Звезды вокруг шрамов

      Ламберт не дурак, и он понимал, что глупо было бы спихивать этот странный интерес к Лютику на то, что он не трахался месяц.       Что-то же за этим было. Что-то глубже и серьезнее.       Почему-то же он так в него вцепился, как клещ. И все ему было интересно, и помочь он хотел, и узнать все. И любоваться им хотел.       Радовало только, что Лютик не был похож на ребенка. Да, ему все еще семнадцать, но фигура не была нескладной, угловатой или детской.       Просто красивый омега.       Другой вопрос, что же особенного было в его красоте, что Ламберт теперь не мог выбросить его и головы. Буквально. Он думал о нем весь день на работе, но сейчас удачно спихивал это на волнение о его состоянии и чтобы ничего не усугубилось.       В обед ему позвонила Трисс.       Ламберт отставил кофе и поднял.       — Да?       — Ты не поверишь, но я только что узнала о Лютике больше, чем о том, чем ты занимаешься на работе за пять лет!       Ламберт цыкнул и закатил глаза. А потом дернулся и протараторил:       — Стой, он рассказал тебе?!       — Я сама в шоке! Ну… все оказалось несколько сложнее, чем я думала. Намного сложнее. Честно говоря, я не знаю, что бы с ним было, если бы ему пришлось самому решать.       — Что именно решать?       — Я не могу тебе рассказать.       — Трисс!       — Что? Он меня попросил никому не говорить об этом. В конце концов, ты и сам утром прекрасно понимал, что некоторые вещи омеги не хотят рассказывать огромным альфам. Но мы придумали, что нужно сделать, так что в целом все должно кончиться хорошо. Он справится. И будет в порядке, ну… только если бросит своего «парня», прости Боже.       Ламберт растерянно моргнул.       Так, ну то, что у него какое-то несчастье в парнях — он и так знал. Что из-за него может все ухудшится — тоже. В итоге ничего нового он не узнал, но был рад, что об этом уже знала Трисс и она помажет ему.       — Что ж… Тогда буду надеяться, что он справится. И что ты в этом поможешь.       Трисс тяжело выдохнула.       — Постараюсь, но там все очень запущенно. Я его прекрасно понимаю, сама когда-то в такой же ситуации была.       — Ну, если ты жива, то это, кажется, ничего смертельного.       — Ламберт, напоминаю, что у меня была любящая семья, а он один сидит и скулит в подушку.       — Теперь у него есть любящая ты. Чем плохо?       — О Боже.       Ламберт тихо рассмеялся. На самом деле он просто ощутил облегчение за то, что Лютик доверился Трисс и что проблема решаема. Он понятия не имел, насколько там все плохо и сколько они все это будут решать, но главное, что Лютик уже был не один. А Ламберт на себе знал, как это иногда бывает важно: просто понимание, что ты больше не один.       После разговора меньше о Лютике думать он, конечно, не стал.       Теперь и отмазываться было нечем, волноваться он стал в разы меньше.       Понять, откуда этот нездоровый интерес он тоже не мог.       Так и сходил с ума на работе весь день, пока в голове был Лютик, валяющийся на шезлонге. В любом случае, думать о нем было приятно и даже не отвлекало.       Уже садясь в машину, выезжая из-за парковки, он подумал, что по приходу домой… попытается снова поговорить с Лютиком. Как бы то ни было, ему все еще было интересно, что именно у него случилось. А с другой стороны… если это в самом деле… какие-то их, омежьи дела, то как он расскажет такое альфе? С тяжелым выдохом Ламберт понял, что все-таки не должен был лезть к Лютику с такими вопросами.       В его глазах Ламберт это здоровый незнакомый мужик. С чего он вообще ему что-то о себе должен рассказывать?       Тяжело выдохнув, он решил, что просто постарается… не лезть к Лютику. И не пялиться на него. Убедить себя, что Лютик обычный омега и таких он видел ты… Он замер и вгляделся в сторону. Лютик! Вроде даже один.       Ламберт выругался, осознав, что его план разрушился, не успев оформиться в его голове, и аккуратно подъехал к тротуару, опуская стекло.       Лютик напряженно посмотрел в сторону, а после, когда открылось окно, широко улыбнулся. Он выглядел несколько живее, но все еще подавленным.       — Привет, — Ламберт подмигнул ему, понизив скорость. — Выглядишь получше, чем за завтраком.       — Стараюсь. Вот, ходил гулять… Уже легче. Я присяду?       Ламберт опомнился и кивнул. Остановился и открыл Лютику дверь. Тот шмыгнул на пассажирское место и, пристегнувшись, улыбнулся ему. Ламберт покачал головой, сказав:       — Я буквально вижу, что ты улыбку из себя эту выдавливаешь.       Лютик пораженно моргнул. Боже, ну какое у него лицо! В нем и красота, и детское удивление, и мягкость, и легкая растерянность. На него хочется смотреть, не моргая, боясь упустить важную деталь.              — До сих пор не понимаю, чем заслужил сейчас таких людей, как вы с Трисс, — пораженно сказал Лютик, выглядя так, будто они с Трисс в самом деле совершили какие-то героические подвиги.       Теперь растерялся и Ламберт.       — Эээ… Лютик, мы обычные люди. Самые обычные. Нас не нужно заслуживать.       — Нет, вы не обычные люди. Вы очень добрые и внимательные.       — Я? Добрый? — скептически уточнил Ламберт. — Скажем так, с тобой и с Трисс — да, но с дру…       — Но почему ты тогда добрый со мной? — изумился Лютик. — Трисс твоя жена, это понятно, но я?       — А ты несчастное дите, которое шарахается человеческого к тебе отношения и боится моргнуть лишний раз. Вопросы?       Лютик тихо фыркнул, а потом внезапно улыбнулся.       — Значит не такой уж ты и плохой.       Ламберт снисходительно на него пострел.       — Увидишь меня во время работы — заберешь свои слова назад.       — Хм, и кем ты работаешь?       — Вечно кричащим на дебилов человеком.       Лютик рассмеялся и кивнул. Посмотрел в окно, когда Ламберт остановился у светофора и спросил:       — Ты умеешь кататься на роликах?       Ламберт удивленно вскинул брови, не поняв, к чему такой вопрос, а потом, посмотрев в сторону, заметил проезжающую на роликах компанию подростков.       — Ну, в двадцать лет умел… Старший брат научил. А ты?       — Нет. Мне отец подарил в десять лет ролики, а когда узнал, что я не умею на них кататься — разозлился, я потом долго пытался научиться на них ездить, но так и не научился.       Ламберт внимательно посмотрел на Лютика, снова засмотрелся и едва не пропустил зеленый. Вжал газ и перевел взгляд на дорогу, а потом резко завернул налево.       Лютик сначала молчал, а потом спросил:       — Ты каким-то не таким путем едешь… Ну, наверное?.. Я просто другим шел, — Лютик повертел головой по сторонам, удивленно моргая.       — Ага. Едем в магазин.       — Зачем?       — Ролики покупать, — пожал он плечами.       Лютик удивленно на него посмотрел, моргнул, а потом внезапно широко улыбнулся и засмеялся.       — И говоришь, что не добрый.       — Самый не добрый в Лос-Анджелес, — фыркнул Ламберт и невольно потрепал Лютик по колену.       Одернул руку, но Лютик никак не среагировал, только улыбнулся чуть шире. Да, он ж просто потрепал его, а не погладил. Тоже самое, что и по плечу. Только по колену. Колено, которое хотелось сжать в своей ладони все время, пока они ехали.       На самом деле Ламберт понятия не имел, на кой черт он решил отвези его в магазин, купить ролики и поехать на них кататься. Он их в глаза не видел лет десять, если не больше!       Но Лютик казался вполне счастливым этой перспективой, так что почему нет?       В магазине Лютик долго маялся между черными и розовыми роликами. Он говорил, что черный он в одежде привык носить больше, но, Боже, как же, с его слов, он любил розовый.       В конце концов были куплены поразительно светло-светло розовые ролики. Настолько светлые, что Ламберту они казались белыми, но Лютик назвал его балдой и сказал, что они нежно-розовые.       Ламберт раздосадованно пожал плечами и оплатил покупку.       На улице должно было вот-вот начинать заходить солнце, когда Лютик сидел на асфальте, зашнуровывая ролики. Ламберт обнаружил, что на своих стоит довольно неплохо. Он думал, что свалится тут же, как встанет на них, но, как оказалось, ощущение было знакомо и привычно. Он легко на них встал, прокатился пару метров, и вернулся к Лютику, который все еще пыхтел со шнуровкой.       Наконец, закончив, он вскинул голову и посмотрел на Ламберта, улыбаясь.       — А как встать?       Ламберт рассмеялся и протянул ему руки. Лютик неловко за ними потянулся и схватился, еще более неловко пытаясь встать. С визгом его ноги разошлись в сторону и он намертво вцепился в Ламберта, который тут же его схватил за свитшот. За свитшот, который едва не стащил с него, но успел перехватить его сильнее.       — Это ад! — крякнул Лютик и, намертво вцепившись в Ламберта, с трудом встал. Кажется, на роликах он держался кое-как. Ноги у него разъезжались и все стремились разъехаться в разные стороны.       А Ламберт обнаружил, что в нем все сжалось в приятном трепете от того, как близко к нему был прижат Лютик. Его тело — тонкое и худое, было так приятно прижимать к себе.       Ламберт ощущал, что делал этим себе только хуже и хуже. Но отпустить его сейчас? Пф, глупость. Во-первых, Ламберту казалось, что его руки просто не разомкнутся, пока есть реальная возможность касаться его. А во-вторых, Лютик же просто упадет без его помощи.       — Попытайся словить равновесие, — сказал первое, что пришло на ум, Ламберт.       Лютик недовольно фыркнул и кое-как выпрямился.              Ламберт ласково взял его руки в свои, сжимая, и Лютик почти больно сжал его руки, пытаясь удержаться. Ладонь у Лютика тоже была небольшой и нежной. Ламберт понятия не имел, почему у омег всегда такая удивительно-нежная кожа!       — Честно говоря, я бы не очень хотел падать и что-нибудь себе разбить, — пробубнил Лютик, внимательно смотря на свои ноги. Дрожать те перестали и он даже смог стоять. Не без опоры в виде Ламберта, конечно, но все-таки…       — Просто держись за меня, если что, я тебя словлю.       Он положил свою ладонь на его поясницу, и Лютик вскинул голову, посмотрев в глаза. Ламберту показалось. что его щеки немного покраснели, хоть он и спихнул это на игру предзакатного света.       — Да, пожалуй, так и сделаю. Только и ты меня держи.       — Держу, — кивнул Ламберт. — Крепче уже некуда, иначе что-нибудь тебе сломаю.       Лютик только тихо хихикнул и кивнул.       Он немного отстранился от него и попытался двинуться вперед. Ламберт аккуратно держался рядом, держа руку по близости его спины и руки, чтобы в случае чего перехватить.       Лютик одной рукой вцепился в его предплечье, и плавно двинулся вперед. Проехал совсем немного, выглядя ужасно-напряженным. А Ламберт просто улыбался как дебил, пока находился с ним так близко.       Лютик что-то ему напоминал. К чему-то он его возвращал, и быть в этом моменте становилось еще приятнее и легче.       Будто бы Ламберт оставлял то, что он есть, бросал это где-то в уголке, и становился совсем легким и юным.       Рядом с Лютиком он сам становился таким же. Молодым и чистым. Возможно, именно поэтому он и ощущал эту легкость.       У Лютика выходило очень даже неплохо. Он мог стоять и легко отталкивался, умудряясь стоять и почти не падать, пока ехал. А когда стремился встретиться коленями с асфальтом — Ламберт тут же его перехватывал и прижимал к себе. И, Ламберт клянется, это был самый невинный и интимный момент в его жизни.       Вот они, одетые, не совершающие никаких лишних действий, но каждый раз, когда Лютик хватался за него, чтобы устоять, каждый раз, когда Ламберт прижимал к себе, чтобы получше его зафиксировать, Ламберт ощущал, что все внутри него тяжелело, а рот невольно растягивался в широченной улыбке.       Держать Лютика как держать свою собственную мечту.       Ламберт пока плохо понимал, что это за мечта такая, но держать ее было приятно и легко.       — Я тебе там синяков еще не наставил? — взволнованно спросил Лютик, крепко держась за его руку.       — Уверен, что нет, — качнул головой Ламберт, хоть и понимал, что на предплечье пару следов по-любому останется — каждый раз, когда Лютик хватался за него, силу он не контролировал, и хватка у того была каменная.       — Если что, то я не специально, — Лютик кое-как повернулся к нему и внимательно посмотрел на него. — Ого, как я уже умею! — восхищенно крякнул он.       Ламберт искренне рассмеялся, держа его руки в своих. Боже, ну какая же нежная кожа! И как Лютик смотрел на него, какие у него глаза, какое лицо! Ламберту казалось, что он касался искусства.       — Ты быстро учишься, — согласился Ламберт. — Можешь попробовать не держаться за меня.       — Ну уж нет! — насупился Лютик. — Я не хочу уйти отсюда с синяками, — он снова неловко развернулся. Чуть не упал, но Ламберт его во время перехватил. Прижал к себе теснее, и Лютик на миг замер, вздрогнув. Неловко снова словил равновесие, Лютик посмотрел ему в глаза и сказал: — Держи меня крепче, пожалуйста, я хочу попробовать прокатиться.       Ламберт кивнул и прижал к себе теснее за талию. Лютик вздрогнул и покраснел. Он пролепетал:       — Ламберт… за руку держи, я же сказал, что хочу попробовать прокатиться.       Ламберт сам ощутил, как краснеет. Он ойкнул и резко убрал свою руку, взял Лютика за руку. Лютик засмеялся и кивнул, посмотрев на него. Ламберт ощутил себя идиотом. На самом деле после фразы «держи меня крепче» он вообще не слушал. Просто прижал к себе теснее, наслаждаясь тем, что мог сделать это так явно, ощутить тепло его тела и как приятно было его держать таким образом.       — Хм, мне кажется, у меня уже получается? — удивленно сказал Лютик, вскинув брови. С трудом он повернулся к Ламберту и протянул вторую руку.       Ламберт мягко улыбнулся ему, беря его за руку, и сделал шаг назад, немного откатываясь, и Лютик с трудом словил равновесие, когда он двинулся вперед. Ламберт медленно ехал назад, и Лютик с восторгом смотрел на свои ноги.       — Как ты вообще назад едешь? Я еле стою, пока ты меня тащишь! — недовольно насупился Лютик.       — Видимо, опыт. Когда я был подростком, то что я только на роликах не умел. Сейчас, я, кажется, только ездить и не разучился. Давай, попробуй ехать на меня… Ага, вот так.       Ламберт сильнее сжал его руки в своих. Такая белая, нежная кожа.       Лютик послушался его совета, неловко попытался подкатиться к нему ближе.       — Вот, видишь, полу…       Ламберта перебил вскрик Лютика, когда у того подкосилась нога. Ламберт, перепугавшись, поспешил перехватить его, но в итоге тоже повалился на асфальт. Но со своей миссией справился: Лютика он прижал к себе и сам повалился на спину, так что весь удар он принял на себя. Чисто в теории, Лютику упасть он не дал. Просто… положил на себя.       — О Господи, — проскрипел Лютик, кое-как пытаясь понять, где у него руки и встать.       А Ламберт подумал, что мог всю жизнь так и проваляться, с Лютиком рядом, на нем. На вес, кажется, он был еще легче, чем казалось.       — Ты не ушибся? — взволнованно залепетал Лютик, садясь на колени.       Ламберт поморщился и привстал, потирая ушибленный бок.       — Кажется, порвал рубашку, — он посмотрел на свой локоть и грустно выдохнул.       — Покажи, — шикнул Лютик, пытаясь рассмотреть его руку. — Нет ушибов? Ран?       — Лютик, успокойся, мою загрубевшую кожу уже, кажется, и пули не возьмут.       Лютик мягко ему улыбнулся и, кажется, немного расслабился.       — Прости, я…       — Лютик, ты просто упал, это нормально.       — Я не хотел повалить тебя!       — Я вполне успешно повалился сам, без твоей помощи. Давай я лучше помогу тебе встать.       — Я… наверное, на сегодня хватит, — неуверенно сказал Лютик, и Ламберт лишь кивнул.       — Все равно, давай руку, докачу тебя до скамьи, снимешь там.       Ламберт ловко встал и помог Лютику. Взял его за руки, потянув на себя и, поддерживая за одну руку, на миг замер. Посмотрел Лютику в глаза и спросил:       — Ты доедешь без происшествий или тебе нужна поддержка?       — Уверен, что снова повалю тебя, — буркнул Лютик и кое-как попытался сдвинуться с места.       Ламберт устало закатил глаза. И сам, без разрешений, мягко приобнял его за талию, поддерживая. Лютик вздрогнул, не оттолкнул и даже ничего не сказал. Ламберт чувствовал, что переходил границы. Он мог поддержать его за плечо, за поясницу, но он предпочел уложить свою лапищу на его талию.              Еще час назад клялся себе в машине, что он вообще на Лютика больше не посмотрит, и вот, сейчас прижимает его к себе под видом заботы, когда, на самом деле, ему просто нравилось поддерживать его таким образом. Тем более Лютик не был против. Ламберт даже решил думать, что Лютику нравится, но больше он это спихивал на свои шизофренические идеи.       А потом Лютик посмотрел на него искоса, и лукаво улыбнулся, и так же быстро отвел взгляд.       Ладно, по крайней мере, Ламберт был уверен, что Лютику это не противно.       Присев на скамью, Лютик принялся расшнуровывать ролики, и Ламберт кивнул:       — Съезжу за обувью.       Он проехался до машины, и невольно тихо засмеялся от представления, как выглядит со стороны в белой рубашке и черных штанах, и роликах. Тридцать три года мужику, а он на роликах катается. В любом случае, его мало волновало, что подумают со стороны, тем более площадка выдалась на удивление малолюдной.       Он вернулся и протянул Лютику кроссовки. Тот благодарно кивнул и снова улыбнулся. Он сказал, натягивая на себя кроссовок:       — Я… спасибо, — невольно сказал он, не поднимая взгляда.       — За что?       — Что провел со мной время. Я не очень хорошо себя сейчас чувствую, мне сложно отвлечься, но сейчас… получилось.       — Надеюсь, что бы то ни было, это скоро кончится в твоей жизни.       Лютик грустно выдохнул и кивнул.       — Я тоже.       Ламберт тоже переодел обувь и, взяв заодно еще и ролики Лютика, пошел к машине. Лютик с улыбкой подстроился под него, все глядя в его сторону.       Ей-Богу, он буквально светился. Казался таким светлым и таким прекрасным.       Уже заведя машину, глядя на Лютика в уже сгущающихся сумерках, он невольно восхитился тем, как красив он был. Вопрос был даже не совсем в его… материальной красоте. Не только в густых волосах, белой коже и больших голубых глазах. Что-то там, внутри него, что-то, что делало его таким манящим, легким и волнующим.       Рядом с ним Ламберт был влюбленным, наглым подростком, который позволял себе лишнее.       Но ведь они оба делали вид, что это нормально и в этом совсем ничего такого нет.       Конечно же было.       Ламберт не обнимает омег за талию просто так. И, наверное, Лютик это понимал…       Но Ламберт не ощущал себя из-за этого как-то не так. Это было… по-странному нормально. Будто не было проблемы ни в возрасте, ни в том, что Ламберт женат, ни в том, что Лютик страдает из-за какого-то парнишки. В этом не было проблем. Он просто это знал.       Лютик потянулся к проигрывателю, включил какую-то незнакомую для Ламберта певичку с меланхоличной песней о каких-то странных отношениях и с довольной улыбкой уселся обратно на кресло, подобрав под себя ноги.       Он широко улыбнулся:       — Это Лана Дель Рей. Знаешь ее?       — Эээ… Имя знакомое, но не уверен, что слушал.       — А какую музыку ты обычно слушаешь?       Ламберт медленно моргнул, выезжая из-за стоянки. Вообще-то он сейчас думал о том, что совсем не понимал, почему он не ругается на Лютика за то, что от залез на кожаное сиденье в кроссовках. Он даже не сказал ему убрать ноги.       Ламберт на это вообще внимания не обращал. Так что он просто ответил:       — Что-то более подвижное, ритмичное, энергичное… Не знаю. Такое я обычно не слушаю.       Лютик хихикнул.       — Такая музыка… она для особых моментов.       — И сейчас особый момент?       — А разве нет? — удивился Лютик.       Ламберт на него посмотрел краем глаза, вскинув бровь.       — Ну… нет? Обычный день.       Лютик недовольно фыркнул.       — А для меня особый. С тобой я чувствую себя по-особенному.       — Потому что тебе не хватало внимания от твоего отца? — криво усмехнулся Ламберт, краем осознания понимая, что это одна из тех шуток, которые лучше не произносить вслух. Но Лютик, кажется, не спешил обижаться.       — Может быть, — спокойно согласился он. — Когда у меня плохое настроение — людям проще оставить меня одного. И я это понимаю. Все-таки, чтобы поднять человеку настроение нужно стараться и все такое. Не все хотят тратить на другого человека силы, — грустно выдохнул Лютик. — А ты отвез меня покататься на роликах. Разве это не мило?       Он абсолютно невинно и абсолютно невозможно улыбнулся. Ламберт только сейчас заметил, что когда он улыбался именно так — в его груди на долю секунду что-то сжималось.       Лютик был прекрасен, Господи, он же просто прекрасен.       Откуда же тогда за его спиной столько грязи, этих непонятных историй?       Почему Геральт вел себя с ним так?       Возможно, он сейчас другой? Что-то изменилось?       Ведь сейчас перед Ламбертом был просто омега, одинокий и несчастный, прекрасный и юный. Ламберт не мог увидеть того, что же видел Геральт все то время. Хотя, — думалось ему, — это и хорошо, что всего этого он не знал и не видел.       Он не знал, разочаруется ли он скоро в Лютике или нет, но пока им хотелось наслаждаться.       Ехали они почти молча. Лютик открыл окно, почти вывалившись из него, подпевая всем этим песням. А Ламберт… просто слушал и наслаждался этим. Было хорошо, правильно и спокойно.              Да, в самом деле — особенный момент.       — Ох, ты даже не воняешь потом? — искренне удивилась Трисс, когда Ламберт ее обнял.       — Я не пошел сегодня на тренировку, — фыркнул Ламберт. Вообще-то он мылся после каждой тренировки, но у него не было желания проводить в тех душевых по полчаса, отмываясь, так что он просто ополаскивался и скорее собирал вещи, чтоб приехать домой.       — А где же ты был?       Лютик за спиной тихо хихикнул. Ламберт посмотрел на него, качнув головой, а после снова на Трисс:       — Провел небольшой терапевтический сеанс. Пациент улыбается, уже неплохой результат.       Трисс мягко улыбнулась, посмотрев на Ламберта.       — И что же вы делали?       — Ламберт купил ролики и повез учить меня на них кататься.       Трисс, казалась, на вид будто бы стала мягче и нежнее. Она с какой-то неясной теплотой и любовью посмотрела на Ламберта и улыбнулась, покачав головой.       — Я рада.       — А что за тренировка? Ты тренируешься? — Лютик уселся за стол, понимая, что скоро будет ужин. Ужинать со всеми ними ему нравилось. Трисс вкусно готовила, а еще, несмотря на наличие рядом Геральта, было спокойно и уютно. Он никогда не чувствовал чего-то такого раньше.       — А ты думаешь, что у альф мышцы сами по себе растут? Ты посмотри на эти бицепсы!       — Ламберт, хватит бахвалиться, умоляю, — закатила устало глаза Трисс.       Ламберт посмотрел на нее, сощурившись, а потом тихо сказал:       — И это говорит человек, который любит мои мышцы больше, чем я?       Трисс вскинула брови, а потом сказала:       — Пойду проверю утку.              Ламберт рассмеялся ей вслед и пожал плечами.       — Так ты правда тренируешься? — удивился Лютик. — Нет, я почувствовал… что ты сильный и твердый, но я почему-то и не подумал.       — Шесть кубиков! — решил уточнить Ламберт с гордым видом. — А так да, хожу в спортзал, там силовые. Еще с Геральтом на бокс.       — И ты… ты не пошел сегодня на тренировку из-за меня?..       — Ну да, — кивнул он. А потом сказал: — Лютик, ты так старательно висел на моих руках, что, считай, сегодня был день рук. Я чувствую каждую мышцу на своей правой руке.              Лютик рассмеялся и кивнул.       — Я тоже их чувствовал.       — А потом спрашиваешь, тренируюсь ли я.       — Я их недостаточно четко прощупал. Знаешь ли, мне не до чужих мышц, когда есть вероятность разбить себе нос.       Ламберт хотел ответить, но в комнату зашел Геральт. Вот от кого потом воняло.       — Ну и где была твоя задница? — буркнул Геральт. — Из-за тебя меня сегодня поставили в пару с каким-то Марком, который постоянно ныл, что я слишком сильно бью.       — Потому что ты сильно бьешь, — уточнил Ламберт. — Я не ною только потому, что знаю, что это бесполезно.       — Слабаки, — недовольно фыркнул Геральт. — Так где ты был?       Ламберт улыбнулся и кивнул в сторону Лютика. Тот вскинул голову и сначала посмотрел на Ламберта, потом — на Геральта.       — Ходил развлекать это чудо.       — Ездили в парк аттракционов? — уточнил Геральт, вскинув бровь.       — Ролики, — неожиданно, но неуверенно подал голос Лютик, моргнув.              Геральт удивлялся, посмотрев на Ламберта, но, ничего не сказав, перекинув спортивную сумку через плечо, поднялся по лестнице.       Ламберт тяжело выдохнул и сел рядом с Лютиком. Тот не ожидал, растерялся на миг, а после посмотрел на него с улыбкой.       — Тебе больше не нужно бояться его.       Лютик пораженно моргнул и опустил взгляд, растерявшись.       — Я… я понимаю, просто у нас были вещи, которые… заставляют так себя чувствовать.       — Я понимаю. Но, поверь, он напуган собой не меньше, чем ты им. Ему просто легче сторониться и себя, и тебя, делать вид, какой он грозный. На самом деле он бы…       Ламберт прервался.       Он хотел сказать «он бы ползал перед тобой на коленях, моля о прощении», но сдержался. Вообще-то он думал, что это в самом деле было так, но ведь о таком вслух не говорят.       Лютик вскинул брови, посмотрев на него.       — Он бы попросил прощения, если бы знал, что это не бесполезно.       — Он?.. Ты шутишь. Геральт бы не стал. Не передо мной.       — Стал бы. Ты не монстр. Ты просто сбитый с толку омега, и он это прекрасно понимает. Понимает, что в твоих глазах монстр — он. Это его и пугает. Я… просто говорю о том, что тебе надо учиться расслабятся даже в его присутствии.       Лютик медленно моргнул, выглядя растерянным, удивленным и, Боже, милым. Его светлое юное лицо, широко раскрытые глаза. Ламберт был заворожен им.       — Почему ты так мил со мной? — в шоке спросил Лютик, будто поведение Ламберта было дикостью. По правде говоря, для самого Ламберта это и вправду было дикостью, но он-то понимал, что это не должно было быть таковым для Лютика.       — Потому что я хочу, чтобы в этом доме ты чувствовал себя в порядке.       Вранье? Нет.       Он просто не договорил. Он не сказал тех слов, способных выразить это странное чувство, которое вгрызлось ему в голову и сердце. Он чувствовал это, и это тянуло к Лютику, но больше он описать или объяснить не мог.       Он думал, что это не выходило за рамки его красивых ног, но, казалось, это было чем-то многим больше.       — Я... — Лютик запнулся. А потом пролепетал: — Спасибо тебе.       Ламберт видел, что щеки у Лютика немного покраснели, но по запаху он чувствовал, что Лютик не был напуган, не чувствовал себя плохо.       Порой Ламберт считал, что их ярко-выраженные запахи — это просто нечестно. Ты хочешь казаться серьезным, стоя перед ней на одном колене, но она же прекрасно чувствует, что ты напуган.       Но сейчас Ламберт решил, что это было главным средством, чтобы понять, что он не переступал через грань.       И еще Лютик пах вишней.       Это было неким дополнением к его образу. Вишни с легкой с кислинкой. Яркий, красивый цвет. Такие, какими наверняка становятся губы Лютика после долгих поцелуев.       Тот парень… наверное, так он целовал Лютика, он видел его зацелованные губы, и мог снова их целовать, едва отстранившись — забирая в себя этот судорожный выдох, когда дышать забываешь, а вспоминаешь только когда отстраняешься.       Наверное, он все это делал и все это видел.       И, знал Ламберт, не заслужил того, чтобы видеть этого.              Ламберт невольно коснулся руки Лютика. Просто провел подушечками пальцев по его тыльной стороне ладони. Лютик посмотрел на него и, лукаво улыбнувшись, перевернул руку, обхватив его пальцы.       Ламберт удивлено вскинул брови, усмехнулся, а после вздрогнул и дернул руку, когда расслышал голос Трисс:       — И о чем вы шушукаетесь?       Ламберт на миг уставился на Трисс в ужасе.       Если он в самом деле не делал с Лютиком ничего лишнего, не заигрывал, то почему… почему он одернул себя, когда зашла Трисс?       Он быстро пришел в себя:       — Говорил, что не стоит бояться, что Геральт ему жопу откусит.       Лютик тихо засмеялся и кивнул, посмотрев на тарелку, которую перед ним поставили. Боже, Трисс не готовила, а колдовала!       — Я помогу тебе, — кивнул Ламберт, вставая.       Ламберт отвел взгляд от телефона, когда рядом, на кровать легла Трисс, обняв его и уложив голову на плечо.       — Ты подозрительно милая… — протянул пораженно Ламберт.       Трисс вскинула голову и улыбнулась ему.       — Я только что от Лютика. Говорила с ним… ну, на ту тему. И я увидела, что ему в самом деле стало легче после того, как ты провел с ним время. Я просто… Просто в голове не укладывается, что ты повел малознакомого тебе подростка кататься на роликах!       — Он выглядел подавленным и я подумал, что это развлечет его, — растерянно сказал Ламберт, пока не понимая, к чему клонила Трисс.       Трисс улыбнулась и кивнула, чмокнув его в щеку. С вздохом, она положила голову на его грудь, сказав с толикой грусти в голосе:       — Ты был бы хорошим отцом.       Ламберт тяжело выдохнул, погладив ее по волосам.       С каждым годом тема отцовства давалась ему сложнее. До двадцати он не любил детей, не хотел их и вообще не понимал, как можно было прийти к этой мысли. А потом как по голове ударило: внезапно дети стали милыми, с ними хотелось общаться, учить их чему-то, проводить с ними время. Смотреть, как они растут.       Но даже тогда это не было проблемой, потому что это хочу было как хотеть собачку, хотелось веселья и умиления, а не ответственности и серьезных решений, так что с этим легко жилось.       А потом, когда он женился на Трисс, одним утром он понял, что готов не спать ночами, укачивая ребенка, менять подгузники и заработать себе новый невроз.       Ламберт хотел детей, с каждым годом — сильнее. Это желание становилось тоскливым и серым, бессмысленным и тяжелым.       Хотеть увидеть собственного ребенка, которому и дня нет, и пройти с ним весь путь от первого вздоха до первых ключей от машины.       Они пытались заняться суррогатным родительством. Ламберт не был абсолютно бесплодным, они сдавали анализы, шанс беременности был. Да, было около пяти попыток. Деньги на ветер.       Так что надеться на своего родного ребенка Ламберт уже перестал. Какое-то время они не говорили о детях. Поняли, что лучше молчать и дать этому перевариться, а не обсуждать, мечтать и снова жалеть.       А сейчас он сказал, поглаживая Трисс по спине:       — Может… возьмем чужого? Многие оставляют новорожденных прямо в род доме. Почему нет?       Он не был уверен, когда это говорил. Еще час назад он чувствовал, как его внутренние органы выжимаются от взгляда на Лютика, но сейчас, рядом с Трисс, он не относится к этому серьезно. Да, возможно, влечение к чему-то настолько прекрасному — это естественно.       Но Ламберт не дебил, влечению свойственно быстро перегорать, когда оно не находит подкрепления. А его не будет. Лютик младше его, у него мало опыта и знаний, у них просто не будет точек соприкосновения.       Сейчас, лежа с Трисс в кровати, он думал о том, что с радостью воспитал бы с ней ребенка. Были бы счастливой семьей. Прямо сейчас он знал, что его странные повадки в сторону Лютика — ничего незначащая игра гормонов.       С Трисс все было серьезно, рушить он это не собирался.       В конце концов подержать омегу за талию, чтоб он не сломал себе нос об асфальт — не измена.       Трисс сначала молчала, а потом снова вскинула голову и посмотрела ему в глаза.       — Я часто об это думаю, — призналась она. — Но я боюсь. Нам не дадут биографию этого ребенка вплоть до второго колена. Мы понятия не имеем, к чему этот ребенок предрасположен. И… я боюсь, что не смогу полюбить этого ребенка так же, как и своего.       — Но ты же согласна была на суррогатное! А там… там другая омега, от меня только один инвалид-сперматозоид.       Трисс тихо рассмеялась и снова поцеловала его в щеку.       — Да, там другая омега, но ведь это твой ребенок. Значит он и мой. Такой же мне родной, как и ты. Не по крови, ну и что? Ты мне тоже не по крови.       Ламберт улыбнулся и крепче ее обнял, потрепав по плечу.       — Ладно, но нам стоит подумать об этом. Я уверен, что если вникнуть в эту тему, то можно… можно поискать наиболее безопасные варианты.       Трисс выдохнула, положив голову на плечо Ламберта. Она прошептала, гладя его по груди:       — Хотела бы я, чтобы он был похож на тебя.       Ламберт тоскливо улыбнулся. Все эти диалоги были такими же нежными, как и болезненными.       Вместо ответа он предпочел поцеловать Трисс в лоб и прикрыть глаза, стараясь подумать о чем-то другом.