Благословение

      Просто представьте. Ваш друг детства, с которым вы прошли такой длинный путь, работаете на одной работе, становится вашим сталкером. Он ревнует вас к каждому столбу, следит и не упускает ни на миг. Представили? А Фёдору и представлять не надо.       С Николаем они знакомы с самой школы. Тогда Коля перевёлся из 4А класса. Он был общительным и весёлым парнем, всегда выдавал острые шуточки на уроках и на парах в универе. Он всегда поднимал всем настроение и никогда не давал себя и своих друзей в обиду. А друзей у него было достаточно. Парень очень обаятельный от природы, его внешность, манера общения притягивает и интригует. Внешность, кстати, была не самая обычная, начиная с длинной блондинистой косы, заканчивая гетерохромией, которую парень скрывал. Также, он выделялся ярким стилем одежды. На его лицо всегда была натянута ухмылка, а глаза смотрели с некой усмешкой. В шестом классе он стал подрисовывать себе шрам на незакрытом повязкой глазу. Его уважали и любили, и все были в шоке когда он выбрал себе в качестве лучшего друга именно Фёдора.       Этого тихого, с чёрными, как смоль волосами, с пронзающим взглядом и вагоном аргументов парня. Он особо не выделялся, был отличником, хотя почти ничего не делал на уроках. А не делал потому, что давно вызубрил всё на две темы вперёд. Учителя не ругали его, так как он мог ответить на любой вопрос, даже на тот, которого в параграфе не было. Особенно его любила учительница по Литературе. Парень всегда говорил интересные факты о том или ином писателе, обсуждал с ней книги и был супер милым. Да и по русскому у него всё было отлично. А вот Физкультура хромала.       Тело у него слабое. "Кожа да кости!" - выразился Николай, когда только увидел тело друга. Это было на речке, когда они вместо того, чтобы пойти на уроки отправились купаться за город. С того момента Гоголь стал его откармливать, и всё равно, что Фёдор отказывался. Но вернёмся к оценкам. По Физре у него был натянутый трояк, поставили который из жалости. Парень часто болел, постоянно мёрз и был очень слабым. Обычно, если его задирали, то заступался Николай, и все сразу прекращали. А сам парень не мог себя защитить.       Его защитой были слова. Аргументы всегда были настолько сильными, что он даже учителей доводил до истерики. Было это всего один раз, и после этого та истеричка уволилась, а в классе Достоевского зауважали. Она бесила всех, вечно докапывалась и истерила. К Фёдору она предъявила претензии, что почему это он не слушает её, а потом, когда услышала больше, чем нужно начала орать и выбежала из класса. После этого брюнета даже перестали задирать за внешний вид.       Но вот он, Фёдор Достоевский, сейчас сидит за компьютером и работает над каким-то проектом. Последний год обучения в Университете даже для него сложный. Скоро итоговая и все зубрят. Николай сидит сзади и наблюдает. Да, просто наблюдает. Ему бы тоже готовиться надо, но он не делает этого. Вернее, уже давно сделал. Он наслаждается видом работающего брюнета, это всё, что ему сейчас нужно. Фёдор был только его, только рядом с ним, и никто не посмеет отобрать его. Даже тот придурок Гончаров, что вечно подлизывается к нему, он тоже не посмеет отобрать его Богатства. -Прекрати так пялиться на меня. - холодно говорит Достоевский, не отвлекаясь от работы. Вид у него был не из лучших. -Да ладно тебе, Дося. Ты ведь такой красивый, взгляд отвести невозможно - улыбается Николай. Губы его расплылись в улыбке, что придавала ему вид маньяка.       В ответ только тяжёлый вздох. Вдруг он почувствовал руки на своих плечах и шёпот у самого уха. -Пошли спать... - раздался томный голос. Он звучал уже совсем не так ,как пару секунд назад. Такому голосу просто невозможно отказать, но он терпит. -Не могу. Мне нужно доделать - не отвлекается брюнет. -Завтра доделаешь... Всё равно выходной... - продолжает шептать Николай. Тут Фёдор почувствовал, как мочку уха, куда шептали, совсем несильно прикусили. Дрожь прошлась большой волной по всему телу, а само ухо покраснело. "Что б его, дьявол." - думал младший.       Оставалось только сдаться и лечь в кровать. Прижимаясь к сильной груди, Фёдор и подумать не мог, что за ним всю ночь будут наблюдать разноцветные глаза блондина. Они будут смотреть с жадностью и лаской одновременно.

***

14 июня Япония, Йокогама 20:19

      Фёдор просыпается в непонятном для него месте. Напоминает подвал, но без выхода или входа. Просто бетонная коробка. Тут темно, только небольшая лампочка на потолке кое-как разгоняет мрак. Брюнет уже как год занимается добычей информации в Японии. Правда, то, чем он занимается, не совсем законно. За это легко могут посадить, но украла его явно не полиция.       Попытки выбраться были бесполезны, руки и ноги связаны так, что осталось лишь лежать и ждать. А чего ждать? Фёдор не знает. Возможно, его оставили здесь умирать, а, может , в скором времени сюда придёт какой-то человек. Но зайти-то он не сможет, ни двери, ни окна тут нет. Сюда можно пробраться разве что...       Вдруг в комнате раздался странный звук. Кто-то тут есть, Достоевский уверен в этом. -Дост-куун... - послышался знакомый голос. - Я так скучал, мой дорогой Дост-кун. -Николай, как это понимать? - смотря на фигуру старого друга, возмущается Фёдор. Гоголь выглядит очень необычно, но это нормально.       Всё те же блондинистые волосы собранные в аккуратную косу, которая закреплена резинкой с небольшим красным помпоном. Глаза у Николая подведены карандашом, а через левый глаз вертикально нарисована черная прорезь. Черный плащ, правая сторона которого сплошь черная, черно-белые полосатые брюки, рубашку с оборчатым круглым воротом, похожим на свободную, замысловатую водолазку и темные перчатки, а на голове красуется цилиндр, украшенный ромбовидными узорами. Самая главная отличительная черта - это повязка в виде карты на глазу мужчины. На том самом, который Гоголь скрывал раньше, до встречи с Фёдором. -Ах, Дост-кун, я так скучал. Столько времени мы не виделись. Но не волнуйся, теперь ты всегда будешь со мной, всегда-всегда! - с улыбкой на лице говорил Гоголь. Он походил на сумасшедшего. Хотя нет, он им и был. Он был одержим своим богом, Достоевским. -Николай, - остановил его речи Фёдор, ловя на себя вопросительный взгляд голубого глаза. - будь добр, развяжи меня. Мне неудобно так разговаривать с тобой. Я тоже очень скучал.       Глаз Николая аж засиял. Его бог скучал по нему, он про него не забыл. Ну, да, как можно забыть своего парня? Свою любовь? -Правда-правда? - в ответ кивок. - Тогда, конечно, я развяжу тебя. И чай приготовлю тебе! - щелчком пальцев он включил свет во всём помещении. Да, оно действительно без окон и дверей, только люк на потолке. Посередине стоит стол и два стула. Больше и не нужно.       Пока Фёдор ждал, что его развяжут, он не смог найти ни одной лазейки к выходу. Появилось только больше вопросов. Когда же его наконец отвязали, он смог подняться и понять, что потолок слишком высоко, и тут нужна лестница, чтобы добраться до люка, но и она отсутствовала. Как же тогда Николай тут появился? -Дост-кун, я так рад, что мы снова вместе! Я так скучал по тебе! Теперь я никуда тебя не отпущу... - последнюю фразу Гоголь произнёс более тихо чем остальное. -Что ты тут делаешь? Ты разве не уехал работать в Европу? - в голове Фёдор догадывался, почему Николай здесь, но это лишь догадки. -Понимаешь ли... Работа у меня такая, что приходится ездить в разные части света. Ну, чего это мы стоим тут? Пошли за стол! - И он в тот же миг оказался на стуле, прожигая взглядом старого друга и ожидая, пока тот сядет напротив. - Ты ведь не планируешь сбежать, верно, Дост-кун?       Брюнет только открыл рот, для того, чтобы ответить, как вдруг его перебили. -Верно. Дост-кун никогда не предаст своего лучшего друга. - Расплываясь в широкой улыбке и прищурив хитрый глаз, ответил на собственный вопрос блондин. - Ой, кажется, я не дал тебе ответить.       Фёдор тем временем молча присел на стул напротив. Он внимательно слушал Николая, не перебивая, стараясь понять его, но всё тщетно. Только его обладатель аметистовых глаз никогда не мог прочитать. И эта странная повязка не давала ему покоя. Блондин слишком сильно изменился за это долгое время. -Ты хочешь спросить об моём глазе? Ах, да! Это же ты отучил меня скрывать его! Как жаль... - Он убрал повязку в виде карты. Под ней он увидел уродливый шрам и слепой глаз. Он уже не был жёлтым, не было той красоты, что так нравилась Фёдору раньше. Там был просто слепой глаз и шрам, который чудом не испортил глазное яблоко. Фёдор не мог поверить своим собственным, не тронутым глазам. - Удивлён? А ведь я так наивно полагал, что за такую особенность меня не тронут... Как жаль, как жаль.. Тебе не нравится, верно? -Кто это сделал? - Спокойно спросил брюнет, смотря на изуродованную часть лица друга. -Это не важно сейчас. - Улыбнулся клоун, вставая из-за стола и подходя ближе к предмету воздыхания. - Как же мы тут оказались? Ведь выход только один, и он явно не самый лучший! Верно! Мы оказались здесь с помощью моей способности! -Способности?.. - Тихо переспросил гость за столом.       Они знают друг друга уже столько лет, но о способностях друг друга не знали никогда. Логично будет предположить, что Николай и сам был не в курсе ранее. Но это не сильно интересует Фёдора, в отличие от того, какая у его старого друга способность. -Ты, вероятно, хочешь узнать, какой же дар мне подарила вселенная? О, я покажу! - и в то же мгновение он спрятался за своим же плащом, а затем бесследно пропал.       Аметистовые глаза закрыли руки в перчатках, а сзади послышался такой родной, но до жути пугающий смех. А пугал он тем, что того, кто смеётся, не видно. Когда руки убрали с глаз, Гоголь в то же мгновение очутился на том же месте, что и был до этого, не без помощи своей способности. -Ну, как тебе? Понравилось? - Глаза у него засветились словно у маленького ребёнка, и Гоголь ждал ответа на свой вопрос с нетерпением.       Фёдор тепло улыбнулся этому ожидающему и радостному лицу. В его голове уже созрел план. Он уже понимал, что будет использовать способность Гоголя для своих целей. -Великолепная способность. Признаться, у меня она тоже имеется, - Глаза у Николая засветились ярче прежнего. Достоевский на это хмыкнул и, опередив его расспросы, продолжил. - но ничего тебе не скажу. -Дооос-куун. Ты как всегда закрыт и неразговорчив. Но почему же Дос-кун не хочет раскрывать свои секреты лучшему другу? А может... Дос-кун боится его? Что скажешь? Дос-кун.. - На его лице появилась уже странная и жуткая ухмылка, а в глазу мелькнул опасный огонёк. -Что ты. Я не хотел тебя обидеть, но твои слова тоже были весьма оскорбительными. Не думаешь же ты, что я стану от тебя что-то скрывать? - На самом деле он сейчас не лгал. Ему действительно обидно от этого. -О, нет! Я обидел Дос-куна! Что же делать? Верно! Мы выйдем отсюда. Мы будем вместе. Всегда-всегда) - в то же мгновение он сократил расстояние между ними и прильнул к губам своего собеседника.       Фёдор удивлённо распахнул глаза, однако отталкивать друга? не стал. Это был сигнал того, что Николаю можно идти дальше. И он пошёл. Подхватил гостя за бёдра и потащил к кровати, не переставая целовать столь желанные губы.       На следующий день он проснётся в своей квартире от мягких поцелуев в шею и запаха оладьев. Вкус у них точно такой же, как у тех, которые готовил ему Николай ещё в России. Зад будет ныть, конечно, но Николай будет рядом.

14 июня Тюрьма, Европа 13:43

      Худощавое тело ворочится на белой койке, в поиске удобной для сна позы, однако сон совершенно не спешит его навещать. Зато его голова забита одним человеком. Тем самым, с которым он переспал и признался в любви 14 июня. Да, сегодняшний день можно назвать юбилеем. Вот только человека того, ради своей цели он отправил на верную смерть. Гоголь уже давно мёртв, он в этом уверен. -Чего воротишься, Фёдор? - окликнул его голос в камере напротив. Этот до жути противный голос хотелось утопить вместе с его обладателем. -Сукин сын... - Выругался глава крыс на родном языке -Что? - спросил Осаму с недоумением на лице. Ах, да, он русского же не понимает. -"Ничего" - говорю. Просто уснуть пытаюсь. - Мило улыбнулся ему Достоевский, разворачиваясь всем телом. Дазай лишь пожал плечами и замолчал.       В этих стенах так одиноко. Как жаль, что тот, кого он до сих пор любит, остался жив и готов убить его самолично. Потому, что хочет свободы. Свободы от этих оков, называемой любовью. Кто знает, может, это когда-нибудь случится, а может, план Фёдора сработает и все эсперы уйдут из этого мира. В любом случае, мы этого не знаем. Но мы знаем точно то, что Достоевский в при любом раскладе умрёт. И ему на это всё равно. Ему не всё равно на Гоголя, которого, как он думал, перерубило пополам. Когда-нибудь он узнает о том, что тот жив, но не сейчас.       Сейчас он считает дни, что провёл в тюрьме и ждёт часа, когда закроет глаза навсегда.