Есть ли польза от слизеринцев

Вторник

Когда он обращал взгляд вниз, то видел лишь непроглядную тьму, которая поглощала и без того тусклый свет от немногочисленных огрызков свечей, освещающих площадку, но Гарри даже вполне устраивал такой приятный полумрак. Здесь было тихо, так как он и любил, а над головой висело такое же тёмное небо без каких-либо намёков на луну, которая, по всей видимости, была скрыта густыми чёрными облаками, а свежий воздух довольно неплохо прояснял забитую мыслями голову. Разве что было немного прохладно, но это и неудивительно — середина февраля, без тёплых мантий уже давно было не обойтись. Гарри бездумно сжал заледеневшие от ветра пальцы, которые давно уже побелели от холода, нацепил капюшон толстовки на голову, сунул руки в карманы. Он ясно помнил, как вроде бы и не в таком уж сильно далёком прошлом, стоял на этом самом месте — как раз перед самой смертью Дамблдора. Помнил, как будучи обездвиженным, бессильно смотрел на то, как пронзает тело старика зелёный луч, и как его учитель с пустым взглядом на своём всегда таком мудром лице падает вниз в эту мягкую черноту. Глаза Гарри снова медленно обратились к непроглядной бездне за пределами Астрономической башни, когда он снова вытащил ладони из карманов и стиснул задеревеневшими пальцами холодный металлический поручень. Темнота манила, а тишина, нарушаемая лишь негромким уханьем сов, обволакивала своим уютом и безмятежностью, словно шепча что-то прямо ему на ухо, и Гарри всего лишь оставалось завороженно прислушиваться. Словно тихая печальная мелодия текла в уставшее сознание парня, проникая в его тело вместе с холодным ветром и унося с собой ввысь к пушистым иссиня-чёрным облакам, размеренно текущим по тусклому небосводу. И неизвестно сколько он так простоял бы, продуваемый со всех сторон ледяным ночным сквозняком, пока капли дождя не заставили его проснуться от мутного созерцания столь безрадостного окружения. Будто выйдя из глубокого сна он неожиданно осознал, что вокруг него лишь промозглая действительность, и вся магия очарования окутывающего его мрака постепенно спала. Толстовка тут же стала ощутимо мокрой от безжалостного ливня, который недавно хлынул (или он шёл уже несколько часов?), и Гарри со вздохом заставил себя отпустить мокрые скользкие поручни. Наверное, стоит вернуться? Но куда и зачем возвращаться он не мог бы сказать при всём желании, остро чувствуя, что этот вопрос волнует его всё сильнее, заставляя каждый раз подниматься на эту башню в поисках ответа, и словно ожидая, что из той тьмы донесётся мягкий спокойный голос Дамблдора, который мог бы направить спутанное сознание Гарри в нужную сторону. Но увы, снизу не доносилось ни звука. Да и с чего бы? Свою-то миссию он выполнил, а личные проблемы восемнадцатилетнего парня профессора вряд ли бы как-то взволновали. Не то, чтобы Гарри надеялся на душевный разговор, но при взгляде вниз отчего-то непроизвольно вспоминалась Арка Смерти в Отделе Тайн, где он, готов поклясться, слышал такие знакомые голоса. Были ли они настоящими? Можно ли было с ними поговорить? Наверное, существовал некий способ, верно? Чёрт возьми, да какой смысл думать об этом! Он был не из тех, кто жалеет о прошлом, хоть груз вины и тоски часто сжимал сердце в тисках, отчего дыхание становилось прерывистым, а губы как-то сами собой оказывались искусанными до крови. Никого и ничего из этого не вернуть, сколько ни думай, сколько не мучайся, но попробуй убеди себя в этом, когда в душе поселилась острая безысходность, которая в любой момент вытаскивала когти и принималась скрестить по рёбрам, оставляя рваные кровоточащие дыры. Гарри раздражённо хлопнул по мокрому поручню ладонью, отчего во все стороны возмущённо полетели брызги, и резко развернулся, чтобы покинуть это пустое одинокое место. Он шёл по тёмным коридорам замка, не поднимая взгляда, всё ещё пребывая в своей жутковатой тюрьме из собственных мыслей, хотя, вероятно, стоило бы быть более осторожным, бродя по Хогвартсу в столь позднее время. Гарри не задумывался об этом, пока не наткнулся на две замершие тени за углом, которые о чём-то ожесточённо переговаривались. Если первый голос и казался только смутно знакомым, с надменными нотками в тоне, то второй он тут же узнал. — Чем это ты занимаешься в такой поздний час? — строго выговаривала Гермиона пойманному ученику, который в ответ на её вопрос презрительно усмехнулся. — Ты в курсе сколько сейчас времени? — Спроси у кого-нибудь другого, Грейнджер, я не ношу часов. — Зато они показали бы тебе «время отбоя», Нотт. Вкратце могу даже просветить тебя на эту тему, можешь потом всем рассказать. Хочешь? — Чего я хочу Грейнджер, — начал тот с ухмылкой, — так это зажать тебя где-нибудь в тёмном углу, где мы бы как следует вместе повеселились, а потом я показал бы что случается с теми грязнокровками, которые зарываются не в меру. — Ох, Нотт, — ласково начала Гермиона, а Гарри скрипнул зубами, сжав палочку в руке, чувствуя, как мурашки поползли вверх от ладони до локтя от с трудом сдерживаемой агрессии. — Ты может и забыл, но я напомню — твои убеждения уже не в тренде последнего сезона. В ответ раздаётся издевательский смех слизеринца и Гарри напрягается всё сильнее, чувствуя, что руки начинают дрожать от с трудом сдерживаемого гнева и сами собой стискиваться в кулак. Да как Гермиона умудряется оставаться хладнокровной? — Грейнджер, ты такая маленькая наивная сучка, вот честно. Неужели думаешь, что теперь твоя кровь перестала быть грязной? Что мир тебя сразу же с распростёртыми объятиями примет? Да ты навсегда останешься второсортным товаром, как бы не пыталась из собственных штанов выскочить. Хотя, готов поклясться, под ними и поглядеть-то не на что. — Минус двадцать очков Слизерину, — процедила лишь она, скрестив руки на груди и чувствуя, как ещё немного, и всё-таки запустит в наглого слизеринца каким-нибудь тяжёлым заклинанием, и того придётся Филчу вскоре соскребать лопаточкой с шокированных лиц портретов колдунов и ведьм. Лишь статус старосты останавливает её от столь несдержанного поступка, и она ощущает, как его слова болезненно вливаются ядом прямо в её такую неидеальную, донельзя грязную кровь. — Хочешь обсудим это с профессором Слизнортом? — Брось, Грейнджер, — машет тот рукой и громко смеётся. — Ты только и способна что жалко снимать очки с факультета. Но не думай даже, что я тебе это просто так забуду. У тебя и Поттера немало долгов скопилось перед нами. — Катись-ка ты в своё подземелье, Нотт, — угрожающе произноси Гермиона, прищурившись и окидывая презрительным взглядом парня, который явно хотел что-то ответить, но Гарри не выдерживает и из-за угла насылает на того Конфундус, отчего обидчик тут же стремительно покидает общество старосты, пробормотав, что чертовски хочет спать. Гарри громко выдыхает, чувствуя, как стальная рука гнева ослабляет хватку на его горле, а Гермиона застывает и смотрит в сторону прячущегося парня. Она усиленно вглядывается в темноту, подсвечивая Люмосом коридор и Гарри сдаётся, неохотно выходя из-за укрытия. В упор глядит на подругу мрачным взглядом, которая, при виде его, тут же облегчённо выдыхает, улыбка тут же стирает с её лица напряжение, в том числе и в скованных плечах, оставшееся после встречи с неприятным слизеринцем, но Гарри продолжает хмуро оглядывать девушку с ног до головы, ничуть не обманутый такой резкой переменой. Её лёгкая бледность выдаёт настоящее состояние, а закушенная губа говорила о том, что ей было крайне не по себе, в особенности от того, что Гарри застал столь неприятный разговор с её участием. Игнорировать подобное друг, конечно же, не собирается и со всей своей врождённой прямолинейностью спрашивает: — И что тут такое я сейчас видел, Гермиона? — А что, разве не было похоже на дружескую беседу двух взрослых людей? — она явно пытается свести разговор в непринужденное русло, но Гарри без улыбки мгновенно качает головой, продолжая глядеть на неё слегка измученным, но крайне дотошным взглядом. Девушка отчего-то нервничает, судорожно поправляя складки на мантии и отводя глаза в сторону, словно неожиданно заинтересовавшись портретами на стене. — И часто у вас такие дружеские разговоры случаются? — Не настолько, чтобы волноваться об этом. Гарри недоверчиво и безрадостно хмыкает, подходит ближе и во всей красе оценивает её растерянный вид при слабом свете свечей и её палочки, которая по-прежнему Люмосом освещает коридор. Она словно не желает обсуждать эту неприятную тему, ясно давая понять это всем своим видом, но Гарри продолжает молча и донельзя пристально сверлить девушку взглядом своими такими зелёными глазами, отчего Гермиона перестаёт дышать, чувствуя себя до крайности неуютно, словно находясь на допросе. — Как насчёт немного честности? — Гарри, — натянуто смеётся Гермиона, сцепив пальцы рук, и бросая на него быстрый, слегка растерянный взгляд, не до конца понимая его мрачный настрой. — Это мои стандартные обязанности — гнать зарвавшихся студентов по их постелям, невзирая на высшую степень наглости. Здесь нет ничего особенного, так что прекрати, пожалуйста, так на меня смотреть. — И как же я смотрю? — Как будто я едва выжила в схватке с василиском, — бормочет она, наконец встречаясь с застывшим взглядом своего друга и непроизвольно вздрагивая, словно неожиданно увидев в его глазах что-то отталкивающее. Возможно, так оно и было — Гарри смотрел на неё исподлобья, скрытый капюшоном, приукрашенный довольно-таки мощными тенями под глазами, а тусклый свет коридора лишь усиливал гнетущее впечатление от его присутствия. — Он, пожалуй, побезобиднее будет, — процедил Гарри, всё же снимая капюшон своей любимой чёрной толстовки и встряхивая мокрыми волосами. Карие глаза взволнованно блеснули в полумраке коридора и она осуждающе покачала головой, взметнув при этом непослушной гривой волос. — Гарри… да ты весь промок! Заболеешь же, — озабоченно пробормотала подруга, доставая палочку и тут же высушивая парня заклинанием. Гарри рассеянно проводит руками по сухим волосам, чувствуя как блаженное тепло разливается по телу от высушенной одежды, а к ногам больше не прилипают джинсы. Он даже и не заметил наличия проблемы, привыкнув за это время к приставшей к телу мокрой одежде, словно так всегда и было. — Где это ты ходишь в такое время? — Гулял, — бурчит он, косясь на подругу, которая насупилась в ответ и тоже окинула его испытывающим взглядом. Что ж, похоже, они поменялись ролями, но он до чёртиков не хотел оказаться под шквалом её вопросов. — А что, тоже снимешь с меня баллы и погонишь как зарвавшегося студента в свою постель? Гермиона сделала большие глаза и Гарри чётко осознал, какую двоякую фразу ляпнул в порыве прервать возможный допрос. Оба уставились друг на друга в лёгком замешательстве, но через пару мгновений одновременно прыснули, ощущая крайнюю степень неловкости. Гермиона покраснев, прикрыла рот ладонью, прижала пальцы к губам и спрятала порозовевшие щёки за пушистыми волосами, Гарри же громко прокашлялся в кулак, резко забыв как нужно моргать и невидящим взглядом уставившись на свои такие немало повидавшие кроссовки. — Возможно, — с лёгкой улыбкой начала она, заправляя прядь за ухо и стараясь сделать серьёзное лицо, но уголки губ отчего-то самопроизвольно поднимались без её участия. Гарри застыл, не дыша. — Хоть, вероятно, и не в том смысле, о котором ты подумал… Она могла бы прекратить этот диалог, просто плавно переведя тему или сведя всё в шутку, но не сделала этого, отчего Гарри замешкался, сдерживая странное желание отвести глаза от такого неожиданно-задорного вида Гермионы. Это как-то даже повергало в щекочущее нервы изумление, отчего в воздухе повисло некоторое пронизывающее до костей напряжение, которое тут же оба ощутили и после лишь неловко заморгали, резко уставившись в противоположную друг от друга сторону. Что за чертовщина? За все эти годы между ними никогда не было даже лёгкого флирта, не говоря уж о чём-то большем. Оба всегда держались уютно-дружеских рамок, не переступая их даже в шутку, и теперь это казалось чем-то таким странно-непривычным, словно они нарушили какое-то негласное правило из серии «никогда не бегать голышом по Хогвартсу» или «не вламываться в кабинет Макгонагалл, будучи пьяным». — Откуда же ты знаешь о чём я подумал? — Гарри мгновенно проклял свой язык, который, порой, грешил тем, что оказывался быстрее мыслей, идя на поводу импульсивности хозяина, с которой тот, порой не справлялся. А ещё этот неизвестно откуда взявшийся игривый тон совсем спутал карты… Возведя глаза к потолку, Гарри тихо пробормотал совершенно нецензурное ругательство, не замечая, что Гермиона насмешливо на него смотрит, с вызовом приподняв одну бровь. Но всё же он мельком заметил, как на милом лице подруги расползлась лёгкая и донельзя очаровательная улыбка, словно та ничуть не оскорбилась от его столь дерзкого вопроса. Ему неожиданно пришёл в голову Нотт со своими угрозами Гермионе и Гарри досадливо поморщился. Сама мысль, что кто-то вроде Нотта может причинить вред важному для него человеку, пробуждала в душе обезумевшего тролля, который, рыча, рвался наружу, и Гарри глубоко вдохнул воздух, чувствуя, как вновь принимается слепить глаза белыми яркими пятнами ярость, волнами накатывающая на и без того растерянное сознание парня. Он не мог не признаться себе, будучи честным до скрежета зубов, в том числе и перед самим собой, что его подруга весьма привлекательна, как бы старательно не отбивался от этой мысли последние несколько лет их дружбы. Он мог бы также признать, что Нотт также не был слепым, что подтверждали его же слова о том, как тот хотел «зажать бы Гермиону в каком-нибудь тёмном углу и как следует повеселиться». Фраза слизеринца принялась стучать в голове не хуже отбойного молотка, затмевая все остальные мысли и Гарри сильно закусил губу. Нужно было быть учтивее с Гермионой, а не заниматься идиотскими и совершенно неуместными заигрываниями. «Теперь исправляй ситуацию, идиот», — думал он, сдерживая желание броситься и начать биться головой об стену на манер провинившегося Добби. Хотя вряд ли Гермиона оценит его порыв, лишь убедится, что с головой у Гарри совсем уж не всё в порядке. — Гермиона, — медленно начал он, потирая переносицу, становясь вновь серьёзным и глядя сторону портретов на стене, которые мирно спали (или делали вид, что спали, активно грея уши). — Знаешь, мне очень не нравятся эти ваши «дружеские» встречи. — О, — неожиданно холодно отреагировала она, удивляясь столь радикальной смене темы, скрестила руки и даже как-то подобралась. Морщинка залегла между её бровей, а от игривого тона не осталось и следа, словно они всё это время обсуждали погоду. — И что же ты предлагаешь? — Откажись. Макгонагалл поймёт. Или я пойду к ней и сам обо всём расскажу. Гермиона опешила от подобной непривычной для Гарри категоричности. Её вогнал в ступор его прищур, который явно говорил о том, что настроен тот решительно и, зная Гарри, весьма вероятно, что тот всё же попробует что-нибудь даже предпринять по этому поводу, невзирая на исход разговора. Гермиону такой вариант совсем не устраивал, вот признаться честно, поэтому она упрямо выставила подбородок вперёд и процедила сквозь сжатые зубы: — Замечательно. Пожалуй, ты прав, я просто заброшу свои функции старосты и буду бросаться Конфундусом во всех, кто меня раздражает. Просто отличная идея, Гарри. Потрясающая, надо сказать. — Так, постой-ка, — опешил Гарри от такого напора, не без гнева глядя на неё и она принялась усиленно хмуриться в ответ. Он совсем не стремился её разозлить, но получалось отчего-то наоборот, да и в целом разговор пошёл как-то весьма погано. — Ты могла бы просто отказаться от этого идиотского патрулирования, уверен, Макгонагалл поддержит! — Хм? Отказаться? То есть, я иду к профессору Макгонагалл и сообщаю ей о том, что мне чертовски не нравятся слизеринцы, поэтому, ну его к Мерлину эти ваши обязанности старосты школы? — яростно парировала Гермиона, шокировано глядя на друга и тот недовольно поджал губы. Что он несёт? — Да и ты что же, думаешь, я за себя постоять не смогу, Гарри? Не так уж я беспомощна, надо сказать, я-то думала ты давно убедился в обратном! — Да какой вообще смысл во всей этой хрени? — продолжал злиться Гарри, скрипя зубами и потирая отчего-то горящий огнём лоб. Обязанности старосты! Подумать только, ей они что, важнее чем собственная безопасность? От этих слизеринцев всегда можно было что угодно ожидать, хотя теперь, когда большинство родителей-Пожирателей смерти сидели в тюрьме, но их дети продолжали учёбу — они всё же не высовывали носа из своей норы-подземелья Слизерина. По крайней мере, так думал Гарри, убедившись неожиданно в совершенно обратном и теперь явно ожидая подвоха. — Какой смысл?! Смысл в том, чтобы никто не бродил по школе ночью. И, к слову, касается это и тебя, Гарри, — процедила она, поднимая палочку. И прежде чем Гарри успел хоть как-то отреагировать, она взмахнула ею в его сторону и, бросив напоследок ему убийственный взгляд из-под густой чёлки упавшей на лицо, стремительно удалилась. Гарри рассеяно замотал головой, неожиданно ощутив смертельную усталость и тут же благоразумно решил отправиться спать. Последней мыслью на грани сознания было то что, вероятно, неловкие заигрывания могли бы оказаться чуть лучшим вариантом, нежели оказаться припечатанным Конфундусом животворящим от рук лучшей подруги. Но, как известно, задним умом мы все крепче.