, и отступать не собирался. Лениво продолжая ругать себя, он задавался вопросом, когда именно мысль о том, чтобы принять это предложение, посетила его всерьез. Возможно, в тот момент, когда он получил сообщение от незнакомого номера? Возможно, именно потому он ехал на эту чертову репетицию с таким странным настроением — ведь уже тогда он в глубине души знал, каким будет его ответ?.. Чу Ваньнин же, казалось, вовсе не был уверен в том, что ответит ему Мо Вэйюй, и потому на короткое время потерял дар речи и только со смешанным выражением лица пялился на юношу. — Хорошо, — наконец, сказал он. — Тогда я пришлю Вам сценарий, и чуть позже познакомлю с другими артистами... — Можно на «ты», — неожиданно бросил Мо Жань, чувствуя необъяснимое раздражение от официальных манер Ваньнина, а затем быстро исправил свой резкий тон. — Зовите меня по имени, балетмейстер Чу, и обращайтесь на «ты». Я не против, — он немного склонил голову, выражая почтение. — Тогда я не буду тянуть время и пришлю тебе сценарий, Мо Вэйюй, — кивнул Чу Ваньнин, повторяясь, и в его глазах впервые за эти два дня промелькнуло нечто, похожее на… радость? Улыбку?.. Мо Жань застыл, словно изваяние, вглядываясь в лицо своего учителя, пытаясь понять, не показалось ли ему. Затем, почесав затылок, вздохнул. «Видимо, показалось». Чу Ваньнин был все таким же бесстрастным, как и обычно, когда без лишних вступлений просто отправил ему сообщением ссылку на документ в несколько сотен страниц. «Хоть бы смайлик поставил…» — мысленно проскулил Мо Жань, а затем поплелся в сторону уже полчаса разогревающихся Ши Мэя и Наньгун Сы. На сердце было неспокойно…