Звезды вокруг шрамов

      Погода выдалась славной. А завтрак был вполне спокойным, и Лютик, теперь уверенный, что Геральт на него никак не повлияет, вел себя несколько раскованнее. Но это просто отразилось на его подвижности и разговорчивости. Что самое неожиданное для Ламберта: сам Геральт перестал выглядеть так, будто сидел на иглах. Он расслабился, будто передал Ламберту ужасную ответственность, и просто сидел, слушал и изредка улыбался.       А потом Лютик побежал облюбовать бассейн.       Ламберт лениво вышел на веранду, выходящую на задний дворик. Наверное, хотел убедиться, что Лютик не утонет. Или не устроит потоп. Ну, какие там еще штуки делают подростки, когда им скучно?       Он сощурился от солнца, прикрыл от него глаза и на миг замер.       Блять, Лютик был хорош. В смысле, как омега.       Ламберт вообще одно время был поваден на любые длинные ноги, но после того, как женился, остепенился. Как оказалось, нет смысла раздевать голодным взглядом каждого первого, когда у тебя в постели и так есть длинные стройные ноги.       Так что впервые за долгое время Ламберт ощутил что-то… такое.       Лютик снял с себя футболку, откинув на шезлонг. Расстегнул джинсовые шорты (ага, те самые, как себе Ламберт и представлял — короткие, едва прикрывающие) и, чуть согнувшись, стянул их с себя.       Ламберт тупо завис на его длинных белых ногах, на круглых ягодицах.       Ох… Лютик был очень хорош. Разлет плеч, его осанка и изгиб талии. Лютик откинул шорты и, потянувшись, чуть привстав на носочках, развернулся к бассейну. Сейчас Ламберт заметил, что и походка у него немного соблазнительно-виляющая. Как красиво бедра покачивались, и движение у него красивые, грациозные.       Боже, Лютик был шедевром!       Ламберт откашлялся, когда Лютик нырнул в бассейн, и попытался выдохнуть.       Выдох оказался тяжелым, будто до этого он занял всю его грудную клетку и не давал дышать.       Плечи оказались напряжены. А еще ему адски хотелось подойти к нему ближе. К Лютику.       Он выругался и резко развернулся, уходя.       Он попытался вспомнить, когда в последний раз занимался сексом. С ужасом осознал, что больше месяца назад. Вот блять!       Теперь стало ясно, почему Трисс иногда что-то бубнит про уходы Ламберта с Геральтом.       И почему Ламберт внезапно засмотрелся на Лютика.       Просто трахаться хочет.       Он резко поднялся на второй этаж и, не отступившись, зашел в рабочий кабинет Трисс.       Трисс вздрогнула от неожиданности и едва на стуле не подскочила, оторвавшись от ноутбука.       — Боже милостивый, Ламберт, пожар, что ли, что ты так вломился?       Ламберт покачал головой и внимательно осмотрел Трисс. Но почему-то ничего такого, что ощущал там, на веранде, не почувствовал.       И испугался еще больше. Неужели он остыл к Трисс?!       — Ламберт?..       — Ээээ… Я хотел спросить, где у нас… крем для загара. Лютик спрашивал.       Трисс пораженно моргнула, а потом искренне удивилась:       — О, так у него не так пусто в голове, раз он додумался, что с такой бледной кожей на солнце сгорит. Посмотри в тумбе с моей стороны кровати.       Ламберт кивнул и закрыл дверь. Пошел в спальную, нашел крем для загара. Порадовался, что идея оказалась здравой. Лютик же в самом деле сгорит.       Потом снова помрачнел. Как он мог не заметить, что больше ничего не чувствует к Трисс?       Он взял телефон и зашел в инстаграм. Ввел соответствующий тег и уставился на омег. И… ничего!..       Вот красивые ноги. Вот ягодицы. Плечи, руки, грудь, плоский живот. Все красивые, в красивой одежде и вызывающей позе, но ничего!       Так он что, не остыл к Трисс? И трахаться ему не хочется?       Но почему тогда конкретно ноги Лютика показались ему… сексуальными?       Это же ребенок!       Ламберт выругался и был вынужден снова вернуться к Лютику.       Он вышел на задний дворик и окликнул Лютика. Тот развернулся к нему, вскинул брови и подплыл к бортику. Оперся на руки, выныривая, и у Ламберта едва дыхание не перехваливало. Мокрые волосы и влажная, блестящая на солнце кожа. Такой белый и тонкий…       Лютик присел на край бассейна и убрал волосы с лица. Он улыбнулся стоящему в ступоре Ламберту и сказал:       — Клянусь, со мной чаще всего общаешься именно ты.       — Мило, — пробубнил Ламберт. — Я тут подумал, твои чудесные белые плечи не сгорят на солнце до состоянии стейка отличной прожарки, м?       Он вскинул бровь и подкинул в руке крем для загара. Лютик опомнился и раскрыл рот.       — Точно, я совсем забыл! Спасибо! А то сгорел бы и в самом деле… Неделю никакого солнца!       Он резко вскочил и пошел к шезлонгу, где лежало полотенце. Ламберт проводил его взглядом, впившись в его спину и обтянутые плавками круглые ягодицы. Но ноги… Эти ноги сотворили Боги, честное слово.       Лютик присел на шезлонг и принялся вытираться полотенцем.       — Еще раз спасибо, — кивнул Лютик, улыбаясь. — Не ожидал от тебя. Мне почему-то показалось, что ты не тот человек, который будет думать о таких мелочах, — Лютик снова ему улыбнулся, а Ламберт не сразу понял, что просто стоит и пялится на Лютика.       Он одернул себя и быстро выпалил:       — До приезда сюда я тоже был ужасно бледный и быстро сгорал. Сейчас уже легче с этим.       — Хм, не верится, что ты был бледным.       — Не совсем как ты. На такую кожу долгий загар и не схватится.       Лютик недовольно фыркнул.       — Я знаю, — он грустно выдохнул. — Я бы хотел быть более смуглым, но вот… Хожу как белоснежка.       — Тебе очень идет быть белоснежкой, — пожал плечами Ламберт.       — Да ладно, кому нравится бледные?       — Мне, — выпалил Ламберт, и решил, что в этом совсем нет ничего вызывающего. Ему в самом деле нравятся белокожие.              Лютик почему-то растерялся, и Ламберт заволновался: это же не выглядело, как подкат, так?..       Он вовсе не собирался к нему подкатывать?! Он же не дебил! Он женат!       — Что такого? — не понял он. Всегда рабочая схема: строй из себя дурака.       — Просто… мне мой парень наоборот всегда говорил. Что бледность никому не нравится… — протянул Лютик задумчиво, глядя на свои ноги.       Ламберт едва рот не открыл.       Есть люди, которые мнение одного человека воспринимают за аксиому? Серьезно?       Потом Ламберт опомнился, что Лютик подросток, а тем более, если такое сказал его парень… Да, Ламберт бы и сам повелся, скажи ему что-то такое в таком же возрасте.       — Бред, — хмыкнул он, протягивая Лютику крем. — Всем людям нравится разное, и если твоему парню не нравится бледность, то это его проблемы. Да и вообще, задумайся о нужности такого парня, который говорит, что ему что-то в тебе не нравится.              Лютик внимательно на него посмотрел и принял крем. Он открыл его, а потом спросил:       — Но так ведь не бывает, чтобы тебе нравилось в человеке абсолютно все.       — Бывает. Мне все нравится в Трисс. Геральту — в Йен. Я уверен.       Или, по крайней мере, Ламберту нравилось. Сейчас, казалось, возникли некоторые с этим проблемы, но он пока не совсем понимал, как это работает.       Ламберт кое-как удержал себя от того, чтобы не сказать Лютику, что он выглядит так, что найдется тысячи альф, которые будут готовы его боготворить и целовать асфальт, по которому он ходил.       Про это он уже смолчал, понимая, что это будет несколько странно.       Но с другой стороны Лютик что, себя в зеркале не видел?       У него невероятная фигура, длиннющие ноги, круглая задница. Ко всему этому буквально кукольное лицо, именно так, как у них обычно рисуют: большие глаза и небольшие губы.       Он же весь на фарфоровую куклу похож!       Лютик снова недоверчиво на него посмотрел.       — Ну, Трисс это Трисс. И Йен это Йен… Я как-то все равно не уверен, что человек может нравиться весь и полностью… — промямлил он с сомнениями.       Ламберт тяжело выдохнул, качнув головой. На миг ему показалось, что его парень имеет проблемы с самооценкой, вот и Лютику голову задурил, что он какой-то не такой, и никто его такого вот не захочет.       Ламберт в принципе и тут не удивлен.       Если бы он в лет семнадцать начал бы встречаться с кем-то таким прекрасным, как Лютик, то тоже стал бы верить, что его может увести каждый столб.       Тяжело выдохнув, глядя, как Лютик аккуратно начал смазывать свои плечи кремом, он сказал:       — Йен как-то сказала хорошую фразу по этому поводу.       — Какую?       — Мол не понимает, как кто-то может пытаться понравиться альфе. Она сказала: «это мужчина должен боготворить меня, и я еще посмотрю на то, как хорошо он это делает». Теперь понял?       Лютик смущенно хихикнул.       — И ты с этим, как мужчина, согласен?       — Абсолютно.       — Правда, что ли? — Лютик искренне удивился, будто где-то глубоко внутри считал, что мужчина, обожающий его априори какой-то не такой, врун, и вообще его не существует.       Ламберт пожал плечами.              — Когда ты боготворишь омегу, со временем она начинает обожать тебя абсолютно так же. Что ты ей даешь, то и она тебе. Это я о здоровых отношениях говорю. Без перевеса в какую угодно сторону. Так что, Лютик, нашел бы ты себе нового парня и не дурил себе голову.              Лютик снова тихо хихикнул, лукаво на него посмотрев.       Нет, вот что-то же в нем было такого. Он же сидел сейчас перед ним почти абсолютно голым, все на показ, все Ламберт видит, а почему-то стоит и смотрит только на его лицо, в его глаза. Как примагниченный. Наслаждается не длинной ног, а звуком его голоса и чистотой смеха.       Будто в Лютике был какой-то магнит, делающий его, Ламберта, слабым и подвластным.       — Я искренне об этом думал, — тяжело выдохнул Лютика. — Но сейчас есть кое-какие проблемы, и их… нужно решить с ним. Надеюсь, что все будет хорошо, — он с грустью посмотрел на крем в своих руках. — Ой, я тебя не утомляю? Ты же взрослый мужчина, а стоишь и слушаешь, как тебе какой-то омега ноет про свои отношения…       — Не нравилось бы, не слушал. Тебе помочь со спиной? — он сам не заметил, как быстро и резко это сказал. Почему-то фраза вырвалась быстрее, чем он решил ее обдумать.       Но Лютик не удивился, не испугался. Он посмотрел на него с мягкой улыбкой и сказал, протягивая крем:       — Буду благодарен.       Ламберт взял окаменевшей рукой крем и кивнул, тупо глядя на его.       Лютик отрегулировал спинку у шезлонга и лег на живот.       Ламберт кое-как присел на край шезлонга и уставился на узкую спину. Боже, даже спина у него красивая!       Может это в самом деле ангел?       Он выдавил немного крема на ладонь, растер его и мягко коснулся спины Лютика. Она была приятно-теплой, а кожа упругой и гладкой.       Он тут же ощутил покалывание в паху и понял, что все совсем плохо. Надо потрахаться. Срочно.       Пока у него ничего не встало, он сказал, лишь бы отвлечься:       — Если у тебя есть какие-то, не знаю, сомнения по поводу этих проблем, то ты можешь… поговорить об этом с Трисс. Если не стесняешься, конечно. Она с радостью тебе поможет. Я бы, конечно, мог сказать, что ты можешь и мне рассказывать, но мой ответ такой: «если что-то не нравится — шли его на хуй и ищи нового».       Лютик тихо рассмеялся и положил голову на сложенные руки.       — Зато твой совет наверняка рабочий.       — На самом деле он еще и качественный. Если его что-то не устраивает в твоей внешности, то тут бесполезно что-то делать.       — Хм, спасибо, приму к сведению. Но сейчас… скорее всего, есть очень… очень серьезные последствия. Я пока в них не уверен, но…       — Ты беременный, что ли? — выпалил Ламберт. Ему думалось, что только такие могут быть последствия между двумя подростками, которые занимаются сексом.       Лютик рассмеялся.       — В любом случае, — продолжал Лютик, — сначала мне надо проверить все, а потом с ним поговорить.       Ламберт хмыкнул, смутно понимая, какие там у них проблемы могут быть.       Но наверное могут. Лютик же такой же человек, как и он.       — Как бы то ни было, ты всегда можешь поговорить с кем-то из нас.       Лютик посмотрел на него через плечо и улыбнулся.       — Почему вы такие добрые? Я вам фактически никто. Взрослый пацан с плохой биографией.       Ламберт пожал плечами и вытер остатки крема о свои собственные руки.       — Не знаю, ты нам просто сразу понравился. Просто, знаешь, есть такие люди, они сразу всем нравятся, все их любят. Вот это ты.       Лютик пораженно моргнул и широко раскрыл глаза.       — Ох… Клянусь, ты мне больше приятных вещей сказал за десять минут, чем мои друзья за пять лет.       Ламберт сам растерялся. Это не было в его стиле: кого-то нахваливать. Хоть он и не считал, что сейчас занимался именно этим. Он просто говорил, что думал, и он старался сделать все, чтобы это не выглядело так, будто он пытался подкатить к Лютику.       — Спасибо, — кивнул Лютик. — И за крем, и за то, что поговорил со мной. Не знаю, почему, но мне сейчас очень полегчало. Утром дурно было из-за… ну, того самого парня. А сейчас полегче. Еще раз спасибо.       Ламберт растерялся и кое-как кивнул.       — Я рад. Ладно, я пойду. А ты пока в воду не суйся.       Лютик улыбнулся ему и кивнул, снова кладя голову на сложенные руки.       Ламберт прошелся взглядом от плеч до ног, а после резко встал и быстро ушел. Закрыв за собой дверь, он замер и попытался стряхнуть с себя странное наваждение. Не вышло. В паху тяжелело и Ламберт, выругавшись, быстро поднялся на второй этаж и буквально вломился в кабинет Трисс.              — Да что с тобой сегодня, Ламберт?! Эээ… Ламберт?..       Трисс растерянно моргнула, когда Ламберт закрыл за собой дверь и, начав расстегивать свой ремень, стремительно пошел к ней.              — Я тут вспомнил, что мы сексом месяц не занимались.       — Ох, да что ты? И чья это вина? Может тебе не…       Она вскрикнула, когда Ламберт резко склонился к ней, взял за талию и усадил на стол. И в миг ей забылось собственное возмущение. Все забылось.       Лютик вылез из воды и присел на край бассейна, вытерев глаза от влаги. Ничего не помогало. В голове все еще была каша.       Догадываться он стал еще неделю назад, но он отбрасывал эти мысли, решая, что этого быть не может. И вот, к этому моменту он был похож на оголенный нерв. Он дергался и волновался, не зная, куда себя деть.       Понятно было одно: врать самому себе было нельзя.       Тем более чем больше он это оттягивал, тем тяжелее становилось.       Он не мог даже спокойно в бассейне поплавать! Ему казалось, что эти мысли грузом тянули его ко дну.       Он тяжело выдохнул и посмотрел на воду.       С другой стороны он был рад, что сейчас находился… здесь. Трисс и Ламберт, казалось, были хорошими людьми и в случае чего, кажется, он сможет им доверять.       И… ох, Ламберт.       Лютик мечтательно посмотрел в сторону, сам не заметив, как губы дернулись в улыбке.       Да, безусловно, он понравился ему вчера с первого взгляда, но это было почти буднично. Ему часто мог кто-то приглянуться, как красивая картинка.       Но Ламберт не был просто красивой картинкой. Он был с ним таким милым! Казалось, это был первый взрослый мужчина, который не давил. Он вел себя так, будто они были на равных. Он был добр, вежлив и хотел помочь!       И его руки. Боже, эти невероятные сильные руки. Лютику с трудом удалось не вздрогнуть, когда он коснулся его спины.       Лютик прекрасно понимал, что, наверное, это игра гормонов, а еще Ламберт просто слишком милый с ним, и какой-то по-забавному неловкий. Он совсем не был похож на злого Геральта, которой заставлял ходить по струнке. Хотя, возможно, это было и оправдано. Да, красивый и милый Ламберт. Прекрасный и женатый.       Со вздохом Лютик встал и пошел присесть на шезлонг, желая немного погреться на солнце. Возможно, подумать о Ламберте и тем самым успокоиться.       Успокоиться не выходило.       В голове была каша, и он постоянно отвлекался на эти мысли.       Выругавшись, он встал, собрал вещи и вернулся в дом. Принял душ, вытерся и переоделся. Нервно походил в комнате и, кивнув сам себе, взял карточку. Лучше узнать все сейчас и дальше жить спокойно. По крайней мере он очень хотел жить дальше спокойно. Хотя бы это время, пока он здесь. Казалось, он впервые оказался в доме, где стены не давили, где все были спокойны и расслаблены. И добры к нему.              Он спустился на первый этаж, нервно сжимая в руке телефон. А потом, когда все проверит, поплавает в бассейне! Или попросит Ламберта его покатать. Последняя мысль его очень воодушевила и он даже улыбнулся.       — Лютик? Идешь гулять?       Лютик подскочил и чуть с лестницы не свалился. Он схватился за перила и повернулся к Ламберту. Выглядел тот немного помято, но Лютик не придал этому значения.       — Эээ… Просто прогуляться хочу.       Ламберт только кивнул, взял с холодильника минералку и поднялся на второй этаж. Лютик невольно проводил его взглядом. Невольно вгляделся в него со спины. Невольно подметил, что у него классная задница.       Одернул себя. Выругался.       Он спешно вышел на улицу и огляделся. Район ему был смутно-знакомым. С тяжелым выдохом он достал телефон, вбил в поиск ближайшую аптеку и побрел туда.       Если бы Ламберт узнал, насколько была близка его шутка про беременность к правде, то, возможно, он бы не обрадовался. Лютику подумалось, что если догадки подтвердится, то… то черт знает, что делать!       Он прекрасно понимал, что если они об этом узнают, то наверняка решат, что Геральт не зря его держал в ежовых рукавицах, что если за Лютиком не следить, то что-то обязательно случится.       Собственно, наверное, это в самом деле было так.       Про беременность он впервые подумал две недели назад. Внезапно он немного набрал, стал отекать и как-то странно постоянно себя ощущал. Но мысль так же быстро забылась, как и появилась.       В последний раз врач сказал ему, что из-за каких-то там особенностей и проблем, забеременеть если и выйдет, то придется очень постараться. В идеале — в течку. А еще лучше что-нибудь до этого попить, чтобы укрепить процесс. Ничего ужасного с Лютиком не было, и врач утешил его сразу тем, что сейчас это проблема очень многих омег из-за плохой экологии, некачественного питания и кучи других факторов.              Лютик вообще-то не совсем дебил, и первое время настаивал на презервативах. Не только из-за страха подхватить чего-то, но и из-за возможности забеременеть. Вальдо очень на это обижался и говорил, что Лютик, наверное, его не любит и считает за мудака, что Вальдо где-то нагуляет ему хламидий или что-то такое.       Какое-то время, в первый месяц, Лютик упорно держал свою позицию. Потом Вальдо стал говорить, что с презервативом не те ощущения, что Лютику сложно забеременеть, и вообще: «может быть это ты чем-то болеешь». И в какой-то момент Лютик в самом деле сдался. Вальдо добил его всеми этими разговорами про доверие, что Лютик его еще обвиняет в изменах.       Первое время Лютик очень боялся, но за полгода ничего не произошло. Так что после он успокоился, решив, что забеременеть ему выйдет только во время течки, так что можно просто наслаждаться сексом и не тратиться на презервативы.       А потом началось вот это. Вот это, с которым он понятия не имел, что делать!       Мысли об аборте наводили на него страх, слезы и панику. Вдруг это повлияет как-то потом на возможность забеременеть? И вообще… как оказалось, говорить о каком-то постороннем аборте было несколько легче, чем о своем собственном.       Он одернул себя. Может он вообще не беременный? Может проблемы какие с гормонами. Сейчас это частая проблема.       Он уверенно себе кивнул и включил музыку. Лучше думать о Ламберте. О женатом мужчине… О Боже, у Лютика же парень есть!              Он едва не взвыл.       Кое-как дойдя до аптеки и купив два разных теста, он еще немного прогулялся, купил себе кока-колу и медленно, очень медленно побрел назад, едва не шаркая ногами.       У самой двери он уже был темнее тучи, и напряжен, как оголенный провод. Неизбежность происходящего нагоняла тоску и страх. Без даже самой малой поддержки оказаться в такой ситуации было невыносимо!       Но и кому сказать? Только Вальдо, но Лютик знал, что без теста говорить с ним бесполезно. Отмахнется и скажет, что Лютик придумывает себе лишнего.       Он медленно зашел в дом. Вкусно пахло едой. Лютик слышал голоса. Он неуверенно прошел вперед, увидев сначала Трисс, потом Геральта. Трисс улыбнулась ему и кивнула. Геральт повернулся, уставился на него так, будто он враг народа, а после тоже кивнул с таким выражением лица, будто хотел его убить.       Лютик искренне не понимал, что же у Геральта в голове.       — Через полчаса будет готов обед! — окликнула его Трисс, когда Лютик уже поднимался по лестнице.       — Хорошо!       А после закрылся в туалете, уставившись впритык на эти тесты.       Тяжело выдохнув, он кивнул сам себе, взмолив всем Богам, чтобы это просто были какие-то сторонние проблемы. Или что Лютик просто поправился, а не отекает так, будто бухает не просыхая две недели.       Сев на бортик ванны, он уставился на тест и первую полоску. Он молился, чтобы вторая не проступила. Руки дрожали и были холодными, а Лютик сидел каменным изваянием и пялился на этот тест.       Через минуту он медленно моргнул.       Две полоски.       Он ощутил, как сердце пропустило удар пока он просто пялился на эти две полоски.       В истерике он сделал второй тест.       Две полоски.       Блять.       Блять-блять-блять.       Он чувствовал, что его трясло буквально изнутри, что он не мог успокоиться, ритм сердца гудел в голове. Что ему делать? Кому говорить? Может и вправду сказать Трисс? Она ведь не осудит его, не накричит и не погонит в принудительном порядке на аборт?       Боже.       Сглотнув, он прошел в свою комнату. В надежде загуглил какова вероятность ошибки теста.       Вероятность конечно была, но настолько ничтожная, что Лютику показалось смешным верить в то, что но не беременный.       Он истерично хихикнул. А чего он мог еще ожидать? Они больше шести месяцев занимались так сексом!       Лютик потер лицо руками и шумно выдохнул:       — Боже, пиздец.       Он ощущал острое желание кому-то высказаться, срочно все рассказать, чтобы его утешили и поддержали, дали совет и объяснили, почему сделать именно так будет правильно.       Хотел бы он рассказать все Трисс, но прекрасно понимал, что не сможет.       Поэтому он просто схватил телефон и написал Вальдо:       «есть ОЧЕНЬ важный диалог. вот прямо СЕГОДНЯ».       На удивление, Вальдо ответил быстро. Порой он не отвечал несколько часов.       «?????»       Лютик тупо уставился на эти вопросы. Прошипев себе под нос «вопросы свои к себе в задницу засунь», он ответил:       «поговорить надо. очень важная тема»       «ебать ты меня пугаешь. ладно. вечером будет нормально?»       Лютик хотел бы записать ему голосовое с криком о том, что это нихуя ненормально, что он мог бы сам к нему прийти и все узнать, но, успокоившись, ответил:       «да, хорошо».       Вальдо назначил время и место. Лютик на сообщение не ответил, отложив телефон и посмотрев на свои белые руки.       Ему плохо представлялось, что Вальдо обрадуется этой новости, что он поддержит его. И так же Лютик плохо представлял, что из этого может что-то выйти.       Но что тогда делать? Сразу на аборт?       Лютика пробрало. А потом его окликнули на обед.       Лютик кое-как встал, взяв телефон, и спустился на ватных ногах в столовую.       — Боже, Лютик, ты похож на призрака. Что-то случилось? — Трисс взволнованно его оглядела, и Лютик вскинул голову, уставившись на нее осоловелым взглядом.       — Я… нет, все нормально, — промямлил он и поплелся к столу, садясь на свое место.       Напротив сидел Ламберт, сложив руки на груди и скептически его оглядев, вскинув бровь.       — Трисс права. Ты еще более бледный, чем обычный, и взгляд у тебя бегает.       Лютик поднял на него загнанный взгляд. От незнакомого мужчины волнения больше, чем от собственного парня!       От обиды хотелось выть, но Лютик только снова пробубнил:       — Нет, все хорошо. Правда. Я просто очень голодный, у меня тогда давление падает… — он даже не соврал. Если он был очень голодным, то у него и вправду могло упасть давление. Правда о еде думать он не мог.       — Ты мог бы перекусить, — протянула задумчиво Трисс, поглядывая на Лютика.       Лютик только пожал плечами и улыбнулся. Трисс тяжело выдохнула и ушла на кухню.       Ламберт резко сказал:       — Лютик, ты можешь рассказать, пока не стало поздно, — в его голосе не то угадывалось волнение, не то страх, не то непонятый Лютику холод. — Мне Геральт рассказал пару ситуаций, и я боюсь, что сейчас начнется какая-то такая ситуация, и пока из нее можно выкрутиться, ты можешь рассказать.       Лютик растерялся. Он не знал, было ли это предупреждением или заботой. Угроза или желание помочь?       Он забегал взглядом, но с трудом взял себя в руки, сказав:       — Я… это связано с моим парнем. Это очень личное.       — Вы поругались?       — Пока нет… Но кажется, что скоро да…       Ламберт тяжело выдохнул и качнул головой. Он был хмур, но даже когда он хмурился Лютик угадывал в его лице непонятную мягкость. Мягкость заботливого отца.       Возможно, именно это сразу и подкупило Лютика.       — Ладно, надеюсь, это не превратится в катастрофу, — он сделал небольшую паузу, а потом кивнул в его сторону, сказав: — у тебя руки трясутся.       Лютик только ойкнул и спрятал их под стол, опустив взгляд. Ламберт тяжело выдохнул, сказав:       — Хочу просто напомнить, что тебя не будут ругать, оскорблять или бить. Если что-то тебя волнует до такой степени, то мы постараемся понять.       Лютик резко поднял на него взгляд, а потом пролепетал:       — Я не совсем понимаю… к чему это доброта? Я же вам никто и…       — О Боже, — Ламберт устало закатил глаза. — Ты нам никто, но сейчас мы сидим за одним обеденным столом, а я пообещал Геральту, что мы присмотрим за тобой и попытаемся никак не навредить. Понимаешь?       Лютик только кивнул. Ламберт тяжело выдохнул.       Через секунду пришел Геральт, а после — Трисс.       Лютик изо всех сил старался отвлечься от своей ситуации и не думать. Слова Ламберта были соблазнительным. Само понимание, что можно поговорить с взрослым человеком и не быть осуждённым манило. А с другой стороны это казалось враньем.       Нормальные люди, ответственные, — был уверен Лютик, — не беременеют в семнадцать.       Даже если ни Трисс, ни Ламберт его не наругают, они все равно сами для себя сделают пометку, что Лютик глупый, что он не смог это предупредить, что не додумался купить презервативы. А потом об этом узнает Геральт. И он разозлится. А когда злится Геральт — все становится еще хуже.       Лютик тяжело выдохнул и вернулся к своей тарелке.